Право и мораль

В современной отечественной литературе отмечается, что мо­раль¹, в отличие от права, содержится не (только) в официальных источниках, а в общественном мнении, и соблюдение моральных норм обеспечивается не государственным принуждением, а совес­тью и общественным воздействием. Замечалось также, что право обязательно для всего общества, а в морали то, что для одного яв­ляется нормой поведения, для другого оказывается лишь возмож­ной, но не обязательной оценкой (взглядом). К тому же в области морали как нормы, так и взгляды для разных частей общества мо­гут быть различны, даже противоположны.

Нормы морали содержатся в общественном мнении, и, в от­личие от права, момент возникновения каждой из них определить практически невозможно, так как индивидуальные оценки различ-

¹ Мораль (от латинского "морус" — нравы) и нравственность — одно и то же. Этика (от греческого "этос" — нравы, обычаи) — философская дисциплина, изучающая мораль (нравственность).

ных ситуаций с позиций морали, распространяясь и получая об­щественное признание, перерастают из "морального взгляда" в нор­му, в правило поведения значительного числа людей (или всего об­щества). В праве же четко различаются правовые нормы (офици­ально признанные и санкционированные государством) и правовые взгляды, правосознание, предположения о том, каким должно или не должно быть право.

Правильно указывалось также, что ряд норм права (об ответ­ственности за клевету, оскорбление личности, хулиганство и др.) невозможно применить без учета моральных критериев, а некото­рые принципы и нормы морали воплощены в нормах права (семей­ного, например).

Общим для советской литературы был взгляд на мораль как на одно из орудий политики коммунистической партии ("нравствен­но то, что помогает строить коммунизм")¹. Связь правовых и мо­ральных норм при социализме доказывалась общностью их целей и политического содержания, руководящей ролью правящей партии, а также тем, что в основе правовых и моральных норм лежат "объективные нормы", заложенные в экономическом базисе обще­ства, определяющем надстройку. В отличие от буржуазных уче­ных-юристов (например, Г. Еллинека), называвших право "мини­мумом морали", некоторые советские ученые утверждали, что при социализме многие правовые нормы являются "максимумом мора­ли". Обоснование "морально-политического единства советского об­щества" сопровождалось критикой классовой морали буржуазии, причем подчеркивалось, что в эксплуататорском обществе мораль всегда носит сугубо классовый характер. В -связи с этим принци­пиально отвергалось существование общечеловеческих норм и прин­ципов морали. Коль скоро право и мораль господствующего класса носят одинаковый классовый характер, они считались едиными и отождествлялись в их основных предписаниях².

Вслед за рядом юристов позитивистского направления право­веды нередко изображали соотношение права и морали в виде двух пересекающихся окружностей с обширной общей сферой и неболь­шими несовпадающими частями (мораль, но не право, регулирует отношения дружбы и любви, право определяет формы сделок, без­различные с точки зрения морали).

Изложенные представления (особенно подчинение морали по­литике и отрицание общечеловеческих моральных норм) подвер­гались справедливой критике. Однако проблема соотношения пра-

¹ См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 41. С. 308—315.

² См., например: Карева М. П. Право и нравственность в социалис­
тическом обществе. М., 1951; Якуба Е. А. Право и нравственность как ре­
гуляторы общественных отношений при социализме. Харьков, 1970; Алек­
сеев Л. И. Единство правовых и моральных норм в социалистическом об­
ществе. М., 1968.

Сущность права. Проблемы теории и философии права

Глава 6. Право, мораль, правосознание

 

ва и морали еще не нашла достаточно полного освещения в нашей литературе.

Большое сомнение вызывает представление о совпадении многих сфер правового и морального регулирования¹. Право и мо­раль — совсем разные, между ними больше различий, чем сход­ства. О совпадении части права и морали ("пересекающиеся окруж­ности") трудно говорить по той причине, что в содержании права слишком много такого, к чему мораль решительно безразлична. Не­возможно найти моральное содержание, например, в правовых нор­мах, определяющих структуру и порядок деятельности государ­ственных органов, органов местного самоуправления, акционерных обществ и иных юридических лиц, формы заключения договоров, условия их действительности, порядок выполнения, сроки прове­дения экологических мероприятий, деятельность статистических или налоговых органов, различных инспекций, нормах, закрепля­ющих права профсоюзов, избирательную систему страны, регули­рующих составление, утверждение и исполнение бюджета — по­чти все (или все) отрасли права содержат нормы, содержание ко­торых никак не оценивается моралью. В самом деле: морально или не морально, что Федеральное Собрание состоит из двух палат, а для существенного изменения Конституции должно быть созвано Конституционное Собрание? Морально или не морально, что раз­мер подоходного налога меняется, исходя из перспектив развития производства и других экономических соображений, или что пра­во бесплатно получить высшее образование осуществляется на кон­курсной основе? Даже нормы семейного права, которые чаще дру­гих приводятся как пример совпадения моральных и правовых оце­нок и отношений, далеко не всегда зависят от нравственных кри­териев; брачный возраст, например, нормативно устанавливается на основе медицинских наук; нормы о порядке (процедуре) растор­жения брака — на основе изучения демографической перспекти­вы, обобщения правовой практики, выводов статистики и психоло­гии, а также с учетом правил деятельности судов и других право­применительных учреждений.

Не слишком ли обширная сфера правоотношений находится вне моральных оценок, чтобы можно было говорить о пересечении или частичном совпадении права и морали- в нормативной системе общества? Ведь за пределами моральных оценок находится не ка­кой-то узкий сегмент правоотношений, а почти вся сфера право­вого регулирования. Моральное сознание общества встревожива­ется лишь при совершении правонарушений.

¹ Еще и сейчас некоторые авторы со ссылкой на устаревшие источни­ки утверждают, что мораль имеет "вездесущий, всепроникающий харак­тер" (см.: Абросимова О. К. Взаимодействие права и морали в современном российском обществе. Автореф. дисс. канд. юрид. наук. Саратов, 2001. С. 5).

Равным образом право (в цивилизованном обществе) не втор­гается в нравственное сознание общества и индивида, оставляя без юридических оценок почти все области моральных отношений. Там, где действительно необходима юридическая регламентация каких-либо нравственных отношений, мораль воздействует на право че­рез правосознание. Так случилось, например, с изменением норм советского семейного права о "внебрачных детях"¹.

Моральные нормы не тождественны правовым ни по содер­жанию, ни по логико-теоретической (гипотеза, диспозиция, санк­ция), ни по деонтологической структуре.

Главная разница между ними — в критериях оценки дей­ствий, поведения людей и их отношений. Праву свойственны оценки: "правомерно", "неправомерно", "имеет юридическое значение", "юридического значения не имеет", "порождает определенные пра­ва", "возлагает определенные обязанности", "допускается или на­ходится под особой охраной государственных органов", "пресека­ется и наказывается с помощью мер государственного принужде­ния" и т. п.

Иные критерии оценок свойственны моральным нормам. Как отмечено, оценка, выраженная в общей форме, и является нормой; в морали, где нет ни законодателя, ни специального правосудия, это особенно заметно.

Самое трудное в этике (наука о морали) — найти основной, общий критерий оценок, определяющий содержание моральных принципов и норм как основы нравственного поведения. Таким кри­терием нередко называют "справедливость" или "добро и зло".

