ЗУБЫ И ДУШЕВНАЯ ЖИЗНЬ

Зубы, эти малые, но четко оформленные и прочнейшие образования человеческого тела ­ весьма удобны, чтобы в смысле представленного в предыдущей главе “благоговения к малому” дать нам выводы о ребенке, как целом. Вообще их принято рассматривать только как инструмент жевания. Уже несколько меньше принимают во внимание то, что они участвуют в образовании речи (зубные звуки). И уже совсем малоизвестно их значение для развития мышления ребенка.

Рудольф Штайнер для определения школьной зрелости указал на начало смены зубов. Эту взаимосвязь можно понять так: к этому моменту времени формообразующие силы, действовавшие в формировании зубов ­ освобождаются и предоставляются в распоряжение новой задачи. Творившие до сих пор бессознательно органические силы роста ­ возвышаются до сознания. При этом они преобразуются и становятся основой представления и памяти, т.е. способности к обучению. При этой метаморфозе сохраняется несколько черт, которые позволяют увидеть связанное с зубами происхождение действующих в мышлении сил. При обучении чтению, письму и счету, как это сейчас делается в начальной школе, наблюдаются феномены, относящиеся к этому происхождению.

Уже при рассмотрении легастении (ч.I, гл. IX и X) оказалось, что в выступающих при обучении чтению и письму трудностях остается еще нечто от структуры зубного ряда. Но обучение числу и счету также основывается на закономерностях, которые связаны с зубами. Наша десятичная система счета телесно основывается на том, что на верхней и нижней челюсти противостоят друг другу по 10 (4х5) молочных зубов68. Челюсти являются включенной в область головы метаморфозой конечностей, что подтверждается во всех частностях. Как руки и ноги имеют по 10 пальцев, так на краях челюстей стоят по 10 молочных зубов. Описанные здесь отношения запечатлены также в речевом родстве в немецком языке: Zahn ­ зуб, Zahl ­ число, Zehn - десять.

Но как в этой связи зубов с конечностями понимать число 32 (4х8) ­ постоянных зубов? Эрнст Биндель и другие относили этот вопрос к еще не разрешенным загадкам68. Но к этому ­ также открывается человековедческий подход: как пять молочных зубов заменяются восемью постоянными, так и в строении руки после пятирично расположенных костей (пальцы и пясть) следуют 8 костей запястья. Или выразить это иначе: из числа 20 следует число 32, как при генерации зубов. Если мы мысленно метаморфизируем смену зубов в кости руки, это могло бы означать, что кости пальцев и пястья “сбрасываются”, в то время, как кости запястья “подталкиваются сзади” и проявляются в числе оставшихся зубов.

Пальцы и зубы ­ родственны. В обоих случаях речь идет о костных образованиях, которые, в противоположность другим костям ­ практически лишены мускулатуры. Но в то время, как пальцы должны быть подвижными, в случае зубов ­ все зависит от прочности. Благодаря родственным отношениям оба образования преобразуются так, что то, что в пальцах выступает как подвижность, в зубах преобразуется в прочность и сопротивляемость, например, против кариеса. Это является основанием для того, что Рудольф Штайнер ввел в учебный план вальдорфской школы вязание, как обязательный предмет не только для девочек, но и для мальчиков. Ловкость пальцев ­ предупреждает разрушение зубов. Так как зубообразующие силы, через выступающую при смене зубов метаморфозу ­ продолжаются в жизни представлений, упражнения в подвижности пальцев ­ также действуют дальше, вплоть до оживления мышления. Такое усиление душевных способностей благодаря движению конечностей (моторика) сегодня общеизвестно и подпадает под понятие “психомоторика”.

В открытом педагогическом курсе69Рудольф Штайнер сказал: “Возможно, это производит парадоксальное впечатление, когда приходят к нам, в вальдорфскую школу в Штуттгарте, на урок ручного труда и видят здесь, как мальчики и девочки, сидя рядом друг с другом, вяжут крючком и на спицах, и все занимаются женским ручным трудом; ведь есть же “мужские” ручные работы. И почему? Успех оказывается уже в том, что мальчики, если их искусственно не удерживать, испытывают совершенно то же удовольствие от этой работы, что и девочки. Но зачем это? Если мы знаем, что наш интеллект формируется не благодаря тому, что мы прямо бросаемся в интеллектуальное образование, и особенно ­ если мы знаем, что каждый, кто неловко двигает пальцами имеет также неловкий интеллект, имеет негибкие идеи и мысли, тот же, кто умеет аккуратно двигать пальцами имеет также гибкие мысли и идеи, может входить в суть вещей ­ тогда мы не будем недооценивать, что это значит: развивать внешнего человека с той целью, чтобы из всей практики внешнего человека вытекал, как его часть, интеллект”.

Рис.10. Клумба

Рис.11. Вокзал

Рис.12. Железная дорога

Этой взаимосвязи ловкости конечностей с подвижностью мышления мы уже касались при обсуждении слабоумных детей (гл. X).

