ПОНЯТИЕ «РИТМ» В ЕГО ЯЗЫКОВОМ ВЫРАЖЕНИИ

Исследование отношения слов, обозначающих различные дви­жения и жесты, к психическим явлениям, связанным с этими дви­жениями, параллельное изучение смысла слов и вызываемых эти­ми словами представлений, которые зачастую бывают весьма не­сходны, могло бы быть психологической задачей. Понятие «ритм» затрагивает большую часть человеческих действий. Вероятно, оно могло бы даже служить специальной характеристической чертой как в сфере чисто человеческих поступков, индивидуальных или коллективных, поскольку мы отдаем себе отчет в продолжитель­ности и последовательности определенных периодов, упорядочи­вающих нашу деятельность, так и за пределами этой сферы, когда мы переносим понятие ритма на предметы и явления окружающего мира. Такой широкий взгляд на единение человека и природы в аспекте «времени», равных интервалов и повторений, опирается на само наличие слова ритм и тот обобщенный смысл, который этот термин, идущий к нам через латынь из греческого языка, приобрел в современной западноевропейской мысли.

Каково же происхождение этого термина и его точное значение в самом греческом языке, где ритм обозначается словом puGu.og? Все словари одинаково отвечают на этот вопрос: pvGu.og пред­ставляет собой абстрактное существительное от глагола petv «течь», и смысл этого слова, по утверждению Буазака (В о i sac q), передавал равномерное движение волн. Эта мысль, высказывавшаяся уже более века назад, на заре сравнительного изучения языков, по­вторяется снова и снова. В самом деле, казалось бы, что может быть проще и убедительнее? Человек учится у природы, от нее он познает принципы мироздания; движение волн порождает в его разуме идею ритма, и это важнейшее открытие запечатлевается в самом слове,

С морфологической точки зрения не представляет никаких трудностей связать po9}i6g с pelv путем обычных словообразова­тельных процедур, которые мы ниже рассмотрим подробно. Но семантическая связь, устанавливаемая между понятиями «ритм» и «течь» через промежуточное звено «равномерное движение волн», при ближайшем рассмотрении оказывается невозможной. Доста­точно отметить, что ргсо и все производные от него существи­тельные (ре5[га, рот|, poog, puag, putog и т. д.) выражают исключительно понятие «течь», а ведь море не «течет». По отно­шению к морю никогда не говорится petv, как, впрочем, и jn)9fi6g никогда не употребляется для обозначения движения волн. По­добное движение отражается совсем другими словами: apxamg, pa%ta, nXr\ivp'.Q, oaXs'Jeiv. И наоборот, то, что течет (pel),— это поток, река, а в течении воды нет никакого «ритма». Если же слово pu9fi6g означает «поток, протекание», то непонятно, каким образом оно могло приобрести то значение, которое оказывается основным в слове «ритм». Налицо, следовательно, противоречие между смыс­лом глагола peTv и существительного pu0(n6g, и эту трудность нельзя преодолеть, представляя дело таким образом, будто pu9fi6g опи­сывает движение волн — это чистый вымысел. Более того, pu0(i6g в наиболее древних текстах не употребляется по отношению к текущей воде и даже не имеет значения «ритм». Все это толкование основывается на неточных данных.

Чтобы восстановить историю этого слова, которая была гораздо менее простой, но зато тем более поучительна, следует начать с определения исконного значения слова puSfiog и описать его упо­требление в самых его истоках, восходящих к глубокой древности. В поэмах Гомера этого слова нет. Оно встречается главным образом у ионийских авторов, а также в лирической поэзии и трагедиях, затем в аттической прозе, особенно у философов ^х.

Со специфическим собственным значением слова pu0^og мы сталкиваемся в сочинениях древних ионийских философов, а именно основателей атомистической философии — Левкиппа и Демокри­та. Они сделали pt>9fx6g (pwjiog) ² специальным термином, одним из ключевых слов своего философского учения. Благодаря Ари­стотелю, в сочинениях которого до нас дошло несколько фрагмен­тов из работ Демокрита, нам известно его точное значение. Согласно Аристотелю, основные отношения между телами определяются их взаимными различиями, эти различия сводятся к трем — рист(х6д,

¹ Большинство наших ссылок основано на данных словаря Лиддела — Скот-
га—Джонса (L i d d e 11—S с о 11 — Jones), словарная статья рЪ6|лос,. Однако поря­
док расположения различных значений слова puBfxdg в этом словаре довольно
случаен, определяется смыслом «ритм», а не строится на основе четкого классифи­
кационного принципа.

² Между puSfiog и pucrjiog разница только диалектная; в ионийском диалекте
преобладает- prnjioc,. Есть много других примеров сосуществования -0цо£ и -crjiog:
ср. дор. те9|го£, гом. Seajidg; PaSjicj и Раацод и т. д.

8vxQiy'r, троят|,— которые он интерпретирует следующим образом: Sia(p2peiv yap cpaai тб ov ря)0цф xal 6ta0tY^ ка1 хрбЩ- toutcov б' 6 jxev poa^og ох9щ<к kaxiv, ц 8k 6ia0i/yi] ta§ig, yj 8к трощ 0£cng. «Вещи различаются по pocrpg, по бихЭьут), по троят); pva^og — это о%гц1а («форма»); 8ia8iYYi («соприкосновение частей») — это xa£ig («по­рядок»), а троят| («поворот») — это 9гоп§- («положение») (Metaph., 985 b 4). Из этого важного отрывка следует, что pt3a[x6g означает а%гц1а «форма», и, продолжая изложение, Аристотель подтверж­дает сказанное примером, заимствованным у Левкиппа. Он ил­люстрирует три названных понятия, применяя их соответственно к «форме», «порядку» и «положению» букв алфавита ⁸: А отличается от N формой (а%гща, или pixx^og), AN отличается от NA порядком (ta£ig), и I отличается от Н положением (0sffig).

