Сказ о казаке Иване Кочубее

 

Вырвавшись из душных горных теснин на широкий степной простор, ревет и пенится Кубань-река. Цветной скатертью степь расстилается, а далеко-далеко синие горы зубчатой стеной встают.

Затерялся в этой степи небольшой хуторок. Хутор как хутор, каких немало на Кубани: белые хаты-мазанки, широкие пыльные улицы, желтые головы подсолнухов выглядывают из-за плетней.

На этом хуторе родился и вырос казак Иван Кочубей — казак как казак — стройный, яркоглазый, прокаленный щедрым кубанским солнцем.

Жизнь у Ивана Кочубея была простой и обычной — такой же, как жизни тысячи кубанских бедняков. Чуть ходить научился — уже коней пасти посылали, подрос — батраком-табунщиком стал. Потом война с германцем началась — на фронт его взяли вместе с другими казаками. И так же смерть кружилась над его папахой, как у других, и сердце сжимала злая окопная тоска. И так же, как все, кричал он:

— Довольно, навоевались! По домам пора!

Но по дороге домой довелось казаку Кочубею побывать в Питере и услышать товарища Ленина. Говорил Ильич о вековой несправедливости, о том, что много лет миллионы людей трудились и горе мыкали, чтоб немногие купались в золоте.

Слушал казак Ленина, и казалось ему, что о нем, о его жизни говорит этот простой, душевный человек с прищуренными умными глазами.

С тех пор по-иному стали смотреть глаза Кочубея зорко-внимательно. По-другому билось сердце в широкой груди — жгла его ненависть к врагам трудового народа. Великой силой богатырской налились крутые плечи. И все время вставали в памяти понятные и простые слова великого борца за счастье народа, и от этих слов горячо становилось на сердце казака.

Грянул Великий Октябрь, и гром его всколыхнул кубанские степи. Поднялись на борьбу за счастье все те, кто годами горе мыкал на кулацких и атаманских землях, у кого руки были в кровавых мозолях, кто обильно орошал землю соленым батрацким потом.

Словно освежающая весенняя гроза пронеслась над родной русской землей. Широко и вольно вздохнули груди забитых и угнетенных. Великая правда партии коммунистов запылала в сердцах простых людей, звала их на борьбу с насильниками и угнетателями. И тысячами, сотнями тысяч вставали люди, чтобы биться за свое счастье. Борьба была упорная.

Не хотели мироеды даром отдавать свое неправое, нажитое чужим трудом богатство. Создавали они свое войско — со всех сторон на Кубань, как вороны на кровь, слетались белые офицеры да юнкера. Буржуи из-за рубежа слали белым деньги и оружие. Явился на Кубань злобный волк — Белый Генерал, принял команду над всеми силами и стал хвастаться:

— Мы бедноту в бараний рог согнем, еще больше работать на себя заставим! А кто не покорится нашей силе, того в землю загоним — есть у нас для этого сабли острые, винтовки меткие и петли-удавки крепкие… Все на старый лад повернем! Будет опять царь всей русской землей править. А мы, его верные слуги, в убытке не останемся.

Выехал тогда Иван Кочубей на высокий степной курган и кликнул клич:

— Все, кто в панской неволе изнывать не хочет, чьи сердца нищета гложет, берите оружие, седлайте коней, вставайте на бой с врагами!

Со станиц и хуторов, с аулов и сел, со всей Кубани широкой съехались к кургану воины в изодранных бешметах и пропотевших шинелях, с натруженными мозолистыми руками. Глядят: стоит на кургане всадник, конь его золотистый копытом землю роет, белая папаха алой лентой перекрещена.

Смотрят люди: казак как казак, только глаза его огнем пылают и взгляд их до самого сердца достает.

— Кто ты? — спросили люди.

— Я плоть от плоти, кровь от крови вашей, батрак Иван Кочубей.

Зашептались тут некоторые, переглянулись между собой и снова спрашивают.

— А чем ты тогда лучше нас? Почему ты командовать нами собираешься? Есть люди и постарше тебя!

— Ничем я вас не лучше, такие же мозоли у меня на руках и вовсе не желаю я командовать. Кто в бою крепче врагов будет бить, тот пусть и будет командиром. А мне для себя ничего не надо! Мне общее, народное дело дороже жизни, за общее наше счастье в бой иду!