"Справедливость" считается основной и общей для морали и права категорией.

Однако сущность и содержание справедливости всеми пони­маются по-разному. Интуитивно под справедливостью подразуме­вается уравнивание, согласование, соответствие, соразмерность².

¹ См.: Пергамент А. И. Правовое положение внебрачных детей дол­
жно быть изменено // Сов. государство и право. 1956. № 3.

² Например, в Курсе лекций по общей теории права различаются
справедливость воздающая (принцип древних правовых систем талиона),
уравнивающая (равенство граждан перед законом), распределительная
(учет всех обстоятельств личности при распределении материальных и
иных благ) (см.: Общая теория права. Курс лекций. Нижний Новгород 1993.
С. 116).

Еще больше различных видов справедливости называет Ж.-Л. Бер-жель, который, после перечисления многих понятий справедливости, за­мечает, что существует много интерпретаций этого понятия и, в зави­симости от конкретного случая, можно прибегнуть к любой из них (см.: Бержелъ Ж.-Л. Общая теория права. М., 2000. С. 58 и след.). Обоснование различных понятий справедливости см.: Ролз Дж. Теория справедливости. Новосибирск, 1995.

Сущность права. Проблемы теории и философии права

т

Глава 6. Право, мораль, правосознание

 

Но уже Аристотель, развивая мысли Платона о двух видах равенства — справедливости¹, разделил справедливость на "урав­нивающую" и "распределяющую", видя суть первой в том, что она воздает равным — равное ("арифметическая справедливость"), а неравным — неравное ("геометрическая справедливость"), заметив при этом, что сверх того справедливость "распадается на несколь­ко видов в соответствии с тем, будет ли человек властвовать или подчиняться, подобно тому как различаются воздержность и му­жество мужчины и женщины..."²

Но если видов справедливости и равенства много, то что вообще остается от идеи равенства и от справедливости как нормативного принципа? Сомнения вызывает именно нормативность понятия "справедливость"³. Не сводится ли оно практически к полуинтуи­тивной, эмоциональной оценке конкретных жизненных ситуаций и отношений⁴ по бланкетному правилу римских юристов "каждому свое"? Во всяком случае все современные теоретические исследо­вания и определения справедливости идеологичны и каждое из них противоречит всем остальным. Единственно общее в них — опре­деление справедливости как отсутствия (исправления, избежания) несправедливости. Получается, что понятие социальной (и индиви­дуальной) справедливости менее определенно, чем понятие "неспра­ведливость" не только по той причине, что к справедливости все­гда взывают обиженные, но и по той, что зло вообще воспринима­ется яснее и конкретнее, чем благо ("хорошо жили, пока не нача­лись эпидемии, голод, война, пожары, разбои и грабежи").

¹ Как писал Платон, есть два вида равенства, они хоть и одноимен-
ны, но на деле во многом чуть ли не противоположны между собой. Од­
но — "равенство меры, веса, числа"; другое равенство выше: "Больше­
му оно уделяет больше, меньшему — меньше, каждому даря то, что со­
размерно его природе. Особенно большой почет воздает оно всегда лю­
дям наиболее добродетельным; противоположное же — тем, кто мень­
ше преуспел в добродетели и воспитанности. Каждому оно разумно да­
рит надлежащее". Справедливость, заключает Платон, заключается в "ра­
венстве, установленном в каждом отдельном случае для неравных соглас­
но природе"(Ллатпон. Сочинения в трех томах. Т. 3. Ч. 2. М., 1972. С. 231—
232).

² Аристотель. Сочинения в четырех томах. Т. 4. М., 1984. С. 452; см.
также: С. 150 и след., 324 и след., 368, 462 и след.

³ По сообщению Л. В. Головко, категория "справедливость" (equite)
современной французской философией трактуется через призму внутрен­
них ощущений человека, проявляемых в оценке отдельного конкретного
случая (см.: Государство и право. 2001. № 8. С. 90, прим. 10).

⁴ Даже авторы, стремящиеся разработать концепцию справедливос­
ти, вынуждены заметить: "Нормативное определение справедливости не­
возможно, она может выражаться через разные понятия и категории,
порой несовместимые" (Булгаков В. В. Концепция справедливости в пра­
ве. Автореф. дисс. канд. юрид. наук. Белгород, 2002. С. 8).

Понятие "социальная справедливость", о котором много гово­рят философы, юристы, политики, моралисты, публицисты, оказа­лось столь многоликим и неопределенным, что стало риторической формой выражения взаимоисключающих идей и антагонистичес­ких интересов противостоящих классов, партий, социальных групп, индивидов и их объединений.

Это понятие может быть наполнено настолько противополож­ным содержанием, что в Федеральном законе "О политических партиях" специально оговорено: "Включение в уставы и програм­мы политических партий положений о защите идей социальной справедливости, равно как и деятельность политических партий, направленная на защиту социальной справедливости, не может рассматриваться как разжигание социальной розни"¹.

Основными категориями собственно морали называют "добро" и "зло". Между тем сами по себе эти категории в силу абстрактно­сти безграничны и применимы к явлениям природы и обществен­ной жизни, не подлежащим моральной оценке: землетрясение, хо­роший урожай, потоп, болезнь, здоровье, прекрасная погода, по­литический переворот, демографический взрыв и т. п. Бытующее предположение, что к сфере морали относится все, заслуживаю­щее одобрения или порицания, лишает мораль всякой определен­ности.

Однако категории "добро" и "зло" сразу обретают реальность и определенность, будучи применены к человеку в его отношении к другим людям². "Злой человек" и "добрый человек" — ясные и конкретные моральные оценки; разумеется, "доброта" — не обяза­тельно щедрость, как и "злобность" — не только скупость.

Рассуждения древнегреческих философов об относительнос­ти оценок быстрого бега (в спортивном состязании — хорошо, с по­ля боя — плохо) свидетельствуют не об их моральном релятивиз­ме, как нередко утверждается, а о неприменимости моральных оце­нок к физическим явлениям и процессам без учета мотивов дей­ствий людей, участвующих в этих процессах. Афористическое суж­дение — "человек есть мера всех вещей" дает ключ к пониманию сущности морали, основанной на противопоставлении эгоизма и аль­труизма, мизантропии и филантропии. Из этого противопоставле-

¹ Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 29.
Ст. 2950.

² Достаточно известны результаты попыток построить нравственные
системы на ином (не человеческом) основании: этика как служение цер­
ковной организации породила иезуитскую мораль; лозунг "нравственно то,
что помогает строить коммунизм" привел к принципиальному отрицанию
общечеловеческой морали, к подмене этики демагогией и примитивным
политиканством. Кроме того, дегуманизация общественных отношений ста­
ла причиной распространения моральных оценок даже на технику, уста­
релость которой именовалась "моральным износом".

Сущность права. Проблемы теории и философии права

Глава 6. Право, мораль, правосознание

 

ния вытекают все моральные нормы и оценки действий и поведе­ния личности по отношению к другим людям: "честно", "нечест­но", "похвально", "постыдно", "гуманно", "негуманно, жестоко, бес­человечно", "искренне", "лицемерно" и т. д.

