Сказ о русском солдате

 

Много горячей кровушки пролилось на нашей земле Кубанской в те далекие годы, когда пришли русские солдаты на Кавказ. Говорят, что и поныне растут на этой крови разные деревья и цветы. Там, где пали люди с чистым сердцем, — вырастают могучие дубы-великаны, на тех местах, где капли крови доблестной падали, — растут розовые кусты шиповника, алые маки или чудесный цветок — безвременник. Ну, а там, где злая, черная кровь пролилась, — там кривые, колючие кусты терна, держидерева да жгучей крапивы поднимаются...

Много лет тогда горел Кавказ в пожаре войны. Может быть, и затухла она, если бы разные вороги иноземные свои лисьи носы на Кубанскую землю не совали, в военный пожар своего маслица горючего не плескали. Тут и султан турецкий старался, и паши его всякие, и английские господа, которым уж больно хотелось наш богатый край к рукам прибрать.

Вот и это дело, о котором рассказ пойдет, случилось в ту пору, когда пришел к кавказским берегам английский корабль одного мистера с чудной фамилией — не то Чертечто, не то Чертовстон. Встал этот самый корабль в потаенном месте неподалеку от русского укрепления Михайловского. А Чертовстон сошел на берег, напялил на себя полосатый турецкий халат, голову обвязал зеленой чалмой мусульманского святого — и давай по адыгейским аулам мыкаться. Приедет к адыгейскому богатею-князю или эфенди, пробормочет мусульманскую молитву, поест барашка — и давай уговаривать адыгов против русских подняться, Михайловское укрепление захватить. Простым джигитам он говорил, что решили русские всех адыгов в холодные земли сослать, ружья и порох бесплатно предлагал, милость бога-аллаха сулил. Ну, а князьям да эфенди золота английского не жалел. А золото всегда черные дела рождает. Вот и стали адыгейские воины, по приказу своих князей да эфенди шашки точить, английскими ружьями вооружаться.

А на Михайловское укрепление этот самый Чертовстон точил зубы потому, что хранилась там казна немалая, товары были припасены для торговли с адыгами, от пороха ломились подземные склады-подвалы. Вот и думал Чертовстон двух зайцев разом убить — и приказ своего заморского начальства выполнить и сам поживиться чужим добром.

Перво-наперво послал он самых ловких джигитов захватить в плен русского солдата из укрепления, чтобы дознаться, много ли воинов в Михайловском.

А русские в укреплении ничего про это не знали, не ведали. Да и не до сражений им тогда было. От червивой солонины да гнилых сухарей, которые завезли для солдат царские казнокрады, половина войска хворала, не могла даже ружей в руках держать.

Однако начальство в укреплении было опытное, боевое. Чтобы поставить на ноги больных, стало оно посылать охотников в горы за свежим мясом.

Лучшим из всех охотников в Михайловском был солдат Архип Осипов. Трудно было найти еще такого молодца, как Архип, — статный, румяный, плечищи такие, что приходилось в солдатской швальне для него мундиры расставлять. Каждый день ходил Осипов на охоту и редко возвращался без добычи.

Вот и в тот день положил он в карман пару сухарей, взял ружье и пошел по узкой горной тропинке. И вскорости набрел на след матерого тура, подобрался к нему, свалил одним метким выстрелом. Снял солдат шкуру с убитого зверя, разделал тушу, подвесил ее на дерево, чтоб шакалы не украли. И притомился, решил отдохнуть и пообедать у костра.

Сидит Архип у огня, жарит мясо и вполголоса песню напевает — добрую русскую песню, от которой на сердце веселее становится.

Вдруг свистнуло что-то, и жесткая петля аркана сдавила горло солдата. Рванулся он к своему ружью. Но аркан так затянулся, что дышать нечем стало. И в голове у Архипа Осипова помутилось.

Очнулся он связанный, закрученный с головой в душную бурку. Чувствует, что приторочен он к седлу и несет его конь неведомо куда. Потом сняли его с коня, швырнули на доски, и вода рядом заплескалась. Понял тут Архип, что везут его на лодке. И опять его подняли, потащили, бросили.

Наконец ослабли, распустились волосяные веревки, кто-то сдернул бурку и разрезал аркан, связывавший руки.