Из приведенной выдержки нам важно запомнить, что pm^og эквивалентно а%9ща. Разница между А и N действительно заклю­чается в* «форме», или «конфигурации»: две косые палочки у них одинаковы — Л, а различает их только третья, помещенная у А внутри, у N снаружи. И именно в смысле «формы» Демокрит поль­зуется всегда термином po0n6g ⁴. Он написал трактат Пер1 тпл> 6iacpep6vT.(ov pua^uv — «О различии формы (атомов)». Согласно его учению, вода и воздух ри0ц,ф 8ioccpspei.v, т. е. различаются формой составляющих их атомов. Другой отрывок из Демокрита показывает, что он применял понятие робцбе и к «форме» государ­ственных установлений: ooSejaia (j,r]%avq тф v5v xaeeawu pi)0[iq> fii] oox a6ixelv toug £pxovT.ag «при нынешней форме (государствен­ного устройства) нет возможности помешать стоящим у власти вершить несправедливость». Именно с таким значением pi)9fx6g связаны глаголы ристцш, [гетаррш[хп>, (л,етаррШ|Л1£со «образовы­вать» или «преобразовывать» в физическом и нравственном смысле: avoT||j,oveg pucr|xo5vrai roig t^g Toxng Hsp6saiv, oi 8£ tu>v touuv8s 6a-fi|xoveg totg тл-jg crocpi^g «случайные удачи формируют глупцов, а те, которые знают (чего стоят) эти удачи, воспитываются успехами мудрости»; •?] 8i8a%^ x,empveidl xov av9pamov «учение преобразует человека»; aviyy.r... та ах^т1М-^ата цетарриЭ^естбои «необходимо, чтобы фигуры (а%-г\иаха) изменились по форме (при переходе от фигур с углами к округлым фигурам)». Демокрит употребляет также прилагательное wuppuafnog, смысл которого теперь можно уточнить; это и не «текущее, которое разливается» (Bailly), и не «случайное» («adventitious»—Liddell-Scott), а «обладающее какой-либо формой»: ёте^ oo6sv ioisv яер! oo6ev6g, аЯА' knippv-ох,1у) Ixacrrounv r 86£ig «мы ничего ни о чем не знаем достоверно, но каждый придает форму своей вере» (= поскольку ни о чем у нас

⁸ Эти сопоставления имеют смысл для букв архаического греческого алфавита, которые мы не можем здесь воспроизвести. В нашем примере I следует понимать как повернутое набок Н.

⁴ Приводимые ниже выдержки из Демокрита можно найти в кн.: Diels— Кгапг, Vorsokratiker, II.

нет достоверного знания, каждый составляет обо всем какое-то собственное мнение).

Следовательно, термин po9pjg у Демокрита лишен какой бы то ни было двусмысленности и вариативности, он всегда употреб­ляется в значении «форма», которая понимается как форма разли­чительная, как упорядоченность частей некоторого целого, опре­деляющая это целое. Наш вывод хорошо согласуется со всеми слу­чаями употребления этого слова у древних авторов. Рассмотрим прежде примеры из ионийской прозы. Один раз это слово встре­чается у Геродота (V, 58) наряду с глаголом |л,егарри9|л[£а> в от­рывке, особенно интересном тем, что речь в нем идет о «форме» букв алфавита: («Греки заимствовали буквы своего письма у фи­никийцев»;) [iexa 8& xpovov rtpo|3aivovTog аца xf_d cpcovfl neTif5aA,ov xcd tov pu9fiov x&v ypa^fiaTcov «время шло, и менялось звучание речи кадмейцев, соответственно изменили они и форму (pu9^6g) букв»; о? rcapauap'ovTeg ("Icoveg) 8i8a%f_d пара x&v (Poivixcov та уроцхцаха, fxsTappu9[UcravTig acpecov bklya s%pscovTo «ионийцы путем обучения переняли у финикийцев буквы и стали употреблять их, несколько преобразовав их форму (|j,eTappu9|j,tcravTsg)». И конечно, не случайно Геродот, говоря о «форме» букв, употребляет термин po9fi6g примерно в ту же эпоху, когда Левкипп, как мы видели, определял значение этого слова, используя тот же самый пример. Это несомненное свидетельство еще более древней традиции, со­гласно которой слово p^>u9fx6g служило характеристикой конфигу­рации знаков письменности. В том же значении оно сохранилось и у авторов «Corpus hippocraticum». Так, один из них для лечения искривленной ступни советует носить тесную обувь из свинца «по форме древней хиосской обуви» (obv m %tai ярглТ.8е$ pu9ftov efyov) ⁵. От pu9^6g образованы составные имена 6|j,6ppt)0fiog, 6(j,o-loppuajxog «той же формы», 6jj,oppu0fxtTi «подобие» (Нрс, 915/г, 9166), eoppuff(j,6g «красивой формы, изящный» и т. д.

Обратившись к лирическим поэтам, мы увидим, что слово ршрбд встречается еще раньше, начиная с VII века (до н. э.). Наряду со crxTlM-a и трбяод оно используется для определения индивидуаль­ной и отличительной «формы» человеческого характера. «Не хва- ; стайся публично своими победами,— советует Архилох,— и не бросайся домой, чтобы оплакать поражения; радуйся тому, что может доставить тебе радость, и не раздражайся чрезмерно из-за несчастий; yiyvaaxe 6' olog pi^jjig dvSp^oog f%ei—«учись по­нимать настроения, которые владеют людьми» (II, 400, Bergk). У Анакреонта puajnot — это также особые «формы» характера или расположения духа: ё.у& 8е (хмтзсо navxac, ocrot ocoXioug e%ovai pocrfioug xal х^а^^ело^'е (фрагм. 74, 2), и Феогнид причисляет pu9fi6g к индивидуальным особенностям человека: ^яот' knaivrio^c, nplv «v el8f_Aq £v8pa 0aq>r)vu>g Ьругр xal pv9;x6v xai xponov ovtiv'

⁶ De art., IV, 226, Littri,

«никогда не хвали человека, пока точно не узнаешь его чувств, его склонностей (pi)9^6g), его характера» (964). Присоединим сюда и Феокрита: 'Auxovoag pu8[i6g cootog «расположение духа Автонои было тем же» (XXVI, 23).

У трагиков pt)8(xog и производные от него глаголы во всех слу­чаях сохраняют то же значение, что и в приведенных текстах: ev Tpiytivoig pu9|a,olg «треугольной формы-» (фрагмент из Эсхила, 78 N²); vT)A,eu>g юб' e.pp6Qiwiai «безжалостная судьба привела меня к этой форме (= этому состоянию)» (Prom., 243); itopov цетерри9(л^е «(Ксеркс в своем безумии) вознамерился изменить форму .пролива (Pers., 747); novoppu9^oi боц.01 «жилище, приспособленное (по своему устройству) для одного» (Suppl., 961) ^в. Весьма показа­тельно употребление ри9^!£со у Софокла (Antig., 318): стражник, которому Креонт приказывает замолчать, так как его голос до­ставляет ему страдание, спрашивает: «Ушам твоим или твоей душе доставляет мучение мой голос?» На что Креонт отвечает: х[ бе pu9jxi£eig trjv s^r₍v %6nrv ояои; «зачем обрисовываешь ты место моей муки?» «Придать форму» и есть точное значение глагола ро6ц,!£со, и комментаторы с полным основанием интерпретируют po6jx!£eiv как 0хгцл,атд£е1л>, 6iaT.ono5v «очертить, локализовать». Еврипид употребляет pt%i6g как характеристику одеяния, говоря о его отличительной «форме» (pu9[iog nknXutv, Heracl., 130), и когда говорит о «разновидности» убийства (трояод кал pu9jj,og cpovoo, EL, 772), или об «отличительном признаке» зла (pi)9[Aog xax<bv, Suppl., 94); он использует слово eupu9u.cog «в надлежащем виде», говоря о приведенной в порядок постели (Cycl., 563) и £ppt>8u.og —■ характеризуя «несоразмерную» страсть (Hipp., 529).