На гуманистическом основании строил этику (учение о мора­ли) Аристотель, рассматривавший нравственные качества личнос­ти в ее общественном бытии. Считавший основой политики "друж­бу" (компромисс, согласие), Аристотель относил к нравственным качествам "срединные состояния чувств"¹. Таковы, в частности, мужество (среднее между дерзкой самоуверенностью и трусостью), щедрость (среднее между расточительством и скупостью, скряж­ничеством, крохоборством), скромность (среднее между бесстыд­ством и стеснительностью), благородство (среднее между кичливо­стью и приниженностью), правдивость (среднее между притворством и хвастовством), чувство собственного достоинства (среднее между своенравием и подхалимством).

Мораль настолько тесно связана с социальным бытием чело­века, что некоторые моральные нормы и оценки предопределяют­ся природными качествами личностей.

Одни из этих качеств личности полезны обществу и заслужи­вают поддержки; таковы трудолюбие, радушие, доброжелатель­ность, бескорыстие, дружелюбие и др.

Однако некоторые природные свойства, прирожденные задатки могут отрицательно влиять на социальное поведение личности. К ним относятся жадность и скупость. По оценкам современной со­циальной психологии, жадность является рефлексом, который легко и в большой степени гипертрофируется, трудно подавляется, ока­зывает большое отрицательное влияние на общество.

Из-за скупости и жадности богатых людей, особенно облада­ющих властью или поощряемых государством, произошли многие смуты, мятежи, перевороты и войны. Упрямое нежелание недаль­новидных богачей своевременно провести реформы, смягчающие всегда острые противоречия богатства и бедности, — основная при­чина революций и гражданских войн.

Почти так же социальной психологией характеризуется за­висть; зависть легко и в большой степени гипертрофируется, труд­но подавляется, оказывает среднее отрицательное влияние на об­щество. Зависть порождает агрессивную недоброжелательность; за­вистливый человек злораден и злопамятен, особенно если его не­взгоды проистекают из осознанной им собственной ущербно­сти. Стремление выместить свою несостоятельность на тех, кто преуспел в труде или каком-либо ремесле, — основной источник тайных доносов во времена беззаконий и репрессий. Как и жад­ность, зависть порождает социальную нестабильность; этим обус-

См.: Аристотель. Указ. соч. С. 317 и след.

ловлена отрицательная моральная оценка завистливых и жадных людей.

Названные и другие отрицательные моральные качества ум­ножаются и возрастают у лиц, облеченных государственной, цер­ковной или партийной властью, особенно если они не соответству­ют своим должностям. Для государственной деятельности такие лица вредны и опасны; не случайно коммунист времен английской революции 1640—1649 гг. Дж. Уинстенли в проекте конституции будущего государства ("Закон свободы") предлагал не избирать на государственные должности антиобщественных людей, в том чис­ле сварливых, чудовищно невежественных или очень болтливых людей, природные качества которых тягостны для окружающих¹.

Положительные и отрицательные (с точки зрения морали) при­родные качества людей утверждаются, развиваются или подавля­ются в процессе воспитания личности в семье, общине, коллекти­ве, школе, в обществе. Моральное воспитание и воздействие — это обуздание природного эгоизма, агрессивности и других отрицатель­ных качеств, социализация личности, ее духовное включение в кол­лектив, общество, социальную группу.

Общим ориентиром и правилом морального воспитания явля­ется так называемое Золотое правило, древнейшее нормативное предписание, известное еще в Античной Греции, в Древней Индии и Китае: "(Не) поступай по отношению к другим так, как ты (не) хотел бы, чтобы они поступали по отношению к тебе".

Мораль — одно из духовных средств сплочения и солидарно­сти общества или его части. Поэтому "сочувствие" относится к ос­новным принципам и нормам морали. Так называемая общечело­веческая мораль зовет людей к единству на основе признания цен­ности и достоинства личности ("человек есть мера всех вещей"). Сосуществующие с ней в сознании общества нормы групповой, клас­совой, сословной морали зовут к тому же: к единению социальной группы, нередко противостоящей другим группам и потому внося­щей противоречия в систему морали данного общества. Однако при всех противоречиях общественной моральной системы они (проти­воречия), кроме кризисных и революционных периодов общества²,

¹ См.: Уинстенли Дж. Избранные памфлеты. М.—Л., 1950. С. 251—252.

² Как отмечено в гл. 2, "замиренная среда" может создаваться и под­
держиваться вооруженной силой, полицейским произволом, жестокими на­
казаниями и террором. Мораль обществ, задавленных гнетом и принуж­
дением, обычно зовет к смирению, уходу во внутренний мир, терпению
и надеждам на будущую справедливость и воздаяние. Однако если в об­
ществе есть силы, предпочитающие вынужденному "замирению" борьбу
против угнетения, нравственность угнетенных классов или сословий зо­
вет к сплочению этих сил в революционной борьбе за освобождение от
гнета. Роль революционной морали была особенно велика и заметна в пе­
риод разрушения сословно-феодального строя.

Сущность права. Проблемы теории и философии права

Глава 6. Право, мораль, правосознание

 

не ведут к разрушению, разрыву общества на воюющие между со­бой классы, сословия, социальные группы. Мораль, как и право, способствует созданию "замиренной среды".

Во-первых, при всех классовых, сословных и других антаго­низмах мораль строится на гуманистической основе в том смысле, что ряд ее норм адресован человеку вообще, выведен из природы человека. Самые лютые зверства во времена войн между государ­ствами, религиозных войн, войн гражданских, межнациональных и других, совершенные в пылу страстей или по приказам преступ­ных руководителей, рано или поздно получали отрицательную оцен­ку если не современников, то потомков. Свойственный каждому че­ловеку и человечеству в целом инстинкт самосохранения лежит в основе тех норм и принципов морали, которые именуются общече­ловеческими, или элементарными. В этом отношении мораль, воз­можно, больше, чем право, нередко воплощающее волю и интере­сы меньшинства, а то и содержащее (при системе законов, как ос­новных источников права) ошибки, служит духовному скреплению общества.

Во-вторых, интересы сословий и классов, порождающие раз­ные, порой противоположные нормы морали, отражают различное положение этих классов и сословий в единой системе обществен­ного разделения труда. Здесь противоречия неизбежны — но они не разрывают общество, если не разрушается система производ­ства, основанная на совместном ведении хозяйства, на организа­ции и порядке. В этом отношении мораль тоже дополняет и в чем-то порой превосходит право, давая моральное утешение тем, кто угнетен и социально обездолен.

Право и мораль служат одной цели — созданию и поддержа­нию "замиренной среды", обеспечению социального порядка. Но эта цель достигается ими по-разному.

В отличие от права мораль оценивает не только действия, по­ведение людей, но и саму личность. Разумеется, личность прояв­ляется в действиях, но существуют такие понятия, как "мораль­ный облик", "репутация", обусловленные постоянной, устойчивой линией поведения человека, порождающей определенные индиви­дуальные и социальные ожидания. Различаются люди моральные и аморальные, честные и бесчестные, жадные и добрые, скупые и щедрые, милосердные и жестокие, лживые и правдивые, совест­ливые и бессовестные, корыстные и бескорыстные, приветливые и замкнутые, склочные и дружелюбные, ленивые и трудолюбивые, скромные и тщеславные, принципиальные и беспринципные, поря­дочные и непорядочные, искренние и лицемерные, сердечные и бессердечные, надежные и ненадежные и т. д.

