ТИПОЛОГИЯ ЛИЧНОСТИ И ПРОГНОЗ ПАРНЫХ ОТНОШЕНИЙ

 

АЛЕКСАНДР АФАНАСЬЕВ)

 

СИНТАКСИС ЛЮБВИ

(ТИПОЛОГИЯ ЛИЧНОСТИ И ПРОГНОЗ ПАРНЫХ ОТНОШЕНИЙ)

Посвящается Ирине

ПРЕДИСЛОВИЕ

«Широк человек, слишком даже широк, я бы сузил»,- говорил Достоевский и знал, что говорил. Самому писателю присуща была такая пугающая широта натуры, что старый друг Достоевского, критик Страхов, вынужден был признаться: «Я не могу считать Достоевского, ни хорошим, ни счастливым человеком (что, в сущности, совпадает). Он был зол, завистлив, развратен, он всю жизнь провел в таких волнениях, которые делали его жалким, и делали бы смешным, если бы он не был при этом так зол и так умен. Сам же он, как Руссо, считал себя лучшим из людей и самым счастливым. По случаю биографии я живо вспоминал все эти черты. В Швейцарии, при мне он так помыкал слугою, что тот обиделся и выговорил ему: «Я ведь тоже человек!» Помню, как тогда же мне было поразительно, что это было сказано проповеднику гуманности».

Банальность сообщить: человек сложен, противоречив. Однако от повторения банальность эта не становится менее очевидна. Вот еще одна характерная зарисовка с натуры: «Странные люди окружали Шаляпина. Он мог над ними вдоволь издеваться, и из этих людей образовалась его свита, с которой он расправлялся круто: Шаляпин сказал, - плохо бывало тому, кто не соглашался с каким-либо его мнением. Отрицая самовластие, он сам был одержим самовластием. Когда он обедал дома, что случалось довольно редко, то семья его молчала за обедом, как набрав в рот воды».

Парадокс? Защитник униженных и оскорбленных любил унижать, певец вольницы оказывался домашним деспотом! Но мало констатировать парадоксальность человеческой натуры, хотелось бы понять ее природу...

Существует давняя грустная история про одного арабского халифа. Он ребенком вступил на престол, правил долго и счастливо, умер в глубокой старости, окруженный многочисленным потомством; был халиф уважаем подданными и соседями, любим женщинами, удачлив в войнах и несметно богат. Все называли его «Счастливчиком». Но когда после смерти халифа открыли дневник, который он ежедневно вел, и подсчитали число дней, помеченных им как счастливые, то оказалось их только четырнадцать. Всего четырнадцать дней, две недели счастья - на такую долгую и внешне благополучную жизнь.

Грустная история. История, которая может послужить наглядной иллюстрацией простой и очевидной мысли: человек несчастлив, несчастлив глубоко и хронически. Единственное, что спасает человека от отчаяния - это несбыточные надежды, неведение относительно бедственности своего положения и постоянное неблагополучие окружающих, таких же, как он, бедолаг. Отсутствие счастья - норма людской жизни, и как всякая, даже отрицательная норма, она вольно или невольно примиряет нас с существующим порядком вещей.

Если попытаться назвать главный источник людского неблагополучия, то им, считаю, будет одиночество. Под «одиночеством» в данном случае следует разуметь не только общепринятые его формы, вроде вынужденного одиночества Робинзона Крузо или безбрачия 20 миллионов взрослых в бывшем СССР и каждого девятого жителя США. Лики одиночества многообразны. Человек один, даже когда не бывает один, даже когда, кажется, соблюдены все внешние формы активного общест­венного бытия, он одинок в семье, в толпе, в церкви, в партии, в клубе, на работе...

В свою очередь, и у одиночества есть своя причина: извечное незнание себя и других, отсут­ствие ясных представлений о собственном внутреннем мире и возможностях контакта с внутрен­ними мирами других. «Кто мы? Куклы на нитках? А кукольник наш небосвод?» - вопрошал Омар Хайям, и сам не решался дать ответ на этот вопрос. Действительно, мы настолько плохо знаем су­щество своей натуры, что ощущаем себя беспомощными игрушками в руках судьбы, которая, бу­дучи сама слепа, таскает нас, слепых, по кочкам и ямам бытия без цели и смысла. Потому-то и изби­рает часто человек, в страхе перед собственной и чужой незрячестью, путь странника-одиночки. Во тьме, которая пуста, реже набиваются шишки - такова логика слепых.

* * *

«Познай самого себя!» было написано на фронтоне храма дельфийского оракула. И сколько не прошло веков, призыв этот не стал менее злободневным, наоборот, возросшая ценность отдельной личности сделала его еще более животрепещущим и значительным. Поэтому, нисколько не претендуя на создание исчерпывающей картины внутренней жизни человека, все-таки попытаюсь дать ответ на ряд основных вопросов человеческой психологии: Кто мы сами в себе? Каковы мотивы нашего поведения и отношения к другим? Где истоки любви, любовных ошибок и заблуждений?

Сам по себе большой замах данной книги мог бы и не показаться чрезмерным, будь она посвящена иной теме, не психологии. Но когда речь заходит о внутренней жизни индивидуума, о такой тонкой материи, как человеческие отношения, всякая попытка уловить их в сети теорий и ме­тодик кажется заведомо обреченной на провал. Все так. Но как неповторимый рисунок кожи на пальце человека складывается из немногих простых элементов, так и личность его - слагаемое нескольких поддающихся описанию психических модулей. Кроме того, как бы ни была сложна и плохо уловима система человеческих отношений, она остается системой - системой, в которой все не случайно. Мы не случайно любим, не случайно ненавидим, симпатизируем или остаемся равнодушными. При всей бессознательности большинства наших душевных движений, они не лишены смысла. Обычно бесконтрольные симпатия, неприязнь, индифферентность в итоге всегда оказываются имеющими свой резон, и значит, есть возможность и смысл проследить, в чем этот резон состоит.

Человек вообще прирожденный психолог. И не будучи психологом, выжить он не в состоянии. Иное дело, что большая часть наших верных психологических наблюдений остается несформулированной, опирается на интуицию и корениться в подсознании. Думаю, вряд ли кто возьмется оспаривать Лабрюйера, сказавшего: «В любом, самом мелком, самом незначительном, самом неприметном нашем поступке уже сказывается весь наш характер: дурак и входит, и выходит, и садится и встает с места, и молчит, и двигается иначе, нежели умный человек.»

Особенно острым становится психологическое зрение человека в экстремальной ситуации. Самый первый тюремный опыт А.И.Солженицына как раз и заключался в обнаружении у себя этого дара прозорливости. Он рассказывал: «...дежурный надзиратель внес мою кровать, и надо было бес­шумно ее расставить. Мне помогал парень моего возраста, тоже военный: его китель и пилотка лет­чика висели на столбике кровати. Он еще раньше старичка спросил меня - только не о войне, а о та­баке. Но как ни был я растворен душой навстречу моим новым друзьям и как ни мало было произне­сено слов за несколько минут, - чем-то чужим повеяло на меня от этого ровесника и фронтовика, и для него я замкнулся сразу и навсегда.

(Я еще не знал ни слова «наседка», ни - что в каждой камере она должна быть, я вообще не успел еще обдумать и сказать, что этот человек. Г.Крамаренко, не нравится мне, - а уже сработало во мне духовное реле, реле-узнаватель, и навсегда закрыло меня для этого человека. Я не стал бы упоминать такого случая, будь он единственным. Но работу этого реле-узнавателя внутри меня я скоро с удивлением, с восторгом и тревогой стал ощущать как постоянное природное свойство. Шли годы, я лежал на одних нарах, шел в одном строю, работал в одних бригадах со многими сотнями людей, и всегда этот таинственный реле-узнаватель, в создании которого не было моей заслуги ни черточки, срабатывал прежде, чем я вспоминал о нем, срабатывал при виде человеческого лица, глаз, при первых звуках голоса - он открывал меня этому человеку нараспашку, или только на ще­лочку, или глухо закрывал. Это было всегда настолько безошибочно, что всякая возня оперуполно­моченных со снаряжением стукачей стала казаться мне козявочной: ведь у того, кто взялся быть предателем, это явно всегда на лице, и в голосе, у иных как будто ловко-притворно - а нечисто. И, напротив, узнаватель помогал мне отличить тех, кому можно с первых минут знакомства открывать сокровеннейшее, глубины и тайны, за которые рубят головы. Так прошел я восемь лет заключения, три года ссылки, еще шесть лет подпольного писательства, ничуть не менее опасных, - и все семнад­цать лет опрометчиво открывался десяткам людей - и не оступился ни разу! Я не читал нигде об этом и пишу здесь для любителей психологии. Мне кажется, такие духовные устройства заклю­чены во многих из нас, но, люди слишком технического и умственного века, мы пренебрегли этим чудом, не даем ему развиться в нас.» К сказанному Солженицыным остается лишь добавить, что тюремные старожилы владели такого рода техникой почти профессионально, и одного их взгляда на очередной этап было достаточно, чтобы указать стукачей. Но даже такие завсегдатаи тюрьмы вряд ли могли описать природу своей прозорливости, так как корни ее глубоки, на самом дне подсозна­ния.

* * *

Отношение между сознанием и подсознанием - особая и интереснейшая область психологии. Первыми брешь в стене между тем и другим пробили индийские йоги. Великая заслуга йогов заклю­чается в том, что они пассивный, подсознательный контроль мозга над организмом сделали актив­ным, сознательным. До йогов возможности физиологического самоконтроля ограничивались под­сознательным поддержанием функций организма на заданном изначала уровне. Йоги же, переведя самоконтроль из подсознания в сознание, получили возможность не просто длительное время под­держивать данное природой, но и исправлять врожденные дефекты организма, бесконечно совер­шенствовать его функции.

Чем-то подобным индийской йоге, но не в физиологической, а в психологической области яв­ляется изложенный в данной книге метод, названный по аналогии «психе-йогой». Суть психе-йоги - подчинить сознательному контролю бессознательные душевные движения, твердым знанием о себе и о других высвободить огромный, нераскрытый прежде, психологический потенциал человека. В том, что такой метод совершенно необходим, сомневаться не приходится; ведь наша психика про­должает находиться под полным контролем подсознания, пассивного по своей сути, способного от­вечать на удары лишь бегством, отчуждением и одиночеством.

Мало общего у психе-йоги и с той областью человеческого знания, которую лишь по недора­зумению принято называть «психологией» (какой бы оттенок - бытовой или научный - ни прида­вался этому термину). Разница видится в том, что психология больше напоминает хирургию, чем йогу. Как ни крути, а в основе ее лежит насилие над психикой: будь то внутреннее самопринуждение (аутогенная тренировка) или широчайший набор средств внешнего насилия: от родительского ремня до психотропных средств и гипноза. При всех условиях такое воздействие не достигает цели и ведет либо к душевному излому, либо к сомнамбулизму, либо к временному облегчению, за которым сле­дует горькое похмелье. Недаром Зигмунд Фрейд, много и, на первый взгляд, успешно лечивший гипнозом, вынужден был отказаться от него и вступить на психе-йогический путь, т.е. на путь пере­вода в сознание бессознательных психических процессов.

Упоминание имени Фрейда, вероятно, уже подсказало читателю, что психе-йога не является чем-то совершенно оригинальным и имеет свою предысторию. Это действительно так. Отправной точкой для создания психе-йоги послужили гениальные, не побоюсь этого слова, психологические исследования вильнюсского социолога Аушры Аугуставичутэ.[1] Кроме того, в процессе работы над темой выяснилось, что психе-йога - продолжение многовековой традиции психологических разработок. Например, четырехчленная иерархия функций в психе-йоге одновременно может быть возведена к учению о четырех видах души Аристотеля, теории четырех темпераментов Гиппократа, к четырех­членным типологиям Юнга, Сиго, Акоффа и Эмери, четырем типам высшей нервной деятельности Павлова, четырем формам «Я» Уильяма Джеймса, четырем телесным типам Кречмера, четырем биоритмам Апеля и т.д.

Кратко обрисовывая предысторию психе-йоги, можно сказать, что она не является чем-то аб­солютно оригинальным, а представляет собой новый этап в том направлении работ, которое делает ставку на самопознание как на главный инструмент совершенствования психики человека, новый этап в том направлении, которое стремится переводом бессознательным процессов в сознательные дать ключ к активизации и гармонизации внутренней жизни личности.

 

 

ПСИХЕ-ЙОГА

( Раздел первый)

Введение в психе-йогу

Человек рано осознал себя существом многогранным, неоднородным, сложенным из неких самостоятельных, малозависящих друг от друга первоэлементов. Началось все с прозрения очевидной для всех сейчас вещи: человек состоит из тела и души.

Далее, усложняя это не ставшее еще банальным положение, человек поделил душу на собственно «душу», т.е. эмоциональную функцию, область чувств, настроений, сердечных реакций, переживаний, и «дух», т.е. волевую функцию, желание, управление, характер, личность, норов, «Я».

С началом культурной революции, когда человек из заложника природы стал постепенно превращаться в ее тирана, обнаружился еще один вполне самостоятельный элемент его натуры - «ум», «разум», «интеллект», т.е. логическая функция, способность видеть мысленно существо вещей, связь между ними и точно их описывать.

Так, постепенно и сложилось представление о внутренней архитектуре человека, состоящей из четырех психических модулей или функций: ЭМОЦИИ («души»),ЛОГИКИ(«ума»),ФИЗИКИ(«тела») иВОЛИ(«духа»).Делались попытки еще более усложнить структуру первоэлементов человеческой натуры, подразделяя, например, разум и рассудок, но попытками такого рода лучше пренебречь, так как общепринятыми они не стали и представляют собой, вероятно, вычленение разных аспектов одной и той же функции.

Объяснять, почему именно из четырех и именно из этих функций состоит существо человека, я, честно говоря, не берусь. Не помогут здесь и ссылки на авторитеты (Платон, Гёте, Толстой, Гартман, Чехов), сводивших вместе именно логику, физику, эмоцию и волю в тех случаях, когда хотели описать полноту человеческого бытия. Здесь тайна природы, которую еще предстоит расшифровать. Этими четырьмя функциями будем оперировать и мы, говоря о человеке вообще, его психических типах и отношениях в паре.

* * *

Воля, Эмоция, Логика, Физика набор функций, присущий всем людям. Он есть то, что наряду с антропологическими приметами рода человеческого, нас объединяет. Но одновременно этот набор функций является разъединяющим началом, придающим если не уникальное, то достаточно оригинальное лицо психике каждого отдельного человека.

Суть в том, что природа никогда не наделяет индивидуума функциями равномерно, но всегда делает что-то сильным, что-то слабым. Воля, Логика, Физика, Эмоция - в психике личности не являются чем-то равнозначным, расположенным по горизонтали, а представляют собой иерархию или, говоря иначе, четырехступенчатый порядок функций, где каждая функция, в зависимости от ее положения на ступенях лестницы, по-своему выглядит и действует. Как природа положит друг на друга эти четыре кирпича, таков и будет внутренний мир индивидуума. Именно иерархия функций определяет оригинальность психики человека, деля человечество, как нетрудно подсчитать, на двадцать четыре вполне самостоятельных психических типа .