Этот смысл pvOfxog устойчиво сохраняется в аттической прозе V века. У Ксенофонта (Mem., Ill, 10, 10) pu9[i6g «соразмерность» становится характеристикой хороших доспехов, которые он опре­деляет как e5pu9u.og «хорошей формы». У Платона наряду с дру­гими значениями pu9jj,6g выступает как «пропорциональное соот­ношение» между роскошью и нуждой (Законы, 728 е), а также в таких выражениях, как pu9|j,t£eiv та roxi6ixa «воспитывать моло­дого любимца» (Phaedr., 253 b), ^етарргзЭ^'ХестЭси «воспроизвести форму», когда он говорит об отражающихся в зеркалах образах (Tim., 46 а); этот же глагол |j,8T.appu9jji£eiv у Ксенофонта означает в нравственном смысле (Есоп., XI, 2, 3) «переделать (характер)». А Аристотель сам придумывает слово appu9(xi(iTog «несводимый к единой форме, беспорядочный» (Metaph., 1014 Ь 27).

Здесь придется прервать этот почти исчерпывающий перечень примеров. Приведенных отрывков вполне достаточно, чтобы уста­новить, что: 1) pu9n,6g от самого своего возникновения вплоть до аттического периода никогда не означало «ритм»; 2) это слово в

⁶ Другой пример со словом puGfiog у Эсхила (Choeph., 797) находится в силь­но искаженном контексте и не мойет быть использован,

указанный период никогда не употребляется применительно к равномерному движению волн; 3) его постоянное значение—«от­личительная форма; соразмерный вид; расположение» — сохра­няется в самых разнообразных контекстах. Аналогичным образом и производные слова или сложные именные и глагольные образо­вания с puBjiog всегда соотносятся только с понятием «формы». Только таким было значение po0|j.og во всех литературных жанрах вплоть до той эпохи, на которой мы приостановили рассмотрение примеров.

Установив значение этого слова, мы можем и должны уточнить его. Для обозначения понятия «формы» в греческом языке имеются и другие слова: а^ца, цорфт), ei6og и т. д., от которых pu9|j,6g должно отличаться какими-то особенностями, утрачивающимися при переводе. Обратимся к самой структуре слова рибцбд. На этом этапе с успехом можно прибегнуть к этимологии. Первоначальный смысл, как он был выявлен нами, не имеет решительно ничего общего с pelv «течь», на основе которого его ранее и объясняли. И тем не менее не следует так легко отказываться от этой морфо­логически обоснованной параллели. Факт связи pu9}j,og с psco сам по себе не вызывает никаких возражений. Объектом нашей критики является не сама деривация, а тот ошибочный смысл слова pu9^6g, который из этой деривации выводился. Теперь мы можем вер­нуться к анализу, исходя из восстановленного значения. В слово­образовательном типе на -(9)^,6g ⁷ внимания заслуживает тот спе­цифический смысл, который придает «абстрактным» словам этот формант. Он указывает не на реализацию какой-то идеи вообще, а на особую разновидность этой реализации в том виде, как она представляется глазу. Например, op%r)aig — это факт исполнения танца, а орхцвцбс, — отдельный танец, рассматриваемый в про­цессе его исполнения; xp-Jjong— это факт испрашивания совета у оракула, %pr|(X[i6g — определенный ответ, полученный от бога; 6s(jig — факт размещения в пространстве, 9eo>i6g — конкретная позиция в пространстве; ataaig — факт остановки в движении, oraQi6c, — особый способ остановки, откуда значения: уравнове­шивание на весах; временная стоянка и т. д. Эта функция рас­сматриваемого суффикса уже подчеркивает своеобразие в исходном значении pt)9(j,6g. Но внимание следует обратить главным образом на значение корня этого слова. Дело в том, что и объяснение гре­ческими авторами puSjxog с помощью термина о%ща, и наш перевод этого слова как «форма» лишь весьма приближенно передают его подлинный смысл. Между ах^а и pt>9(iog есть разница: ахщца по отношению к Ixco «я держу(сь)» (ср. с соотношением лат. habitus: habeo) выступает как «форма» постоянная, уже осуществленная, рассматриваемая как своего рода самостоятельная вещь. 'Po9(j,6g

⁷ Относительно анализа образований на -9(xdg ср. Holt, «Glotta», XXVII, стр. 182 и ел.; однако автор не рассматривает слова робцбс,.

же во всех приведенных контекстах, наоборот, обозначает ту форму, в которую облекается в данный момент нечто движущееся, измен­чивое, текучее, то есть форму того, что по природе не может быть устойчивым; р1)9|л,о5 приложимо к отдельному типичному про­явлению (pattern) какой-то изменчивой субстанции: букве произ­вольно очерченной формы; прихотливо накинутому на плечи пеп-лосу, какому-либо расположению человеческого характера или настроению духа. Это форма мгновенного становления, сиюминут­ная, изменчивая. Глагол же petv в ионийской философии со времен Гераклита считался предикатом, отражающим самое важное свой­ство природы и всех вещей, и Демокрит полагал, что поскольку все вещи состоят из атомов, то различие форм и предметов порож­дено только различным расположением этих атомов. Теперь по­нятно, что слово pu9(xog, означающее буквально «особую разно­видность протекания», было самым подходящим термином для описания «положений» или «конфигураций», по самой природе лишенных постоянства и необходимости, представляющих такой порядок, который подвержен вечному изменению. И то, что для выражения этой специфической разновидности «формы» вещей выбрано одно из слов, производных от petv, составляет характер­ную особенность целого мировоззрения и обусловлено представ­лением о мире, в котором мир таков, что отдельные конфигурации движущегося определяются как «протекания». Существует глубокая связь между исконным значением слова pu9j_Ji6g и философским уче­нием, в котором этот термин выражает одно из самых своеобразных понятий.

Каким же образом в эту внутренне органичную и постоянную семантическую систему, связанную с идеей «формы», включается понятие «ритма»? В чем проявляется связь этого понятия с искон­ным смыслом pvGfxog? Задача состоит в том, чтобы выявить условия, благодаря которым слово pu9^iog приобрело способность выражать то, что мы понимаем под «ритмом». Отчасти эти условия можно вывести из полученного выше определения. Современный смысл термина «ритм», существующий и в самом греческом языке, появ­ляется в нем в первую очередь как дальнейшее развитие значения «форма», которое остается единственным засвидетельствованным текстами значением этого слова вплоть до середины V века. Это развитие в действительности представляет собой авторское новооб­разование, и мы можем выяснить если не дату, то, во всяком случае, обстоятельства его появления. Точное определение понятию «рит­ма» дал Платон, отграничив новый оттенок значения от традицион­ного употребления слова pu9[iog. Приведем главные тексты, в которых обосновывается новое понятие. В диалоге «Филеб» (17 d) Сократ говорит о важной роли интервалов (бюстт-гцтта) в музыке и настаивает на необходимости для тех, кто хочет серьезно ею