Можно предположить, что мораль складывалась одновремен­но с правом и в конкуренции с ним.

В первобытной общине, где личность не обособилась от кол­лектива, не было надобности ни в праве, ни в морали.

Категории "добро" и "зло" в первобытном обществе порой были не свободны от натурализма (тепло — холодно, съедобно — несъе­добно, больно — приятно), а в социальном плане выражали отно­шение рода и племени к внешнему миру ("свои люди — чужие люди", "привычно — необычно", "опасно — безопасно"). Лишь с раз­делением людей своего племени и рода на вождей, жрецов, под­властных, бедных, богатых, равных и неравных, а еще и с появле­нием "чужих людей", "добро" и "зло" стали оцениваться в кате­гориях "справедливость и несправедливость". Как понятие "кра­жа" возникло ранее понятия "собственность", так и сетования о несправедливости стали порождением обид, зависти, обманутых со­циальных ожиданий, попрания вековых обычаев и традиций кол­лективного равенства. Еще и сейчас рассуждения о справедливос­ти или несправедливости связаны либо с жалобами на нарушение равенства, ущемление существенных интересов, либо с попытками оправдать привилегии.

Одновременно с моралью складывалось право, оценивающее те же отношения с позиций охраны и воспроизводства развиваю­щегося неравенства и индивидуализма. Неизбежная конкуренция правовых и моральных оценок (справедливое перераспределение, уравнение имущества стало кражей) вела к социальным конфлик­там, выходом из которых было изменение, уточнение правовых норм либо насильственное подавление недовольства. Истории известно и то, и другое (периодические уравнения земельных наделов, про­щение всех долгов и недоимок, смягчение чрезмерно суровых за­конов, подавление протестов вооруженной силой, установление дик­таторских режимов и т. п.).

В конечном счете обязательность права стала строже обяза­тельности морали по тем причинам, что право — одно, а разных представлений о справедливости много, причем право, в отличие от морали, признается официально и поддерживается государством.

На каком-то этапе развития общества между правом и мора­лью произошло своеобразное разделение труда. Предметом пра­вового регулирования остались преимущественно действия и от­ношения, доказуемые в случае спора, в случае необходимости пре­секаемые или наказуемые с помощью мер государственного при­нуждения. Предметом моральных оценок стали качества личнос­ти, выраженные в ее поведении и поступках. Этим обусловлена несовместимость или несопоставимость правовых и моральных оце­нок личности как таковой: нравственной личностью является че­ловек, считающийся с интересами других людей, готовый помочь им, способный обуздать собственные эгоистические чувства; в праве человек существует как субъект права, общий и индивидуальный

Сущность права. Проблемы теории и философии права

статус которого определяется не присущими ему личными духов­ными качествами, а формально определенными правовыми пред­писаниями.

Правовая связь людей называется правоотношением; мораль­ные связи людей — сочувствием, доброжелательством, благодея­ниями, взаимопомощью, дружбой и солидарностью. Право опреде­ляет юридические факты и состояния, при наличии которых воз­никает (изменяется, прекращается) правоотношение. Мораль не име­ет формальной определенности, свойственной праву, поскольку си­туации, в которых могут (и должны) проявиться моральные качества личности, настолько непредсказуемы и разнообразны, что заранее все их установить невозможно. Именно поэтому никогда не удава­лось составить исчерпывающий свод моральных правил (мораль­ный кодекс). Моральные нормы содержатся в общественном мне­нии и находят письменное выражение в художественных, фило­софских, публицистических произведениях, в религиозных книгах, в программах партий, в газетах, учебниках, журналах и других средствах массовой информации.

Правовые нормы (в современном обществе) содержатся в пись­менных актах, которые подлежат систематизации, инкорпорации, кодификации. В текстах нормативных актов возможны неточнос­ти, ошибки, устаревшие нормы, противоречия, в связи с чем не­редко порицается несовершенство правовых норм. Никто не пори­цает несовершенства норм морали, поскольку они создаются самим обществом и гибко приноровлены к оценке любых ситуаций. Пра­во — нормы, которые реализуются или, по крайней мере, способ­ны к реализации. Провозглашенное, но несоблюдаемое государством право порождает в обществе недоверие к праву вообще. Провоз­глашаемая, но не соблюдаемая мораль порождает недоверие не к морали, а к лицемерам, которые говорят одно, а делают другое.

Право ориентировано на общественные отношения, которые можно формально определить для охраны и воспроизводства (или пресечения). Общей целью права и его реализации является пра­вопорядок. Общая цель морали — воспитание добропорядочной и добродетельной (делающей добро) личности. Все моральные нор­мы, вплоть до правил приличия, вытекают из этого идеала. Право­вые нормы выражают государственную волю, направленную в ко­нечном счете на поддержание общественного порядка. Моральные нормы выражают сложившиеся в том же обществе представления о положительных качествах личности в ее отношениях с другими людьми. Деяния, противоречащие праву, называются правонару­шениями; люди, нарушающие моральные нормы, именуются пороч­ными людьми.

Мотивом нравственного поведения является не исследование юридических фактов и их правовых последствий (как при намере­нии совершить поступок, имеющий юридическое значение), а ори-

 

Глава 6. Право, мораль, правосознание

ентация на некий идеал личности, стремящейся делать добро (или, по крайней мере, не вредить) людям, живущим в том же обществе. Иными словами, моральные нормы — это правила поведения доб­ропорядочного человека, признающего права и интересы других людей, относящегося к ним с уважением и доброжелательно.

Социальная связь членов общества и нравственная необходи­мость согласовывать свое поведение с поведением других людей на основе уважения, доброжелательства и благодеяния выражена в первом категорическом императиве И. Канта: "Поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом... Поступай так, как если бы максима твоего поступка посредством твоей воли должна была стать всеобщим законом природы"¹.

Мораль воздействует на общественные отношения предписа­ниями, адресованными одному человеку (запрет, связывание). С нравственной точки зрения личность оценивается по степени вы­полнения этих предписаний: чего ждать от этого человека — на­рушит ли он запрет, выполнит ли обязанность? Именно поэтому в системе моральных критериев оценки личности существуют еще и такие понятия, как "принципиальность", "порядочность", "бесприн­ципность", "лицемерие", "моральная неустойчивость", "безволие", "подверженность дурным влияниям", и т. п. Эти критерии тоже ха­рактеризуют личность в аспекте нравственно-социальных ожида­ний окружающих ее лиц и организаций. Невыполнение обещаний, неверность слову потому и осуждаются моралью, что свидетель­ствуют о непредсказуемости действий лживого и ненадежного че­ловека, говорящего одно, а делающего другое.

В отличие от правовых норм все моральные нормы строятся по правилам абсолютной деонтической логики, т. е. сводятся к ве­лению или запрету, адресованному отдельно взятому индивиду. Такие нормы, как отмечено (гл. 3), присущи и праву, восприняв­шему ряд табу первобытного общества (запреты, выраженные в праве как составы правонарушений).

Особенность деонтической структуры морали (в ее отличии от права) давно замечена философами и правоведами.

Кант указывал, что учение о нравственности (морали) обычно (начиная с Цицерона) называется учением об обязанностях, а не учением также о правах; причину этого он видел в том, что мо­ральный закон предписывает долг (обязанность), исходя из кото­рого можно затем вывести понятия о правах².