Огляделся Осипов по сторонам. Видит — лежит он на полу в каюте. Стены дощатые коврами и дорогим оружием увешаны. Над ним стоят два дюжих молодца в шапочках с пушинками-помпонами. Еще один парень в такой же шапочке сидит за столом, рядом с тощим, желтолицым человеком в турецкой одежде и зеленой чалме.

Попробовал Архип подняться — и не смог. Затекли, онемели от веревок руки и ноги.

А желтолицый так и сверлит Архипа ледяными глазами. Потом что-то пролаял сквозь зубы на незнакомом Архипу языке:

Парень за столом усмехнулся, кивнул головой и сказал по-русски.

— Мистер Чертовстон приветствует своего гостя — храброго русского солдата. Мистер Чертовстон рад тому, что ему удалось выкупить солдата у разбойников-черкесов. Мистер Чертовстон просит гостя ответить на несколько вопросов.

«Самое главное сейчас — силушку свою вернуть!» — подумал Архип.

И сказал:

— Коли я гость у вашего мистера Чертовстона, то пусть прикажет он меня накормить и напоить. У нас так гостей привечают.

Парень в шапочке перевел слова Архипа. Засмеялся Чертовстон гулким, деревянным смехом и кивнул головой.

Тут мальчонка прибежал в каюту, мясо жареное принес, сухари и бутылку с водкой. Поел Архип досыта. А водки выпил чуть-чуть, только для смелости, чтобы разум не потерять.

Снова что-то сказал мистер Чертовстон, и парень перевел:

— А теперь мистер Чертовстон спрашивает гостя — откуда и давно ли приехал на Кавказ в Михайловскую крепость?

Архип ответил:

— Приехал я из деревни, что в Пензенской губернии. Служу уже три года.

— А как жилось солдату в его деревне? — продолжал свой допрос англичанин.

Вспомнил тут Архип свою гнилую, покосившуюся избенку, отца, надорвавшегося на барской работе, хлеб пополам с колючей мякиной. И еще припомнил барина — сытого, важного. Рассердился барин на Архипа за то, что не захотел Осипов пойти к нему в лакеи. За это и упек его в солдаты...

Но не говорить же о своих бедах, о бедах родной земли этому самому Чертовстону!

— А чего ж не жить в деревне! — ответил Архип. — Живем хорошо. Не жалуемся...

— Мистер Чертовстон спрашивает, много ли товарищей-солдат у вас в Михайловской крепости?

«Ишь, что хочет узнать, — усмехнулся про себя Архип. — Так и скажу ему, что у нас в Михайловском всего две сотни здоровых людей наберется...»

— Солдат у нас в Михайловском много, — сказал Архип. — Больше двух тысяч человек...

Чертовстон даже скривился, когда парень-толмач перевел ему эти слова.

— Мистер Чертовстон хочет ночью, тайно, посетить укрепление, — снова заговорил толмач. — Может ли русский солдат незаметно пропустить его в ворота? За это мистер Чертовстон обещает солдату много-много денег.

— Нет! — покачал головой Архип. — Чего не могу, того не могу! Потому — присягу давал...

Протянул тогда Чертовстон длинную руку к настенному шкафчику, достал оттуда кожаный кошелек и пистолет с серебряной насечкой. Высыпал из кошеля горку золотых монет, а другую руку положил на пистолет.

— Мистер Чертовстон спрашивает, — что русскому солдату больше нравится: это золото или маленькая пуля из этого турецкого пистолета? — сказал толмач.

«Ишь, червяк заморский! — подумал Архип Осипов. — На испуг берет... Да не на пугливого напал...».

А парень в шапочке с помпоном продолжает:

— Русский солдат может получить это золото — и никто ничего не узнает. Надо будет только в означенный час снять часового да открыть ворота крепости. А потом — начнется у солдата богатая, счастливая жизнь. А если солдат откажется — будет ему пуля в лоб. И тоже никто ничего не узнает. Русские далеко, а море глубоко... Пусть только солдат подпишет одну маленькую бумажку-условие и идет в крепость, это самый лучший выход. Если солдат возьмет золото и не откроет ворота крепости — эта маленькая бумажка будет послана его начальству...

