Нормативность

Сущностным качеством права как формы организации обще­ства является нормативность.

Всякая норма есть обобщение; этическая норма — правило должного (обращенное в будущее). Нормативный характер права дает возможность выразить типичные для данного общества про­тиворечия и способы решения возможных споров и конфликтов. Как отмечено, право адресовано свободной воле участников обще­ственных отношений и имеет смысл лишь там, где у адресата нор­мы существует выбор вариантов поведения².

¹ См.: Четвернин В. А. Демократическое конституционное государ­ство: введение в теорию. С. 36 и след.

¹ Речь не идет о воспроизведении отдельных формулировок, статей,
идей "чужих" конституций и законов, при разработке проектов "своих"
нормативно-правовых актов.

² См.: Александров Н. Г. Сущность права. М., 1950. С. 35—36.

Сущность права. Проблемы теории и философии права

Глава 3. Сущностные качества права

 

Право состоит из правил общего характера, которые не ис­черпываются исполнением, адресованы кругу лиц, определяемых родовыми признаками (авилум, мушкенум, кшатрии, вайшии, холо­пы, воины, подданные, иностранцы, судьи, родители, дети и т. п.), и подлежат применению при предусмотренных ими обстоятельствах (кража, дарение, договор, наступление срока или возраста и т. д.).

В отличие от распоряжения, адресованного точно обозначен­ным лицам и действующего до его исполнения (например, распо­ряжение о строительстве или сносе здания, о передаче точно оп­ределенного имущества, об уплате налога, о казни или помилова­нии), правовая норма не исчерпывается исполнением. Она обраще­на в будущее в том смысле, что рассчитана не просто на данный, наличный случай (отношение), а на вид, неопределенное число ус­тановленных в общей форме случаев и отношений (заключение до­говора, передача имущества, вступление в брак, рождение ребен­ка и т. п.) и реализуется каждый раз, когда возникают предусмот­ренные ею обстоятельства и ситуации. Норма рассчитана на регу­лирование не единичного, отдельного отношения, а вида обществен­ных отношений; она продолжает действовать после реализации в индивидуальных отношениях и в поведении конкретных людей.

Правовая норма представляет собой абстрактную модель об­щественных отношений и поведения людей. Этим она отличается от распоряжений должностных лиц и решений государственных органов по конкретным делам¹, индивидуальных распоряжений, до­говоров, регулирующих отношения между точно обозначенными субъектами права.

Всякая норма — результат обобщения типических и видовых качеств общественных отношений (сословные, кастовые отношения, родственные отношения, отношения обмена или купли-продажи, отношения власти и подчинения, отношения собственности или аренды и т. п.), участников этих отношений (лица, объединения лиц, государственные органы, должностные лица и т. п.), действий и со­бытий, влекущих правовые последствия (дарение, купля, кража, вступление в брак, назначение на должность, гибель имущества и т. п.), объектов права (виды имущества и т. п.).

¹ Вопреки мнению Кельзена такие решения и распоряжения не яв­ляются "индивидуальными нормами" (см.: Чистое учение о праве Ганса Кельзена // Сборник переводов. Вып. 1, М., 1987. С. 27 и др.). Не только философия, но и деонтическая логика (логика норм) различают норматив­ное (общее, абстрактное) и конкретное (индивидуальное, единичное), пре­достерегая от их смешения. Решение по конкретному делу может стать нормой только в качестве прецедента, когда оно становится обязатель­ным образцом для решения в последующем аналогичных дел, для регу­лирования других отношений.

Критику идеи "индивидуальной (конкретной) нормы" см. в гл. 5.

Нормативность права осознана еще в Древнем мире. Римские юристы писали: "Следует устанавливать права... для тех случаев, которые встречаются часто, а не для тех, которые возникают нео­жиданно" (Помпоний). "Права не устанавливаются исходя из того, что может произойти в единичном случае". "Ибо право должно быть главным образом приспособлено к тому, что случается часто и легко, а не весьма редко" (Цельс). "Законодатели обходят... то, что про­исходит лишь в одном или двух случаях" (Павел). "Права уста­навливаются не для отдельных лиц, а общим образом" (Ульпиан)¹.

Нормативность права отличается от нормативности морали и других социальных норм тем, что большая часть правовых норм носит предоставительно-обязывающий характер. В период станов­ления права его источниками были договоры, определяющие вза­имные права и обязанности их участников, совершающих обмен, куплю-продажу, взаимные услуги, уплачивающих выкуп и т. п.