заниматься, изучать свойства, различия и комбинации интервалов, «Наши предшественники,— говорит он,— учили нас называть эти комбинации «гармониями» (apjioviag); ev те та!д xivficreaiv ао тоЗ acojxaTOg етера тогайта svovta ла9г| yiyvofxeva, а бт] 6i' api0(.iuv (xetpTi0svTa 6etv ao qpacrt pu9fioug xat [лгтра enovo|i<i£eiv. «Они учили нас также, что бывают и другие подобные, присущие уже движениям тел свойства, которые тоже подчиняются числам и которые следует называть ритмы и размеры (pu0fioog xat [гетра)». В «Пире» (187 b): 'H yap apjxovta crt>|icpcovta kaxiv, crofupcovta бё оцоЯо^а Tig... шаяер ye xat 6 pu0(j,og m tod Ta%eog xal ppa6log, ex 6ievT]ve7fxsvcov jtpoTepov, ocnrepov бё 6[ioA,oYT]cravTG>v, узусгуе. «Гармония — это созвучие, а созвучие—согласование... Точно так же и ритм получается из (чередования) быстрого и медленного, сначала противопоставленных друг другу, а затем согласованных». И наконец, в «Законах» (665 а) он указывает, что хотя молодые люди бывают горячи и неугомонны, но и в их движениях прояв­ляется особый порядок (T<i£ig), эта исключительно человеческая привилегия: т^ 6q T-qg xivf|ore(og Ta^ei puOjiog ovo|j,a eft], т-^j 6' ao T7)g cpcov-rig, too t' ogsog ajia xai Papsog ovyxe,pa,vvuiivo}v, ap^ovta ovofxa npoaayopeuoiTO, %opeia 6s то ^отац,фотероу мХцвг'пг]. «Этот порядок в движении получил точное название — ритм, тогда как гармонией называют порядок в звучании, когда смешиваются высокий и низкий тоны, а сочетание того и другого именуют хоро­вым искусством».

Мы видим, как это значение развивается из традиционного и как оно одновременно преобразует его. Платон использует pt)0[x6g еще и в смысле «отличительной формы, расположения, соразмер­ности». Новое в его употребление он вносит, применяя это слово к форме движения, которое совершает человеческое тело в танце, и к расположению фигур, в которые это движение выливается. Решающим обстоятельством в становлении понятия pt)0ji6g, отне­сенного к телу, соединенного с (iSTpov и подчиненного закону чисел, было то, что в дальнейшем эта «форма» определяется «мерой» и под­водится под определенный порядок. И вот новый смысл pu0|xog: «расположение» (т. е. собственный исконный смысл этого слова) создается у Платона из упорядоченной последовательности мед­ленных и быстрых движений, подобно тому как «гармония» со­стоит из чередования высокого и низкого тона. Отныне словом pi30fx6g называется порядок в движении, весь процесс гармонич­ного упорядочивания телесных поз и движений, соединенный с мерой. Теперь можно говорить о «ритме» танца, походки, пения, речи, работы — всего, что предполагает протекание действия, в которое размер вносит регулярное чередование напряжений и спадов. Понятие ритма таким образом закреплено. На основе pvQ-fiog — понятия о пространственной фигуре, определенной располо­жением и соразмерностью элементов,— вырастает понятие «ритм» — фигуры движений, организованных во времени и длительности:

nag р1)0ц.&д <bpi(T|i£vifl цетрепш xiv-rjaei «всякий ритм измеряется определенным движением» (Аристотель, Пробл., 882 Ь2).

Прослеженная здесь история поможет осознать сложность языковых условий, в которых возникло понятие «ритма». Мы видим, что она далека от упрощенческих представлений, навеянных поверхностной этимологией, и не игра волн на песке привела древ­него эллина к открытию ритма, а мы теперь создаем метафоры, когда говорим о ритме волн. Потребовались длительные размыш­ления о строении вещей, затем теория меры и ее применение к фигурам танца и к модуляциям поющего голоса, пока наконец не был раскрыт и назван принцип упорядоченного движения. Вряд ли есть что-либо менее «простое и естественное», чем это медленное вырабатывание — трудами целых поколений мыслителей— по­нятия, которое кажется нам теперь таким необходимым и таким очевидно присущим расчлененным формам движения, что мы удив­ляемся, как его можно было не знать с самого начала.

13 Бенвенис»

ГЛАВА XXXI ЦИВИЛИЗАЦИЯ. К ИСТОРИИ СЛОВА

Вся история современной мысли и главные приобретения ду­ховной культуры в западном'мире связаны с тем, как люди создают и как они обращаются с несколькими десятками основных слов, совокупность которых составляет общее достояние языков Запад­ной Европы. Мы только начинаем понимать, какой интерес пред­ставляло бы точное описание истоков этого словаря современной культуры. Подобное описание могло бы появиться лишь как итог многих частных исследований, посвященных каждому из этих слов в каждом языке. Работы такого рода еще редки, и те, кто их предпринимает, остро ощущают недостаток самых необходимых лексических разысканий, в особенности в области французского языка.

В своей известной работе Люсьен Февр дал блестящий набросок истории одного из важнейших слов нашей современной лексики — слова цивилизация,— и показал развитие связанных с ним столь плодотворных понятий с конца XVIII до середины XIX в.¹. Он тоже сетовал на трудности, возникающие, когда нужно определить точную дату появления слова civilisation во французском языке. Именно потому, что цивилизация является одним из тех слов, которые несут с собой новое видение мира, важно как можно точнее определить условия его создания. Настоящая работа ограничи­вается этой начальной стадией его употреблений и ставит целью главным образом расширить проблему и увеличить фактический материал.

Л. Февр не обнаружил во французском языке бесспорного случая употребления слова civilisation до 1766 года. Вскоре после опубликования его работы Фердинанд Брюно в одном из кратких

¹ L. Feb vre, Civilisation. Le mot et l'ldee (Publications du Centre Internatio­nal de Synthese), P., 1930, стр. 1—55. Доклад, прочитанный в «Центре» в мае 1929 г.

примечаний к своей «Истории французского языка» ², а также Иоа­хим Морас, посвятивший понятию цивилизации во Франции под­робное исследование ³, дали ряд уточнений и указали более ранние случаи употребления. К этому можно добавить данные, почерпну­тые нами из текстов.