* * *

О значении порядка функций в жизни личности сразу не скажешь, об этом весь наш дальнейший рассказ. Но для наглядности, чтобы несколько размочить сухость повествования, приведем два примера. Один покажет, как от порядка функций зависит степень достоверности восприятия мира, другой - последовательность включения средств борьбы в конфликтных ситуациях.

В качестве первой иллюстрации возьмем одну страничку из дневника Льва Толстого. Она замечательна тем, что здесь знаменитый писатель с поразительной глубиной не только дал описание действия всех названных нами прежде функций, но сам выстроил их в присущую своему типу иерархию и выстроил по принципу степени достоверности мировосприятия. Толстой имел следующий порядок функций: 1-ая Воля, 2-ая Эмоция, 3-я Физика, 4-ая Логика.

В соответствии с ним и сделал Толстой следующую запись в дневнике: «...я знаю себя, тем, что - я - я. Это высшее или скорее, глубочайшее знание... (1-ая Воля).[2]

Первое. Мне грустно, больно, скучно, радостно. Это несомненно. (2-ая Эмоция).

Второе. Я слышу запах фиалки, вижу свет и тени т.д. Тут может быть ошибка(3-я Физика).

Третье. Я знаю, что земля кругла и вертится и есть Япония и Мадагаскар и т.п. Все это сомнительно»(4-ая Логика).

Изумительное по точности описание своего собственного психотипа. На первое место в себе Толстой поставил свое «Я», т.е. Волю и посчитал свое знание о ней «глубочайшим». На вторую ступень он поместил, наделив «несомненностью», область эмоций, переживаний. Что касается физических ощущений, то они для Толстого «небезошибочны». И уж совсем «сомнительной» оказалась для писателя сфера умозрительного знания.

Последнее обстоятельство особенно замечательно, так как Толстой много занимался философией, сам сочинял философские трактаты и, казалось, должен был с большим почтением относиться к интеллекту. Но, как показывает его отношение даже к таким простым умозрительным истинам, как наличие Японии и Мадагаскара, достоверность интеллектуальной информации была для него более чем сомнительна.

Кому-то может показаться, что толстовский взгляд на логику - некая общечеловеческая скептическая норма. Но это не так. Например, для знаменитого философа Декарта достоверно было только то, что поддается исчислению, а жизнь - тождественна мышлению. «Я мыслю, следовательно я существую», - говорил Декарт. Поэтому отношение Толстого к логическим конструкциям не есть нечто естественное и объективное, а суть - отражение толстовского психотипа, точнее, любого порядка функций, при котором Логика оказывается на четвертом месте.

Еще один пример, иллюстрирующий действие порядка функций, будет вполне житейского свойства и покажет, как от него зависит последовательность использования средств борьбы в конфликтных ситуациях.

Есть у меня один знакомый мальчик, с таким порядком функций: 1-ая Физика, 2-ая Воля, 3-я Логика, 4-ая Эмоция. Так вот, придя однажды домой из детского сада и раздеваясь, мальчик уронил на пол несколько конфет. Проходившая мимо старшая сестра быстро подняла их и засунула в карман. Реакция мальчика полностью соответствовала его порядку функций. Сначала молча, без всяких предварительных переговоров, малыш ткнул в сестру кулаком (1-ая Физика). Безрезультатно. Тогда за кулаком последовал волевой императив: «Отдай!» (2-ая Воля). Ничего. Пришлось обратиться к логике: «Это - мое!» (3-я Логика). Когда же и логика не помогла, губы мальца искривились и он в голос зарыдал (4-ая Эмоция). Рыдания подействовали скорее на родителей, чем на сестру, но, как бы там ни было, конфеты вернулись к их законному владельцу.

Двумя данными примерами пока и ограничимся. Честно говоря, мне меньше всего хотелось, чтобы читатель видел в порядке функций примитивную вертикаль, некий дубовый кол, на который насажена человеческая психика. Это явление, конечно, гораздо более сложное.

* * *

Порядок функций сам в себе очень четко делится на ВЕРХ (первый две функции) и НИЗ (последние две). Это деление замечательно тем, что вносит в человеческую психику элемент антагонизма, при котором верхние сильные функции противопоставляются слабым нижним (наиболее остро противопоставляются обычно Первая и Третья функции).

Например, у евангельского Христа Воля («дух») была вверху, а Физика («плоть») - внизу, и в соответствии с таким положением функций он провозгласил в свое время известный постулат: «Дух животворит; плоть не пользует ни мало» (Ио.6, 63). Эта фраза Христа стала впоследствии описанием эталонной психической модели всего христианского мира. Но как ни старалась церковь с помощью множества способов сделать ее нормой жизни человека, миллионы и миллионы людей, имеющих иной, чем у Христа, порядок функций, продолжали тайно и явно сопротивляться поляризации Воли и Физики, излишнему возвеличиванию духа в противовес плоти, которая у многих была много обильнее духа. И, думая, многие вслед Виктору Гюго, до 80-десяти лет не пропускавшему ни одной юбки, могли с горечью констатировать:

«О немощный наш дух! Тобой владеет плоть!

Не можешь низменных страстей ты побороть

Паденье ангела! Грязь на лебяжьих крыльях!..

Всесильна плоть! Она одолевает всех!»

 

Несогласие с христианской психологической моделью, утверждавшей превосходство духа над плотью, присуще не только тем, у кого плоть много превосходит дух, но и тем, кто находит неприемлемым и странным сам факт такого противопоставления, т.е. люди, у которых Воля и Физика стоят рядом, в паре, либо вверху, либо внизу. Например, Гёте в письме к Клопштоку вынужден был, вопреки давлению воспитания и среды, открыто заявить: «Я не христианин.» И это понятно. У Гёте обе функции (Воля и Физика) находились вверху, и потому без страшного насилия над собой противопоставлять одинаково сильные стороны своей натуры, дух и плоть, он был просто не в состоянии.

Из сказанного, однако, не следует, что раздвоенность функций у Гёте вовсе отсутствовала. Нет, просто она была иной. Гёте склонен был, имея Физику вверху, а Логику внизу, преувеличивать значение эмпирики, умаляя при этом чистое умозрение. В другом письме он сделал еще одно характерное признание: «Господь покарал Якоби метафизикой, меня же наоборот благословил физикой, дабы я радовался, любуясь его творением. И если ты говоришь, что в Бога можно только верить, то говорю тебе - я со всей силой верю только в то, что вижу.» Таким образом, следуя своему порядку функций. Гёте являл собой тип законченного сенсуалиста и последовательного врага рационализма, что нашло свое наиболее полное художественное выражение в образе Фауста - персонажа, исполненного скепсиса и жажды чувственных наслаждений.

 

* * *

Все мы живем по принципу «Сила есть ума не надо». То есть наличием сильных верхних функций оправдываем наличие слабых нижних. «Зато» - магическое слово, которое мы извлекаем на свет божий, каждый раз, когда обнаруживается наша несостоятельность: «Я слабосилен и суховат, зато волевит и умен», «Я слабохарактерна и глупа, зато чувствительна и красива», и т.п. Нам даже трудно представить себе, что возможна жизнь без «зато», жизнь гармоничная, без деления натуры на Верх и Низ.

На «верх» и «низ» делится не только психика отдельного индивидуума, но и психика целых наций. Наличие типичных «англичан», «японцев», «цыган» позволяет говорить о психотипическом лице нации, а вместе с ним и о наличии этнического «верха» и «низа».

Если взять, например, знакомые нам четыре функции: Волю, Физику, Логику и Эмоцию, - и спроецировать их на психику русского народа, предварительно поделив на верх и низ, то многое в русской истории и культуре станет понятным.

Очевидно, у русского народа Эмоция и Физика стоят вверху, тогда как Логика и Воля внизу. И такой порядок функций сразу и хорошо объясняет, почему столь извилист оказался исторический путь России; почему она так бедна на проявления сильного духа и глубокого ума, но так богата на художественные таланты; почему народной физиономии оказалось присуще то, что Бердяев очень точно назвал «вечно-бабским» в характере русского человека. Когда Эмоция и Физика вверху, а Логика и Воля внизу, клеймо «женственности», даже в применении к нации, выглядит хоть и обидным, но вполне понятным и обоснованным.

Запомним первую особенность порядка функций: наличие ВЕРХА и НИЗА. А вслед за тем запомним еще одну важную его особенность: деление функций на РезультативныеиПроцессионные.

Что следует понимать под теми и другими? - Постараюсь быть краток. «Результативными» являются функции (Первая и Четвертая), для которых при самовыражении результат дороже процесса. А «процессионные» функции (Вторая и Третья), тяготеют к обратному и более дорожат процессом, нежели результатом. В виде схемы такое деление функций можно изобразить так:

1) Результативная

2) Процессионная

3) Процессионная

4) Результативная

Еще можно сказать, что, результативные функции по самому принципу своего действия внутренне одиноки, не склонны к поиску партнера и при самовыражении тяготеют к монологу. Процессионные функции, наоборот, расположены к диалогу, любят партнерство и максимально широкое взаимодействие. Для наглядности приведу такой пример. Если, скажем, человек предпочитает реализовывать свою логическую функцию в виде результата,добытого в ходе одиноких кабинетных размышлений, то уверенно можно сказать, что Логика его результативна (Декарт). Если же человек находит подлинное удовлетворение лишь в процессеобщения с другими, то Логика его явно процессионна (Сократ).

ПЕРВАЯ ФУНКЦИЯ

* * * Первая функция - самая сильная сторона нашей натуры, поэтому при первых… * * *

ВТОРАЯ ФУНКЦИЯ

Если Первую функцию лучше всего сравнить с молотом, то Вторую с рекой. Она так же сильна.Но кроме силы, обладает неведомыми для Первой качествами:… Впрочем, процессионность не монополия Второй. Настоящая монополия, или главная… Вторая функция чрезвычайно богата оттенками и обладает громадным диапазоном. Чтобы не ходить далеко, приведу пример на…

ТРЕТЬЯ ФУНКЦИЯ

По своим принципам Третья функция почти не отличается от Второй, она также процессионна. Даже, если так можно выразиться, суперпроцессионна. Однако… На мой взгляд, не очень удачен вошедший в быт термин “комплекс”, введенный в… Критика термина “комплекс”, вместе с тем, не отменяет того важного обстоятельства, что есть очень много точных черт в…

ЧЕТВЕРТАЯ ФУНКЦИЯ

На данном отношении и к Четвертой функции хочется особо настоять, так как путаница между качествомфункционирования и положениемфункции на ступенях… * * * Внешне Четвертая функция трудно отличима от Второй. Их роднит свобода, естественность и бесстрашие самовыражения.…

ПЕРВАЯ ВТОРАЯ ТРЕТЬЯ ЧЕТВЕРТАЯ

результат норма недостаток скудность монолог диалог диалог монолог твердость гибкость гибкость твердость

ПАЛИТРА ЧУВСТВ

Признаться, меня долго мучила мысль о роли эмоции в жизни и психике человека ( ведь природа ничего не творит зря), пока я не натолкнулся на одну… Дело в том, что на самом деле эмоция является мощнейшим оружием, но оружием не… Происхождение же Эмоции таково. Поначалу она отпочковалась от Физики, точнее, от полового ее отдела. Необходимость…

НА ВСЯКОГО МУДРЕЦА ДОВОЛЬНО ПРОСТОТЫ

Исхожу из того, что жизнь, даже в самых примитивных ее формах, настолько сложна и многовариантна, что решение всех проблем волей-неволей требует… Однажды Лоренц стал свидетелем следующей сцены. Бросив на дно аквариума… Несколько студентов, бывших свидетелями это сцены, вздрогнули, когда один человек начал аплодировать.”

ДАНО МНЕ ТЕЛО...

О роли Физики в жизни человека, кажется, вряд ли стоит особо распространяться. Важность ее очевидна. Да и слишком уж она вся наружу, слишком на виду, чтобы предполагать в ней наличие скрытого от глаз подтекста. Все так. Но самое замечательное и достойное особого внимания, с точке зрения психе-йоги, заключается в том, что положение Физики на ступенях функциональной иерархии, определяет много больше, чем просто состояние организма и его энергетики. На поверку оказывается, что место Физики в порядке функций индивидуума влияет на такие далекие от физиологии области, как право, экономика, эстетика, окраска мировоззрения и мироощущения и многое другое.Сразу обо всем не расскажешь, поэтому, поделив обладателей Физики на “собственников” (1-ая Физика), “тружеников” (2-ая Физика), “недотрог” (3-я Физика) и “лентяев” (4-ая Физика), посмотрим, чем каждый из них замечателен.

“Собственник” (1-ая Физика)

В толпе “собственник” виден издалека, он - наиболее яркая и заметная фигура. Выделяется “собственник” прежде всего мощью и обилием форм, сочностью лепки лица.Обычно он красив, но даже если это не так, “собственника”, как говорят, “много” ( недаром Кречмер в своей типологии назвал его “атлетом”).

Сразу оговорюсь: все сказанное здесь и далее об облике Физик не является универсальным, обязательным для всех законом, но просто описанием преимущественного типа внешности. Не закон и могучая комплекция “собственника”, мне попадались среди них довольно мелкие особи. Но все-таки рослые, дородные люди среди 1-ой Физики преобладают. И это не случайно. Если читатель помнит, одной из главных примет Первой функции является избыточность, поэтому естественно, что у 1-ой Физики избыточной должна быть плоть.

Впрочем, явным, зримым этот избыток становится не сразу. Внешне ребенок-”собственник” никак от своих сверстников не отличается. Обычно он худощав, строен, длинноног. Первые внешние приметы1-ой Физики начинают проступать с началом процесса полового созревания: расширяются плечи и бедра, делаются плоскими ягодицы, крупнеют и обретают сочность черты лица, губы принимают необычайно сексуальную бантичную, поцелуйную форму.

К концу процесса полового созревания бурное цветение 1-ой Физики достигает своего апогея. Девушки при тонкой талии обзаводятся крутыми бедрами в форме туза червей, пышными плечами и могучими крепкими грудями. Юноши делаются ширококостны, плечисты, мускулисты, волосаты. На теле “собственника” еще мало жира, кожа чиста и отличается яркостью пигментации, как говорят, “кровь с молоком”. Густая, пышная шапка волос усиливает привлекательность образа.

К сожалению, буйство красоты 1-ой Физики продолжается недолго: у женщин до первых родов, у мужчин до тридцати лет. После этого порога происходит резкая метаморфоза, впервые зримо являющая избыточность плоти “собственника”. В одночасье на 20-30% возрастает вес, исчезает талия, выпячивается живот, тело начинает зарастать жиром.

Сперва повышенная полнота мало смущает 1-ую Физику, и даже наоборот, с появлением ее она становится как бы адекватна сама себе, потому что прежнее чисто психологическое ощущение избыточности своего телесного начала находит свое непосредственное физическое выражение. Беспокоиться “собственник” начинает лишь тогда, когда вес переваливает за некую положенную им самим “избыточную норму”. Но запоздалая борьба с полнотой редко дает положительный результат, лень и привычка к обильной пище делает свое дело, все дальше деформируя облик 1-ой Физики.

