Как школа у нас была построена

 

До прихода Советской власти было у нас в станице три церкви, два трактира и одна школа на три класса. Да и ту школу построили с великим трудом. Четыре раза на станичном сходе толковали о постройке школы, и четыре раза старый Козуб — церковный староста и первейший станичный мироед — рявкал хриплым басом:

— Не треба нам школы! Лучше божий храм обновить!

А было в те годы так: как старики решат — так тому и быть. Если кто с ними спорить начнет — то растянут такого спорщика на лавке в станичном правлении, да и окрестят плетюганами, чтобы старших уважал.

Наверное, до самой революции так бы и не было у нас школы, если бы не появился в станице инженер. Приехал он, чтобы наметить, где пройдет железная дорога на Екатеринодар.

Был этот инженер очень молод, с русыми волосами и такой же бородкой. А глаза у него были совершенно особые — «колдовские глаза», как говорили казачки. Иногда они казались голубыми и ласковыми, как чистое весеннее небо, а иногда становились колючими, серыми, точно добрый стальной клинок.

Надо сказать, что приезд инженера взбаламутил всю нашу станицу. Старики перво-наперво интересоваться стали — где пройдет железная дорога — по станице, или по выгону? Старый Козуб пришел к инженеру в горницу, уселся в красном углу, под образами, уткнул бороду в костыль и прямо заявил:

— Нам эта самая железка без надобности! На кой ляд нам она? Мы и с волами добре управляемся. Ежели же пойдут через станицу нашу всякие там паровозы, то и сады от пару погибнут, и, обратно, телят, поросят и другую худобу давить будут.

Инженер схватился за свою русую бородку и удивленно уставился на Козуба синими ясными глазами. А тот свою линию гнет:

— Прослышали мы, господин хороший, что от тебя зависит, где эту самую железку провести. Так вот, сделай милость, протяни ты ее подальше от станицы! А мы в долгу не останемся, отблагодарим…

Глаза молодого инженера посветлели и стали колючими, как ножи. Широкими шагами он подошел к дверям и распахнул их.

— Идите! — сказал инженер приглушенным голосом.

— Хорошую цену дадим! — настаивал Козуб.

— Идите! — повысил голос инженер. — А то лестница у меня крутая, лететь по ней неудобно.

Тут старый Козуб забеспокоился и заковылял восвояси.

Прошло несколько дней, и молодой инженер стал своим во многих станичных хатах. Был он простым и веселым, звонко смеялся и пел задумчивые украинские песни. Нанял инженер с десяток наших станичных хлопцев и начал их обучать, как рейки ставить, где колышки забивать, какие записи надо делать. И очень удивился, что все хлопцы оказались неграмотными.

— Да как же это так? В наше время и вдруг такая отсталость. Почему не учились?

Тут парни и объяснили, что в нашей станице учиться негде, потому что Козуб и другие старики, которые побогаче, не хотят дать денег на постройку школы.

— Вот дубы! — выругался инженер, и глаза его снова приобрели серо-стальной оттенок. — Значит, на школу денег у них нет, а на то, чтобы дорогу подальше от станицы отодвинуть — на это монета находится. И вдруг глаза инженера поголубели, и заплясали в них веселые, задорные искорки. — Ладно, хлопцы! Будут у вас деньги на школу! Ради такого доброго дела можно даже взяточником прослыть.

На следующее утро собрал инженер всю свою команду и повел ее в самый центр станицы. Десятники теодолиты тащат, наши хлопцы — рейки, за ними ребятня бежит. Одним словом, шуму хоть отбавляй!

— Куда ж мы идем, Петр Иванович? — удивился молодой, сметливый десятник, который ходил у инженера в подручных. — Ведь по проекту железнодорожное полотно должно в трех верстах от станицы пройти, напрямик.

А инженер подмигнул своему помощнику и сказал:

— Молчи да дышь, будет барыш! Должны мы сегодня заработать на станичную школу.

И прямо к высоким воротам Козуба направился. Постучал он в ворота, а за ними целый собачий хор выступление начал. Потом открылась калитка, и вышел сам Козуб — борода лопатой, черные глаза зверями под седыми бровями рыскают.

— Разрешите, хозяин, провести в вашем дворе и саду топографическую съемку, — вежливо, но твердо заговорил инженер.

— На какой это предмет? — забеспокоился Козуб.

— А на тот, что как раз через вашу усадьбу пройдет линия железной дороги, — спокойно и приветливо объяснил инженер. — На том месте, где сейчас ваш дом стоит, будка путевого обходчика будет, а где сад — там закругление линии.

— Да как же это? Да что же это? — взволновался Козуб. — Да по какому праву? Не позволю! До самого его высокопревосходительства войскового атамана дойду.

— Пожалуйста, доходите! — кивнул головой инженер, — а только не поможет! Под железную дорогу отчуждаются любые земли, кому бы они ни принадлежали.

— Да почему же моя земля потребовалась? — уже слезливым голосом заговорил Козуб.