Это различие между правом и моралью подчеркивали многие правоведы. Н. М. Коркунов писал: "Из нравственных норм выво-

¹ Кант Иммануил. Сочинения в шести томах. Т. 4 41 М 1965.
С. 260, 261.

² См. там же. Т. 4. Ч. 2. М., 1965. С. 149.

Сущность права. Проблемы теории и философии права

т

Глава 6. Право, мораль, правосознание

 

дится только безусловный нравственный долг; из юридических — обусловленные друг другом право и обязанность"¹.

В отличие от морали право регулирует поведение людей при помощи не только запретов и предписаний (обязанностей), но и по­средством предоставительно-обязывающих норм, предусматрива­ющих наделение участников правоотношения субъективными пра­вами, которыми лицо может воспользоваться или не воспользоваться по своему усмотрению. Поскольку субъективное право обеспечи­вается соответствующими действиями обязанных лиц, получается, что поведение последних зависит не только от содержания нормы, но и от желания управомоченного воспользоваться или не восполь­зоваться своим правом. Именно поэтому аппарат абсолютной деон­тической логики, достаточный для раскрытия содержания мораль­ных норм, оказался недостаточным для изучения норм права, чем и обусловлена необходимость разработки логических теорий взаи­модействия (см. гл. 3).

Названное различие между правом и моралью положил в ос­нову своей теории права Л. И. Петражицкий, со свойственной ему последовательностью относивший к праву все вообще нормы-отно­шения, которые содержат притязание, право требовать ("импера­тивно-атрибутивные эмоции"), тогда как морали ("императивные эмоции") такое свойство (право требовать) не присуще. При таком подходе к правовым было отнесено множество отношений, которые испокон веков считались только моральными отношениями, пра­вилами этикета и др. Теория Л. И. Петражицкого вызвала много возражений, большая часть которых строилась на интуитивно-эмо­циональных суждениях о существовании моральных прав и при­тязаний. Однако в том же интуитивно-эмоциональном восприятии рассуждения о "моральном праве" звучат не более чем утешение и соболезнование тому, у кого нет реального ("формального") пра­ва, кто может рассчитывать только на милость и благодеяние.

Можно предположить, что "моральное право" (право-притя­зание) когда-то соревновалось с юридическим правом и в этом со­ревновании потерпело поражение. На одну и ту же вещь не могут одновременно существовать у разных субъектов два разных пра­ва — одно юридическое, другое моральное. Моральное право, при его конкуренции с юридическим, будет либо запрещено (как самоуп­равство), либо преобразовано в юридическое право (преторская соб­ственность: "Эта вещь остается твоей, но будет принадлежность тому, кто ее у тебя купил без выполнения формальных условий купли-продажи этой вещи").

¹ Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права // История рус­ской правовой мысли. Биографии. Документы. Публикации. М., 1998. С. 116.

См. также: Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. Учебное пособие (по изданию 1910—1912 гг.). Т. 1. М., 1995. С. 153.

Современная этика (философия морали, нравственности) со­держание моральных норм традиционно сводит к запретам и обя­занностям. В научном аппарате этики понятие "моральное право, притязание" не нашло места. Этот термин нередко встречается в публицистической литературе, где, однако, способом осуществле­ния чьих либо "моральных прав" всегда называется благотвори­тельность или прямой политический акт власти.

Согласно теории морали оценка и необходимость морального поступка не зависят от чьей либо воли (своей или управомоченно­го лица), а проистекают из самой нормы. Поэтому основой мораль­ного поведения личности этика считает совесть, чувство долга, от­ветственности перед другими людьми, обществом, перед самим со­бой¹; положительная или отрицательная оценка такого поведения другими людьми рассматривается лишь как дополнительное сред­ство регулирования поведения. Нормы морали адресованы помыс­лам человека, ориентированы на его духовный мир, предписывают действия и поведение, соответствующие его убеждениям, санкцио­нируются "голосом совести", который поначалу был тождествен ве­лениям всеведущих богов (или Бога), сопряженным с посмертным или прижизненным воздаянием.

Утратив в соревновании с правом средства внешнего принуж­дения, мораль обрела могучую опору в религии, дававшей тем, кто сетовал на несправедливости, духовное утешение в виде упования на волю богов или Бога, надежды на божественное воздаяние доб­рым за добро и злым за зло, на помощь сверхчеловеческих сил в земной или (и) потусторонней жизни. Многие моральные нормы получали религиозную санкцию, становясь заповедями, веления­ми или запретами, исходящими от Бога.

С самого начала мораль складывалась в сфере религии и все­гда была пристанищем обиженных и угнетенных. Социальная функ­ция морали — не только сплочение социальных групп и общества в целом, но и духовное утешение тех, кто потерпел неудачу в жизни. Не случайно аскетизм, умение довольствоваться малым, бескоры­стие считались и еще считаются положительными моральными ка­чествами; многие века предполагалось, что носители таких качеств

¹ Просветители и гуманисты XVI—XVIII вв. в числе моральных обя­занностей называли обязанности по отношению к самому себе (основа са­мосохранения и совершенствования личности).

Либеральный мыслитель И. Бентам, ссылаясь на теорию утилитариз­ма, обстоятельно доказывал, что право не должно касаться этих обя­занностей.

В советской этике существование таких обязанностей не замечалось, поскольку одним из политических лозунгов-призывов была "самоотвержен­ность" личности в борьбе за общее благо. К тому же материальная и ду­ховная ущербность государственно-социалистического образа жизни со­здавала ряд препятствий для всестороннего развития личности.

Сущность права. Проблемы теории и философии права

Глава 6. Право, мораль, правосознание

 

заслуживают посмертного воздаяния, награды в потустороннем мире. Голос совести — главная санкция моральных норм; понача­лу (многие века) считалось, что "совесть" — прямой контакт че­ловека со всеведущим Богом (богами)¹, а "угрызения совести" — божье наказание за несоблюдение заповедей. Бессовестный чело­век — человек безнравственный и порочный, способный на злоде­яния, за которые неизбежно посмертное или прижизненное возда­яние — наказание от Бога (богов).

Многие века мораль была настолько тесно связана с религи­ей, что развитие философии и науки в Новое время, распростра­нение деизма и атеизма поставили перед видными деятелями Про­свещения вопрос: может ли атеист быть нравственным человеком? Сверх того, атеист как аморальный человек считался потенциаль­ным преступником, уверенным, что умело совершенное и нераск­рытое злодеяние останется безнаказанным. Поэтому большинство философов-просветителей, в том числе самых вольнодумных, выс­казывались за "гражданскую религию", согласно которой важней­шие обязанности человека перед обществом и другими людьми под­креплялась бы верой во всезнающего, всевидящего, карающего и награждающего Бога. В период французской революции якобинцы даже пытались учредить гражданскую религию специальным дек­ретом.

Доводам сторонников гражданской религии их оппоненты в XVIII веке противопоставляли задачу, которую сейчас назвали бы социально-психологическим тестом. Представьте себе, говорили они, что на стене перед вами находится кнопка, нажав которую, вы убь­ете совершенно не известного вам человека, живущего не то в Ки­тае, не то в Перу; в результате его смерти (о причине которой никто, кроме вас, не знает) вы получите в наследство громадное состоя­ние. Нажмете ли вы эту кнопку?