Рано и бурно расцветающая 1-ая Физика вообще имеет свойство столь же рано и столь же бурно отцветать. Тело быстро покрывается складками, отвисает грудь и ягодицы. Утрачивают яркость, а потом темнеют кожные покровы. Глаза делаются несколько навыкате. Исчезает поцелуйный валик на верхней губе, нижняя губа начинает провисать и выворачиваться наружу в углах рта. В волосах рано проступает седина, а у мужчин часто того хуже, на свет божий обьявляется стремительно разрастающаяся лысина.

Раньше других 1-ую Физику подстерегают климакс и импотенция. Внезапно набрасываются болезни, прежде всего атакующие суставы и сердечно-сосудистую систему. Источник этих болезней запрограммирован в самой природе и психологии 1-ой Физики: избыточный вес, страсть к комфорту, излишествам, лени. Смерть “собственник” чаще все принимает в результате поражений сердечно-сосудистой системы.

Такова вкратце внешняя, телесная история 1-ой Физики.

Если о мощи и обилии телесных форм в применении к 1-ой Физике не всегда можно говорить как об универсальном начале, то особенности ее пластики воистину универсальны. “Собственник”, если никуда не спешит, выступает, говоря по-русски, “словно пава”, а по-индийски “походкой слонихи”. Расправив плечи, выпятив живот, раздвинув носки и слегка подшаркивая, движется по улице с ленивой грацией 1-ая Физика. Собственно, она не столько движется, сколько как бы перетекает из одной красивой позы в другую. Вообще, статика где-то внутренне ближе “собственнику”, чем динамика. Он часами может пребывать в одной и той же позе, не испытывая при этом заметных неудобств.

* * *

Еще с античных времен, со статуй Фидия и Праксителя, утвердилась 1-ая Физика и формой, и пропорциями как эталон человеческой красоты. Не берусь судить, насколько такой эталон действительно обьективен, отмечу только, что 1-ая Физика привлекла внимание художника еще в тот момент, когда он впервые взял в руки кисть и глину, и самые ранние изображения человека, что дошли до нас с первобытных времен, показывают, как правило, знакомые избыточные, аппетитные формы “собственника”.

Древним художникам, имевшим, может быть, не слишком изысканный, но по-своему здоровый вкус, нельзя отказать в известной логике, когда они избирали 1-ую Физику своей моделью. Глаз, видя только внешнюю, физическую сторону предмета, невольно стремится к тому, что наиболее полно этот предмет выражает и, желательно, с избытком. А облик 1-ой Физики как нельзя лучше отвечает данным требованиям, в избытке являя внешнюю сторону человека. Здесь, считаю, главная причина заметного ее влияния на формирование антропологического эстетического идеала.

Сейчас художественный вкус изменился, сделался тоньше, и изображения нагой 1-ой Физики переместились в такие малопрестижные сферы как китч и порнография. Однако не уменьшилось число их ценителей, рекрутируемых прежде всего из среды самих “собственников”. Редко даже у глубокого старика с 1-ой Физикой не припрятана где-нибудь карточка голой девицы с необьятным задом и арбузными грудями. И это понятно. Разглядывая такую карточку, “собственник” не столько соблазняется, сколько отождествляется, лицезрея на ней молодое родственное себе и телом, и духом существо.

Разумеется, интерес к внешности начинается у 1-ой Физики с себя и сопровождает ее на всем протяжении жизни, до гроба. Зная что составляет наиболее эффектную сторону его натуры, “собственник” до конца дней с полной отдачей занимается своей внешностью: обнажая все, что можно обнажить (иногда доходя в этом стремлении до эксгибиционизма), подчеркивая покроем одежды то, что обнажить нельзя, злоупотребляя самыми яркими красками макияжа и самыми терпкими духами. И не будем за это слишком строги к 1-ой Физике - бессознательная демонстрация избыточности Первой функции свойственна всем - разница лишь в том, какая она.

* * *

Еще одна причина, влекущая к 1-ой Физике и художника, и нас, простых смертных, носит умозрительный характер и на поверку оказывается чистым заблуждением. Дело в том, что могучие чресла мужчин с 1-ой Физикой, крутые бедра и полные груди женщин ассоциируются у стороннего наблюдателя со способностью к обильному плодородию (вещи, и по сию пору не утратившей свое значение).Однако здесь ошибка. Нет, мужчинам-”собственникам” делать детей труда не составляет, а женщины-”собственницы” переносят роды легче, чем кто-либо. Дело не в физиологии, а в отсутствии у 1-ой Физики внутренней психологической установки на обильное плодоношение. У “собственника” слабо развито чадолюбие, и, если на то бывает его воля, он обходится одним ребенком.

Обьясняется этот парадокс результативностью 1-ой Физики. Стремясь более к результату, чем к процессу, “собственник” и свое размножение подчиняет данному принципу: один ребенок - это уже результат, результат, раз и навсегда удостоверяющий полноценность 1-ой Физики по части воспроизводства. А тиражировать один и тот же результат, ничего в сущности не прибавляя к предыдущему, есть ли резон? Такая или почти такая схема прокручивается в подсознании 1-ой Физики, когда встает вопрос о втором ребенке.

Не обходится без результативности психических установок и тогда, когда мужчина-”собственник” вдруг обнаруживает, что он импотент. Вообще у ранней импотенции 1-ой Физики две причины: одна - психо-физиологическая, другая - чисто психологическая. Первая причина заключается в том, что склонность к излишествам и комфорту у 1-ой Физики рано начинает старить сердечно-сосудистую систему. Заплывает жиром сердце, стенки сосудов обрастают солями и шлаками. А так как мужская потенция целиком зависит от работы сердечно-сосудистой системы, то преждевременное ее увядание у 1-ой Физики предсказать нетрудно. Спасти положение, на мой взгляд, может только лечебное голодание , но именно этот вид лечения менее всего приемлет “собственник”, сама мысль о временном отказе от пищи повергает его в шок.

Кроме того, импотенция, если она наступает после сорока лет, мало смущает 1-ую Физику. И здесь вторая - психологическая причина. Ценя в сексе не столько процесс, сколько результат, он и к проблеме потенции относится соответствующе. Пока организм и опыт позволяют поднимать сексуальную планку все выше и выше, - “собственник” азартнейший из любовников. Но после того, как пик оказывается пройденным, и планка сама, без спроса, начинает сползать вниз - секс утрачивает для “собственника” его спортивную прелесть, а вслед за ней исчезает и интерес как таковой. Пора наивысших результатов прошла, так стоит ли стараться дальше? - задумывается 1-ая Физика и тем невольно ускоряет процесс отключения своей перистальтики. Как писал гамбургский сексопатолог Фридрих Кох:” К тому, кто воспринимает секс как “спорт высших достижений”, и упадок приходит раньше.”

Результативностью обусловлены и некоторые другие специфические черты интимной жизни 1-ой Физики. Думаю, излишне говорить, что секс ее могуч и обилен. Однако необходимо предупредить, что для партнеров с процессионными Физиками он противопоказан. Потому что секс “собственника” грубоват, механистичен, экономен, деловит, однообразен, нацелен на скорейшее достижение результата (оргазма) и почти равнодушен к тому, что предшествует или следует за этой вершиной наслаждения. По аналогии с деятельностью любой Первой функции присущи эгоизм, спортивность, дух насилия и соперничества (недаром император Домициан называл секс “постельной борьбой”).

Любовное действо 1-ой Физики всегда монологично. Даже когда партнеру удается убедить “собственника” думать не только о своем удовольствии, но как-то реагировать на запросы противоположной стороны, он остается верен монологовой форме близости, Разница в том, что к формуле “я беру”, добавляется “я даю”, но неизменной остается доминанта “я”; эротика не мыслима для 1-ой Физики в таких категориях как “мы”, “диалог”, “сотворчество”.

Грубоватость, как уже говорилось, также непременная спутница Первой функции и, следовательно, 1-ой Физики. У последней она выражается в малой восприимчивости, толстокожести органов чувств (слуха, осязания, обоняния и т.д.) “Собственник” - сенсорный бегемот. И это обстоятельство также по-своему отражается на интимной жизни. Во-первых, поверхность тела 1-ой Физики бедна и площадью, и числом эрогенных зон, что, конечно, не добавляет азарта ни самому “собственнику”, ни его партнерам, плодит любовную лень, сонливость и холод.

Второе - женщины с 1-ой Физикой, особенно бездетные, зачастую не ведают, что такое оргазм. И, видимо, большую часть женщин, что, по данным сексологии, страдает аноргазмией, составляют именно “собственницы”. Причина названа выше - толстокожесть 1-ой Физики.

Хотя положение, думаю, не безнадежно. Софья Андреевна Толстая, например, судя по ее дневникам, начала испытывать оргазм только когда ей перевалило за тридцать. И не муж , уверен, тому был причиной, хотя с Толстым по части любовного пыла, мало кто мог сравниться. Вероятней всего, довели Толстую до оргазма частые роды и кормление грудью, которые в конце концов достаточно истончили ее телесное восприятие, чтобы добиться предельного сокращения так называемой “оргастической манжетки”, от которой, по словам медиков, и наступает оргазм у женщин.

Третье - толстокожесть избавляет “собственника” от физиологической ревности. Здесь ключевым словом является слово “физиологической”, потому что ,вопреки расхожему мнению, ревность - сложное, многоликое чувство, и измена отнюдь не всегда воспринимается как удар именно по Физике, а может, в зависимости от психотипа, вообще как удар не восприниматься. Так вот, в силу толстокожести, “собственник” физиологически не ревнив, знание о том, что кто-то еще пользуется ласками его постоянного партнера, не ведет к физиологическому отторжению, чувству брезгливости, ощущению невозможности продолжения интимной близости. В случае измены, если что и волнует “собственника” с точки зрения Физики, так это вопрос сексуального превосходства над соперником и право первенства в обладании, т.е. он готов смириться с тем, что по его интимной дорожке бежит еще кто-то, лишь бы тот бежал сзади.

Сказать по правде, и самого “собственника” нельзя отнести к образцам верности. Однако было бы не очень правильно, в силу специфического отношения к измене, приписывать 1-ой Физике некий природный аморализм. Природа сексуальности “собственника” такова, что он изменяет, как бы не изменяя. Изменить можно устоявшемуся диалогу, что касается интимного монолога 1-ой Физики, то он заведомо исключает диалог, а значит и измену. Секс “собственника” - дело не двух, а его одного, поэтому сколько бы ни было партнеров, главное, измены себе, любимому, не происходит.

* * *

Сенсорная бегемотность сильно влияет на вкусы 1-ой Физики. О вкусах, говорят, не спорят, часто и правильно говорят, но спорят при этом беспрестанно. Однако по большому счету реально существует три основных вида вкуса, действительно практически непримиримых, различия между которыми обусловлены положением Физики на первых трех ступенях функциональной иерархии. Поэтому дальнейшее упоминание дурновкусия 1-ой Физики не следует понимать буквально. Просто не она, а две Физики, стоящие ниже, выступают сегодня в качестве законодателей мод. Здесь - основной источник как субьективизма оценок вообще, так и деления на плохой и хороший вкус, в частности.

Что касается непосредственно вкусов 1-ой Физики, то в силу своей сенсорной толстокожести она любит яркие, бьющие по глазам цвета, но плохо отличает полутона и оттенки. Имеет пристрастие к грубой, тяжелой, острой пище. Неважно у 1-ой Физики со слухом. Не скажу, что ей обязательно медведь на ухо наступил, но она явно отдает предпочтение максимально громкому и простому звуку. Ее влекут терпкие, бьющие в нос запахи, потому что иных, более тонких, 1-ая Физика просто не ощущает.

Пристрастие к определенному сорту одежды делает фигуру “собственника” заметной издалека. Он любит дорогие, броские ткани и меха, пышный, подчеркивающий и без того мощные формы силуэт. Он не знает меры в отделке платья, будь она по-настоящему дорогая или мишурная: брошь - так уж с кулак величиной, цепочка или перстень - так уж толщиной в палец... Кратко живописуя, можно сказать, что стиль в одежде 1-ой Физики близок (только, прошу, без обид) к стилю американских мафиози, какими их принято изображать в старых голливудских кинолентах.

Признаем, вкус “собственника” грубоват. Но дело не безнадежно. Серьезные занятия способны развить и утончить вкус “собственника”. На свете множество оперных певцов с 1-ой Физикой обостривших долгими занятия свой слух (Шаляпин), много художников с 1-ой Физикой прекрасно различающих оттенки цветов (Микеланджело), Дюма-отец, несмотря на свою 1-ую Физику, признавался знатоками кулинарии утонченнейшим гурманом. Так что, хотя проблема дурновкусия у “собственника” действительно не надумана, она разрешима, нужно лишь приложить усилия.

* * *

Угадать в ребенке “собственника” можно довольно рано. Если в детском саду или дворовой песочнице ребенок, у которого сосед утащил игрушку, молча, без всяких предварительных переговоров врезает обидчику по уху, то родителей можно поздравить: у их ребенка 1-ая Физика.

Обьясняется механизм такого прогноза очень просто. Первая функция в конфликтах - главное и первым обнажаемое оружие. Потому, естественно, что у “собственника” в случае столкновения первый импульс - попытаться воздействовать на события силовыми методами. Особенно часто к ним прибегают дети, так как они, еще не ведая об общественном табу на насилие, не считают нужным сдерживать свой первый и вполне естественный порыв.

Со временем воспитание обычно смиряет такие порывы, и ребенок с 1-ой Физикой чаще просто компенсирует их, имитируя нападение или только сжимая кулаки. Последний вариант как рефлекс сохраняется у “собственника” до конца дней.

Отношение к насилию в качестве лакмусовой бумажки при определении положения Физики на ступенях функциональной иерархии хорошо лишь для детской поры. Позднее оно становится обьектом пристального внимания такой нешуточной сферы, как уголовное право, под чьей защитой как раз и находится физический пласт жизни.

Поэтому никого не хочу пугать: ни самого “собственника”, ни его окружающих - но обладатель 1-ой Физики относится к наиболее криминогенной категории граждан. Из сказанного не следует, что остальные Физики заведомо чисты перед законом, а по “собственнику” с колыбели плачет тюрьма. Отнюдь. Многое в судьбе “собственника” зависит от порядка остальных функций, воспитания, эффективности работы правоохранительных органов, экономической модели общества и многого другого. И все-таки тезис о повышенной криминогенности 1-ой Физики остается в силе. Потому что только у нее при возникновении проблемы бессознательный импульс мгновенно провоцирует соблазн решать ее посредством противоправных действий. И не всегда внешние и внутренние тормоза оказываются достаточно сильны, чтобы такой соблазн преодолеть.

Импульсивная склонность к насилию хорошо видна на одном безобидном примере из жизни обоих Дюма. Однажды, когда Дюма-отец сидел за работой, маленький Дюма-сын невольно прервал ее своим громким плачем; реакция Дюма- отца была вполне в духе 1-ой Физики - он молча взял сына за шиворот и бросил на кровать. Конечно, данный поступок писателя суду не подлежал, но он - хорошая иллюстрация к тезису об импульсивной склонности 1-ой Физики к насилию. На импульсивность этой склонности указывает еще менее красивый эпизод из жизни Александра I. Один современник царя так описывал парад гвардии после возвращения из похода:” Наконец показался император, предводительствующий гвардейской дивизией, на славном рыжем коне, с обнаженной шпагой, которую он уже готов был опустить перед императрицей... Мы им любовались. Но в самую эту минуту почти перед его лошадью перебежал через улицу мужик. Император дал шпоры своей лошади и бросился на бегущего с обнаженной шпагой. Полиция приняла мужика в палки. Мы не верили собственным глазам и отвернулись, стыдясь за любимого нами царя. Я невольно вспомнил о кошке, обращенной в красавицу, которая, однако же, не могла видеть мышь, не бросившись на нее.”