— Рельеф подходящий. Научные данные, — холодно пояснил инженер. — Но вы не беспокойтесь, казна вам заплатит за вашу землю…

— Заплатит! — всплеснул руками Козуб, — Да я сам заплачу, только не троньте меня!

— Прошу, хозяин, привязать собак, и не препятствовать мне в моей работе! — строго проговорил инженер.

И тут началось на Козубовом дворе представление не хуже, чем в кино. Козубиха и ее четыре снохи в крике соревнуются, сыны Козуба за кинжалы хватаются, а хлопцы, знай, колышки забивают, — в саду, во дворе, в палисаднике рядом с хатой.

Закончили у Козуба — к другим богатеям пошли, там боевая тревога поднялась.

Богатеи даже станичного атамана на ноги подняли. Пришел атаман к инженеру и спросил:

— По какому праву, извиняюсь, вы через дворы и огороды дорогу тянуть собираетесь?

— Вот мое право!

Инженер подал атаману бумагу с гербом, а тот передал ее писарю.

Торжественным голосом писарь прочитал о том, что «руководителю изыскательной партии поручается прокладка трассы будущей железнодорожной линии» и что «всем властям предлагается оказывать ему всяческое содействие в его работе».

Атаман слушал писаря, нахмурив брови и глубокомысленно глядя себе под ноги.

— Та-ак! — протянул он. — Все понятно! Но только окажите, ваше благородие, почему это дорогу тянуть потребовалось через Козубов двор?

— Рельеф такой, — пожал плечами инженер.

— Рель-ехф?! — переспросил атаман и задумчиво почесал чуприну. — Ну если рельехф, тогда все понятно. — Атаман посмотрел на наших станичных богатеев и пожал плечами. — Ничего не могу сделать. Потому — рельехф не позволяет!

И он, в сопровождении писаря, важно проследовал в станичное правление.

Вечером в хату, где проживал инженер, пришел Козуб, а с ним еще трое стариков-богатеев.

— Ты уж пожалей нас, ваше благородие, — льстиво улыбаясь, заговорил старый Козуб. — Не пускай в разор наши дедовские садочки да усадьбы. Перенеси эту самую дьяволову чугунку куда подальше.

— Оно б, конечно, можно это сделать, хозяева, — кивнул головой инженер. — Да дорого вам обойдется такое дело.

— Рельехф? — спросил самый догадливый из стариков.

— Точно, рельеф…

— А сколько оно примерно будет стоить, если чугунку версты на две — на три от станицы отвести? — осторожно поинтересовался Козуб.

— Да тысяч шесть, не меньше…

— Обратно рельехф? — спросил Козуб.

— Рельеф, точно!

Переглянулись богатеи, покряхтели, пошептались между собой и решили:

— Делай, ваше благородие! Мы согласны. Деньги завтра принесем до копеечки!

На следующее утро, как только встал инженер, пришел к нему Козуб и с рук на руки передал пухлую пачку денег.

— Добре! — буркнул инженер.

— Значит, колы твои можно повыдергать? — повеселевшим голосом спросил Козуб.

— Дергайте!

Старый Козуб потоптался у порога, нерешительно посмотрел на инженера и сказал:

— Дозвольте вопрос один задать.

— Задавайте! — кивнул инженер.

— Скажите, ваше благородие, он что, небось, из баронов или графьев? Немец, небось?

— Кто?! — удивился инженер.

— Да этот… Рельехф…

Инженер отвернулся к окну, закашлялся и ответил:

— Да почти так…

Вечером, сидя у своего двора в кругу друзей-богатеев, старый Козуб рассуждал:

— Энто дешево мы с вами отделались, казаки. Потому, видать, дешево, что инженер еще молодой да глупый. Ведь кто такой Рельехф — большой немецкий грахф, коло самого царя, стоит… А чем выше немец стоит — тем больше в карман кладет.

Через полмесяца, когда инженер уже уехал в соседнюю станицу, прикатил к нам чиновник из канцелярии войскового атамана. Собрали сход. И начал тот чиновник говорить, что нужно в станице строить школу.

— Не треба нам школы! И грошей на школу у нас немае! — закричал старый Козуб.

— Нет грошей, хоть удави нас, ваше благородие, — подхватили его дружки-богатеи.

Чиновник поднял руки, и когда крики смолкли, объявил:

— Деньги на строительство школы в вашей станице в сумме шести тысяч рублей имеются…

— Откуда? Кто дал? — удивились казаки.

— Добровольное целевое пожертвование инженера Петра Ивановича Селиверстова, — ответил чиновник. — Его превосходительство господин войсковой атаман поручил мне передать вам, что никакого отказа в строительстве школы он не примет. Школьное здание должно быть к осени построено!

Так в нашей станице, кроме трех церквей и двух трактиров, появилась одна трехклассная школа.

А железная дорога прошла там, где и намечалась по проекту, — в трех верстах от станицы.