В настоящее время следует считать весьма вероятным, что самые ранние примеры этого слова находятся в сочинениях маркиза де Мирабо. Сегодня нам трудно представить себе славу и авторитет, которыми автор «Друга людей» пользовался не только в кругу физиократов, но и во всем интеллектуальном мире в течение целых десятилетий, по крайней мере вплоть до первой четверти XIX в. Мы можем оценить его воздействие на умы по пылким свидетель­ствам тех современников, которые пламенно восприняли его уче­ние. Так, Ленге в своей «Теории гражданских законов» (Linguet, Theorie des lois civiles, ou Principes fondamentaux de la societe, London, 1767) ставит в один ряд ««Друга людей», «Дух законов» и несколько других произведений, написанных высшими гениями»; аббат Бодо свое «Первое введение в экономическую философию» (1771) подписывает словами: «Ученик Друга людей». Мы видим здесь и человека светлого ума — Бенжамена Констана, который гораздо позже, в 1814 году, в сочинении, прямо перекликающемся с предметом нашего исследования, «О завоевательном духе и узур­пации в их отношениях с европейской цивилизацией» (В. Со n s t a n t, Del'esprit de conquete et de l'usurpation, dans leurs rapports avec la civilisation europeenne), ссылается на «два величественных авторитета, Монтескье и маркиза де Мирабо» ⁴. И тем не менее сегодняшний читатель Мирабо будет удивлен тем, что его край­ности и странности как литератора нисколько не повредили в то время его славе экономиста и реформатора. Историку языка се­годня эти недостатки бросаются в глаза; витиеватость, вульгарный пафос, запутанные метафоры, бессвязная высокопарность, по-видимому, естественно присущи выражению его дерзкой и пылкой

мысли.

Именно в том произведении Мирабо, которое сразу прославило его имя, впервые встречается слово civilisation. Датированный 1756 годом, но на самом деле в 1757 году ⁵ выходит без имени автора

² F. Brunot, Histoiredelalanguefrancaise, t. VI, I^repartie, P., 1930,стр. 106.
В качестве первого употребления этого слова он приводит отрывок изТюрго(Тиг-
got), который Л. Февр (цит. соч., стр. 4—5) исключил, как принадлежащий, воз­
можно, Дюпону де Немуру.

³ J. Moras, Urspfung und Entwicklung des Begriffs der Zivilisation in
Frankreich (1756—1830), Hamburg, 1930 («Hamburger Studien zu Volkstum
und Kultur der Romanen», 6).

⁴ Франц. изд. 1814 г., стр. 53, прим. 1.

^ъ Это установлено Ж- Вёлерсом (G. Weulersse, Les Manuscrits economiques de Francois Quesnay et du marquis de Mirabeau aux Archives nationales, P., 1910, стр. 19—20. Автор показывает, «что произведение было полностью написано и даже, несомненно, напечатано в 1756 г., но появилось лишь в 1757 г.»

38Л.

«Друг людей, или Трактат о народонаселении» («L'Ami des hommes ou Traite de la population»), вызвавший бурю восторга. В середине его первой части читаем:

«A bon droit les Ministres de la Religion ont-ils le premier rang dans une societe bien ordonnee. La Religion est sans contredit le premier et le plus utile frein de l'humanite; c'est le premier ressort de la civilisation; elle nous preche et nous rappelle sans cesse la con-fraternite, adoucit notre coeur, etc.» («Служители религии по праву занимают первые места в хорошо устроенном обществе. Религия, бесспорно, наилучшая и наиполезнейшая узда человечества; это главная пружина цивилизации; она наставляет нас и беспрестанно напоминает нам о братстве, смягчает наше сердце и т. д.») ". Это слово появляется и на следующих страницах книги. Оно встре­чается и в более поздних сочинениях Мирабо. Например, в его «Теории налога» («Theorie de l'impot», 1760): «Пример всех империй, предшествовавших нашей и прошедших круг цивилизации (qui ont parcourut le cercle de la civilisation), был бы во всех подроб­ностях доказательством выставленного мною утверждения» (стр. 99)⁷. Среди бумаг Мирабо имеется еще одно, мало известное сви­детельство неравнодушия писателя к этому слову, и это свидетель­ство заслуживает здесь упоминания, хотя предполагаемая дати­ровка делает его не столь ценным для нашей задачи. Мирабо ос­тавил в черновике начало одного сочинения, которое в пару к «L'Ami des hommes, ou Traite de la population» должно было назы­ваться «L'ami des femmes, ou Traite de la civilisation» («Друг жен­щин, или Трактат о цивилизации»). Вёл ере относит этот набросок «без сомнения, ко времени около 1768 года». Жаль, что нельзя датировать более точно этот своеобразный текст, сохранившийся в Национальных архивах. Тот, кому будет любопытно с ним озна­комиться, найдет рукопись ⁸ из пяти с половиной страниц преди­словия и десяти страниц — все, что было написано,— собственно трактата. Характер сочинения виден из такой детали: после вступ­ления в форме воззвания к читателю идет текст под заголовком: «Трактат о цивилизации. Часть первая, эра первая. Глава I. Ле­пет». При всей экстравагантности, со всеми размышлениями и отступлениями самого причудливого стиля этот отрывок тем не менее содержит много показательных случаев употребления слова,

⁶ Дойти в конечном счете до Мирабо было нетрудно. Указанный отрывок
цитируется во втором издании «Словаря Треву» (Dictionnaire de Trevoux). В новом
издании «Этимологического словаря» Блока и Вартбурга (О. В loch et W. v.
Wartburg, Dictionnaire etymologique de la langue francaise) — с неточной дати­
ровкой (1755 вместо 1757) и ошибкой в названии («L'ami de l'homme» вместо «L'ami
des hommes»).

⁷ Вряд ли нужно повторять здесь примеры из Мирабо, приводимые И. Мора-
сом, или примеры из аббата Бодо по его «Календарю гражданина» («Ephemerides
du citoyen»), уже цитированные Л. Февром и И. Морасом.

⁸ Досье М. 780, № 3. На существование рукописи указал Ж- Вёлерс (цит.
соч., стр. 3). И. Морас использовал еене полностью.

которое и составляет предмет всего рассуждения. Перечислим их все: «Elle [la simplicite] saura me guider dans les routes de la civili­sation» («Она [= простота] сумеет повести меня по дорогам циви­лизации») (стр. 1); «il s'agit de savoir lequel des deux sexes influe le plus sur la civilisation» («предстоит узнать, который из двух полов более всего влияет на цивилизацию») (стр. 2); «Гextirpation de ces prejuges est се que produisent les connaissances qu'apporte la civili­sation» («искоренение этих предрассудков — вот что производят знания, доставляемые цивилизацией») (стр. 4); «les honnetes gens gardent leur honnetete et leur coeur pour leur conduite, et leur civili­sation et leur esprit pour la societe» («честные люди берегут свою честность и свое сердце для своего поведения, а свою цивилизацию и свой ум — для общества») (там же); «la civilisation et l'usage les oblige (sic) a se deprecier dans la societe («цивилизация и обычай обязывают их умалять свое значение в обществе») (там же), и особенно следующее место, являющееся определением: «J 'admire a cet egard combien nos vues de recherches fausses dans tous les points le sont sur ceque nous tenons pour etre la civilisation. Si je demandais a la plupart en quoi faites-vous consister la civilisation, on me re-pondrait, la civilisation est Гadoucissement de ses mceurs, Vurbanite, la politesse, et les connaissances repandues de maniere que les biensean-ces у soient observees et у tiennent lieu de lois de detail; tout cela ne me presente que le masque de la vertu et non son visage, et la civilisation ne fait rien pour la societe si elle ne luy donne le fonds et la forme de la vertu» («Я удивляюсь при этом, насколько ложны наши взгляды в отношении того, что мы принимаем за цивилизацию, из-за лож­ных во всех пунктах поисков. Если бы я спросил у большинства, в чем, по вашему мнению, состоит цивилизация, то мне ответили бы: цивилизация есть смягчение нравов, учтивость, вежливость и знания, распространяемые для того, чтобы соблюдались правила приличий и чтобы эти правила играли роль законов общежития; все это являет мне лишь маску добродетели, а не ее лицо, и циви­лизация ничего не совершает для общества, если она не дает ему основы и формы добродетели») (стр. 3) ».