Поскольку большинство просветителей скептически относились к идее посмертного воздаяния (гражданская религия ими предла­галась для непросвещенного народа), каждому приходилось решать вопрос: действенна ли мораль, опирающаяся только на совесть че­ловека как на его личное духовное качество, не подкрепленное стра­хом перед карающим Богом?

В результате дискуссии воцарилось мнение, что за тысячеле­тия существования мораль стала частью духовного и социального бытия человечества, привычным и необходимым регулятором дей­ствий и поведения людей. Это мнение нашло подтверждение в бли­жайшем развитии истории.

¹ Пережитки времен единства ряда моральных и религиозных кате­горий обнаруживаются в современных конституциях светских государств, называющих "свободой совести" право избирать любую религию или быть атеистом.

Несмотря на распространение атеизма и общее падение ре­лигиозности, XIX век не стал веком безнравственности. Напротив, резкое и быстрое ухудшение положения больших масс населения в связи с развитием капитализма привело к широкому развитию филантропии (человеколюбия) и милосердия, к распространению моральной (не только религиозной!) критики буржуазного общества за его эгоистичность, индивидуализм и антигуманность.

С конца XVIII — начала XIX в. к проблемам этики обращает­ся ряд видных правоведов (И. Бентам, Дж. Остин и др.). Проблема связи и соотношения права и морали занимает прочное место в раз­вивающейся общей теории права. Это обусловлено рядом причин.

Во-первых, новое право гражданского общества нуждалось в идейном обосновании. Такого обоснования не могли дать ни рели­гия, ни традиции разрушенного феодально-сословного общества. В XIX веке потеряла былой авторитет и классическая теория есте­ственного права, носившая революционно-критический характер; ее историческая роль была исчерпана низвержением сословного строя.

Во-вторых (связано с первым), на первый план выходили та­кие проблемы, как становление нового правопорядка, законности, правового государства. Теоретический поиск правоведов устремлял­ся на изыскание конкретных связей исторически новых правовых явлений с духовной жизнью общества, на обнаружение в обществен­ной психологии и идеологии основ для практических решений по­литико-правовых задач. Так, основанная на утилитаризме этика Бентама давала возможность определить соотношение запретов и велений в праве, а тем самым охранительных и позитивных функ­ций современного государства.

В-третьих, наконец, развитие антропологии, социальной пси­хологии, социологии и исторических наук открывало дорогу для но­вых решений ряда проблем соотношения права и морали, непос­тижимых с точки зрения теологии или априорного рационализма.

В XIX—XX вв. предметом обсуждений и дискуссий филосо­фов, правоведов, социологов и специалистов по этике стала постав­ленная еще в Древнем мире проблема источника моральных ка­честв и чувств. Одни полагали (вслед за Т. Гоббсом), что человек по природе зол и моральные качества прививаются ему государ­ством; другие считали моральные чувства и качества врожденными качествами людей (П. А. Кропоткин утверждал, что эти качества подавляются и уродуются государством, а полное развитие могут получить лишь при анархо-коммунизме); третьи доказывали, что моральные качества личности достигаются воспитанием и примером (И. Кант). К концу XIX — началу XX в. сложились все возможные точки зрения по этой проблеме; тогда же социологи (Э. Дюркгейм, Л. Леви-Брюль) разработали социально-аппробативную теорию

Сущность права. Проблемы теории и философии права

Глава 6. Право, мораль, правосознание

 

морали, согласно которой моральные понятия и категории выра­жают санкции общества, одобряющего одни поступки и порицаю­щего другие.

Важным достижением И. Канта, И. Бентама, многих филосо­фов и правоведов XIX века является обоснование различий меж­ду правом и моралью. Классическая теория естественного права XVII—XVIII вв. нередко отождествляла или смешивала мораль­ные и правовые категории, оценки, требования¹. Для глубокого ис­следования морали и права как самостоятельных социальных яв­лений необходимо обособление одного от другого. Именно на осно­ве этого обособления стали возможны исследования связей между правом и моралью.

Ряду правоведов и философов конца XIX — начала XX в. при­надлежит определение "право — минимум морали". В это опреде­ление вкладывалось разное содержание.

Широкую известность получило рассуждение Г. Еллинека о безжалостном кредиторе, отбирающем у должника его последнее достояние, выколачивая долг: "Он действовал бы более нравственно, если бы отпустил его должнику. При взгляде на право, как низ­шую ступень нравственности, устраняются все конфликты, кото­рые возникают, если право и мораль представить двумя самостоя­тельными силами"². Ошибка Еллинека состоит в том, что мораль, вопреки его рассуждению, не поддается количественным измере­ниям. При заключении юридического договора по закону можно тор­говаться о цене, о праве на долю имущества или в доходах, о про­центах по долгу или вкладу, о плате за пользование жилищем и приборами, о сроках и времени пользования ими и т. п. В морали нет количественных измерений, она не поддается ни дозировке, ни процентированию. Личность оценивается целиком. "Полуморальный" человек — это законченный негодяй.

Право — не "минимум морали" и по той причине, что регули­рует обширный круг отношений (процессуальных, административ­ных, производственных, организационных и др.), вообще не подле­жащих моральной оценке.

Кроме того, само существование права означает, что мораль бессильна урегулировать ряд отношений между людьми; они по­тому и пишут договоры, заверяют их в нотариальных конторах, ого­варивают пени, штрафы, неустойки за невыполнение обязательств, что не верят в честность своих контрагентов; право с его формаль­ной определенностью, доказуемостью и способностью к принуди­тельному осуществлению является не (только) "минимумом нрав-

¹ Право и мораль смешивали еще римские юристы II—III вв. (см.:
Дигесты Юстиниана. М., 1984. С. 23, 25).

² Еллинек Г. Социально-этическое значение права, неправды и на­
казания. М., 1910. С. 61—62.

ственности", а ее "суррогатом", несовершенной, однако необходи­мой формой отношений между людьми.

Постоянной причиной противоречий права и морали в любом обществе, где они существуют, является формальная определен­ность права, не всегда дающая возможность распространить его действие на ситуации, настоятельно требующие правового регули­рования, но не предусмотренные правом, либо наоборот, допуска­ющая применение права к жизненным отношениям и ситуациям, где мораль считает такое применение несправедливым. Иными сло­вами, противоречия возникают в силу того, что право по-разному оценивает ситуации, одинаковые с точки зрения морали, или, на­оборот, уравнивает жизненные обстоятельства и ситуации, весьма различные с моральной точки зрения. Не случайно древние гово­рили: "Чрезмерно точное осуществление права порождает наивыс­шую несправедливость".

Содержание некоторых правовых норм откровенно и грубо противоречит даже тем моральным предписаниям и запретам, ко­торые содержатся в религиозных заповедях. Правом разрешено и предписано убийство, запрещенное в Библии. Прелюбодеяния или непочтительное отношение к родителям, осужденные Библией, пра­вом не запрещены и не влекут юридической ответственности. Право уделяет большое внимание правосудию, хотя в Новом завете пред­писано не судиться, а решать дело миром. Нормами государствен­ного, а также процессуального права установлены обязательность и формы присяги (президента, других должностных лиц, а также свидетелей в уголовных и гражданских процессах), хотя Новым заветом клятва запрещена.