Снова зашептались недоверчивые и еще вопрос задали:

— А кто тебе поручил людей собирать?

— Сердце мое мне это повелело! Горит в нем огонь ненависти к богатеям-насильникам. А зажег этот огонь друг всех угнетенных — великий Ленин.

Зашумел тут народ, заставил смолкнуть маловеров-шептунов. Всем миром избрали Ивана Кочубея своим командиром.

Перед боем повторил казак своему войску те слова, которые слышал от Ленина — будто пламя гневное из своего сердца в другие сердца перелил.

И пошли красные конники в бой на белые полчища.

Белый Генерал и его войска — ворон с воронятами, а Кочубей и кочубеевцы — ясные соколы. Налетели соколы на врагов и давай рубить.

Впереди всех врубился во вражеские ряды казак Иван Кочубей. Направо рубанет — десяток врагов на землю валится, налево — пяток мертвыми падает. Пробовали враги его из винтовки достать: только прицелятся — нет Кочубея, один конь его золотистый несется, опустят винтовки — вновь казак на коне и шашка его молнией сверкает.

И побежали белые полчища, сам Белый Генерал живым еле ушел.

Забеспокоились тут буржуи-мироеды да помещики-насильники. Растрясли они карманы, закупили за морем разного оружия, собрали новые войска и приказали Белому Генералу:

— Бери эти войска, смети с лица земли Кочубея и его бойцов, чтоб и духа коммунистического на Кубани не осталось! Не побьешь кочубеевцев — с Кубани придется нам всем бежать…

Долго думал Белый Генерал о том, как победить ему Кочубея. Долго карты свои рассматривал. И придумал он коварный план. Поставил свои войска в долине узкой — с одной стороны горы поднебесные, с другой — плавни гнилые, не пройти, не проехать. А вперед выставил сорок пушек английского заморского литья. Решил Генерал так: «Ударят на меня кочубеевцы прямо в лоб — какой же дурак в плавни или на горы полезет, если прямая гладкая дорога есть! А я пальну по красным из сорока пушек, сомну их ряды и потом конницей своей добью»…

Сообщили Ивану Кочубею, где стоят войска Белого Генерала. Задумался Кочубей, а потом приказал своим красным конникам разделиться на две части. Одному отряду через плавни идти, другому — через горы. А как блеснет первый луч солнца — с двух сторон ударить на врага. И еще один тайный приказ дал своим верным помощникам.

Спросили казаки Кочубея:

— Зачем на горы лезть, когда гладкая дорога имеется?

— К чему нам через плавни пробираться, если посуху можно пройти?

Сдвинул Иван Кочубей на затылок папаху с красной лентой, улыбнулся и ответил:

— Хочет Белый Генерал, чтобы мы по гладкой дороге шли. А раз он этого хочет, нам надо наоборот поступить…

На рассвете донесли разведчики Белому Генералу, что движется по долине облако пыли. Обрадовался Генерал, оскалил свои гнилые зубы и давай хвастать:

— Вот я сегодня пропишу Кочубею! Вот я покажу ему, как воевать со мною, царским офицером голубых кровей!

А пыль уже всю долину застилает и топот слышится.

Отдал тут Генерал приказ и ударили разом все его сорок пушек. Задрожала земля, взметнулась кверху пыль, и разглядел Генерал, что стреляют его пушки не по кочубеевцам, а по большому гурту скота.

Белые от удивления даже рты пораскрывали: стреляли по кочубеевцам, попали в обыкновенных быков.

Но тут блеснул над степью первый золотистый солнечный луч. И вдруг с двух сторон раздался конский топот и ударили красные конники. Словно с неба свалились они и давай белых бить. А впереди всех мчится на резвом коне Иван Кочубей.

Побросали белые свои пушки и пустились наутек. Белый Генерал даже папаху свою генеральскую от испуга потерял, двадцать верст скакал без остановки, пока в себя пришел…

Долго после этого копили враги свои силы. Собрали они войско несметное, вооружили его заморским оружием, что буржуи прислали, и снова двинули свои полки на Кочубея.

Белый Генерал и его войско — злые вороны, а Кочубей и кочубеевцы — ясные соколы. Но, когда налетает сотня воронов на сокола, обивают они его. Тучей налетели белые на кочубеевцев. Засверкали шашки, загудела земля от конского топота, солнце ясное померкло в пыльных облаках.