Результатом обобщения разнообразных договоров стали нор­мы права, определяющие содержание соответствующих правоот­ношений. Такие нормы права именуются предоставителъно-обя-зывающшпи, они реализуются через взаимосвязанные права и обя­занности участников общественных отношений.

Индивидуальные правоотношения были формой права в наи­более ранние и примитивные эпохи становления классового обще­ства. Норма права и правоотношение — основные категории об­щей теории права, в границах которых располагается практиче­ски весь ее понятийный аппарат, все содержание общей теории. Право и система правоотношений нередко отождествлялись в со­ветской теории права 20-х годов; почти все участники современ­ной дискуссии о понятии права, какого бы из пониманий они ни держались, неизменно подчеркивают связь права и правоотноше­ний.

Предоставительно-обязывающий характер составляет специ­фику именно правовых норм. Не случайно аппарат абсолютной де­онтической логики (относящейся к деятельности одного и только одного субъекта) оказался недостаточным для раскрытия содер­жания норм права, так как по законам абсолютной логики содер­жание норм сводится к повелениям и запретам. Без достаточно­го объяснения остались "разрешение" или "дозволение" и тем бо­лее "управомочивание", составляющие существенное качество пра­вового регулирования. Последнее полнее раскрывается относитель­ными логиками (логическими теориями взаимодействий, различ­ных условий приложения норм), при разработке которых вни­мание философов закономерно привлекла правовая концепция

¹ Дигесты Юстиниана. М., 1984. С. 32. "Права" здесь означают "нор­мы права".

Сущность права. Проблемы теории и философии права

Л. И. Петражицкого¹ с лежащим в ее основе представлением об "императивно-атрибутивном" характере правовых явлений.

Правовая норма, как и право в целом, рассчитана на регули­рование поведения людей посредством отношений, связь участни­ков которых состоит во взаимных правах (обеспеченная государ­ством возможность определенного поведения) и обязанностях (не­обходимость определенного поведения, нарушение которой влечет применение мер государственного принуждения). Когда в разви­тии общественных отношений создаются или возникают предус­мотренные нормой условия ее реализации, у участников этих от­ношений возникают конкретные права и обязанности, образующие правоотношение. Норма как модель правоотношения в общем виде определяет возможное поведение одной стороны будущего отно­шения и юридическую обязательность каких-либо действий или воздержания от действий другой стороны этого отношения.

Особое место в правовой системе занимают запретительные нормы, т. е. нормы, определяющие составы правонарушений и санк­ции за их совершение. Прообразом таких норм до возникновения права были "табу" первобытного общества. С помощью запрети­тельных норм осуществляются охрана правопорядка, предупреж­дение и пресечение деяний, вредных или опасных для общества. Ими предусмотрены действия, которые право стремится не урегу­лировать, а предупредить и пресечь. Некоторые запреты относят­ся к точно определенному кругу лиц и обстоятельств, но многие запреты адресованы всем вменяемым лицам в любой ситуации (зап­реты убийства, насилия, клеветы, кражи и т. п.).

По логической структуре запреты родственны нормам мора­ли и исследуются с позиций абсолютной деонтологии. Запрет дей­ствует всегда, безотносительно к конкретной ситуации; поэтому правом определяются не условия его действия, а редкие изъятия из него (крайняя необходимость, необходимая оборона). В право­вом статусе гражданина запрету соответствует не праводееспособ-ность, а деликтоспособность (признанная законом способность не­сти ответственность за правонарушения, вменяемость). При нару­шении запретов охраняющие их санкции реализуются только че­рез правоотношения, но сам запрет действует вне правоотноше­ний; из него проистекает не обязанность, а "запрещенность".

В теории права и в ряде отраслевых наук давно идет спор о том, означает ли установление правового запрета возложение на всех граждан юридической обязанности не совершать деяний того самого рода и вида, который описан соответствующей нормой. Сво­еобразная попытка связать действие запретов с возникновением конкретных прав и обязанностей была предпринята Н. Г. Алексан-

¹ См.: Ивин А. А. Логика норм. М., 1973. С. 53—54, 96 и след.

