рефераты конспекты курсовые дипломные лекции шпоры
- Раздел История
- /
- ЕВРОПА: ТРЕЩИНЫ УВЕЛИЧИВАЮТСЯ
Реферат Курсовая Конспект
ЕВРОПА: ТРЕЩИНЫ УВЕЛИЧИВАЮТСЯ
ЕВРОПА: ТРЕЩИНЫ УВЕЛИЧИВАЮТСЯ - раздел История, Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями) Европа Томилась Надеждой И Страхом, Сотрясалась Переменами И ...
Европа томилась надеждой и страхом, сотрясалась переменами и конвульсиями. После того как немцев выдворили из Франции и Греции, а Красная армия заняла обширные территории, тлевшие подспудно политические проблемы вспыхнули ярким пламенем. Рузвельт надеялся отложить решение политических проблем до окончания войны, но политические проблемы не ждали, особенно в Восточной Европе.
Теперь Польша связала на несколько месяцев войну и политику, старые конфликты и будущие надежды, чикагских боссов и кремлевских стратегов. По просьбе Рузвельта и других Сталин в начале августа встретился в Москве с Миколайчиком только для того, чтобы побудить «эмигрантскую группу» принять условия Комитета национального освобождения люблинских поляков. Две польские стороны встретились, но не смогли договориться. В это время Рузвельт ощущал дома возросшее давление со стороны американцев польского происхождения. В Вашингтоне и во время своей предвыборной поездки в Чикаго он обещал представителям польско‑американского конгресса, что принципы Атлантической хартии в целом и целостность Польши в частности будут защищены.
Агония Варшавы предвещала будущую беду. Когда в конце августа советские войска приблизились к польской столице, подпольные силы Сопротивления, лояльные главным образом лондонским полякам, ударили по немцам из домов, заводов, канализационных колодцев. Временами город охватывали ожесточенные бои. Через несколько дней, когда сражение приобретало все более отчаянный характер, варшавские поляки попросили помощи у Черчилля, и он убедил Рузвельта послать маршалу совместную телеграмму: «Мы думаем, как отнеслось бы мировое общественное мнение к тому, что антинацистские силы в Варшаве были бы брошены фактически на произвол судьбы. Считаем, что мы все трое должны сделать максимум возможного, чтобы спасти как можно больше патриотов. Мы надеемся, что Вы немедленно доставите польским патриотам по воздуху необходимое снаряжение. Или не поможете ли нашим самолетам побыстрее сделать это? Надеемся на Ваше согласие. Фактор времени чрезвычайно важен».
Ответ Сталина произвел шок: «Рано или поздно правда о горстке преступных властолюбцев, затеявших в Варшаве авантюру, станет явной. Эти элементы, играя на доверчивости варшавян, подставили практически безоружных людей под удары немецкой артиллерии, бронетехники и авиации. В результате возникла ситуация, которая идет не на пользу освобождения поляками Варшавы, а на пользу гитлеровцев, которые жестоко расправляются с гражданским населением...» Сталин обещал тем не менее, что его войска постараются отбить немецкие контратаки и возобновить наступление близ Варшавы.
Гнев Сталина проистекал частью от разочарования: его войска фактически отброшены от Варшавы яростными немецкими контратаками; варшавские поляки не согласовали с ним свои планы. Он подозревал, что они пытаются использовать его в своих целях. Он не желал, чтобы американские и английские летчики совершали полеты над его тыловыми базами, особенно в то время, когда его войска откатываются назад. Но маршал движим также холодным расчетом. Теперь он взял на себя целиком обеспечение люблинских поляков. Он не будет предлагать помощь в освобождении Варшавы от нацистов только для того, чтобы она осталась в руках польской буржуазии, пешки Лондона и Вашингтона. Пусть лучше варшавские авантюристы уничтожат себя своей безрассудной акцией.
В последней попытке Черчилль попросил Рузвельта согласиться на совместную телеграмму, которая упросила бы Сталина позволить самолетам союзников совершить посадку за линией русского фронта, после того как они сбросят военные грузы осажденным полякам. В частном порядке Черчилль предлагал Рузвельту в случае отказа послать самолеты все равно, а там «посмотреть, что из этого выйдет». Рузвельт не согласился. Как ни обескуражило президента отношение Сталина к варшавской трагедии, он опасался, что давление на Москву поставит под угрозу более важное долгосрочное военное сотрудничество с Россией, особенно на Дальнем Востоке. В середине сентября Сталин наконец отступил и позволил бомбардировщикам сбросить некоторые грузы. Но поздно — сопротивление выдыхалось.