Три дня и три ночи шел бой. Много врагов полегло, но стали злодеи одолевать кочубеевцев. Затупились в бою шашки красных конников, помутились от пота глаза, руки устали от взмахов.

— Разбили нас! Сдаваться надо! Покориться следует! — закричали слабые.

Сверкнул очами Кочубей и крикнул громовым голосом:

— Нет, не побеждены мы! Правда не может быть побеждена! Скачите, други верные, через степи и пески на восток, откуда приходит солнце. Там войска красные стоят, они придут к нам на помощь! Скачите, а я вас прикрывать буду!

Помчались кочубеевцы, усталые и голодные, раненые и истомленные, туда, откуда солнце всходит. А Кочубей последним отступает, от врагов отбивается. Усталый, израненный, саблей машет и кровь его капля за каплей на землю сухую падает.

Хотели кочубеевцы помочь своему командиру, повернули назад, но он не позволил:

— Скачите вперед! А то все погибнем! Скачите, я один управлюсь!

Три дня и три ночи отступали красные войска через мертвые степи-пески, степные злобные ветры в глаза воинам колючую пыль кидали, снегами пути-дороги застилали. Кони от усталости падать стали. Закричали тут конники, что послабее были:

— Не дойдем мы! Погибнем все! Лучше сдаться, лучше покориться!

— Нет, дойдем! — крикнул Кочубей. — Видите, солнце над степью встает! Близки уже красные полки! Вперед!

И снова стал он шашкой махать, прикрывая товарищей. Махнет направо — десяти врагов нет, махнет налево — пятерых как не бывало. А кровь его горячая из многих ран так и каплет на песок.

Увидел Белый Генерал, что уходят от него кочубеевцы, разъярился и приказал стрелять по коню Кочубея. Ударили из винтовок враги, зашатался неукротимый скакун и упал бездыханным на песок. Увидели это кочубеевцы и стали поворачивать назад.

— Не бросим мы тебя, Иван Кочубей! Лучше все поляжем в бою с врагами!

А Кочубей сверкнул очами и приказал:

— Слушайте меня, я ваш командир! Скачите на восток, соединяйтесь с красными войсками. Незачем нам всем погибать, врага радовать… Скачите! А я вас прикрывать буду!

Заплакали тут кочубеевцы, но слово командира — закон. И помчались они дальше, подгоняя усталых, качающихся коней.

А Иван Кочубей пешком стал от врагов отбиваться. Махнет шашкой — ряд срубит, отмахнется — полряда как не бывало. А кровь за казаком алым следом стелется.

Вдруг слышит: загремело на востоке могучее «ура». Это вышли навстречу кочубеевцам непобедимые красные полки.

Взмахнул шашкой Иван Кочубей, сразил еще трех врагов и почувствовал, что не может больше поднять свою руку, — ослабел, ушла вместе с кровью горячей сила богатырская. Закачалась перед ним степь широкая, синие тени на глаза набежали, почернело солнце ясное… И упал казак Иван Кочубей мертвым на песок.

Примчался тут на коне Белый Генерал, взмахнул шашкой, разрубил грудь казака и вырвал горячее сердце.

Вспыхнуло сердце пламенной отвагой-ненавистью и испепелило врага — Генерала. А вольный ветер-степняк подхватил жар казачьего сердца и понес его к Кубани родимой, пронес над станицами и хуторами, селами и аулами.

И от горячего сердечного жара загорелись ненавистью к белым все те, у кого мозоли с рук не сходили, кто годами добывал богатство для богатеев-мироедов. Где капля горячей крови Ивана Кочубея на землю падала, там стоял конник с алой лентой поперек папахи. Мозолистые руки грозно шашки острые сжимали, кони копытами землю били. И звали себя эти конники кочубеевцами.

Когда пошли в атаку на белых красные полки, кочубеевцы с другой стороны на врага ударили. И пришел тут белым полчищам конец.

Много лет прошло с тех пор, но до сих дней горит яркий кочубеевский огонь в сердцах у кубанцев. С молоком матери разливается он по жилам кубанских казачат. Потому так упорны и неутомимы в труде наши земляки, потому нет для них ничего дороже Родины.