Право допускает и узаконяет денежное возмещение мораль­ного вреда¹. Право предписывает считать невиновным заведомого преступника, пока он не осужден.

Но если презумпция невиновности имеет исторические и ра­циональные основания и обоснования как способ защиты обвиняе­мого от вполне возможного незаконного и необоснованного осужде-

¹ "Вознаграждение за нравственный вред есть само нравственный вред, — писал Г. Ф. Шершеневич. — Оно не только не восстанавливает нарушенного равновесия, но само его усиливает. Нравственный вред до­пускает только нравственное удовлетворение: приговор общественного мнения, приговор государственного или третейского суда. Законодатель­ство, устанавливающее принцип денежной вознаградимости нравственного вреда, вызывает безнравственные мотивы в представлении своих граж­дан. Нужно проникнуться глубоким презрением к личности человека, что­бы внушать ему, что деньги способны дать удовлетворение всяким нрав­ственным страданиям. Переложение морального вреда на деньги есть ре­зультат буржуазного духа, который оценивает все на деньги, который считает все продажным" (Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. Учеб­ное пособие (по изданию 1910—1912 гг.). Т. 2. М., 1995. С. 263).

М

Сущность права. Проблемы теории и философии права

;:ия, то нельзя объяснить недавно возникшее, откуда-то заимство­ванное обыкновение судебной практики помещать подсудимого в зале суда в специальную клетку¹. Это явно противоречит нормам Международных пактов о правах человека и конституционным нор­мам о достоинстве личности и о презумпции невиновности. Что ка­сается конституционных принципов состязательности процесса и равенства сторон, то они были бы (хотя бы внешне) соблюдены в том случае, если в точно такую же клетку, как подсудимый, в про­цессе слушания и решения дела был бы помещен государственный обвинитель.

Из сказанного, однако, не следует, что мораль всегда хороша, а право нередко бывает плохим. Лицемерия не чужды моральные системы многих стран и веков. В Древнем мире, начиная с фило­софии стоиков (а может быть, до нее), признавалось духовное, мо­ральное, природное равенство всех людей, свободных и рабов. Идея этического равенства людей, независимо от их социального поло­жения, свойственна также христианству. Но отсюда не делался вывод о правовом равенстве рабов и свободных, феодалов и кре­постных. Общечеловеческая норма природного равенства людей была существенно ограничена и деформирована в господствующей морали сословно-кастового общества, считавшего естественными рабство и крепостничество.

К сторонникам взглядов Г. Еллинека на право как на "мини­мум морали" нередко относят русского философа В. С. Соловьева, который писал: "Право есть низший предел или определенный ми­нимум нравственности"². Однако теория В. Соловьева существенно отличается от взглядов Еллинека уже тем, что не стремится нрав­ственно оправдать содержание каждого предписания действующего права во всех его, порой негуманных, проявлениях. "... Право в сво­ем элементе принуждения к минимальному добру, — рассуждал В. Соловьев, — хотя и различается от нравственности в собствен­ном смысле, но и в этом своем принудительном характере, отвечая требованиям той же нравственности, ни в каком случае не должно ей противоречить"³.

Вслед за А. Шопенгауэром, определявшим право как часть нравственности, как минимум добра, В. Соловьев писал: "Право есть принудительное требование реализации определенного минималь­ного добра, или порядка, не допускающего известных проявлений зла... Задача права вовсе не в том, чтобы лежащий в зле мир обра-

¹ Напомним, что Эйхман, Чикатило и некоторые другие убийцы в
ходе открытых и гласных судебных процессов помещались за решетку или
за пуленепробиваемое стекло в интересах их (подсудимых) безопасности.

² Соловьев В. С. Нравственность и право // История философии права.
СПб., 1998. С. 453.

³ Там же. С. 461.

Глава 6. Право, мораль, правосознание 185

тился в Царство Божие, а только в том, чтобы он — до времени — не превратился в ад"¹.

Суждения В. С. Соловьева получили широкое отражение в оте­чественной литературе того времени. С одной стороны, они проти­вопоставлялись учению Л. Н. Толстого, отрицавшего нравственный характер права; с другой стороны, Б. Н. Чичерин замечал, что со­единение Соловьевым правовых и нравственных начал открывает дорогу принудительному насаждению последних. Вторжение вла­сти в область человеколюбия, свободы совести и других начал спо­собно привести, по мнению Чичерина, к иезуетизму, инквизиции и к коммунизму — "идеологии принудительного братства, противо­речащей достоинству человека и приводящей к его полному пора­бощению"². В самом деле: если какая-то часть морали (хотя бы "ми­нимальная") совпадает с правом и поддерживается принуждением, то кто и каким образом устанавливает границы, верхний предел этого "минимума" (тем более, что мораль не поддается количествен­ным измерениям)? Б. Н. Чичерин справедливо замечал опасность теоретической позиции, открывающей верховной власти (государ­ства, партии, церкви) дорогу тотального принуждения во имя нрав­ственности, общего блага, насаждения Царства Божьего.

Дискуссии о соотношении права и нравственности XIX— XX вв. не выходили далеко за пределы сформулированного еще до А. Шопенгауэра сопоставления: право требует никому не вре­дить (neminem laede), нравственность, сверх того — всем, сколько можешь, помогать (omnes, quantum potes, juva). Оба требования со­держатся в Золотом правиле.

Немецкими философами XVII—XVIII вв. было замечено, что Золотое правило в его положительной форме (делай другим то, что хочешь, чтобы тебе делали) соответствует принципам морали, зо­вущей к человеколюбию и благодеяниям, а в форме отрицатель­ной (не делай другим того, чего ты не хочешь, чтобы делали тебе) выражает сущность права, обеспечивающего безопасность.

В этих смыслах на Золотое правило ссылались и сторонники упорядочения и совершенствования правовой системы³, и, наобо-

¹ Соловьев В. С. Указ. соч. С. 454, 458.

² Кистяковский Б. А. Философия и социология права. СПб, 1998.
С. 223—223; История философии права. СПб, 1998. С. 444—446; Поля­
ков А. В. Либеральный консерватизм Б. Н. Чичерина // Правоведение. 1993.
№ 5. С. 83.

³ Правило "не делай другому того, чего ты не желал бы, чтобы было
сделано по отношению к тебе" английский философ Т. Гоббс считал осно­
вой естественного права, из которого вытекают все человеческие зако­
ны (см.: Гоббс Томас. Сочинения в двух томах. Т. 2. М., 1991. С. 122).

Российский государственный деятель и либеральный мыслитель М. М. Сперанский писал: "Все постановления, коими государство управ­ляется, составляют неразрывную связь последствий, из одного начала ис-

7 — 6513

Сущность права. Проблемы теории и философии права

Глава 6. Право, мораль, правосознание

 

рот, принципиальные противники права, призывавшие заменить его системой моральных норм¹.

Однако в современной научной литературе по этике Золотое правило (в обоих его вариантах) упоминается преимущественно только как категория массового обыденного морального, правового или религиозного сознания. Суть дела в том, что это правило со­держит субъективный, всеми понимаемый по-разному элемент: "желание" ("хотение"). Не станет ли то, что я считаю благодеяни­ем (потому что оно мне нравится), "медвежьей услугой" другому лицу, если то, что я для него делаю, не соответствует и даже про­тиворечит его желаниям? Не оборачивается ли такое нежелатель­ное добро злом для того, кому оно оказывается? Эту опасность четко осознавал И. Кант, утверждавший, что никто не может принудить другого быть счастливым так, как он представляет себе благопо­лучие других людей (см. гл. 2).