Как видно из этих употреблений, для Мирабо civilisation есть процесс становления того, что до него называлось «police» * — действие, имеющее целью сделать человека и общество более бла­говоспитанным, прививать человеку навык непроизвольного со­блюдения приличий и способствовать смягчению нравов обще-

ства.

Так понимают слово civilisation и другие авторы, которые после 1765 года тоже начинают им пользоваться, чаще всего под влиянием Мирабо. В упомянутых выше работах уже обсуждались

⁸ Слова, выделенные курсивом, подчеркнуты в оригинале рукописи. * Police — правила, обязывающие граждан соблюдать общественный поря­док,безопасность иприличия (ср. Словарь Литтрэ).— Прим. перее.

тексты Буланже, Бодо и Дюпона де Немура, и приводить их здесь еще раз излишне. Добавим к ним несколько примеров из «Теории гражданских законов» Ленге: «Nous ferons voir par la suite que ce malheur est inevitable. II tient a la civilisation des peuples» («Мы покажем в дальнейшем, что этой беды нельзя избежать. Это за­висит от цивилизации народов») (I, стр.202) ¹⁰; «Се sont la les deux; premiers titres du Code originel des hommes, a l'epoque de leur civi­lisation» («Таковы два первых раздела первоначального Кодекса людей в эпоху их цивилизации») (II, стр. 175); « Jeme plais a demeler aux environs la trace des premiers pas qu'ont fait (sic) les hommes vers la civilisation» («Мне нравится разгадывать повсюду следы первых шагов, которые люди сделали на пути к цивилизации») (II, стр. 219); «Pour... faire des instruments de la fertilite ceux du luxe, il ne fallait qu'un peu plus de civilisation, qui ne dut pas tarder» («Чтобы... превратить средства достижения плодородия в средства достижения роскоши, требовалось только чуть больше цивилиза­ции, которая и не замедлила явиться») (II, стр. 259). Здесь civili­sation означает первоначальный коллективный процесс, который вывел человечество из состояния варварства. Это значение уже приближается к определению «цивилизации» как состояния ци­вилизованного общества, и примеров такого употребления с этого времени будет становиться все больше.

Возникает вопрос, почему существительное civilisation появи­лось так поздно, в то время как глагол civiliser «смягчать нравы, просвещать» и прилагательное от причастия civilise «благовоспи­танный, просвещенный» давно уже широко употреблялись. Мало­вероятно, что препятствием здесь могло послужить существование слова civilisation как термина судебной практики («превращение уголовного процесса в гражданский»), оно, по-видимому, никогда не имело большого распространения. Скорее следует предположить две следующие основные причины. Во-первых, малое распростра­нение в ту эпоху слов на -isation и медленное возрастание их количества. Вопреки мнению И. Мораса в середине XVIII в., до революции, было лишь незначительное число образований этого рода. В списках Ф. Гоэна " и А. Франсуа ¹² можно обнаружить только fertilisation «удобрение почвы», thesaurisation «накопление денег, тезаврация», temporisation «выжидание, выгадывание вре­мени», organisation «организация» (это последнее слово создано раньше, но начало распространяться лишь в то время) и, наконец, наше civilisation. Количество явно незначительное в сравнении с почти семьюдесятью словами на -ite, созданными в тот же период ¹³.

¹⁰ Это единственная цитата у Ф. Брюно (цит. соч.) со ссылкой на другую стра­
ницу (стр. 190); ссылка или относится к другому изданию, или неточна.

¹¹ F. G о h i n, Les transformations de la langue trancaise pendant la deuxieme
moitie du XVIII^е siecle, P., 1902, стр. 266 и ел.

¹² См., F. Brunot, Histoire de la langue francaise, VI, 2, стр. 1320.
¹³- Qohin, цит. соч., стр. 271.

Но и из этого небольшого количества большинство слов сохраняет значение исключительно «действия» (например, fertilisation). Пе­реход к понятию «состояния», который быстро совершается у слова civilisation, можно отметить только у organisation, как в случае organisation des vegetaux «организация (строение) растений», затем des organisations charitables «благотворительные учреждения». В силу привычки мы не ощущаем, какой исключительный характер уже очень рано приобрело употребление слова civilisation среди других производных на -isation. Во-вторых, для объяснения позд­него появления civilisation, кроме слабой в то время продуктив­ности класса абстрактных существительных технического харак­тера, мы должны учесть новизну самого понятия и те изменения, которые оно производило в традиционных представлениях о че­ловеке и обществе. Между первобытным варварством и современ­ной жизнью человека в обществе повсюду в мире обнаружились ступени постепенного перехода, открылся медленный и непрерывный прогресс воспитания и облагораживания, чего статическое понятие civilite (благовоспитанность) уже не могло больше выражать и что нужно было определить словом civilisation, передающим одно­временно и смысл и непрерывность процесса. Это было не только историческим взглядом на общество, это было и оптимистическим, порывающим с теологией пониманием его эволюции, которое на­чинало утверждаться, иногда без ведома тех, кто его провозгла­шал, и несмотря на то, что некоторые, прежде всего Мирабо, счи­тали еще религию главным фактором «цивилизации».

Как показал уже Л. Февр ¹⁴, это слово имеет такую же историю и почти в то же самое время проходит параллельное развитие в Англии, где условия оказались удивительно сходны: civilize и civilized — старые слова, civilization как термин юридической процедуры засвидетельствовано с начала XVIII в., но civilization в социальном значении датируется гораздо более поздним временем. Поскольку это понятие из тех, которые должны широко распро­страняться, особенно в эпоху тесных контактов между двумя странами, то возникает вопрос, в которой из стран оно стало упо­требляться раньше и следует ли предположить взаимные влияния. Прежде всего нужно установить время появления civilization в английском языке. Превосходный «New English Dictionary» (NED) [«Новый английский словарь»] указывает 1772 год как дату первого употребления civilization в беседах Босуэла (Boswell) с доктором Джонсоном. В таком случае вопрос о приоритете французского или английского, который Л. Февр оставил нерешенным, следо­вало бы немедленно разрешить в пользу французского языка, где civilisation родилось на пятнадцать лет раньше, в 1757 году. К та­кому выводу и пришел И. Морас, который, несмотря на большое количество обследованных текстов, не смог обнаружить civili-

¹⁴ L. Febvre, цит. соч., стр. 7 и ел.