Прежде уже говорилось о жестокости и эгоизме Первой функции. Оба эти качества, что греха таить, в полной мере присущи 1-ой Физике. Ей легче, чем кому-либо, убить, изнасиловать, ограбить, украсть. Но “легче”, - конечно, не значит - совершить подобное.Огромное большинство “собственников” законопослушно и не представляет опасности для окружающих. Больше того, хочется низко поклониться и искренне посочувствовать законопослушным “собственникам” за их едва ли не ежедневный подвиг преодоления себя, за хроническое насилие над самой мощной стороной своей натуры. Согласитесь, без большой надежды на успех настаивать, убеждать, просить, там, где все, кажется, просто, легко и быстро решается одним ударом кулака - разве не мука?

* * *

“Собственник” - первая жертва всякого рода финансовых афер, лотерей, азартных игр и т.д. Он чудовищно азартный игрок, и перспектива мгновенного, не требующего усилий обогащения имеет над ним почти волшебную силу. Соблазн чудесной накачки карманных мускулов превалирует у “собственника” над всеми доводами рассудка, что понятно, так как у него Физика по определению доминирует над Логикой, равно как и над всеми другими функциями. Разумеется, в зависимости от степени доверия к Логике, включенность “собственника” в проекты финансовых миражей бывает различна. Но, если при 1-ой Физике Логика является 4-ой, то пример Бальзака, всю жизнь проносившегося с фантастическими проектами мгновенного чудовищного обогащения, окажется еще не самым курьезным.

Обычно не принимая слишком близко к сердцу чужие боли и беды, “собственник”, как никто, остро переживает собственные имущественные и физические потери. Даже незначительные удары по Физике - опоре его личности - воспринимаются им зачастую едва ли не как гибель вселенной. Думаю, массовые самоубийства во время биржевых крахов совершаются по большей части именно 1-ой Физикой. Во всяком случае, остальные Физики с меньшей серьезностью относятся к деньгам.

Что говорить о крахах на бирже? Даже легкая простуда размазывает “собственника” по стене, доводит порой до истерики. Со стороны и на взгляд других Физик, такая повышенная реакция на простое недомогание - театр, игра, провокация с целью вызвать жалость. Но в действительности это не так. Обнаружение слабости, дефекта у самой сильной и лучшей стороны своей натуры - для любого человека трагедия. В случае с “собственником” такой стороной является Физика, и потому так естественны его чрезмерные для постороннего взгляда переживания по поводу легких недомоганий.

Здесь хочется вновь выразить “собственнику” свое самое искреннее и горячее сочувствие. Ведь именно Физика, как никакая другая функция, подвержена ударам быстротекущего времени. Вариантов нет. Годы могут прибавить ума, сохранить в целости силу духа и свежесть чувств, но не было случая, чтобы они прибавили или сохранили кому-то молодость, красоту, силу, здоровье. Поэтому практически неизбежна для “собственника” связанная с разрушением его опоры трагическая эволюция от оптимиста и весельчака к раздражительному, мрачному, апокалиптически взирающему на мир существу. Пример Чехова здесь достаточно нагляден. Под грузом старения и разрастающегося туберкулезного процесса он быстро прошел путь от брызжущего весельем Антоши Чехонте до классического певца сумерек и тоски; не будь тормоза 3-ей Эмоции, мешавшего Чехову свободно выкричать наполнявший его ужас, пьесы Чехова сравнились бы по тону с самыми мрачными шекспировскими трагедиями.

* * *

1-ая Физика, как бы помягче выразиться, несколько прижимиста. Насколько далеко может зайти ее скупость в каждом отдельном случае, судить не берусь. Здесь нет нормы, разлет огромен: от едва заметной расчетливости до жадности поистине патологической. Во всяком случае, любой “собственник” - законченный материалист, лучше чем кто-либо, знающий свою выгоду и цену денег. Знаменитая фраза президента Рейгана по поводу программы бесплатных школьных завтраков - “бесплатных завтраков не бывает” - идеально выражает характерный для 1-ой Физики трезвый, сугубо прагматичный взгляд на проблему материальной взаимопомощи.

Хотя “собственник” скуповат, он не из тех, кто готов бесконечно трудится над пополнением своих сундуков. Личное экономическое кредо 1-ой Физики можно сформулировать так: главная цель - достичь 120-130% от уровня благосостояния той социальной группы, к которой принадлежишь. То есть, жить 1-ая Физика хочет несколько лучше окружающих, процент же имущественного избытка должен соответствовать проценту самоощущения своего физического избытка. Но дальше - стоп. Достигнув адекватного внутреннему ощущению внешнего результата, 1-ая Физика утоляет тем самым жажду стяжания и охотно переключает высвободившееся время и силы на реализацию процессионных функций, так что “собственник”, не будучи ни аскетом, ни альтруистом, в тоже время имеет отнюдь не бесконечные, а достаточно ясно очерченные границы материальных запросов.

Позволю себе в этой связи небольшой совет родителям детей с 1-ой Физикой. Если вы хотите видеть вашего ребенка гармонично развитым, постарайтесь сделать так, чтобы он чувствовал себя несколько более обеспеченным, нежели его сверстники. Ребенку мало надо, а эффект от такой подкормки может быть огромным. Сытый ребенок, получив адекватный себе имущественный результат, быстрее и охотнее переключится на занятия во внематериальных сферах. На детях, считаю, вообще не следует экономить. А в случае с 1-ой Физикой такая экономия просто опасна, материальный голод напрочь заглушит в ребенке все другие потребности и, не исключено, доведет до правонарушений.

Великолепный пример раннего решения проблем воспитания 1-ой Физики - детство Гете. Поэт прекрасно сознавал свою зависимость от уровня достатка и как-то полушутя заметил, что родись он в Англии, то не родился бы без годового дохода в 6000 фунтов. Хотя самому Гете грех было жаловаться - он родился в одной из самых богатых франкфуртских семей. Но удача Гете заключалась не в этом, а в том, что родители не жалели на него денег. Почувствовав себя достаточно обеспеченным, мальчик обратился к освоению всякого рода книжных премудростей, в том числе связанных с мучительной для него Логикой, со временем заметно преуспел в них и стал не просто большим немецким поэтом, ученым, администратором, но, прежде всего, эталоном гармоничной личности.

Сугубый индивидуалист в быту, “собственник” остается таким и в своем отношении к экономической модели общества. Если воспользоваться привычными терминами политической экономии, “собственник” - прирожденный “либерал”. Он безусловный сторонник частной собственности и небольшой охотник до поощрения всякого рода социальных программ. Когда генерал Пиночет избрал своим девизом слова “Чили - страна собственников, а не пролетариев”, он тем самым выразил не столько привитые ему воззрения на экономику, сколько личные ощущения должного в экономике. И именно эти ощущения в период правления Пиночета были успешно спроецированы на хозяйственный механизм страны.

Даже когда 1-ая Физика становится у руля государства со строем, заведомо не допускающим частную инициативу и “социальную несправедливость”, она остается самой собой. Разница в том, что в этом случае забота о малоимущем слое населения превращается в чистую демагогию, а поощрение частной инициативы подменяется более чем снисходительным отношением к воровству (Брежнев).

Уж коль речь зашла о политическом лице 1-ой Физики, то необходимо сказать, что “собственник” еще и прирожденный “ястреб”, что станет вполне понятным, если учесть его психофизические свойства. Только для “собственника” естественно отдавать предпочтение силовым методам перед всеми другими при решении возникающих политических проблем. А кроме того, только 1-ая Физика целиком отождествляет мощь страны с обьемом ее военных мускулов, накаченных по возможности с избытком.

В свете сказанного, думаю, читателю станет понятна запрограммированность заочной милитаристской дуэли между Рейганом и Брежневым. Поскольку у обоих политиков была 1-ая Физика, то гонка вооружений в период их правления фатально предопределялась.

Когда же Рейгана на посту президента сменил Буш, то, при отсутствии формальных перемен (Рейгана сменил однопартиец и вице-президент), произошла кардинальная смена приоритетов. Буш, с его 1-ой Логикой, отождествил мощь государства уже не с обьемом вооружений, а с уровнем образования и произвел соответствующие исправления в правительственных программах. Так что, и в политике, при тождестве остальных слагаемых, различие в порядке функций ее деятелей заведомо предопределяет смену средств и ориентиров.

* * *

“Собственник” - из тех, кто, как сказал Гете устами Фауста, “ к делу лишь относится всерьез”. Поэтому еще одна заметная с детства примета 1-ой Физики - безотчетная, но явная тяга к рукоделию, к предметным занятиям. Ребенок-”собственник” стремится все попробовать, пропустить через свои руки разные, прежде всего домашние, ремесла. Легко схватывая суть дела, он быстрыми уверенными движениями достаточно рано начинает воспроизводить даже сравнительно сложные операции. Одним словом, у 1-ой Физики с детства нет ни страха, ни проблем, связанных с ремеслами и механикой.

Вместе с тем, “собственника” нельзя назвать “трудоголиком”, азартным работником, испытывающим удовольствие от работы как таковой, независимо от результата. Процессионность труда претит 1-ой Физике - она экономна, расчетлива и не торопится надрываться ради туманных целей или неадекватного воздаяния.

Небольшой, но выразительной чертой производственной психологии 1-ой Физики можно считать то, что ей не противопоказан конвейер. Она справляется с работой на конвейере без внутреннего противостояния и напряжения: он дает быстрый зримый результат, столь нужный 1-ой Физике, а однообразие труда ей не в тягость - лишь бы платили (еще один результат).

* * *

Естественно, что спорт входит в число основных занятий и интересов 1-ой Физики. Ведь именно спорт, как кажется, в наиболее чистом виде реализует физическое начало. И тот, в ком оно сильно, не может не попробовать испытать себя на этом поприще.

Однако “собственник” принимает спорт не безусловно, и не целиком, а под своим, определенным положением Физики, углом зрения, с определенными симпатиями и предпочтениями. Внутренне ближе всего 1-ой Физике боди билдинг. Очевидная ориентация боди билдинга на спор - кто обильнее и рельефнее продемонстрирует избыточность плоти - чрезвычайно импонирует испытывающему те же психические ощущения “собственнику”.

Любит 1-ая Физика и спортивные единоборства, в которых ее привлекает характерный для единоборств уклон не столько на процесс борьбы, сколько на столь дорогой его сердцу результат. Несколько менее симпатизирует “собственник” коллективным играм и не всякое место в них находит для себя удобным. Собственно, в своей тарелке он чувствует себя только на первой линии нападения, потому что в коллективной игре место нападающего - единственное, где страсть “собственника” к результативности может быть вполне удовлетворена.

Хотя кажется, что спорт специально создан для 1-ой Физики, ей на данной стезе не всегда сопутствует успех. И на то есть веские внутренние причины. Во-первых, у “собственника” довольно слабо развита реакция, и складывается впечатление, что по мышцам 1-ой Физики импульс бежит несколько медленнее, чем у других Физик. Поэтому как ни привлекательны, скажем, для “собственника” фехтование или настольный тенис, больших удач ему здесь ждать не приходится.

Во-вторых, неудачи в спорте 1-ой Физики обусловлены запоздалостью и недолгосрочностью того, что я для себя называю “динамическим прогнозом”. Коротко говоря, динамический прогноз - это предсказание последствий того или иного движения в определенной среде и при определенных правилах.

Для ясности приведу как пример картину движения человека в уличной толпе. Попав в нее, человек, судя со стороны, движется свободно и бездумно, но в действительности это не так. На всем протяжении пути, от отправной точки до конечной, пешеход, чтобы не сталкиваться с другими и в тоже время не превращать свое движение в бесконечное блуждание, занят бессознательным прогнозом оптимального маршрута, где, кроме собственных данных, учитываются габариты, скорость и направление движения окружающих, а также неписаное, но существующее для пешеходов в любой стране правило преимущественной стороны движения. Одним словом, в подсознании человека постоянно и с учетом всех условий складывается несколько гипотетических карт ситуации на шаг, на два, на три вперед. Таким образом, даже столь простое действие как движение в толпе контролируется внутренним компьютером, занятым динамическим прогнозом, и, судя по случающимся в данной ситуации столкновениям и заминкам, прогноз этого компьютера, в зависимости от положения Физики на ступенях функциональной иерархии, может быть разным и достаточно далеким от идеала.

Что касается зависимости динамического прогноза от порядка функций, то попытаюсь обьяснить механизм ее на другом примере, который может стать при случае хорошим бытовым тестом на Физику. Речь идет о таком простом действии, как наливание жидкости в сосуд. Так вот, 3-я Физика обычно недоливает, потому что ее прогноз из осторожности и неуверенности в себе опережает действие. 2-ая Физика, по обыкновению Вторых функций, нормативна, прогноз адекватен движению, поэтому уровень жидкости, налитой ею, всегда соответствует ограничительной риске. 1-ая же Физика зачастую переливает через край, так как ее прогноз беспечен и запаздывает в сравнении с действием.

Теперь, когда читателю ясен смысл термина “динамический прогноз”, ему не составляет труда догадаться, почему запоздалость и краткосрочность прогноза отрицательно сказывается на спортивной карьере “собственника”: игра на перехват, на опережение, точный пас трудны для него, как ни для кого другого.

Однако последствия ошибок динамического прогноза у 1-ой Физики гораздо серьезнее простых неудач в спорте. Дело в том, что сенсорная бегемотность “собственника” изначала не способствует обьективному восприятию внешней среды, в том числе и связанных с нею опасностей. А сочетание ее с запоздалостью динамического прогноза, вообще делает 1-ую Физику постоянным пациентом больниц и травмопунктов. Она как бы самой судьбой оказывается предназначенной к тому, чтобы получать и наносить травмы.

Складывается впечатление, что у “собственника” механизм динамического прогноза не сказать склонен ошибаться, а просто по большей части находится в отключенном состоянии. Довелось мне наблюдать такую сцену. Один мой хороший знакомый с 1-ой Физикой как-то взялся выдергивать кусок арматуры из кучи строительного мусора для своих хозяйственных нужд. Арматура не поддавалась, мой знакомый, раздражаясь, наращивал усилия и, глядя на него, чем дальше, тем больше, я , сторонний зритель, проникался ожиданием беды. Мой знакомый дергал, не оглядываясь и явно не задумываясь над тем, где окажется его локоть, если арматура вдруг поддастся, т.е. динамический прогноз вовсе отсутствовал. Кончилось это, конечно, тем, чем должно было кончиться: арматура внезапно поддалась, и локоть со всего размаха врезался в сложенную позади каменную кладку.

Если помножить все эти пугающие обстоятельства на вполне естественную для “собственника” страсть к приобретению всякого рода небезопасных механизмов и машин (автомобилей - например), то суицидно-травматический фон, на котором протекает жизнь 1-ой Физики, проявится еще более отчетливо.