Положил тут Чертовстон руку на свой пистолет и ожог Архипа ледяным взглядом.

«Да, такая змея шутить не станет, — решил Архип. — Враз ужалит из пистолета — и конец... Только не бывало того, чтобы русский солдат товарищей на смерть предавал!»

— Ну?! — спросил толмач.

А Чертовстон взял пистолет и взвел курок.

Очень не хотелось Архипу умирать даром, как зверю в клетке. И решил он схитрить. Улыбнулся он и сказал:

— Конечно, золото лучше пули. Только все же подумать требуется...

Перевел эти слова толмач. И Чертовстон кивнул зеленой чалмой.

— Ладно! — проговорил толмач. — Мистер Чертовстон дает русскому солдату час на раздумья. Сейчас вас уведут в каюту, запрут, а через час опять приведут сюда. Мистер Чертовстон надеется, что русский солдат будет благоразумным...

Махнул Чертовстон рукой. Двое парней вывели Архипа из каюты.

Уже темнеть начинало. Когда вывели Архипа Осипова на палубу, бросил он быстрый взгляд по сторонам и увидел, что стоит корабль в ста шагах от берега, в маленьком заливе Турий рог, всего в десятке верст от Михайловского укрепления. Покосился Архип на своих конвоиров-матросов. Видит — ребята крепкие, жилистые, а в плечах поуже его будут. Сжал солдат кулаки, почувствовал, что вернулась к нему прежняя сила.

И, когда подошли к кормовому люку, Архип Осипов ухватил матросов за воротники — одного левой, другого — правой рукой, да как грохнет их лбами друг о друга. Конвоиры, как мешки, на палубу повалились. А Архип через борт в воду — и поплыл саженками к берегу.

Уже из воды он стал вылазить, когда услыхал за спиною на корабле крики. Потом ружья захлопали, пули засвистели.

Но Архип уже в лес забежал.

Всю ночь пробирался Архип по темному лесу, через скалы и горные речки к Михайловскому укреплению. По звездам и шуму волн морских путь находил. Уже светлеть небо начало, когда солдат увидел перед собой глиняные валы и палисады укрепления. Из последних сил выбиваясь, добежал до ворот и загрохал в них кулаками.

Открыли ему ворота, пустили в укрепление. Осипов сразу к начальнику укрепления пошел, поднял его с постели и доложил про все, что с ним случилось.

— Не иначе, как напасть на нас собираются, ваше высокоблагородие! — сказал в конце своего рапорта Архип Осипов. — Шел я мимо аула, видел, там огоньки мелькали, народ суетился. Видать, всех убыхов взбаламутил проклятый Чертовстон.

— Ладно! — сказал начальник. — Не бойся! Встретим, как полагается... — И нахмурился. — Правда, сил у нас маловато. Не укрепление, а лазарет сплошной. Но драться будем, как положено русским солдатам. А ты, молодец, иди пока отдыхай!

Добрался Архип до казармы, упал на нары и сразу же сморил его глубокий сон.

Только недолго спать пришлось. Разбудил солдата грохот пушек, треск ружей.

Подхватил Архип ружье и амуницию, побежал на свой пост к воротам.

Из-за гор поднялось молодое, горячее солнце. Как раз в это время каждый день открывались ворота укрепления и выходили солдаты на работы — лес рубить, вырубку вокруг валов расчищать, бельишко на реке Вулане стирать. Тут и думали, наверное, вороги захватить укрепление врасплох.

Только не удалось. Когда хлынули на вырубку толпы джигитов, сразу же ударили по ним крепостные пушки.

Глянул Архип Осипов поверх палисада, и екнуло его смелое сердце. Вокруг укрепления — на вырубке, в кустах — всюду взлетали дымки вражеских выстрелов. На горах, подальше от крепости, скакали конники. Потом за гребнем высотки разглядел солдат знакомые шапочки с помпонами, зеленая чалма там мелькнула. И вдруг сразу грохнуло несколько пушек. Со свистом понеслись вражеские ядра — одно в ворота угодило, целое бревно вывернуло, два в лазарет попало.

Дотемна кипел яростный бой. Грохотали пушки. Пули визжали. Не раз бросались в атаки обманутые Чертовстоном храбрые убыхские джигиты.