, zation в английском языке ранее 1772 года ¹⁶. Однако вывод не может быть сделан так просто, и новые уточнения будут здесь небезынтересны.

Посмотрим, как интересующее нас слово представлено в тек­сте, который NED дает как самый древний, и прочитаем полностью отрывок из Босуэла, приводимый в словаре лишь частично.

«Понедельник, 23 марта [1772 г.]. Я нашел его [д-ра Джонсона] занятым подготовкой четвертого издания его Словаря in folio... Он не признает (Не would not admit) civilization, а только civility. При всем моем великом к нему почтении я полагал, что civilization от to civilize более подходит для выражения смысла, противопо­ложного barbarity [«варварство»], чем civility, так как лучше иметь особое слово для каждого значения, чем одно слово с двумя зна­чениями, каково civility в его [т. е. Джонсона] употреблении».

Отрывок интересен во многих отношениях. Босузл осознает уже установившееся различие между civility в значении «благо­воспитанность, вежливость» и civilization, противоположном «вар­варству». Он, несомненно, выступает в защиту слова, которое уже находилось в употреблении, а не в защиту неологизма своего соб­ственного изобретения, поскольку речь идет о том, чтобы зафик­сировать слово в словаре. Таким образом, он его уже встречал, как, вероятно, и Джонсон, хотя последний его и отвергает. Если можно сделать какой-либо вывод из такого употребления слова у Босуэла, то этот вывод заключается в том, что другие авторы это слово уже приняли.

Это заключение косвенно подтверждается самой быстротой рас­пространения слова civilization. С 1775 года словарь Аста (Ast) (цитируемый в NED) регистрирует civilization как «the state of being civilized; the act of civilizing» («процесс цивилизирования; акт приобщения к культуре»). В 1776 году можно отметить сле­дующие примеры (ни один не приводится в NED): в памфлете Ричарда Прайса по случаю войны с Америкой: «... in that middle state of civilization, between its first rude and its last refined and corrupt state» («в этом срединном состоянии цивилизации, между ее первоначальным грубым и позднейшим утонченным и испорчен­ным состоянием») "; и особенно в знаменитом произведении Адама Смита «Исследование о природе и причинах богатства- народов» (Adam Smith, An inquiry into the Nature and Causes of Wealth of Nations, 1776), где и без систематического обследования мы на нескольких страницах обнаруживаем такие примеры: «It is only by means of a standing army, therefore, that the civilization of any country can be perpetuated or even preserved for any considerable time» («Следовательно, только посредством регулярного войска

¹⁵ J. Moras, цит. соч., стр. 34 и ел.

^и Richard Price, Observation on the nature of Civil Liberty, the Principles of Government and the Justice and Policy of the war with America, Dublin, 1776, стр. 100.

цивилизация какой-либо страны может быть увековечена или хотя бы сохранена на значительное время») (II, стр. 310); «as the society advances in civilization» («по мере того, как общество делает успехи в цивилизации») (II,стр. 312);«the invention of fire-arms, an inven­tion which at first sight appears to be so pernicious, is certainly favorable to the permanency and to the extension of civilization» («изобретение огнестрельного оружия, изобретение, которое на первый взгляд кажется столь вредоносным, несомненно, благо­приятствует устойчивости и распространению цивилизации») (II, стр. 313). Известно, что Адам Смит вместе с герцогом Бакли (Висс-leugh) около года провел в Париже (с конца 1765 до октября 1766 года) и усердно посещал кружок физиократов, Кене, Тюрго, Неккера и других. Может быть, именно там он усвоил тогда еще совсем новое слово «цивилизация», но трудно утверждать это со всей определенностью. Свободное употребление civilization под пером Адама Смита в 1776 году, в произведении, которое потре­бовало многолетнего труда, доказывает, во всяком случае, что возникновение слова нельзя относить к 1772 году.

Действительно, оно уже употреблялось до упоминания его Босуэлом. В NED данные на этот счет отсутствуют. Нам было от­носительно легко обнаружить случаи употребления civilization несколькими годами ранее 1772 года.

Прежде всего, годом раньше, в 1771 году, оно встречается в произведении Джона Миллара (J. Millar), профессора универ­ситета в Глазго, «Observations concerning the distinction of ranks in society» («Мысли, касающиеся различия рангов в обществе»), ко­торое было переведено на французский язык со второго английского издания под названием «Observations sur les commencements de la societe («Мысли о началах общества») (Amsterdam, 1773) ¹⁷. Уже в предисловии Джон Миллар объявляет о своем намерении изучить «the alterations produced... by the influence of civilization and regular government» («изменения, производимые... влиянием цивилизации и регулярного управления») (стр. VII). Вот примеры из разных мест этого произведения: «... among nations considerably advanced in civilization and refinement» («среди наций, значительно продвинувшихся по пути цивилизации и усовершенствования») (стр. 4); «the gradual advancement of society in civilization, opulence and refinement» («постепенное продвижение общества по пути цивилизации, изобилия и усовершенствования» (стр. 37); «being neither acquainted with arts and civilization nor reduced under subjection to any regular government» («будучи незнакомы с ремес­лами и цивилизацией и не приводимые к повиновению какому-либо регулярному правительству») (стр. 50); «the advancement

¹⁷ Этот перевод упоминается Л. Февром, цит. соч., стр. 9 и 22. Во французском переводе английское слово всегда передается через civilisation, которое иногда употребляется даже там (стр. 154), где английский текст дает refinement («усовер­шенствование; утонченность»).

of a people in civilization»; («продвижение народа по пути цивили­зации») (стр. 63); «the same effects of civilization are at length be­ginning to apear» («те же самые последствия цивилизации начи­нают наконец проявляться») (стр. 76); «the progress of a people in civilization and refinement» («прогресс народа на пути циви­лизации и усовершенствования») (стр. 101); «the advancement of a people in civilization and refinement» («продвижение народа по пути цивилизации и усовершенствования») (стр. 153, название главы IV); «the advancement of a people in civilization and in the arts of life» («продвижение народа по пути цивилизации и овла­дения жизненно важными ремеслами») (стр. 178); «the progress of civilization» («прогресс цивилизации») (стр. 190); «the influence of civilization upon the temper and dispositions of the people» («влия­ние цивилизации на характер и нравы народа») (стр. 203).