“Труженик” (2-ая Физика)

Начнем с внешнего вида “труженика”. В детстве ребенок со 2-ой Физикой почти не выделяется внешне из среды своих сверстников. Единственная довольно твердая примета “труженика” в этот период - круглая, луноподобная форма лица. Бог ведает, как получилось и что скажет по этому поводу наука, но 2-ая Физика преимущественно “брахицефальна” (короткоголова), тогда как остальные Физики преимущественно “долихоцефальны” (длинноголовы). Так что, по круглому, широкому лицу 2-ая Физика узнается издалека и в любом возрасте.

Наступление половой зрелости мало что добавляет к облику “труженика”. У девушек вырастают небольшие, крепкие, богатые молоком груди. Очень увеличиваются в обьеме ягодицы (складывается впечатление, что с наступлением половой зрелости процесс роста и распределения мышечной массы таза 1-ой и 2-ой Физик протекает однобоко и разнонаправленно: у 1-ой Физики при плоских ягодицах растут бедра, у 2-ой Физики при сохранении узости бедер растут ягодицы ).

Женщины до родов мужчины до тридцати лет обычно сохраняют худобу и стройность. Тем разительнее бывает метаморфоза, происходящая со 2-ой Физикой после того: исчезает талия, и образовавшаяся прямая линия от бедер до плеч придает короткому, как выясняется, торсу почти квадратную форму; исчезает лодыжка, и нога как бы основательней и тверже становится на землю.Короткопалой делается кисть руки, являя собой сочетание широкой квадратной ладони с короткими, пухлыми, быстрыми пальцами.

Круг - вот та форма, что доминирует в облике 2-ой Физики.И именно формой круга воспользовался Толстой, описывая Платона Каратаева:”...вся фигура Платона...была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что-то, были круглы; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые”.

После тридцати лет у “труженика” неведомо как укорачиваются, или, может быть, начинают выглядеть короче, шея и ноги. Весь силуэт его как бы сжимается и плотнеет, придавая облику крепкий, здоровый, приземленный и компактный вид (недаром Кречмер в своей классификации называл 2-ую Физику “пикником” - “плотным” ).

Эволюцию внешности 2-ой Физики наглядно можно проследить на эволюции внешнего облика Наполеона: в молодости он даже откровенно бравировал своей стройностью и худобой; что же в конце концов из него получилось - видно на портретах Наполеона императорской поры. Как выглядит женская версия 2-ой Физики после родов, можно представить себе. глядя на нагие изображения второй жены Рубенса - Елены Фроумен ,Венеры Каллипиги, “Помоны” Майоля.

В целом облик 2-ой Физики можно описать так: лицо ее не бывает не слишком уродливым, ни слишком красивым. Простое, широкое, круглое лицо с небольшим, коротким, обычно прямым носом. Рост - чаще ниже среднего, рослые люди - редкость. Волосы не отличаются особой фактурностью и густотой, а у мужчин случается ранняя лысина. Фигура плечиста, широкогруда, задаста. В пропорциях преобладает ориентация на широту, квадратность, собранность, устойчивость, поэтому, если исходить из сложившихся канонов красоты (о происхождении которых говорилось в разделе, посвященном 1-ой Физике), красивыми пропорции “труженика” не назовешь. Хотя это обстоятельство совершенно не волнует мужчин и мало беспокоит женщин со 2-ой Физикой.

Добавлю, в описанном выше виде 2-ая Физика после тридцати лет как бы консервируется и без изменений доживает до самой смерти. Может еще отрасти небольшое брюшко, но серьезного, до дряблости ожирения не происходит. Носить избыточный вес “труженик” не любит, да и динамичный образ жизни, который он обычно ведет, тому не способствует.

Хотя как говорилось, внешность 2-ой Физики слишком красивой не бывает, необходима оговорка, она, может быть, не очень привлекательна в статике, но необычайно хороша в динамике.

Свойственная “труженику” безукоризненная чистота, экономность, быстрота и точность движений - эстетичны сами по себе. Не могу не вспомнить в этой связи своего учителя каратэ. Глядя на его коротенькие ножки, трудно было поверить, что они вообще способны подняться выше довольно заметного живота. Поэтому что-то вроде шока вызывали на тренировках его, словно снятые рапидом, медленные, безукоризненные по чистоте, не уступающие в сложности, высоте и красоте балетным, махи ног.

Возраст мало сказывается на пластике “труженика”.Горький, описывая состарившегося Марка Твена, рассказывал:” Его сухие складные кости двигаются осторожно, каждая из них чувствует свою старость...Он кажется очень старым, однако ясно, что он играет роль старика, ибо часто его движения и жесты так сильны, ловки и так грациозны, что на минуту забываешь его седую голову”.

2-ая Физика живет движением, поэтому простота, нормативность и красота для нее так же естественны, как для рыбы естественно дыхание в воде.

Знает 2-ая Физика и толк в любви. Не гарантируя ничего наперед в каждом отдельном случае, с полной ответственностью могу заявить, что “труженик” - лучший на свете любовник, если иметь в виду чисто физический смысл этого слова. Характеристики, типичные для Второй функции как таковой: сила, разнообразие, процессионность, диалог, гибкость - можно целиком перенести на секс 2-ой Физики. В любви “труженик” неутомим, уверен в себе и в своем праве на лидерство в этой сфере, многогранен, нестандартен, находчив, естественен, терпим, благожелателен, отзывчив, дорожит всеми этапами полового акта без изьятия, с самого начала до самого конца.

Много способствует страстности натуры “труженика” и обилие эрогенных зон,расположенных (в отличие от 1-ой Физики) и на спине. Но более всего, не знаю почему, эрогенны у “труженика” уши. В свете этой особенности становится понятна привычка обладавшего 2-ой Физикой Наполеона трепать за уши подчиненных в знак наивысшего расположения. Он ласкал так, как хотел бы быть обласканным.

Ко многим любовным добродетелям “труженика” необходимо отнести и ту, что секс его - долгожитель. 2-ая Физика не склона оттягивать время своего первого полового контакта и с удовольствием предается этому занятию на протяжении всей жизни, до последнего дозволенного старением организма упора.

Нормативным можно назвать и само отношение 2-ой Физики к сексу. Ей одинаково чужды в этой сфере спортивная горячка 1-ой Физики, робость и ханжество 3-ей Физики, равнодушие 4-ой Физики. “Труженик” признает секс за необходимую приятную обязанность, о которой можно говорить без восторга и проклятий, простым, спокойным, свободным языком.

Столь же спокойно отношение “труженика” к наготе. Он прирожденный нудист - человек, принимающий наготу, как не подлежащую обсуждению данность, ценящий ее хотя бы за то, что она естественна, не видящий в наготе ничего сверхсоблазнительного или сверхотталкивающего.

Вообще, отличительной чертой 2-ой Физики является раблезианская простота, любовь и естественность отношения ко всему, что касается физиологии. Для нее нет в физиологии высокого и низкого, нет ничего, достойного сокрытия, постыдного - все равно замечательно, все равно прекрасно и может быть источником вдохновения. В этой связи не откажу себе в удовольствии и приведу пусть длинную, но совершенно очаровательную цитату из романа Зиновия Зиника “Руссофобка и фунгофил”, с редким смаком описывающая процесс испражнения одного, попавшего в Англию русского эмигранта:

” Он поднялся, потянулся с хрустом, сладко поежился и зевнул, прислушиваясь к бурчанию желудка и уханью филина в унисон. Для достижения окончательной гармонии надо было облегчить себя и изнутри. Он передвинулся к кустам у края поляны, расстегнул ремень брюк, приспустил их и с минуту постоял, со штанами, упавшими до колен, почесывая свой живот - подставляя его прохладным дуновениям ночного эфира, как может почесываться только человек, до конца убежденный, что никого, кроме него, на этой земле, на этой поляне, среди этих кустов и деревьев больше не существует. Он не спеша опустился на корточки. Огромный зад... своим матовым сиянием, нездешней белизной в черной оправе ночной листвы был похож на полную луну, вывалившуюся из перины грозовых облаков. Лунный свет играл на белых ягодицах и непонятно было, что освещает мерцающим светом эту поляну - русская задница или английская луна?...он облегчался шумно и от души, он кряхтел, тужился и блаженно охал, материализуя связь своей души - она же желудок - с корнями и почвой через анальное отверстие. Сидя с листочком подорожника в руках наготове, он с каждым покряхтыванием все сильнее ощущал, как уравновешивается блаженная пустота внутри него с первозданной пустотой этой ночной поляны..” Стоит ли после этой цитаты обьяснять, где у автора стоит Физика?

Восприятие “тружеником” физического бытия прежде всего как процесса, приводит к тому, что он оказывается не только сексуален, но и чадолюбив. Хотя не бездумно, а достаточно расчетливо. Он любит детей, любит их делать, вынашивать, кормить, обшивать, обстирывать и т.д. Поэтому как бы ни соотносились остальные функции “труженика”, какие бы отношения ни складывались в семье, за жизнь и физическое здоровье детей, рожденных 2-ой Физикой, беспокоиться нет оснований.

* * *

“Труженик” - существо в физическом смысле чрезвычайно контактное. Он любит касаться, гладить, ухаживать за людьми и предметами, которые считает своими, родственными, близкими, не изменяя своей потребности в контакте даже тогда, когда нужно выносить горшки или выдавливать гной.

И в тоже время для 2-ой Физики существует грань, за которой находятся люди и предметы, для нее совершенно неприкасаемые , к которым она питает чувство брезгливости априори и столь сильное, что выглядит это порой просто анекдотично.Про Достоевского, у которого была, как это ни покажется странным 2-ая Физика, жена рассказывала следующую историю. Однажды они зашли в берлинский ресторан, уселись под деревом и заказали пиво. Вдруг с дерева в кружку Достоевского “свалилась веточка, а с ней громадный черный жук. Муж мой был брезглив и из кружки с жуком пить не захотел, а отдал ее кельнеру, приказав принести другую. Когда тот ушел, муж пожалел, зачем не пришла мысль потребовать сначала новую кружку, а теперь, пожалуй, кельнер только вынет жука и ветку и принесет ту же кружку обратно. Когда кельнер пришел, Федор Михайлович спросил его :”Что же, вы ту кружку вылили?” - “Как вылил, я ее выпил!” - ответил тот, и по его довольному виду можно было быть уверенным, что он не упустил случая лишний раз выпить пива.”

Этот эпизод с Достоевским кроме яркой иллюстрации тезиса о подчеркнутой чистоплотности 2-ой Физики, представляет собой наглядный пример несовпадения психологических установок разных Физик. В отличие от Достоевского, у кельнера, скорее всего, была 1-ая Физика (она по толстокожести своей не очень брезглива), и это обстоятельство определило различие в поведении кельнера и его знаменитого клиента.

Страсть “труженика” к чистоте выглядит в глазах других Физик почти маниакальной, и по ней узнать 2-ую Физику легче всего. Стоит лишь войти в блещущий чистотой и порядком дом, в котором она непременно живет.

“Труженик” быстр, подвижен, непоседлив. Его энергия и выносливость изумляют. Нет худшего наказания для 2-ой Физики, чем вынужденное безделье. Тяжелейшие операции и инфаркты не в состоянии стреножить “труженика” - едва придя в себя, он начинает испытывать потребность в действии, двигательный зуд, что быстро доводит дело до бегства с больничного ложа.

2-ая Физика - единственный подлинный “трудоголик”. Труд нужен и дорог ей сам по себе, зачастую независимо от размеров воздаяния. Причем, следует обратить особое внимание, что “трудоголизм” ее не обужен одной физической сферой. Нет. 2-ая Физика - “трудоголик” вообще, самого широкого профиля. В каком бы порядке не стояли остальные функции “труженика”, он готов без устали работать на любом месте, куда не забросит его жребий: в художественной, интеллектуальной, управленческой областях - все равно.

“Труженик” может работать на конвейере, хотя и не без насилия над своей тяготящейся однообразием природой. Гораздо эффективнее использование 2-ой Физики на разнообразной коллективной работе.Такие качества Второй функции, как сила, процессионность, диалог, гибкость, у 2-ой Физики на производстве воплощаются в типе идеального мастера. Подобный мастер, и не один, есть на любом производстве. Он жаден к труду, сноровист, готов подать пример трудового энтузиазма, увлечь нерешительных и заставить работать нерадивых, подменить уставших, обучить новичка, первым освоить новую операцию, взять на себя управление при возникновении нештатных ситуаций.

К сожалению, было на земле место, где жадность к труду 2-ой Физики оборачивалась для нее трагедией, - это сталинские лагеря. Происходило это потому, что уверенность в абсолютной ценности труда, привычка к действию и бесстрашие в трате сил заставляли его впрягаться в каторжную работу без лукавства, с первого до последнего дня, с полной отдачей, платой за что была скорая и мучительная смерть. “Труженик”, не способный к симуляции и саботажу, меньше чем за год просто сгорал, как свеча, от голода и перенапряжения. Мир праху его, погибавшему нелепее и трагичнее других, погибавшему из невозможности обуздать лучшую сторону своей натуры.

Особый талант 2-ой Физики - делать, как у нас говорят, “из дерьма конфетку”. 2-ая Физика экономна, в ее хозяйстве ничто не пропадает и в тоже время ничто не лежит мертвым грузом, любая даже сильно изношенная вещь со временем находит свое применение, часто довольно далекое от первоначального. При превращении дерьма в конфетку у “труженика” действует какой-то особый тип мышления, механизм которого обьяснять не берусь, знаю только, что никто не в состоянии постигнуть так глубоко и всесторонне мир вещей и столь же глубоко и всесторонне его трансформировать, как 2-ая Физика. Кокто писал о Пикассо:”... собирал он что придется. Он гениальный старьевщик. Как только он выходит из дома, он принимается подбирать все подряд и приносит к себе в мастерскую, где любая вещь начинает служить ему возведенная в новый, высокий ранг. И не только руки подбирают необычный предмет. Глаз также выбирает каждую мелочь. Если внимательно присмотреться к его полотнам...предметы повинуются Пикассо. как животные Орфею. Он ведет их куда хочет, в царство, которым он безраздельно правит, устанавливая свои законы. Но эти предметы всегда остаются узнаваемыми, ибо Пикассо всегда верен заключенной в них идее.”

Без излишнего азарта, но с полной серьезностью относится 2-ая Физика к миру вещей. Он для нее родной, стихия, столь же родная, как для птицы воздух. Жена Достоевского вспоминала:” ...дня два-три мы ходили с мужем покупать для меня верхние вещи для лета, и я дивилась на Федора Михайловича, как ему не наскучило выбирать, рассматривать материи со стороны их добротности, рисунка и фасона покупаемой вещи. Все, что он выбирал для меня, было доброкачественно, просто и изящно, и я впоследствии вполне доверилась его вкусу.”

2-ая Физика знает цену деньгам, умеет и любит их зарабатывать. Как и в труде вообще, в своей финансовой деятельности “труженик” не знает края и внутренне готов к бесконечному накопительству.Однако он не Шейлок и не Гобсек, чтобы чахнуть над золотом. Меркантилизм 2-ой Физики не столько результативен, сколько процессионен, поэтому корысть ее не достигает патологического , трагического надрыва, а носит характер здорового энтузиазма, пусть в достаточно специфической сфере деятельности.

Финансовый крах, конечно, не проходит для 2-ой Физики безболезненно. Однако он для нее не смертелен, не выбивает “труженика” из седла. Крах ухудшает условия процесса стяжания, но сам процесс не отменяет, а значит - жизнь продолжается.