Погибло четверть миллиона варшавских поляков; большая часть города обращена в руины. Каким‑то образом Рузвельту удалось выстоять перед домогательствами Черчилля и Миколайчика в отношении Варшавы и в то же время сохранить поддержку в ходе избирательной кампании американцев польского происхождения. Он даже попросил Черчилля воздержаться от любых спорных заявлений о Польше до дня выборов. Через две недели после выборов, когда бывший посол Артур Блисс Лейн настаивал, чтобы Рузвельт потребовал от Москвы сохранения независимости Польши, и добавил, что, если страна, имеющая самую большую в мире армию, флот и ВВС, не демонстрирует силу, она никогда не состоится, президент резко спросил:
— Не хотите ли вы, чтобы я начал войну с Россией?
В отчаянии Миколайчик обратился непосредственно к Рузвельту. В своей телеграмме он жаловался, что его принуждают принять линию Керзона без всяких оговорок. Поляки будут чувствовать себя ужасно обманутыми, если после всех усилий и жертв потеряют почти половину своей территории. «Я с благодарностью сохраняю в памяти гарантии, которые даны мне в ходе наших переговоров в Вашингтоне, касающиеся особенно Львова и смежных территорий». В последние шесть столетий Львов был польским городом не меньше, чем Краков и Варшава. Не бросит ли на весы президент свое решающее влияние, обратившись к Сталину?
Президент послал Миколайчику уклончивый ответ, добавив, что Гарриман обсуждал с польским лидером вопрос о Львове в частном порядке. Через несколько дней Миколайчик, зажатый между осторожностью союзников и воинственностью своего окружения, но, очевидно, сохранявший по отношению к Рузвельту добрые чувства, ушел в отставку. В результате Рузвельт и Черчилль остались без лидера лондонских поляков, который мог служить мостом между Москвой и люблинскими поляками. Стремясь выиграть время, Рузвельт в середине декабря обратился к Сталину с просьбой не признавать люблинскую группировку до встречи трех лидеров в январе.
Маршал оставался непреклонным. Эмигрантское польское правительство, утверждал он, — ширма для криминальных и террористических элементов, которые убивают солдат и офицеров Красной армии в Польше. Между тем Польский национальный комитет — люблинская группировка — расширяет и упрочивает свою власть на польской территории и в армии, проводит аграрную реформу в интересах крестьян. Советский Союз, продолжал Сталин, граничит с Польшей и вынес наибольшее бремя в борьбе за ее освобождение. Красная армия должна иметь в своем тылу мирную и надежную Польшу, когда вступит на территорию Германии. Если люблинские поляки трансформируются во временное правительство, у советского руководства не будет оснований не признавать их.
Рузвельт ответил Сталину, что встревожен и глубоко разочарован его посланием. «Должен сказать Вам с такой же откровенностью, как и Ваша собственная, что не вижу перспективы для своего правительства следовать Вашему примеру и признавать люблинский комитет в его нынешней форме вместо правительства в Лондоне. Эта позиция не находится в какой‑либо связи с особым отношением к лондонскому правительству». Просто отсутствовали доказательства, что люблинский комитет представляет народ Польши. «Я не могу игнорировать тот факт, что на сегодня лишь малая часть Польши, непосредственно примыкающая к линии Керзона, освобождена от германской тирании и, следовательно, бесспорной истиной является то, что у поляков не было возможности выразить свое отношение к люблинскому комитету...» Не подождет ли Сталин встречи «Большой тройки»?
Сталин ответил жестко. Лондонские поляки дестабилизируют обстановку и тем самым помогают немцам. Предложение Рузвельта отложить признание он, Сталин, воспринимает «с полным пониманием», но ничего не может сделать. Президиум Верховного Совета СССР уже уведомил люблинских поляков, что намерен признать временное правительство Польши, как только оно будет сформировано.
