Казак и черт

 

Говорят люди, что есть у нас на Кубани один комбайнер, которому довелось встретиться с чертом. Известно, сейчас на нашей советской земле никакой нечисти места нет — ни колдунам, ни ведьмам, ни чертям. Им требуется, чтобы народ темным да пугливым был, тогда они только сумеют разные чудеса творить. А у нас теперь любой мальчишка, что в третий класс бегает, чертей не боится и его никаким чудом не удивишь. Вот и откочевала всякая нечисть в заморские страны. Говорят, что колдуны сейчас заклинания всякие произносят, чтобы господ-капиталистов от страха перед будущим избавить. Ведьмы по заграничному радио выступают — на Советский Союз брешут. Ну, а черти, те генералами кое в каких странах заделались.

А последний черт на нашей земле уцелел только потому, что много лет назад за какие-то провинности посадил его сатана в подземную темницу. И заклятие наложил, что выйти черту из заключения, когда увидит он человека. Вот и сидел нечистый много-много лет в своем каменном мешке. Сидел и со скуки хвост сосал.

И вот однажды поехал один комбайнер в горы на охоту. Дело ранней весной было — пахать еще не время, комбайны уже отремонтированы — самое свободное время. «Победу» свою комбайнер в станице оставил, а сам с ружьем в горы ушел. Двое суток бродил по горным кряжам и долинам и заметил, что заблудился. Куда ни пойдет — все леса да горы, горы да леса. А тут еще тучи сгустились, ветер загудел, и метель началась.

Комбайнер был парень не трусливый, а все же видит, что дело плохо: надо где-то от метели и ветра прятаться. Вдруг глядит — в скале дыра чернеет. Пригнулся казак и пополз по темному каменному коридорчику. Потом кончился подземный ход, и оказался казак в пещере. Вроде должно было бы быть в пещере совсем темно, а тут какой-то красноватый свет мелькает, звон слышится и стонет кто-то — жалобно так, протяжно.

— Кто здесь? — спросил казак.

И ответил ему кто-то из темного дальнего угла:

— Ой, помоги мне, добрый человек! Погибаю!

Ну, известно, наш человек всегда в беде другому поможет. Добрался комбайнер до темного угла, протянул руку, сначала бороду чью-то нащупал, а потом цепь ухватил.

Только он дотронулся до цепи, как вдруг вздрогнула земля, грохот по пещере прокатился, и сразу стало светло. Смотрит казак — стоит перед ним какой-то бородатый, горбоносый турок в красной феске. Стоит и хохочет, а глаза его злобной радостью горят.

— Ну, теперь ты снял, неразумный человек, с меня страшное заклятие! — говорит турок. — Теперь я снова на свободе, а ты в моей власти.

Удивился комбайнер, но не растерялся. Ухватил он свою двустволку, курки взвел и крикнул:

— Кто ты такой? Откуда взялся? Показывай документы, а то пальну сразу из двух стволов!

А турок еще громче хохотать принялся, борода трясется, алая феска на острой голове прыгает.

— Никакое ружье меня не возьмет! — выговорил он сквозь смех. — Я же — черт!

Вытянул горбоносый волосатую руку — и вдруг ружье само собой у казака вырвалось и исчезло куда-то.

— Ах ты, дурак! — хохочет черт. — Ружьем меня вздумал напугать! Да я с десятком таких справлюсь! Будешь ты теперь до конца своей жизни слугой у меня. Я — всех сильнее! Я — что хочу сделать могу. Вот теперь я потешусь над людьми, поиздеваюсь над ними.

Видит казак, что, правда, перед ним что-то вроде настоящего черта. Ну, а черта надо умом да хитростью побеждать, одной силой его не возьмешь.

— Хвастаешь ты, чертило! — усмехнулся казак. — Да я, если хочешь знать, раз в десять сильнее тебя. Я такое могу сделать, что тебе и не мыслится.

— А ну, что ты можешь сделать? — опять захохотал черт.

— Вот давай с тобой биться об заклад, кто за день сумеет больше земли вспахать и засеять, кто больше хлеба уберет. Победишь меня — делай со мной, что хочешь. Я тебя одолею — исчезнешь ты с нашей земли, чтобы и духа твоего не было!

Загорелись чертячьи глаза азартом, затряс он своей козлиной бородой и протянул комбайнеру руку:

— Ладно! Давай спорить!

И договорились тут казак и черт, что каждый будет работать на том месте, где ему удобно. Черт взялся горную долину обрабатывать, а казак — степь. Дал тут черт казаку кисточку со своей красной фески и объяснил, что стоит только тряхнуть ее три раза — и появится чертило проверять, что казак сделал в степи.

А затем черт плюнул три раза через левое плечо, пробормотал что-то — и оказался комбайнер в той станице, где машину свою оставил.

Прошло с тех пор всего десять дней. Свежий ветер разогнал густые тучи. Горячее солнышко подсушило землю. Жаворонки колокольцами зазвенели в голубом небе. Попросил комбайнер, чтобы ему, как бывшему трактористу, разрешили в эту весну поработать на тракторе. Дали казаку «ДТ-54» — не машина, а красавица, одна за целый табун лошадей сработает.