С точки зрения симпатий к политико-экономическим моделям, “труженика” лучше всего причислить к “социал-демократам”. Из всех видов собственности он предпочитает коллективную, не исключая, впрочем, иных. Имущественное неравенство принимает как должное, но считает, что все способные к тому граждане должны платить обеспечивающий сносное существование малоимущих налог. Вместе с тем, по мнению “труженика”, налог этот не должен быть кормушкой для бездельников и не должен быть чрезмерным, лишающим стимула к труду как бедных, так и богатых. Кратко говоря, и в семье, и в обществе он трезвый, расчетливый альтруист, не забывающий ни себя, ни других.

* * *

“Труженик” - лучший в мире боец. Сама телесная архитектура 2-ой Физики с ее короткими плотными ногами, низко расположенным центром тяжести, широким квадратным корпусом придает особую мощь и устойчивость фигуре “труженика”. Но главное, бойцовское достоинство 2-ой Физики заключается не в антропологии, а в психологии - в абсолютно непритворном ее бесстрашии. 2-ая Физика ввязывается в бой без раздумий, без предварительного просчета последствий и дерется до последнего, не щадя ни себя, ни противника. Знаменитая фраза Наполеона:” Надо ввязаться в бой, а там будет видно!” - идеально отражает бесшабашность поведения 2-ой Физики в бою, а те следы от множества ран, что были обнаружены на теле императора после его смерти, свидетельствуют: драчливость его реализовывалась не заочно, только в кабинетных планах кампаний, но носила личный, вполне телесный характер.

Говоря о храбрости 2-ой Физики, нельзя не сказать, что она не всегда на пользу “труженику” и в данном случае может считаться добродетелью лишь условно. Дело в том, что 2-ая Физика рождается бесстрашной, здесь нет ее заслуги. А исток этого бесстрашия в психологической установке на силу и гибкость физического начала. “Труженик” может позволить себе бесстрашие, потому что ощущает свое тело чем-то вроде резиновой дубинки - эффективным, безотказным, не поддающимся деформации оружием.

Уж коль речь зашла о драчливости 2-ой Физики, то сам собой возникает вопрос о криминогенности этой категории граждан. Что тут сказать? Ангелом “труженика”, конечно, не назовешь. Но не беря на себя смелость отвечать за каждый отдельный случай, со всей ответственностью могу заявить, что по натуре он законопослушен. И не из страха. Просто он ощущает свое физическое начало достаточно широко и богато одаренным, чтобы добывать себе средства к существованию честным трудом, без риска вступить в конфликт с законом.

Насилие из корыстных побуждений вообще внутренне чуждо “труженику”. Поэтому даже когда он в силу обстоятельств становится на путь насилия, “социал-демократ” в нем не умирает, “труженик” просто трансформируется в “робин гуда” - социал-демократа с уголовным уклоном, и тем как бы примиряется с собой.

Криминальной статистики у меня нет, но, глядя на 2-ую Физику через призму психе-йоги, чувствуешь, что из всех видов преступной деятельности ей ближе всего кража с применением технических средств. В таких кражах есть элемент молодчества, дух соревнования и простор для любящих, понимающих технику рук. Соответственно и в среде организованной преступности “труженик” лучше чувствует себя в роли технического директора, обеспечивающего материальную часть операций (автомобили, оружие, связь, замки и т.д.).

Пока сидел за описанием особенностей кримогенеза 2-ой Физики, пришла газета. А в ней свежая уголовная история, наглядно демонстрирующая до какого комизма иногда доходит “робингудство” 2-ой Физики. Привожу заметку полностью:” Занятный случай произошел в Гастонии (штат Северная Каролина). В квартиру проник вор. Для начала он зачем-то помыл посуду, пол на кухне, ванну, а затем скрылся, прихватив с собой стереосистему и кое-что по мелочи. “Приятно, конечно, что в квартире навели порядок, “- говорит пострадавшая Стефани Питтс.-”Но где вещички-то?”

“Труженик”-уголовник всегда внутренне раздвоен. Обстоятельства заставляют его творить зло, тогда как душа жаждет добрых дел. Отсюда такие парадоксы, вроде сочетания кражи с мытьем посуды у пострадавшей.

О вкусах. Наверно, многие со мной не согласятся, но вкус “труженика” эталонен.Характеризуя его одним словом, считаю, лучше всего назвать вкус 2-ой Физики “японским” (у японцев 2-ая Физика преобладает). Отличительной чертой японского вкуса является приоритет естественности над всеми другими свойствами предмета. Будь то дизайн или кулинария - везде японец старается избежать насилия над материалом, попыток выдать одно за другое. Наоборот, эстетическое кредо японца требует при обработке не сокрывать, а подчеркивать, выделять природные свойства материала. Это кредо проявляется и в японской кухне, по своим принципам приближающейся к сыроядению, в архитектуре и керамике, где на форме специально сохраняются следы обработки, и, конечно, в таком специфическом виде безыскусного искусства, как икебана.

Разумеется, только в Японии вкус 2-ой Физики смог развиться и стать нормой. Любой “труженик” живя в другой стране, так или иначе должен приспосабливать свой вкус к местным временным и национальным нормам. Но в тех пределах, в которых эстетике всегда дозволено колебаться, 2-ая Физика демонстрирует всю ту же, присущую ей изначала тягу к естественности, натуральности цвета, звука, запаха...

“Недотрога”(3-я Физика)

Обычно 3-я Физика рождается худой, тонкокостной и умирает такой же.

Те этапы жизни, что оставляют заметный след на Физиках, стоящих выше, мало сказываются на облике “недотроги”. Даже половое созревание,обычно, быстро и заметно меняющее внешность ребенка, у 3-ей Физики, во-первых, начинается с опозданием, а,во-вторых, протекает вяло и неярко, хотя в конце концов все признаки его оказываются налицо.

Средний “недотрога” - это бледный, худой, сутулый, с длинными тонкими конечностями и шеей, человек (“астеник” - по Кречмеру). Кожные покровы слабо пигментированы, и вообще кожа не хороша, так как, в силу повышенной чувствительности, слишком бурно реагирует сыпью, прыщами, фурункулами, волдырями и т.п. на воздействие среды. Телосложение 3-ей Физики пропорционально, и зачастую может претендовать на самые высокие оценки. Однако, вот странность, чертам лица ее пропорциональности как раз зачастую не хватает. Нередка сильная лицевая асимметрия. Особенно часто подводит нос, оказывающийся то слишком широким, то слишком длинным: носы Толстого и Паганини - еще не предел по этой части.Убеждение в непривлекательности своей наружности ( не всегда безосновательное), при публичных демонстрациях полного равнодушия к проблеме, на самом деле для “недотроги” имеет решающее значение, являясь ее идеей фикс, камнем преткновения.Толстой, дающий богатейший материал для описания 3-ей Физики, формулировал это свое состояние так:”...я был стыдлив от природы, но стыдливость моя еще увеличивалась убеждением в моей уродливости. А я убежден, что ничто не имеет такого разительного влияния на направление человека, как наружность его, и не столько самая наружность, сколько убеждение в привлекательности или непривлекательности ее.”

Пластика “недотроги” динамична, и в этом он сходен с “тружеником”. Однако есть и существенные различия: в движениях 3-ей Физики нет той уверенности, точности и чистоты. Пластике “недотроги” присущи некоторая суетность, чрезмерная энергоемкость и осторожность движений.

Как и 2-ая Физика, 3-я Физика непоседлива, может быть, даже излишне непоседлива. Поэтому бывает иногда забавно и поучительно наблюдать толпу на автобусных остановках. Если ждать автобуса приходится достаточно долго, то толпа сама собой незаметно расслаивается на две части: статичную и динамичную. Картина получается такая: результативные Физики (1-ая и 4-ая) стоят неподвижно, подолгу не меняя позы, а вокруг этих статуй по-броуновски неприкаянно бродят процессионные Физики (2-ая и 3-я ). Причем, особую непоседливость среди последних проявляют худые, сутулые, носатые люди - 3-я Физика.

Вопреки тому, что “недотрога” вид имеет довольно болезненный, организм его не так хрупок, как кажется. Суставы и сердечно-сосудистая система до старости содержатся в порядке, чему способствует худоба, подвижность и умеренность в еде. Несколько хуже дело обстоит с дыхательной и желудочно-кишечными системами - они доставляют 3-ей Физике на протяжении жизни много неприятностей и нередко доводят до смерти.

Хотя обычно “недотрога” демонстрирует притворное равнодушие к своему физическому состоянию, оно имеет над ним огромную, ни с чем несравнимую власть. Толстой признавался:” Если у меня нездоров желудок, так мне во время прогулки всюду попадаются на дороге собачьи экскременты, так что даже гулять мешают, а если, наоборот, я здоров, так я вижу облака, лес, красивые места.” Не правда ли странное высказывание для проповедника теории превосходства духа над плотью?

Не признаваясь себе в том, 3-я Физика очень мнительна и с постоянным вниманием вслушивается в работу собственного организма. Однако здесь не следует путать мнительность 3-ей Физики с мнительностью 1-ой Физики, эпизодической, отдающей предпочтение радикальным медицинским средствам лечения. Мнительность 3-ей Физики - явление хроническое (процессионное), в котором предпочтение отдается профилактике, закаливанию и укреплению организма.

Уверен, главными изобретателями и потребителями йоги, сыроедения, моржевания, лечебного голодания, разного рода гимнастик и т.п. являются именно “недотроги”. Надо иметь такое, как у 3-ей Физики, недоверие к своему организму, соединенное с глубочайшей заботой о нем, чтобы, подобно йогам, годами вслушиваться в его работу, дублировать бессознательный контроль организма сознательным, находить время и желание с помощью поз, диет и дыхательных упражнений совершенствовать его функции.

Впрочем, мнительность 3-ей Физики служит не только ей, но часто вносит большой вклад в дело оздоровления общества. Страх за себя и привычка вслушиваться в собственный организм, в силу процессионности 3-ей Физики, обычно обращаются на других и дают миру непримиримых борцов за чистоту природы, активных пропагандистов здорового образа жизни и первоклассных врачей.

Если же в детстве 3-ей Физике сопутствуют побои, болезни,голод, то это часто настолько рафинирует ее, изначала рафинированную. что физическая чувствительность “недотроги” вообще выходит за пределы общедоступного и общепонятного. Проще говоря, человек становится экстрасенсом - посвященным в тайны организма высшим для человека посвящением.

“Я как-то чувствую людей, физически чувствую,”- говорил Толстой. Говорил, вряд ли догадываясь, что сверхчувствительность толстовской 3-ей Физики - один из двух главнейших компонентов его гения. Способность к сенсорному сопереживанию, даже заочному, даже еще только прогнозируемому, - тайна творчества Толстого. Читая в ”Анне Карениной” описание сцены, когда после визита Каренина, Анна ощущает прикосновение его губ к руке, как ожог, понимаешь: не Анна, а сам вселившийся в ее оболочку Толстой подставил руку для поцелуя и своей сверхчувствительной кожей почувствовал жгучее прикосновение.

Чувствительность толстовской 3-ей Физики - не предел. Иногда сопереживание “недотроги” достигает такого градуса, что он не просто остро сочувствует тому, что испытывает другой, но может прямо испытать то же самое.В науке это явление получило название “стигмации”. Франциск Азизский, у которого при созерцании изображения распятого Христа на руках и ногах открывались раны, - наиболее известный пример стигматика.

Беспредельно сострадание “недотроги” к людям физического труда.Иногда оно принимает такие гипертрофированные формы, что прямо делает анекдотичным. Например, про знаменитого французского драматурга Ростана рассказывали следующую историю:” У Ростана был свой кучер, который возил только его. Ростан ужасно его жалел. Когда он после театра ужинал, то не мог без содрогания думать о том, что кучер мерзнет на козлах, мокнет под дождем далеко за полночь. Эта мысль отравляла ему все удовольствие. Поэтому он приказывал поднести вознице стакан грога и сказать, чтобы тот ехал домой, хозяин, мол, наймет фиакр.

Как-то ночью кучер ввалился в кафе и заявил “мосье”, что уходит. Обозлился, что его не принимают всерьез.”

Угадать 3-ю Физику просто: она с младенчества совершенно, до судорог не выносит щекотки и проносит ненависть к ней через всю жизнь. По этой примете и получила 3-я Физика звание “недотроги”.

Происхождение такой обостренной чувствительности в изначальном ощущении сверхранимости 3-ей Физики. И через призму этой сверхранимости ясно и легко читаются все поведенческие, правовые, экономические , эстетические и иные аспекты жизни “недотроги”.

* * *

Особенно ярко ранимость 3-ей Физики проявляется в интимной сфере. Вся жизнь представляется“недотроге” путем, перегороженным гигантским барьером - кроватью, благополучное переползание через которую составляет мед и смысл жизни. Может показаться, что я несколько утрирую,но вот собственные слова Толстого, произнесенные с полной серьезностью:” Человек переживает землетрясения. эпидемии, ужасы болезней и всякие мучения души, но на все времена для него самой мучительной трагедией была, есть и будет - трагедия спальни“. Здесь Толстой совершенно безосновательно и по понятным причинам превратил свое собственную проблему в общечеловеческую.

Робко и запоздало, с сравнении с другими, начинает 3-я Физика свою половую жизнь. И почти независимо от того, как она складывается, обычная для Третьих функций раздвоенность в сексе “недотроги” также имеет несчастье присутствовать. Как-то одна дама, знакомая Жан-Жака Руссо, описывая его 3-ю Физику, хорошо сказала, что он - “поклонник платонический и нескромный”. Я бы характеризовал раздвоенность 3-ей Физики лапидарнее и жестче - “гиперсексуальный ханжа”.

С одной стороны, ранимость 3-ей Физики заставляет ее обладателя ханжить: отрицать значение эротики, изображать ее чем-то, не достойным внимания, нечистым. А с другой стороны, та же ранимость 3-ей Физики требует вкладывать в секс максимум сил и души, чтобы данным способом заживить постоянно ноющую рану. Так двуипостасно “недотрога” и существует, вызывая недоумение и нарекания у своих сексуальных партнеров. С.А.Толстая, глядя на мужа, разом повеселевшего и подобревшего после проведенной вместе ночи, ядовито замечала:” Если бы те, которые с благоговением читали “Крейцерову сонату”, заглянули на минуту в ту любовную жизнь, которой живет Левочка, и при одной которой он бывает весел и добр, -то как свергли бы они свое божество, с того пьедестала, на который его поставили.”

Язва по 3-ей Физике бывает так глубока, что естественное прекращение половой жизни воспринимается как освобождение от рабства. Именно так назвал свою импотенцию драматург Еврипид, за что удостоился от христианских апологетов звания “протохристианина”. На примере Еврипида, кроме всего прочего ясно просматривается еще одна примета сильно уязвленной 3-ей Физики - патологическая ненависть к существам противоположного пола. Ни кто иной как Еврипид первым выдвинул в драме “Ион” предложение размножаться однополо, почкованием, без женщин, и все последующие “недотроги”, теоретизировавшие на эту тему, были лишь эпигонами Еврипида. И соратниками по несчастью.