Преобразование зубообразующих сил в силы мышления, лежащие в основе становления школьной зрелости ­ представляет собой сверхчувственный процесс, который, вообще говоря, недоступен нашему непосредственному наблюдению. С одной стороны ­ мы видим, как с появлением вторых зубов зубообразование заканчивается; с другой стороны мы переживаем, как в то же время ­ в душевной жизни ребенка ­ способность к обучению, даже страсть учиться, зачастую совсем элементарным образом ­ вступает в новое качество. Процесса же самого преобразования сил из одной формы в другую ­ мы не видим.

Но есть одно явление, которое все же, определенным образом, делает видимым этот процесс на его переходной ступени. Это ­ детские рисунки этого возраста. Спонтанно возникающие рисунки детей могут быть в смысле “благоговения к малому” так прочтены, что в них обнаружится нечто от существа ребенка. Примеры этого ­ рисунки одного эпилептического и одного истерического ребенка ­ были уже помещены в части I, гл.VIII.

В рисунках детей, стоящих у начала смены зубов70­ всегда бросаются в глаза ряды следующих друг за другом образований одинаковой формы. Например, вот так выглядит клумба (рис. 10).

Здесь клумба фактически содержит повторенные подобные формы. Тенденция к образованию рядов наблюдается, однако, в рисунках и в тех случаях, когда сама тема их не предполагает.

Рис.13. Пароход

Один дошкольник 53/4 лет, у которого смена зубов только началась, должен был находиться в приемной, пока его мать была у врача. Находясь там, он нарисовал следующие рисунки (рис. 11,12,13).

Когда его спросили, что бы это должно было быть на рис. 11, он ответил удивленно: “Это же вокзал!” Можно узнать силуэт электровоза и над ним ряд вокзальных светильников. Но в действительности, эти следующие друг за другом образования (“окна”) ­ выражение сил, образующих ряд зубов. На рис. 12 и 13 ­ также очевидна тенденция к образованию рядов.

Особенно хорошо проявляется процесс смены зубов в рисунках одного 8-летнего мальчика (рис.14). Кажется, что это ­ вид на верхнюю челюсть. Но мальчик хотел нарисовать автомобиль.

Как стремящиеся к выражению формообразующие силы зубов могут помогать, если сам мотив не содержит никаких намеков на ряды, показывает рис.15.

Рис.14. Автомобиль

Рис.15. Горы

Он возник на школьном уроке языка у мальчика 63/4 лет с начавшейся сменой зубов. Ему было дано задание нарисовать человеческую фигуру. Он это выполнил, но дополнил рисунок горной цепью на заднем плане (“зубы”).

Рис.16. Прогения

Знаки смены зубов делают видимым процесс, который иначе протекает скрыто. Действующие в образовании зубов формирующие силы, которые находятся на пути превращения в ненаблюдаемые силы представления, здесь постижимы на промежуточной стадии, когда они, в известной мере ­ струятся в руки ребенка и открываются в его рисунках.

В то время, как перед сменой зубов постановка молочных зубов определяется, вообще говоря - влиянием наследственности, то после смены зубов, в постоянных зубах ­ становятся заметными различные аномалии постановки зубов. Индивидуальность ребенка теперь выступает телесно сильнее и проявляется также в индивидуальной постановке зубов, в которой выражается многое от характера ребенка.

 

Рис.17. Выступание вперед верхних фронтальных зубов

При нейтральной артикуляции ­ зубы верхней челюсти со всех сторон легко прикусывают зубы нижней челюсти. Верхние зубы всесторонне охватывают нижние. В этом отпечаток здорового господства верхнего человека над нижним, как это соответствует нормально развивающейся природе воли71. Встречаются различные отклонения от этой нормальной постановки, из которых мы здесь рассмотрим лишь два крайних случая.

В одном из них ­ нижний фронт зубов выдвигается перед верхним, так что происходит переворачивание нормального соотношения: нижний человек приобретает перевес. Физиономия такого ребенка (рис.16) выдает непредубежденному наблюдателю, даже если он и не знаком с лежащей в основе постановкой зубов, что характер этого ребенка определяет сильная, но глухая и “озлобленная” воля. В другом случае верхние зубы могут настолько выдаваться вперед, что уже совсем не достают до нижних. Тогда, хотя здесь и акцент на верхнего человека, но он в известной мере теряет почву под ногами, так что ему не удается реализовать свои намерения. Нагляден характер ребенка на рис.17: смышленный, “светлый” ребенок, но не обладающий, как на рис.16, волевым усилием.

В соотношении верхнего и нижнего рядов зубов выражается ­ как было здесь показано на двух полярных примерах ­ нечто от индивидуальной волевой природы человека. При жевании оба ряда зубов двигаются друг против друга: пища становится при этом в известной мере “растоптанной”. Движение зубов подчиняется в целом сознательным моторным проявлениям человека, которые мы можем охватить понятием “ходьбы”.

В начале этой главы уже было изложено, что зубы имеют значение не только для жевания, но и для речи, и для мышления. Ходить, говорить и мыслить ­ эти центральные способности человека, благодаря приобретению которых постепенно проявляется Я ребенка, стоят во взаимосвязи с кажущимися столь периферическими образованиями зубов.