Но Михайловское держалось. Осыпались от ядер глиняные валы, рушились палисады. Солдаты закладывали пробоины мешками с землей.

Пытались конные джигиты ворваться в крепость через разбитые ворота, но их встретили залпом и штыковым ударом.

Больные из лазарета, все, кто еще мог держаться на ногах, пришли на валы и взялись за ружья.

Не раз видел Архип Осипов в задних рядах атакующих длинную фигуру в зеленой чалме. Брал он на мушку проклятого Чертовстона, даже коня под ним убил. Но в самого английского бандита попасть никак не удавалось, потому что держался он все время вдали от вала, позади джигитов.

Только когда стемнело, прекратились стрельба и атаки. И вокруг укрепления кольцом запылали тысячи костров.

А над укреплением туманом повис горький запах дыма, пороховой гари, человеческой крови.

Вызвал тут начальник крепости Архипа Осипова к себе. Усталый, с головой, перевязанной почерневшей тряпкой, сидел начальник в своей каморе за столом и хмуро смотрел на желтый, колеблющийся огонек свечи.

Явился к нему Архип и по всей форме, как положено, доложил о прибытии.

Поднял начальник на Архипа покрасневшие, усталые глаза и заговорил:

— Слушай, Осипов! Вижу я, что не отбиться нам от врагов. Уж слишком их много, и штуцера английские бьют дальше и лучше, чем наши ружья. — Вздохнул тут начальник. — А позора для нашей матери-России допустить нельзя! — Нельзя, чтобы оружие русское, знамена русские попали в грязные лапы этого самого Чертовстона... Вот и поручаю тебе, русский солдат Осипов, если ворвутся враги в крепость, подорвать наши пороховые погреба. Пусть погибнем мы вместе с врагами, но чести русской не уроним... Выполнишь мой приказ, солдат Архип Осипов, не струсишь?

— Выполню, ваше высокоблагородие! — твердо ответил солдат. — Не струшу!

Как рассветало, снова бой закипел. А к полудню ворвались враги в укрепление.

Бросился Архип Осипов к пороховым погребам, зарядил ружье, спрятался за бочками с порохом и ждет.

«Помни о нас, мать наша Россия! — думал солдат. — Хоть и неласкова ты была ко многим из нас, а все же мать, единственная, любимая...»

И тут вдруг донесся до него знакомый, ненавистный лающий голос Чертовстона.

Про все забыл Архип. Только ненависть ярким костром вспыхнула в его сердце. Подбежал он к двери, глянул наружу. Яркое, веселое солнце ударило ему в глаза. Зажмурил он их и снова раскрыл. И увидел Чертовстона. Стоял он посреди плаца, всего в десятке шагов от погреба, и улыбался желтыми, лошадиными зубами. А против него копной высился толстый турок в чалме. Потом Чертовстон затряс головой и принялся тискать руку турку. А вокруг них толпились турки в красных фесках и матросы в синих шапочках с помпонами.

— Ну, погоди, дьявол долговязый! — прошептал Архип.

Взял он на мушку зеленую чалму и плавно нажал на курок. Вскинул руки Чертовстон, качнулся и, как подрубленный, рухнул на землю.

Загалдели, засуетились вокруг него турки и англичане.

И тут только опомнился Архип: ведь нечем ему теперь подорвать бочки с порохом, ружье разряжено, а заряжать его некогда.

Рванул он на себя тяжелую дубовую дверь погреба, задвинул засовы. Потом, спотыкаясь в темноте, добежал до первой бочки с порохом, штыком сорвал с нее крышку.

Сзади него по дубовой двери уже бухали тяжелые удары.

Выхватил Архип Осипов кресало и кремень. Ударил раз, ударил другой...

Третий раз ударить не довелось.

Словно огненный вулкан взметнулся к небу над Михайловским укреплением. Гулкий грохот разнесся далеко по вздрогнувшей земле...

И сейчас еще за поселком вздымаются остатки старых крепостных валов. Растут на них могучие дубы, цветет алый шиповник, злыми, корявыми корнями цепляется за землю терновник и держидерево...

А поселок зовется именем простого русского солдата Архипа Осипова — Архипо-Осиповкой.