Робкий ухажер, пугливый обьект ухаживания, “недотрога” инициативу на себя в любовных делах предпочитает не брать - ему здесь удобнее не столько вести, сколько быть ведомым. Однако, если партнер оказывается достаточно напорист и деликатен, и дело доходит до греха, он бывает приятно удивлен и вознагражден открытием в “недотроге” вдохновенного, сладострастного и утонченного любовника. Во-первых, повышенная чувствительность сенсорики превращает тело 3-ей Физики в одну сплошную эрогенную зону, особенно эрогенна спина “недотроги”, так как, будучи наиболее беззащитной частью тела, настроена на восприятие среды сверхостро. Во-вторых, по той же причине 3-я Физика чувствительна к чужому телу, деликатна, нежна, чутка к запросам и возможностям партнера. Наконец, специфика сексуальной психологии “недотроги” требует ставить чужое удовольствие выше собственного, более того, именно

 

 

в зримых проявлениях испытываемых партнером переживаний видеть достаточную и полную реализацию своей сексуальности. Так что, если когда-нибудь будет позволено говорить о половом альтруизме, то первым это качество следует приписать “недотроге”.

Еще раз обращу внимание: все перечисленные удовольствия можно получить от 3-ей Физики лишь при условии соблюдения максимальной деликатности. В сексологии, например, известен случай, когда один мужчина сделался импотентом в свою первую брачную ночь. А довело его до этого вполне невинное поведение невесты, она по простоте душевной просто легла на спину и раздвинула ноги, такая “грубость” настолько поразила жениха. что он тут же навеки лишился мужской силы.

Впрочем, заранее предсказать, на чем споткнется сексуальность 3-ей Физики, дело безнадежное. Например, Жан-Жак Руссо бежал из обьятий юной соблазнительной венецианки, обнаружив, что у нее соски разной формы и посчитав на этом основании, что она “какое-то чудовище, отверженное природой, людьми и любовью.” Или вот еще отрывки из писем женщин к психиатру:” Замужем не была, никаких связей с мужчинами не имела, мужчин презираю... Мужчины меня не обижали, не делали никаких пакостей. Просто в детстве, лет двенадцати, я как-то шла по улице за солидными мужчинами и услышала, как они рассуждают о супружеской жизни, в чем она заключается. С тех пор видеть их не могу...” “Это произошло в шестом классе. Какой-то дурак лет восемнадцати полез ко мне под юбку. Потом в восьмом повторилось что-то вроде этого на лестничной площадке. Если смотреть здраво, ничего страшного. Но с этого момента в меня вселился Страх... Боюсь знакомиться, боюсь даже знакомых. Поймите меня правильно, я вовсе не считаю, что “все мужчины подлецы”. Но ведь это останется...”

3-я Физика - единственная из Физик, ревнующая именно физиологической ревностью. Для нее половой акт - вещь настолько деликатная, интимная, даже священная, что вторжение посторонних в эту сферу, воспринимается, как осквернение святыни, после которого наступает физическое отторжение,плотская брезгливость и вероятность продолжения прежней половой жизни становится, во всяком случае, достаточно проблематичной.Если со временем “недотрога” и прощает измену, то не забывает ее никогда.

Хочу предупредить: обмануть 3-ю Физику, оставив ее в неведении относительно сторонних похождений, очень трудно. Во-первых, потому что она постоянно начеку, ждет и боится измены. А во-вторых, у нее абсолютный слух на самые тонкие вибрации человеческого тела.

Как не лишен ханжества взгляд 3-ей Физики на половую жизнь, так и восприятие ею наготы страдает известной ущербностью. Поэтому наиболее последовательные противники нудизма и порнографии рекрутируются обычно именно из рядов “недотрог”.

Позволю себе в этой связи небольшое интересное наблюдение над 3-ей Физикой. Ранней и очень характерной приметой ее можно назвать привычку отворачиваться от экрана телевизора, в момент показа любовных сцен, даже простого поцелуя.

Приписывать эту реакцию воспитанию нет оснований, так как проявляется она еще в самом раннем детстве. Остается говорить о неком “врожденном нравственном чувстве”, некой “врожденной стыдливости”. Однако и такое обьяснение справедливо лишь в той части, что касается очевидной врожденности реакции. На самом деле ребенок отворачивается от изображения поцелуя, не по природной стыдливости, а по врожденной “порочности”, потому что у него 3-я Физика. А это значит, что ребенок повышено чувственен и физическое восприятие его настолько обострено, что он не просто видит на экране поцелуй, но и ощущает его вкус на своих губах. И это невольное вторжение своими губами в чужой поцелуй заставляет ребенка отворачиваться от экрана.

Еще одна причина неприязни “недотроги” ко всему, что относится к интимной сфере, к нудизму и порнографии, думаю, заключается в страхе перед той властью, которую имеет над ним нагота. Как-то в присутствии Толстого было высказано неудовольствие по поводу того, что скульптор Паоло Трубецкой ходит с женой голышом на речку купаться. И Толстой, будучи не в силах прямо осудить друга, сделал характерное признание:” У меня всегда было это чувство стыда, и, например, вид женщины с оголенной грудью мне всегда был отвратителен, даже в молодости.. Тогда примешивалось другое чувство, но все-таки было стыдно...”

Что отвратительного в женской груди? Право, не по врожденной стыдливости отворачивался от нее Толстой. А по природной блудливости. Вид нагой груди был слишком упоителен для него, слишком притягателен, доводил до пугающего самозабвения. Не стыд, а страх перед магической властью наготы над собой ощущал Толстой, и именно он заставлял его отводить глаза.

Толстой недаром любил пересказывать один сон, якобы виденный некогда знакомым помещиком. Снилось тому следующее: идет он по узкой тропке через кустарник, ориентируясь на два высящиеся впереди холма. Вдруг помещик оступается, попадает ногой в трясину и начинает тонуть. Когда же, погрузившись в трясину по пояс, он бросает взгляд на высящиеся впереди два холма, то видит, как из-за них поднимается голова гигантской женщины... Ужас охватывает помещика,когда он понимает - куда погружается... И здесь приходит пробуждение. Толстой не зря любил пересказывать этот, скорей всего, им же виденный сон.Толстой чувствовал себя при виде женского тела в положении того анонимного помещика, и страх погрузиться в женское лоно с головой, до полной потери своего “я”, заставлял его отвращать от наготы взор.

Страх - вообще доминирующая, хотя и по возможности скрытая, черта эротики 3-ей Физики. Она боится существ противоположного пола, боится отказа в близости, ищет максимально нетравматичных путей реализации своей сексуальности. Откроем в этой связи “Отца Сергия”. Если читатель помнит, стержнем повести является отношение монаха, отца Сергия, к двум женщинам. Одна, светская, красивая, разбитная дамочка, пытается соблазнить монаха, и, чтобы преодолеть искушение, он отрубает себе палец. Другая - просто слабоумная купеческая дочка, едва представ перед отцом Сергием, оказывается настолько соблазнительна, что он тут же нарушает с ней обет целомудрия. Толстого спрашивали: почему о.Сергий “сломался” на дурочке, устояв перед натиском светской львицы? Внятного ответа на данный вопрос Толстой не смог или не захотел дать. Поэтому возьму на себя смелость самому разрешить это давнее недоумение.

Отец Сергий не поддался соблазну в первый раз, так как боялся. Боялся, что эта светская красивая женщина поманит, да в последний момент откажет, оттолкнет его, уже спустившего штаны,рассмеется в лицо, да еще попрекнет, напомнив о монашеском обете. Страх перед сексуальной травмой оказался у о.Сергия так велик, что он предпочел отрубить себе палец, нежели подвергнуться такому испытанию. Иное дело - история с дурочкой. Она, уже в силу болезненного состояния, наперед гарантировала 3-ей Физике о.Сергия полный сексуальный комфорт, и вот - грехопадение не замедлило .

Пример из “Отца Сергия”, естественно, не свидетельство, что 3-я Физика только и занята охотой за умственно неполноценными, он - лишь иллюстрация тезиса о предпочтении, которое отдает “недотрога” нетравматичным путям реализации своей сексуальности. Есть и другие пути, которые можно назвать “извращениями” или “нетрадиционными способами любви” (кому как нравится), обьединенные общим свойством: минимальным травматизмом. Это - онанизм, однополая любовь, скотоложество, фетишизм. К предложенному списку можно, наверное, добавить еще что-то в том же духе, главное, что все эти способы любви психологически комфортны и тем особо ценны для 3-ей Физики.

Уж коль речь зашла об “извращениях”, то необходимо добавить, что к ним склонна не только 3-я Физика, но в большей или меньшей степени все Физики. Иное дело, что для каждой из них в этом случае имеется существенная разница в мотивах. Если 3-я Физика попадает в стан “сексуальных меньшинств” из страха, то 1-ая - по всеядности, 2-ая - из любопытства и любви к разнообразию, 4-ая - по безразличию. Так что само по себе положение Физики на ступенях функциональной иерархии - не гарант “здоровья” или “расстройства” половой сферы.

Говоря о комфортном для 3-ей Физике сексе, невозможно обойти самый простой и удобный вид реализации половой потребности. Брак. Так вот, “недотрога”- существо в высшей степени брачное.Обьясняя преимущество брака, Толстой, с шестка 3-ей Физики и устами одного из своих героев, отмечал, что “женитьба, кроме приятности домашнего очага, устраняя неправильность половой жизни, давала возможность нравственной жизни.”Конечно, Толстой несколько погорячился, обьявляя брак условием нравственной жизни и т.п. И тем не менее, пусть с разными оговорками, но ценность брака для сексуальной жизни следует признать, а заключается она в том, что он делает законнымполовое сношение - то, что более всего необходимо 3-ей Физике, то, что окружает ее секс максимальным комфортом.

Преимуществ множество. Во-первых, вольное или невольное присутствие посторонних при законном половом сношении ставит посторонних в заведомо невыгодное положение и автоматически замыкает им уста, чему бы свидетелем они не оказались. Во-вторых, брак, пусть не гарантирует, но все-таки ставит известные преграды на пути венерических заболеваний, и это весьма важно. Достаточно вспомнить в данной связи пример Жан-Жака Руссо, который за одну ночь с проституткой заплатил, кроме всего прочего, двухмесячным мучительным разглядыванием себя на предмет появления первых признаков дурного заболевания.

Наконец, брак опять-таки не гарантирует, но ставит преграды для измен и появления чужих детей, что особенно важно для мужчин с 3-ей Физикой. Ревнуют все, ревнуют даже насекомые, что говорить о людях. Но ревность мужчин-”недотрог”,если так можно выразиться, ревносней ревности любого другого мужчины, потому что они боятся не просто утраты власти над существом, которое считают своим, боятся не просто получения чужого потомства, чего боится всякая мужская особь, страх 3-ей Физики безмерно увеличивает угроза того, что измена подтвердит тщательно скрываемый, но постоянно ощущаемый диагноз дефективности своего физического начала. Поэтому естественно, что в поисках дополнительных уровней защиты, “недотрога” торопится вступить в брак, пытаясь законом прикрыть свое израненное тело.

* * *

Чадолюбие 3-ей Физики безгранично и порой принимает чрезмерные, уродливые формы, “недотрога”, видя в деторождении не просто ценность, а ценность абсолютную, независящую от времени, пространства и обстоятельств, бывает не просто плодовит, а плодовит нерасчетливо, бездумно. Хотя понять его можно, плодоношение - и физиологическая, и психологическая потребность 3-ей Физики. Через воспроизводство реализуется ее процессионность и диалоговость, но, главное, оно - удостоверение в полноценности того, что кажется не вполне полноценным, ущербным от рождения.

К изнанке такого приветствуемого в целом явления, как чадолюбие 3-ей Физики необходимо отнести и излишне плотную опеку, которую она обычно учереждает над своими детьми. Чувствуя себя существом ранимым и мало приспособленным к быту, “недотрога” не всегда основательно переносит это ощущение на свое потомство и старается создать ему не слишком полезные для самостоятельной жизни, тепличные условия существования.Одним словом, если бывает на то ее воля, 3-я Физика дает многочисленное, но мало приспособленное к суровым условиям жизни потомство.

* * *

“Недотрога” очень неважный боец, худший, чем кто-либо. Дело в том, что он, говоря откровенно, трусоват. Насколько трусость 3-ей Физики оказывается заметной для посторонних, зависит от многих условий, но то, что ей меньше чем кому-либо хочется подвергать силовому испытанию свое и без того от рождения как бы израненное тело - это точно.

Из страха же 3-я Физика бывает в бою (если его не избежать) слишком жестока. Боязнь получить травму глушит в ней жалость и чувство меры, поэтому, коль дело доходит до драки, превышение необходимой самообороны - обычное для 3-ей Физики явление.

Впрочем, драться “недотроге” приходится крайне редко. Рукоприкладство и в быту, и в политике для него мало приемлемый и наиболее бесперспективный способ решения проблем. Если, как говорилось, 1-ая Физика - прирожденный “ястреб”, то 3-я Физика - прирожденный “голубь”. Пацифизм у нее в крови. Поэтому бессмысленно искать основоположника пацифизма. Ясно, что ни Толстой, ни Ганди, ни даже Христос не были родоначальниками пацифизма, их единомыслие в вопросе насилия - суть единомыслие определенного класса людей, обьединенных 3-ей Физикой. “Недотрога” более всего боится физической силы, и потому наименее склонен прибегать к ней сам.

Сразу скажу: упаси Бог считать, что пацифизм 3-ей Физики и в быту, и в политике - норма, образец решения спорных вопросов. Ни в коем случае. Хорошо, точно дозированное насилие - аргумент, не хуже других, особенно по отношению к людям, которые сами не брезгуют рукоприкладством.

Пацифизм - социальное выражение личной трусости. Поэтому какими бы высокими словами и авторитетными цитатами ни обкладывали себя трусость и пацифизм, они - изьян, а не украшение 3-ей Физики, особенно мужчин.

Позволю себе в этой связи один добрый совет родителям мальчиков с 3-ей Физикой: отдайте их в школу каратэ стиля “Киокасинкай” (Масс Оямы). Сам посвятил этому наиболее агрессивному, боевитому стилю каратэ несколько лет и не понаслышке знаю, насколько благотворно его влияние на состояние 3-ей Физики. Ведь по-настоящему мучительна для 3-ей Физики не сама боль, а преувеличенное представление о боли. Поэтому, когда занявшись каратэ, “недотрога” в процессе спортивных схваток убедится, что тело его не так хлипко, как казалось, и способно “держать удар”, что собственный кулак также что-то весит, реальность и представление о боли станут адекватны друг другу. А адекватность реальной и предполагаемой боли - это та бойцовская норма, которая разом избавляет 3-ю Физику от двух наиболее нетерпимых в обществе пороков: трусости и его производного - жестокости.

В спорте 3-я Физика опаслива и одновременно азартна, исполнена наружного презрения и тайной зависти - одним словом, являет обычное для Третьих функций двурушничество. Толстой - последовательный противник всякой телесности с азартом занимался физкультурой , а, уехав деревню, пугал крестьян, подолгу вися на турнике вниз головой, за что был награжден от них прозвищем “странного барина”.

* * *

В свете сказанного о 3-ей Физике нетрудно догадаться, что она необычайно законопослушна. Ее природная жалостливость, бессеребряничество, неприятие насилия и страх перед ответным насилием практически гарантируют ничтожный процент “недотрог” в общей криминальной статистике.