На розоватой весенней зорьке выехал казак в степь, проверил машину и плуги, а потом достал алую кисточку и потряс ею три раза.

И вдруг перед самой машиной горбоносый и бородатый гражданин появился — в пальто теплом, в сапогах, в черной шляпе — ни дать, ни взять — агроном заезжий.

— Ну, сколько ты, чертило, земли вспахал? — спросил его казак.

Тряхнул гражданин козлиной бородкой и ответил с важностью:

— Целых три гектара. Можешь проверить!

— Ладно, верю тебе, — отвечает казак. — А ты вот проверяй — я вдвоем с помощником сегодня до вечера пятнадцать гектаров вспашу!

— Хвастун ты, казак! — захохотал гражданин в шляпе. — Где это видано, чтобы два пахаря за день пятнадцать гектаров вспахали!

— Ну, смотри!

Отошел черт в сторонку и залег в овражке.

А казак влез в кабину трактора, нажал на рычаги — и двинулась могучая машина вперед. Идет — и ровно дышит мотором, а за ней, точно черные волны, широкая полоса вспаханной земли стелется.

Когда стало опускаться на покой веселое весеннее солнце, передал казак свой трактор сменщику, а сам к овражку направился.

— Ну, проверяй, сколько вспахано! — сказал он черту.

Но тот только бросил на казака сердитый взгляд, махнул волосатой рукой и исчез.

Через пару дней подцепил казак к своему трактору пять сеялок, проверил все, а потом, пока девчата зерно в бункера сыпали, отошел он к овражку и опять потряс алой кисточкой. И сразу же перед ним оказался чертило — худой, измученный, один нос торчит из-под шляпы.

— Что это с тобой случилось, Чертило Батькович? — спрашивает его казак. — Совсем ты заплошал, от ветра шатаешься.

— А ты думаешь легко за день посеять целых полтора гектара? — жалобно так спрашивает черт. — Все руки отмахал.

— Ну, а я со своими помощниками сегодня гектар тридцать посеять думаю! — сказал казак.

Черт только руками замахал и глаза свои козлиные выкатил:

— Нельзя это сделать за день! Никак нельзя!

Сел казак на трактор и повел его по мягкой, дымящейся пашне. Погрузились диски сеялок в рыхлый чернозем и стали ровными строчками сыпать золотые зерна.

Девчата только успевают бункера заправлять.

К вечеру передал казак трактор другому трактористу, а сам к овражку направился.

— Ну, что же, проверяй! Засеял я тридцать гектаров да еще и с гаком.

А черт только вздохнул и растаял, как легкий дымок.

Все жарче пригревало щедрое солнышко. Как зеленым шелком, покрылось черное поле. Буйно пошли в рост яровые. Вдоволь кормила и поила их щедрая кубанская земля, взлелеянная заботливыми руками.

И вот уже зашумела тяжелыми колосьями рослая пшеница, слоено кланяясь людям и благодаря их за заботу.

Вывел казак в поле свой самоходный комбайн. А потом подошел к овражку и давай трясти алой кисточкой от фески.

Глядит — в кустах какое-то чахлое привидение появилось — на палочку опирается, бородка трясется, ноги дрожат. Только нос да глаза прежние, чертячьи.

— Да тебе на курорт надо ехать, чертушко, — покачал головой казак. — В чем у тебя душа только держится? Или заболел?

— Не-ет! — проблеял черт. — Надорвался я. Вчера целый день пшеницу косил. Полтора гектара скосил. Теперь только в копны сложить да обмолотить.

— Мало сработал, чертушка, мало! — засмеялся казак. — Я сегодня думаю гектаров двадцать скосить.

Затряслась борода у черта, шляпа в бурьяны упала, ткнулся он козлиными рогами в край овражка и простонал:

— Не выйдет! Не сделаешь! Хвастаешь!

Усмехнулся казак, пошел к своему комбайну и уселся на мягкое сиденье, под брезентовым зонтиком.

Дрогнула машина, ровно загудела мотором — точно сердце могучее забилось. Погрузился хедер в шумливое пшеничное море и давай загребать волну за волной.

Сидит казак, улыбается, песню тихонько напевает, а машина все вперед и вперед идет.

К вечеру передал комбайнер штурвал своему помощнику, а сам к овражку направился. Глядит — нет никого в овраге, только смятая шляпа в бурьянах валяется. Схватился казак за карман, а там алой кисточки точно и не бывало — не то он утерял ее, не то сама она исчезла.

Так и пропал, сгинул с нашей земли последний чертяка. Может быть, увидел, что проспорил заклад казаку, и к какому-нибудь Чан Кай-ши сбежал, где всякой нечисти живется привольно. А скорее всего просто надорвался он да помер и поглотила его матушка-земля.

Это, конечно, сказка только.

Но пусть подумает над ней всякая заграничная нечисть: и та, что заклинаниями хочет гнилой капитализм вылечить, и та, что брешет на нас по радио, и та, что гадости всякие для нашего трудового народа придумывает. Не надорваться бы вам, господа, от натуги напрасной! Не околеть бы, как неразумному черту из этой сказки!