Весьма интересно наблюдать, саркастически телеграфировал Рузвельту Черчилль, как теперь подключается к делу «Президиум Верховного Совета СССР».
В эти осенние месяцы 1944 года Рузвельт и Черчилль лишь внешне придерживались единой позиции в отношении к Сталину. В пик напряжения усилий коалиции у двух западных лидеров отсутствовало согласие в стратегии отношений с Россией, с коммунизмом в целом и со всеми новыми силами, возникавшими на покинутых нацистскими армиями территориях.
Черчилль пытался строить отношения с маршалом на основе «реальной политики». Он и Иден совершили в начале октября поездку в Москву. Едва они сели за стол переговоров с русскими в Кремле, как премьер сделал свой шахматный ход: констатировав, что Лондон и Москва не должны соперничать на Балканах, передал через стол Сталину клочок бумаги в пол‑листа с простым перечнем цифр, предусматривающим передачу под контроль России 90 процентов территории Румынии и 75 процентов территории Болгарии; Великобритании — 90 процентов территории Греции. Предлагался раздел Югославии и Венгрии в соотношении 50 на 50 между Россией и Западом. Сталин после короткой паузы сделал на записке синим карандашом большую галочку и передал ее обратно Черчиллю.
Последовало продолжительное молчание. Записка лежала посредине стола. Затем Черчилль сказал:
— Возможно, не стоит считать это столь циничным, раз мы решаем проблемы, судьбоносные для миллионов людей, экспромтом? — и предложил сжечь записку.
— Нет, сохраните ее, — посоветовал Сталин.
Это как раз тот торг на высшем уровне вокруг сфер интересов, который беспокоил Рузвельта во встрече Черчилль — Сталин. В Москве Рузвельт держал Гарримана, который должен присутствовать на встречах, но его посол в России не мог заменить самого президента. Поэтому наиболее важные вопросы — вето, Польша, Германия, стратегия на Дальнем Востоке — не рассматривались до встречи «Тройки».
Если «реальная политика» объединяла Черчилля и Сталина, то разъединяла Черчилля и Рузвельта. В начале декабря между Вашингтоном и Лондоном вспыхнул ожесточенный спор по итальянским делам, когда англичане уведомили премьера Иваноэ Бономи, что назначение графа Сфорцы, символа антифашизма для многих либералов и левых, неприемлемо. Винанту поручили проинформировать британский МИД о том, что Вашингтон сожалеет о вмешательстве Лондона во внутренний итальянский кризис, особенно без предварительных консультаций. Задетый за живое, Черчилль дал понять Вашингтону, что рассматривает Сфорцу как бессовестного интригана и мошенника и считает себя обязанным сообщить об этом итальянцам; «...мы по согласованию с вами имеем право распоряжаться в Средиземноморье, так же как американцы — во Франции, и, следовательно, мы занимали определенное положение и несем особую ответственность». Премьер прибавил к этому еще одну обиду: считал, что сделал все возможное для президента в нормализации положения в Италии, особенно накануне президентских выборов.
Когда Государственный департамент выпустил пресс‑релиз с критикой британской политики в Италии, Черчилль пришел в ярость и отправил Рузвельту телеграмму, которую Шервуд охарактеризовал позднее как наиболее мощный всплеск эмоций во всей их переписке. Премьер напомнил Рузвельту о его былой поддержке Дарлана и прочих щекотливых вопросах. Рузвельт, находившийся в это время в Уорм‑Спрингсе и несколько, отдалившийся от спора, выразил сожаление, если пресс‑релиз нанес Лондону какую‑нибудь обиду, но твердо указал премьер‑министру, что Италия все еще «зона совместной англо‑американской ответственности» и англичане самовольничали в своих действиях по недопущению Сфорцы к власти.
Одна из причин гнева Черчилля — понимание, что отказ Вашингтона поддержать его в Италии имел очевидные последствия для британской политики в Греции. Заручившись согласием Сталина на британский контроль в этой сфере и уступкой Рузвельта относительно временного британского преобладания, Черчилль решил, что старый союзник его страны не испытает политического вакуума и не станет добычей ЭЛАС, сильного коммунистического и партизанского движения. После ухода немцев ЭЛАС выступило с претензиями на власть в Афинах, после чего вовлеклось в конфликт с британскими войсками, срочно введенными в страну Лондоном. Либеральные и левые группировки в Великобритании и США негодовали по поводу того, что казалось британским заговором с целью насадить в Греции реакцию и уничтожить те силы, которые наиболее ревностно сражались с нацистами.