Но и в 1771 г. Дж. Миллар уже так свободно обращается со словом «цивилизация», что возникает сомнение, он ли употребил его впервые. И действительно, мы обнаружили его предшествен­ника, который четырьмя годами раньше пользовался словом civi­lization и выделил связанное с ним понятие. Им был также шот­ландец, Адам Фергюсон (Ferguson), профессор философии мо­рали в Эдинбургском университете, автор сочинения «An Essay on the History of Civil * Society («Очерк истории гражданского общества») (Эдинбург, 1767) ". На второй странице он обосновы­вает принцип, который направляет эволюцию человеческих об­ществ: «Not only the individual advances from infancy to manhood, but the species itself from rudeness to civilization» («He только ин­дивид продвигается вперед от детства к зрелому возрасту, но и сам род людской от варварства к цивилизации»). Далее это слово неоднократно повторяется: «We are ourselves the supposed standards of politeness and civilization» («предполагается, что мы сами — образцы благовоспитанности и цивилизации») (стр. 114); «it was not removed by the highest measures of civilization» («это не было устранено самыми высокими ступенями цивилизации») (стр.137); «our rule in measuring degrees of politeness and civilization» («наша норма в оценке степени благовоспитанности и цивилизации») (стр. 311); «in the progress of civilization» («по мере развития цивили­зации») (стр. 373); «luxury necessary to civilization» («роскошь,

* Слово civil здесь и ниже во французском и английских сочетаниях со словом «общество» означает понятие, противоположное «варварский»; мы предпочли пере­вести его как «гражданский», так как употребить термин «цивилизованный» зна-. чило бы смешать историческую перспективу, восстановлению которой посвящена вся статья.— Прим. ред.

¹⁸ Французский перевод был опубликован в 1783 году (примечание издателя гласит, что книга была напечатана почти за пять лет до этой даты), под заголовком « Histoire de la societe civile» («История гражданского общества»), пер. Бержье. Переводчик повсюду пользуется словом civilisation. Приводить примеры из этой работы еще меньше надобности, чем цитировать французский перевод сочинения Миллар а.

необходимая цивилизации») (стр. 376); «in the extremes of civiliza­tion and rudeness» («в крайностях цивилизации и варварства»)

(стр. 382).

При этом снова возникает вопрос, не заимствовал ли в свою очередь Адам Фергюсон это слово у кого-либо другого. Но здесь чтение литературы не продвинуло нас дальше. Вряд ли кто-либо из философов, под влиянием которых мог находиться Фергюсон — Хатчесон (Hutcheson), Юм, Локк,— употреблял слово civiliza­tion. Однако для уверенного вывода — хотя бы и отрицательного — необходимо исчерпывающее прочтение этих плодовитых авторов и тщательное изучение шотландских и английских философских и исторических публикаций приблизительно между 1750 и 1760 годами¹⁹. В тех временных рамках, в которых нам удалось про­вести свое обследование, первое печатное упоминание английского civilization относится к 1767 году, то есть датируется десятью годами позднее первого употребления французского civilisation у Мирабо. Основываясь на этих двух датах, мы должны бы окон­чательно признать исторический приоритет за французским ав­тором. В таком случае останется только установить, необходимо ли разница в датах означает, что французское слово было кальки­ровано в английском языке, и если это так, то кто был автором кальки. Вряд ли, однако, Фергюсон находился под влиянием Ми­рабо, ничто не доказывает, что он его хотя бы читал. Напротив, есть основания считать, что термин civilization мог появиться в его произведениях или в его лекциях до 1767 года.

Мы находим указание на этот счет в письме Давида Юма Адаму Смиту от 12 апреля 1759 рода, в котором он рекомендует Смиту «нашего друга Фергюсона» на один из постов в университете Глазго. Юм благосклонно пишет о своем друге: «Ferguson has very much polished and improved his treatise on Refinement and with some amendments it will make an admirable book, and discovers an ele­gant and a singular genius» («Фергюсон тщательно отделал и улуч­шил свой трактат, об Усовершенствовании, и с некоторыми поправ­ками из этого выйдет замечательная книга, обнаруживающая изящ­ный и своеобразный склад ума») ²⁰. Однако одно замечание Дью-галд-Стьюарта указывает нам, что этот трактат «On Refinement» («Об Усовершенствовании») был опубликован в 1767 году под заго­ловком «An Essay on the History of Civil Society» («Опыт истории гражданского общества»). Следовательно, в 1759 году это был пер­вый вариант работы, о которой шла речь выше. Если рукопись этой первоначальной работы сохранилась, то имело бы смысл про-

¹⁹ Во всяком случае теперь ясно, что Босуэл, сам шотландец, и к тому же учив­шийся в Эдинбурге, имел все возможности к 1772 году уже усвоить слово, вероятно, употреблявшееся в лекциях Фергюсона.

^° Письмо цитируется Дьюгалд-Стьюартом (Dugald-Stewart) в его био­графии Адама Смита, опубликованной в качестве введения в посмертном сбор­нике работ последнего «Essays on Philosophical Subjects». 1795, стр. XLVI.

верить, употребляет ли уже Фергюсон в ней слово civilization. Если он это делает, то становится по меньшей мере вероятным, что Фергюсон изобрел это слово сам (если только не нашел его у ка­кого-либо предшественника) и что в любом случае история слова civilization в английском языке, по крайней мере в своих началь­ных этапах, в 1759 году, свободна от французского влияния. Соот­ветствующее исследование было бы необходимо.

Другое указание в том же направлении можно извлечь из го­раздо более поздней публикации самого Фергюсона. В 1792 году, будучи уже в отставке, он опубликовал обзор лекций, прочитанных им в Эдинбургском университете о принципах морали и политики: «Principles of Moral and Political Science, being chiefly a Retrospect of Lectures delivered in the College of Edinburgh» (Edinburgh, 1792) («Принципы моральной и политической науки, представляющие Главным образом обзор лекций, прочитанных в Эдинбургском университетском колледже»). Здесь ему неоднократно представ­ляется случай употребить civilization (I, 207, 241, 304; II, 313), но в 1792 году в этом слове уже не было ничего необычного. Один из примеров останавливает внимание: «The success of commercial arts, divided into parts, requires a certain order to be preserved by those who practise them, and implies a certain security of the person and property, to which we give the name of civilization, although this distinction, both in the nature of the thing, and derivation of the word, belongs rather to the effects of law and political establish­ment on the forms of society, than to any state merely of lucrative possession or wealth» (I, стр. 241) («Успехи коммерческих ремесел, разделенных на виды, требуют, чтобы те, кто ими занимается, со­блюдали определенный порядок, и предполагает определенную безопасность личности и собственности, что мы и называем цивили­зацией, хотя эта отличительная черта как в природе предмета, так и в образовании слова (по)является скорее вследствие воздей­ствия закона и политического устройства на формы общества, чем вследствие просто определенного уровня доходов или богатства»).

Выражение ...to which we give the name of civilization («что мы называем цивилизацией») двусмысленно: имеет ли здесь «мы» обычное значение, или оно относится к автору, который создает новое выражение? Если рукописи Фергюсона еще сохранились, следовало бы попытаться установить дату первой редакции этого сочинения, чтобы решить, ссылается ли Фергюсон на слово своего собственного изобретения.

Мы кончаем этой мыслью о желательности новых исследований, которые можно было бы продолжить в Англии и которые одни в состоянии прояснить вопрос, оставляемый нами нерешенным: было ли слово «цивилизация» изобретено дважды, независимо и почти одновременно во Франции и в Англии, или французский язык первым ввел его в словарь современной Европы?