ОТНОШЕНИЕ К ИСТИНЕ

В основе антропософской лечебной педагогики лежат духовнонаучные познания, которыми мы обязаны Рудольфу Штайнеру. Как люди сегодняшнего дневного сознания*мы не имеем в своем распоряжении возможностей, ведущих к таким познаниям, но мы их вполне можем понимать и с ними работать, поскольку они даны в соответствующей человеческому мышлению понятийной форме. Вообще мы занимаем наше мышление содержанием, происходящим из чувственных восприятий. Это ­ обычный процесс, определяющий в дальнейшем наше поведение. В духовнонаучном познании мы имеем подход к наблюдению из иной сферы, которую мы также можем мыслить. Наблюдения из двух раздельных миров ­ встречаются в нашем мышлении. Так это выглядит каждый раз в первом приближении. Известный дуализм представляется предпосылкой нашего познания.

Но в действительности ­ мир един. То, что выглядит как два отдельных мира, является двумя аспектами той же самой действительности, которые не только имеют отношение друг к другу благодаря общей мыслительной работе, но связаны также и субстанциально. Эта связь, конечно, не видна с самого начала, но устанавливается лишь собственными усилиями. Но если она найдена, то этим сделан реальный шаг в мировое свершение. Мир являет свое истинное лицо, человек при этом ­ также преобразуется.

Это является причиной того, почему Рудольф Штайнер придавал такое значение подтверждениям своих духовнонаучных указаний. Не то, чтобы духовнонаучные истины нуждались в "подтверждении" физическими наблюдениями; они могут основываться на самих себе. Но то, что мы находим духовное познание в физическом мире ­ восстанавливает единство мира; физический мир одухотворяется. Это, в сущности ­ глубоко христианский подход. "Обнаружение идеи в действительности ­ истинное причастие человека".

10­й доклад Лечебнопедагогического курса содержит драматическую сцену, разыгравшуюся 5 июля 1924 года. Об одной 15­летней девушке, представленной незадолго до того, вероятно 18 июня 1924 года, Рудольф Штайнер сказал, что с ней должно было произойти нечто особенное между третьим и четвертым годами жизни. Несколько участников этой консультации обратились к матери и узнали, что ребенок в этом возрасте действительно перенес нечто необычное, а именно ­ лихорадку с высокой температурой неизвестной этиологии (оккультную лихорадку).

И здесь Рудольф Штайнер спросил этих участников: “Я сказал Вам по поводу этой девушки, что здесь должна была иметь место ненормальность между третьим и четвертым годами жизни. Вы спросили мать, и мать подтвердила это. Что вы сделали после этого? Хотите честно и откровенно описать, что вы сделали, когда мать подтвердила вам это? ­ Молчание. ­ Хотите быть вполне эзотерически честными вы, трое? Что вы сделали? ­ Молчание. ­ Если вы сделали правильно, вы бы сказали: Мы так подпрыгнули, что пробили в потолке дыру! ­ Но тогда еще и сегодня отблеск этого прыжка не только говорил бы, но ­ светил бы из вас. Это и есть ­ энтузиазм в переживании истины! Это ­ то, что должно здесь быть... Нет ничего более восхитительного, чем переживание истины. Это ­ нечто такое, что является более важной существенной эзотерикой, чем то, что носится вокруг с длинными физиономиями. Это внутреннее переживание истины и есть то, что должно задолго предшествовать всяческим самоувещеваниям о миссии”.

Итак, подтверждение духовнонаучных указаний было искомо и найдено. Это была важная находка. Но еще кое­чего нехватало: осознания духовного значения этого открытия и воспламеняемого им одушевления! Лишь этот род одушевления делает переживание истины эзотерическим событием. Эзотерика ­ это нечто, внутренне преобразующее человека. Если нашедшие это подтверждение могли так подпрыгнуть, что “пробили дыру в потолке”, то они могли так себя преобразить, что из них могло говорить и сиять нечто новое.

Вся эта сцена имеет образцовое значение для лечебной педагогики, ибо именно в лечебной педагогике имеется много возможностей для подтверждения духовнонаучных истин. Такие подтверждения всегда могут дать повод для внутреннего “прыжка до потолка”. И каждый такой прыжок означает шаг вперед в эзотерическом развитии.

Зигфрид Пикерт, который слушал Лечебнопедагогический курс Рудольфа Штайнера, сообщил, сколь чрезвычайное впечатление произвело это на него, когда один доверенный его уходу юношу объяснил ему, что его любимая поэма ­ баллада о судьбе потерпевшего кораблекрушение (Adalbert von Chamisso, "Salas y Gomez"). Об этом юноше Рудольф Штайнер сказал, что его трудности увели бы в переживание предыдущей инкарнации. Он, вероятно, очень долго пребывал в одиночестве, возможно ­ как потерпевший кораблекрушение. Мотив кораблекрушения, на который указал духоиспытатель, спонтанно всплыл у этого юноши. Само собой разумеется, пристрастие к определенной поэме ничего не “доказывает”. Но это все же приоткрывает глубоко лежащую взаимосвязь тому, кто мог бы узнать нечто от лежащей в основе судьбы.

Многие высказывания духоиспытателя, к которым участники Лечебнопедагогического курса еще не могли иметь определенного отношения, нашли между тем благодаря новым возможностям исследования свое подтверждение. О юноше, чья история болезни подробно описывалась в 6­м докладе Лечебнопедагогического курса, Рудольф Штайнер сказал, что он слишком беден углекислотой и что его к этому приводит аномальная конституция. Это удивительное, целиком идущее в вещественное указание подтвердилось много лет позднее исследованиями в одном специализирующимся на исследованиях дыхания университетском институте. При этом было установлено, что содержание углекислоты в выдыхаемом воздухе и в крови фактически ­ ниже нормы. При увеличении содержания углекислоты улучшалось поведение и нормализовалась ЭЭГ.

Когда Рудольф Штайнер характеризовал эпилепсию как незавершенный процесс пробуждения, при котором нарушена связь с физико­эфирными силами окружения, то ко времени Лечебнопедагогического курса еще не было никаких представлений, которые могли бы пойти навстречу данному представлению. Сегодня значение процесса пробуждения для многих форм эпилепсии ­ известно, и известно также, что имеются эпилептические припадки, вызываемые светом, звуком, толчком и другими физическими влияниями.

Все это ­ подтверждения, требующие предварительных медицинских и естественнонаучных познаний. Но в лечебно­педагогической работе всегда имеются возможности из непосредственного обхождения с детьми прийти к совершенно простым, но тем не менее общезначимым и существенным подтверждениям духовнонаучных истин.

Тому, что Рудольф Штайнер говорит о действенности и внутренней жизненности сочиненных и рассказанных "моральных историй" (Лечебнопедагогический курс, 3­й доклад), каждый всегда может получить удивительное подтверждение при лечении клептомании и других моральных отклонений. Дети вполне узнают себя в таких историях, но воспринимают это совершенно объективно. Они говорят: “Он ведь такой же, как я!”, а без этого представления их ошибок ­ обижаются. Они противопоставляются самим себе, и это ­ действует.

Так же подтверждается в ежедневном опыте влияние фантазии и запоминания на кровообращение, подчеркиваемое Рудольфом Штайнером в педагогических статьях. Это можно уже глазами видеть, как краснеют щеки у ребенка, который с напряжением и внутренним участием вслушивается в исполненную фантазии историю; и как бледнеет тот, чья память перегружена. Такой опыт не только оживляет работу, он преображает также воспитателя и дает ему новые силы для работы с детьми.