Одержимый миссией спасения Греции от коммунизма, Черчилль с горечью сетовал на недостаток сочувствия в Вашингтоне. Ему почти казалось, что вне военного кабинета министров его единственный надежный союзник — Сталин, который не касался Греции. Черчилль был сильно раздражен, когда содержание телеграммы, в которой он инструктировал британского генерала в Греции без колебаний, если необходимо, стрелять в мятежников, проникло в американскую прессу, очевидно через Государственный департамент. В это время Рузвельт послал премьеру пространное великодушное письмо, сообщив, что сожалеет о трудностях Черчилля в Греции, но не мог встать на сторону своего друга в данном вопросе. «Даже попытка этого принесла бы вам лишь временную выгоду, но в долговременной перспективе нанесла бы ущерб нашим отношениям». Рузвельт сделал ряд конкретных предложений, включая обещание регентства вместо возвращения короля, что Черчилль находил абсолютно бесполезным. Единственный выход для премьера состоял в посылке большего количества войск, которые постепенно подавили сопротивление ЭЛАС.
В Греции, Польше и повсюду войска решали дело. Должны ли они сформировать новый мир, так же как создавали старый?
Гарриман отвечал на этот вопрос утвердительно, по крайней мере перед тем как принял участие во встрече Черчилля со Сталиным. В середине сентября он проинформировал Белый дом, что отношения с русскими приняли в последние два месяца тревожный оборот. Стороны сохраняли молчание, проявляли безразличие и упрямство в подходе к разным проблемам. Позиция Москвы состоит в том, что мы «обязаны» помогать России и принимать ее политику, потому что «она выиграла для нас войну». Если Вашингтон не определится в отношении этой политики, предупреждал Гарриман, Россия станет шантажировать мир.
Халл попросил Гарримана развить свою точку зрения. По размышлении Гарриман занял более сдержанную позицию или, скорее, двойственную. Сталин, утверждал он, руководствуется двумя взаимоисключающими позициями — дружелюбием в отношении Запада, а также подозрением и враждебностью к нему. Русский народ хочет мира, желает продолжения тесных отношений с союзными державами после войны. Сталин не смог бы разорвать союзные отношения без возбуждения серьезной тревоги среди населения. С другой стороны, советское руководство остро переживает экономическую отсталость своей страны; оно чрезмерно чувствительно и подозрительно. Влиятельные лица в окружении маршала будут настаивать на самостоятельных решениях там, где безопасность России затрагивается больше всего.
Практически это означает, продолжал Гарриман, что Москва будет часто прибегать к односторонним действиям: блокировать соображения Совета Безопасности Объединенных Наций в вопросах, касающихся национальной безопасности России; настаивать на формировании своих собственных отношений с соседними странами. Рекомендация Гарримана тоже носила двойственный характер — идти навстречу русским чуть больше чем полпути, но «давать им быстрый отпор с максимальной твердостью», когда возникает ощущение, что они уклоняются в «неправильном направлении».
Все это оставляло на усмотрение Рузвельта решение, когда ему следует противодействовать русским и когда поддаваться и уступать. Можно надеяться на потенциал дружелюбия и доброй воли, который обнаружил в русском народе даже этот посол, сторонник жесткого курса.
– Конец работы –
Эта тема принадлежит разделу:
Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями)
На сайте allrefs.net читайте: "Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями)"
Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: ЕВРОПА: ТРЕЩИНЫ УВЕЛИЧИВАЮТСЯ
Что будем делать с полученным материалом:
Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:
| Твитнуть |
Хотите получать на электронную почту самые свежие новости?
Подпишитесь на Нашу рассылку
Реклама
Информация в виде рефератов, конспектов, лекций, курсовых и дипломных работ имеют своего автора, которому принадлежат права. Поэтому, прежде чем использовать какую либо информацию с этого сайта, убедитесь, что этим Вы не нарушаете чье либо право.
© copyright 1999 - 2024 allRefs.net. Все права защищены. Страница сгенерирована за: 0.032 сек.
Новости и инфо для студентов