г

 

Глава 3. Сущностные качества права

дровым, разработавшим концепцию "эвентуальных правоотноше­ний", согласно которой обязанность воздержаться от совершения запрещенных действий (и соответствующее право компетентных органов пресечь такие действия) устанавливается лишь на случай возникновения той ситуации, при которой может быть нарушен запрет¹. Эта концепция не нашла широкой поддержки; ее критики утверждали, что уголовный закон и другие запретительные нор­мы прямо возлагают на граждан и должностных лиц соответству­ющие обязанности². Между тем именно представления о регули­рующей (через обязанность) роли уголовно-правовых запретов под­вергались справедливой критике. Еще в начале прошлого века со­циолог Эмиль Дюркгейм отмечал, что если гражданское право пред­писывает определенные обязанности и только затем указывает санкции, то "уголовное право, наоборот, указывает только санк­ции, но ничего не говорит об обязанностях, к которым они относят­ся. Оно, — писал Дюркгейм, — не повелевает уважать жизнь дру­гого, но обязывает наказать смертью убийцу"³. Известный совет­ский правовед М. С. Строгович возражал против предположения, что из статей Особенной части Уголовного кодекса проистекают конкретные обязанности граждан: "Иначе получилось бы, что люди, строжайшим образом соблюдающие законы, всю свою жизнь толь­ко и делают, что исполняют свои обязанности не совершать того, что запрещено уголовным законом, и что каждый их шаг есть вы­полнение ими обязанностей, возложенных на них нормами уголов­ного права"⁴.

Существенно важно и то, что для соблюдения (ненарушения) большинства запретов от многих людей не требуется никаких спе­циальных волевых усилий (заставить себя не украсть, не убить, не оклеветать, не создать банду, шайку, преступную организацию, не вымогать взятку и т. п.). Большая часть членов общества вооб­ще соблюдает многие запреты, даже не зная об их существовании. Хотя многие запреты адресованы всем и каждому, по существу они обращены к тем лицам, которые склонны к совершению про­тивоправных действий. Социальное назначение запретов в том и состоит, чтобы либо сдержать этих лиц угрозой наказания, либо, в случае нарушения запрета, подвергнуть наказанию или взыска­нию в пределах санкции нарушенной нормы.

¹ См.: Александров Н. Г. Законность и правоотношения в советском
обществе. М., 1955. С. 89—90.

² См.: Кечекъян С. Ф. Правоотношения в социалистическом обществе.
М., 1958. С. 62 и след., 129 и след.

³ Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социоло­
гии. М., 1991. С. 76.

⁴ Строгович М. С. Вопросы теории правоотношения // Сов. государ­
ство и право. 1964. № 6. С. 56—57.

Сущность права. Проблемы теории и философии права

г

Глава 3. Сущностные качества права

 

, С этим связаны особенности изложения запретов в памятни­ках права и в современном законодательстве.

Запрет обычно формулируется не как предписание ("запре­щено такое-то деяние"), а как описание запрещенного деяния и предписание применить за него определенное наказание. Особен­ности формулировок запретительных норм породили мнение, что эти нормы, особенно нормы уголовного права, адресованы не граж­данам или подданным, а суду и другим государственным органам, которые применяют эти нормы¹.

Теоретики и философы права неоднократно отмечали нераз­рывную связь запретов (описание противоправного деяния) и со­ответствующих им санкций. В тексте законов и других источников права эта связь может быть выражена по-разному; но и запреты, и санкции адресованы всему обществу: судьям — как описание состава (уже совершенного) правонарушения, за которое предпи­сано назначить (определенное в законе) наказание, деликтоспособ-ным лицам — как предписание не нарушать запрет и предупреж­дение о грозящем наказании².

Отмечая разнообразие форм выражения запретов в тексте за­конов, И. Бентам приводил следующие формулировки: "Ты не дол­жен воровать". "Пусть человек не ворует". "Кто ворует, тот будет наказан так и так". "Если кто-нибудь будет воровать, тот будет наказан так и так". "Воровство есть то, когда человек делает так и так; наказание за воровство бывает такое и такое". "Ведение та­ких-то и таких-то преступлений", именно "воровства", "принадле­жит судьям", так и так называемым, так и так назначаемым, и пр. "Это, — заключает Бентам, — только часть из того множества форм,

¹ Гоббс, а за ним Бентам различали законы распределительные (ди­
стрибутивные) и карательные. Распределительные законы устанавливают
права подданных и адресованы всем подданным; карательные — судьям
и исполнителям приговоров (см.: Гоббс Томас. Сочинения в двух томах.
Т. 1. М, 1989. С. 416—417, 426—427; Т. 2. М., 1991. С. 221; Избранные со­
чинения Иеремии Бентама. Том первый. Введение в основания нравствен­
ности и законодательства. Основные начала Гражданского кодекса. Основ­
ные начала Уголовного кодекса. СПб., 1867. С. 307—310).