Именно уважение к разнообразию характеров, стремлений, желаний различных людей² предопределило так называемый фор­мализм категорических императивов Канта, в которых, тем не ме­нее, воплощены идея всеобщей связи человека с другими людьми (первый категорический императив) и идея высокого достоинства личности (второй категорический императив). "Поступай так, — писал Кант, — чтобы ты всегда относился к человечеству и в сво­ем лице, и в лице всякого другого так же, как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству"³.

Не менее важно и то, что Золотое правило способно обусло­вить поведение человека его сиюминутными желаниями. Поступок, сообразный предполагаемому желанию других, может быть оста­новлен мысленной уверткой-оговоркой: "Сейчас я не хочу так де­лать, наверное и они не хотят, чтобы я так поступил". Уязвимость Золотого правила состоит в том, что по своей формулировке оно ставит моральное поведение в зависимость от субъективных пред­положений о желаниях других людей и от собственных меняющихся желаний.

текающих. Начало сие весьма просто: не делай другому того, чего не желаешь себе" (Сперанский М. М. Проекты и записки. М., 1961. С. 175).

¹ Идеолог анархо-коммунизма П. А. Кропоткин утверждал, что ос­
новным началом анархизма, т. е. равенства, является правило: "Поступай
в отношении других так, как ты хотел бы, чтобы и другие поступали с
тобой в аналогичных случаях". См.: Кропоткин П. Нравственные начала
анархизма. М., б/г. С. 32, 34—35, 57.

² В работе "Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском пла­
не" Кант писал: "Из столь кривого дерева, из какого сделан человек, не
может быть вытесано ничего совершенно прямого. Природа избрала для
нас лишь [путь] приближения к этой идее" (Кант Иммануил. Сочинения
на немецком и русском языках. Т. I. М., 1994. С. 99).

³ Кант Иммануил. Сочинения в шести томах. Т. 4. Ч. I. M., 1966.
С. 270.

Заслуга Канта — в обосновании того, что человек должен по­ступать нравственно независимо от собственных страстей и сию­минутных желаний. В этом суть нравственного долга как мотива поведения, обусловливающего необходимость морального поступ­ка. Кант признает, что нравственный долг состоит в том, чтобы совершать добродеяния; но добро он определяет через нравствен­ный долг.

Сложность соотношения категорий добра (добродеяния) и нрав­ственного долга породила разнообразные направления этики и обус­ловила ее деление на деонтологию (наука о должном) и аксиоло­гию (учение о ценностях, о добре и зле). Деонтология изучает нрав­ственные предписания, обязанности, моральные нормы, заповеди, соотношение между должным и фактически существующим. Основ­ные проблемы аксиологии — источник понятий добра и зла, идеа­лов, представлений о справедливости и счастье, понятие достоин­ства личности, нравственные оценки ее поступков и общественных институтов. Аксиологии в значительно большей мере, чем деонто­логии, присущи идеологические, психологические, религиозные мо­тивы, поскольку она ориентирована на сопоставление обществен­ных отношений и явлений с идеалами, социальными, природными и иными целями.

Деонтологической этике соответствует в правоведении учение о правовой норме и ее структуре, о системности права, о соотно­шении абстрактного и конкретного в правовых нормах и отноше­ниях, об отраслевом делении права, о формальной определенности правовых норм, о соподчиненности различных источников права по их юридической силе и др. Эти проблемы изучаются преимуще­ственно тем направлением правоведения, которое именуется нор­мативно-позитивным.

Предпринимались попытки аксиологического подхода к пра­ву. Поскольку проблемы права и морали сближаются там, где речь идет о соотношении и духовных связях личности и общества, о на­правлении индивидуальной и общественной деятельности к каким-либо целям, идеалам, благим свершениям, ставился вопрос о "цен­ности права".

В советской литературе внимание к проблеме социальной цен­ности права было привлечено С. С. Алексеевым¹. В процессе об­суждения его книги вскоре было замечено, что, рассматривая пра­во как средство осуществления государственных функций и поли­тики правящей партии, автор практически отождествил понятия "ценность" и "полезность". Резонно отмечалось, что содержание книги не изменилось бы, если в названии и тексте слова "ценность права" были бы заменены словами "роль", "функции", "эффектив-

См.: Алексеев С. С. Социальная ценность права в советском обще­стве. М., 1971.

7»

188 Сущность права. Проблемы теории и философии права

ность правовых норм", тем более, что право рассматривалось как "орудие государства", "одно из орудий государственной власти".

При таком подходе исследование "ценности права" успешно вытеснялось изучением эффективности правовых норм¹. Попытки отдельных авторов отстоять и развить ту же идею "ценности" (тож­дественной полезности) вызвали еще большие нарекания². Не при­вела к заметному успеху и попытка сконструировать промежуточ­ное понятие "инструментальная ценность" правовых норм. Не слу­чайно научной общественностью была сочувственно встречена ан­нотированная в ИНИОН статья болгарского ученого В. Вылкано-ва³, отметившего ряд отрицательных черт права и связанных с правом побочных явлений. Право как система норм имеет тенден­цию к нарастающему расширению, поскольку каждая правовая норма, решая одни вопросы, порождает другие вопросы, для ре­шения которых требуются новые правовые нормы. Чрезмерное рас­ширение сферы действия права и связанного с ним государствен­ного принуждения ведет к обесценению последнего (слишком час­тая и повсеместная угроза теряет силу) и к тому, что "гипертро­фированное право" оказывается не в состоянии реализоваться (не­постижимость чрезмерно обширной правовой информации ведет к тому, что следуют не нормам права, а собственным представлениям о добре и зле). Как и всякий внешний регулятор, право порождает отчужденное к нему отношение, конформизм, снижает чувство лич­ной ответственности, унифицирует людей. Оно противопоставляет людей как истцов и ответчиков, управомоченных и обязанных. Куль­тивируя государственное принуждение, право культивирует при­нуждение вообще. Существование права — "декларация бессилия морали", гласное и официальное признание того, что мораль не способна урегулировать отношения между людьми. В заключение автор отмечает, что право является средством регулирования об­щественных отношений, имеющим исключительно высокую соци­альную полезность и безусловно необходимым на нынешнем этапе развития общества. Задача законодателя и всего общества состоит в том, чтобы, не забывая о некоторых отрицательных сторонах правового регулирования, искать условия его оптимальной дей­ственности⁴.

¹ См.: Никитинский В. И. Эффективность норм трудового права. М.,
1971; Кудрявцев В. Н., Никитинский В. И., Самощенко И. С., Глазы-
рин В. В. Эффективность правовых норм. М., 1980.

² Так, ценность права обосновывалась, в частности, тем, что каж­
дая правовая норма является оценкой, а некоторые нормы, сверх того,
содержат оценочные понятия (см.: Рабинович П. М. Социалистическое пра­
во как ценность. Львов, 1985. С. 17, 27 и след.).

³ См.: Вълканов В. Някои противоречия в правото // Философска
мисъл. София, 1980. Кн. 3, год 29. С. 46—56.

⁴ См.: Там же. С. 56.

 

Твитнуть