Мнение о том, что нормы уголовного права адресованы не гражда­нам или подданным, а суду, получило широкое распространение в юри­дической литературе (См.: Коркунов Н. М. Лекции по общей теории пра­ва. СПб., 1914. С. 65, 122 и др.; Тара-невский Ф. В. Учебник энциклопедии права. Юрьев, 1917. С. 64—69).

² Непонимание этих связей и отношений порождало рассуждения,
что "уголовно-правовые нормы вообще не нарушаются и не могут быть
нарушены теми, к кому они применяются, так как нарушение этих норм
практически возможно только со стороны суда, который обязан их при­
менять" (см.: Томашевский Н. П. О структуре правовой нормы и класси­
фикации ее элементов // Вопросы общей теории советского права. М.,
1960. С. 218).

которыми может одинаково быть выражено повеление, запрещаю­щее воровство; и ясно, до какой степени в некоторых из них им­перативное качество затуманено и скрыто от обыкновенного пони­мания"¹.

Способы изложения запретов в текстах нормативных актов зависят от национальных традиций и состояния общественного пра­восознания.

Давно замечено, что в текстах статей Особенной части Уго­ловного кодекса, описывающих составы преступлений, запреты не формулируются². Для отечественного уголовного права традици-онны условные, как бы неправильные формулировки: "Преступ­ление (хищение, вымогательство, убийство, клевета, хулиганство, разбой, мошенничество, получение или дача взятки, заведомо лож­ный донос и т. д.) наказывается...", хотя на самом деле наказыва­ется не преступление, а преступник (вор, убийца, взяточник, ху­лиган, мошенник, клеветник и т. п.). Резонно замечалось, что эти формулировки нуждаются в логическом преобразовании при при­менении уголовно-правовых норм³. Однако перефразировка таких норм ("преступление наказывается", "проступок влечет ответствен­ность") в запреты породила бы формулировки: "Запрещается раз­бой...", "Запрещается распространять заведомо ложные, позорящие другое лицо измышления...", "Запрещается дача (получение) взя­ток...", "Запрещается умышленная потрава посевов..." и т. п.

Не лучше звучали бы и формулировки о преступлении и на­казании как о чем-то близком, ожидаемом от всякого и каждого, потенциально готового к совершению преступления⁴. Такие фор­мулировки пришли бы в противоречие с общественным правосоз­нанием, на всех уровнях которого к преступным деяниям утверди­лось отчужденное отношение⁰. Именно этим прежде всего обуслов-

¹ Избранные сочинения Иеремии Бентама. Том первый. С. 310.

² В Уголовном кодексе Российской Федерации о запрете обществен­
но опасных деяний говорится в Общей части при определении понятия пре­
ступления: "Преступлением признается виновно совершенное общественно
опасное деяние, запрещенное настоящим Кодексом под угрозой наказа­
ния" (ч. 1 ст. 14 УК РФ).

³ См.: Черданцев А. Ф. Вопросы толкования советского права. Сверд­
ловск, 1972. С. 35, 97—98 и др.

⁴ "Следует, наконец, решить вопрос о том, что наказывается нашим
законом: деяние или преступник. Предлагается... начинать диспозицию
словами: "наказывается всякий, кто совершит убийство, ...кражу, ...и
т. д." (Ковалев М. И. Новый УК РФ и проблемы законодательной техни­
ки // Современные тенденции развития уголовной политики и уголовно­
го законодательства. М., 1994. С. 26).

⁵ Словесные формулировки запретов в тексте нормативных актов
нужны там, где существует специальная необходимость ориентировать
общественное правосознание на недопустимость каких-либо деяний, еще
не изжитых на всех уровнях общественного сознания (запрещается: вы-

3 -6513

Сущность права. Проблемы теории и философии права

Глава 3. Сущностные качества права

 

лена отчужденность формулировок уголовных и ряда других за­конов, по форме изложения ничего не запрещающих и говорящих о "наказании преступления", а не преступника, к которому долж­на быть применена санкция.

Запретительные нормы по существу сформулированы так, что адресованы не всем и не каждому, а только лицам, которые Либо совершают преступления, либо воздерживаются от этого именно вследствие страха перед уголовным наказанием. Закон как бы пре­достерегает именно этих лиц: оставьте помыслы о преступлении, оно наказывается!