Единственное преступление, на которое сравнительно часто решается “недотрога”,обусловленное, кстати, все той же 3-ей Физикой, - это преступление из ревности. Что 3-я Физика - единственная из Физик, страдающая физиологической ревностью, уже говорилось прежде. Какие же муки испытывает ревнивец-”недотрога” и что чувствует, мстя за свою реально или мнимо поруганную честь, с неимоверной силой и точностью передано в “Крейцеровой сонате” Толстого, читайте ее.

Не останавливаясь далее на подробностях кримогенеза 3-ей Физики, отмечу деталь, так же очень точно схваченную в “Крейцеровой сонате” и также имеющую отношение к хронике происшествий. Дело в том, что “недотрогу” довольно часто посещают мысли о самоубийстве. Мысль эта может даже стать навязчивой, маниакальной, но лишь в исключительных случаях претворяется “недотрогой” в жизнь. Вспомним, герой Толстого, убив из ревности жену, решается на самоубийство, и далее с ним происходит вот что:” Да, теперь надо и себя, “- сказал я себе. Но я говорил это и знал, что я не убью себя. Однако я встал и взял в руки револьвер. Но странное дело: помню, как прежде много раз я был близок к самоубийству. Теперь я никак не мог не только убить себя, но и подумать об этом”.

У Толстого не сказано, почему героя часто посещала мысль о самоубийстве и почему даже после убийства жены он не наложил на себя руки. А ответ на эти два вопроса довольно прост: жажда покончить с собой, периодически возникающая у “недотроги”, связана с подсознательным желанием выключить наиболее беспокойную, неудобную, постоянно ноющую функцию - Физику. А утолить эту жажду не дает присущее 3-ей Физике могучее физиологическое воображение, которое в состоянии наперед воспроизвести все ощущения ухода из жизни. Стоит ей представить себе, как пуля, раздробив череп, бурит тоннель в тканях мозга, или как медленно с бульканьем заполняются речной, грязной водой легкие, или как содрогаются сожженные отравой внутренности...- и самоубийственное наваждение исчезает само собой.

* * *

Сенсорика 3-ей Физики до крайности рафинирована. Слышать обертоны, которые не слышит обычное ухо, кожей чувствовать самые микроскопические изменения среды, обонять запахи, не улавливаемые носом среднего человека, видеть тональные переходы, которые не видит обычный глаз, - не составляет для нее большого труда. Поэтому из “недотрог” получаются классные массажисты, настройщики, дегустаторы.

Если же первоначальной рафинированности 3-ей Физики сопутствуют усиленные занятия и физические травмы (болезни, побои, лишения), то восприятие “недотроги” может достигнуть нечеловеческого, мистико-магического уровня.Так, из 3-ей Физики, тяжелейших болезней и изнурительных музыкальных упражнений сложился гений Паганини, тонкость слуха которого стала легендой:” Одаренный тончайшим слухом, Паганини обладал в этом смысле невероятной восприимчивостью: левое ухо, привыкшее к соседству скрипки, слышало намного обостреннее правого, и барабанная перепонка стала такой нежной, что он испытывал сильную боль, если сбоку или рядом с ним говорили громко. В то же время он был способен уловить самые тихие звуки на огромнейшем расстоянии.”

Разумеется, возможность утонченного восприятия не равнозначна любви ко всему утонченному, но в случае с 3-ей Физикой то и другое совпадает. Для ее вкуса характерно пристрастие к тонким, изящным предметам, к неярким, сложным цветам, к тонкой, богатой ароматической гамме, к сложному негромкому звукоряду.

* * *

Деятельность “недотроги” на производстве также имеет некоторые специфические черты. Ему, например, совершенно противопоказан конвейер. Присущие конвейеру монотонность и однообразие, запрет на самодеятельность и обреченность на монолог травмируют утонченную организацию 3-ей Физики и быстро выводят ее из строя.

“Недотрога” с опаской относится к работающим механизмам, поэтому процесс их освоения 3-ей Физикой бывает затруднен и несколько растянут. На производстве, как и в сексе, она долго предпочитает роль ведомого роли ведущего.Однако к концу обучения робость “недотроги” обычно улетучивается, и начинается долгий процесс творческой , артистической , утонченной переработки полученного опыта, доводящий порой набор даже самых простых операций до состояния близкого к настоящему искусству.

Вспоминается в этой связи рассказ об одном китайском разделывателе мясных туш, который очень гордился тем, что на протяжении нескольких десятилетий пользовался при разделке одним и тем же ножом. А секрет долголетия ножа заключался в том, что этот китаец со временем довел свое более чем простое в сущности занятие до такой степени виртуозности, что, обладая почти рентгеновским видением, прозревал в мясе любые, даже микроскопические пустоты и с безукоризненной точностью вел по ним нож, разделывая туши практически без усилий и амортизации инструмента.

Уж коль речь зашла о Китае и 3-ей Физике, то остается добавить, что, по моим предположениям, именно 3-я Физика была создателем такого уникального явления, как китайская кухня. Она интересна тем, что является полной противоположностью созданной 2-ой Физикой, простой, ясной, натуральной, небогатой японской кухни. Китайская кухня необьятна, сложна, ювелирна, изыскана, парадоксальна... Для точного описания ее просто нет красок, поэтому ограничусь констатацией: если читатель захочет узнать, до какого артистизма может возвыситься деятельность 3-ей Физики в материальной сфере, - лучше иллюстрации, чем китайская кухня, не найти.

Двусмысленно, изломанно складываются в быту и обществе экономические отношения 3-ей Физики. С одной стороны, ранимость ее требует беспредельной скаредности для максимально эффективного прикрытия больного места. А с другой стороны, жалостливость, мнимый аскетизм, суперпроцессионность Третьей функции провоцирует политику широких жестов, порывов щедрости, бездумных трат. В результате экономический лик “недотроги” оказывается странно раздвоен, получается то, что академик Сахаров самокритично назвал “слегка жмотом”. Причем, жмотничество 3-ей Физики обычно принимает мелочные, чудаческие формы, то, что у нас принято называть “экономией на спичках”. И в тоже время 3-я Физика обожает делать дорогие подарки, считает своим святым долгом участвовать в благотворительной деятельности, хотя сама похвастаться размером кошелька обычно не может, а кроме того, не умеет, не любит и считает ниже своего достоинства много зарабатывать, видит в большой мошне явные приметы дурного вкуса.

Очень точно специфическую двуликость отношения 3-ей Физики к деньгам передал Жан-Жак Руссо. Он писал:”...одно из моих мнимых противоречий: соединение почти скаредной скупости с величайшим презрением к деньгам..Я так хорошо понимаю, что деньги созданы не для меня, что почти стыжусь иметь их, а тем более пользоваться ими. Если бы у меня когда-нибудь был определенный и достаточный для жизни доход, мне не грозила бы опасность стать скупцом, твердо уверен в этом; я тратил бы весь свой доход, не стараясь его увеличить,но необеспеченность держит меня в страхе.”

У “недотроги” крайне обострено чувство собственности. Он редко обладает большим числом вещей, но то немногое, что у 3-ей Физики имеется, обладает особым статусом и значением. Только в своем доме, среди своих вещей чувствует “недотрога” себя непросто комфортно, а в собственной тарелке. Как бы ни был уютен чужой дом и удобны чужие вещи - они, не сказать, плохи, но неудобны для 3-ей Физики уже потому, что они чужие.

С точки зрения предпочтений в социально-экономической политике, 3-я Физика ближе всего к званию “коммуниста”. Можно назвать ее иначе: “монахом”, “кибуцником” - суть от этого не изменится. А суть заключается в том, что “недотрога” внутренне ближе всего уравнительно-распределительная система.

Природа коммунистических симпатий 3-ей Физики достаточно прозрачна. Она чувствует себя самым слабым и наиболее ранимым звеном общества. Поэтому, чтобы не подвергать риску свою жизнь и здоровье, “недотрога” старается разместить груз личных проблем на спинах окружающих, настаивая на уравнительно-распределительной системе экономики, обещающей, независимо от вклада, равную для всех защиту. То, что такая система неэффективна, мало беспокоит 3-ю Физику, к богатству она принципиально не стремится и готова примириться с минимумом, лишь бы он гарантировался.

Владимир Буковский, глядя на коммунистические поползновения некоторых западных интеллигентов с высоты своей здоровой 2-ой Физики, едко и точно замечал:” Откуда у социалистов столько меркантильности? Ведь большинство их - интеллигенты, живущие в мире идей, а не вещей. Их теория удивительно непоследовательна: с одной стороны, они вечно критикуют потребительство, материализм и корысть, а с другой- именно этот аспект жизни волнует их больше всего, именно в потребительстве им хочется установить равенство. Неужели они верят, что, если каждому выдать по равной пайке хлеба, все сделаются братьями?.. Неужели могут стать братьями люди, ревниво считающие доходы друг друга и завистливо провожающие взглядом каждый кусок, проглоченный соседом?” Наблюдение Буковского не новость, оно - невольный плагиат сказанного много ранее Достоевским:”...почему это все эти отчаянные социалисты и коммунисты в то же время и такие неимоверные скряги, приобретатели, собственники, и даже так, что чем больше он социалист, чем дальше пошел, тем сильнее и собственник....почему это?” Трудно спорить со сказанным, все справедливо... Но, говоря о двуличии 3-ей Физики, необходимо учесть, что ее лукавая аскетика искренна или, во всяком случае, вполне бессознательна, и когда она старательно выдает ущербную коммунистическую модель за норму человеческого общежития - это хитрость не мошенника, а душевнобольного.

Как и скептицизм 3-ей Логики, коммунизм 3-ей Физики не философия, а ущербная психология. Психология незначительной, но влиятельной группы населения. Поэтому, наблюдая сейчас гибель коммунизма в его государственных формах, не следует делать вывод, что с ним уйдет в небытие сама коммунистическая идея. Она продолжит свое существование, только в естественно отведенных ей границах, без претензии на господство, в виде мелких партий, общин, коммун, монастырей, кибуцей, будет жить - пока жива 3-я Физика.

“Лентяй “(4-ая Физика)

Термин “лентяй” не следует понимать слишком буквально. Он отражает не столько манеру поведения, сколько психологическую ориентацию личности. Наоборот, внешне 4-ая Физика зачастую выглядит большой труженицей. Она усидчива, невзыскательна, бесстрашна в трате сил,исполнительна в точно отведенных ей рамках. “Лентяйство” 4-ой Физики заключается не в видимых проявлениях саботажа, симуляции или отлынивания, а в невидимом безразличии к характеру и результатам своего труда (если иметь в виду под трудом чисто физический его аспект). Конечно, при заведомом равнодушии “лентяя” к делу, трудно ждать от него азарта, инициативы, творческих всплесков и чего-нибудь еще в том же духе, но есть у этого безразличия и своя положительная сторона. На “лентяя” легко возложить любую грязную, нудную или бессмысленную работу, что в избытке пока находится в нашем обществе. Кто-то должен заполнять заведомо обреченные на уничтожение формуляры, выносить горшки, стоять у конвейера - и лучшего кандидата на исполнение таких работ, чем 4-ая Физика, не найти.

Я для себя еще называю 4-ую Физику “лунным человеком”. Действительно, есть у “лентяя” какая-то таинственная связь с луной. “Ты дышишь солнцем, я дышу луной, “ - признавалась Ахматова. Могу только предположить, что ощущение внутренней связи с луной у 4-ой Физики возникает из их энергетического родства. Как луна светит слабым, лишь отраженным светом, так и “лентяй”, по закону Четвертых функций, - лишь отражение вышестоящих, автономных физических энергетик.

Сама по себе 4-ая Физика - прирожденная декадентка, в буквальном смысле этого слова (“декаданс” - “упадок”).Ощущение ослабленности в себе физического начала живет в “лентяе” с рождения, впрочем, мало его беспокоя. Другое дело, что обычное для 4-я Физики чувство ранней дряхлости в молодые годы, бывает, странно контрастирует со свежим, здоровым обликом, внося сумятицу и недоумение в окружающую среду.

Припоминается в этой связи анекдот из жизни молодого Александра Блока. Группа московских поэтов впервые ждала Блока к себе и, начитавшись таких строк, как

“Только здесь и дышишь, у подножья могил,

Где когда-то я нежные песни сложил

О свиданьи, быть может, с Тобой...

Где впервые в мои восковые черты

Отдаленною жизнью повеяла Ты,

Пробиваясь могильной травой...”

представляла себе его “изможденным, худым, бледным и даже скорее некрасивым”. Реальность же продемонстрировала совершенно обратное. Андрей Белый вспоминал:” Я весь дрожал. Никогда в жизни - ни прежде, ни потом - я не испытывал такой жгучей неловкости. И разочарования. Обман, обман! Меня обманули. Это не Блок. Не мой Саша Блок.

Но до чего он был красив! Высокий, стройный, статный. Курчавый. Весь как в нимбе золотых лучей, румяный с мороза. В студенческом сюртуке, широкоплечий, с осиной талией. От синего воротника его дивные глаза казались еще голубее. До чего красивый, до чего земной, здоровый, тяжелый.”

Разумеется, неумолимый бег времени постепенно размывает в “лентяе” противоречие между психическим самоощущением Физики и реальностью, пока к старости 4-ая Физика вообще не делается адекватна сама себе. Но до того такие явные противоречия раздражают и шокируют окружающих, заставляют подозревать в поведении 4-ой Физики элемент позерства, игры в декаданс. Чего на самом деле нет, она декадентствует вполне искренне.

* * *

“Я имел аскетические вкусы и не шел аскетическим путем,”- писал Бердяев, и в это фразе философа заключена вся экономическая программа 4-ой Физики, точнее, отсутствие ее. “Лентяй” действительно без напряжения обходится минимумом, но из этого не следует, что ему претит роскошь. Он слишком безразличен к физическому пласту жизни, чтобы всерьез относиться к проблеме личного уровня потребления, обусловленного более обстоятельствами и средой, нежели желаниями и усилиями самого “лентяя”. Например, Эйнштейн, обеспечив себе под старость самый элементарный достаток, мог использовать чек на 15000 долларов от Рокфеллеровского фонда в качестве книжной закладки.

* * *

“Лентяй” - существо абсолютно бесстрашное. Бесшабашная храбрость 4-ой Физики со стороны смотрится замечательным достоинством, но на самом деле не является таковым. Подставлять под бой Четвертую функцию, т.е. то, чем менее всего дорожишь - не велик подвиг. Кроме того, как у всякой добродетели, у храбрости “лентяя” есть своя оборотная сторона: не щадя себя, он не склонен щадить и других. Поэтому 4-ая Физика зачастую бывает в своей деятельности не менее кровава, чем 1-ая Физика. По счастью, насилие в арсенале “лентяя” является последним аргументом, а не первым, но если до него доходит, то пощады от 4-ой Физики ждать не приходится. Свежий пример - политика президента Буша во время кризиса в Персидском заливе, когда, исчерпав все другие формы воздействия, он холодно, расчетливо и методично расправился с четвертой армией мира.

К слову сказать, “лентяй” - беспроигрышный политик. Будучи храбрецом, он, кроме того, не рискует сломать себе шею на том, на чем обычно и ломается шея политика: деньги и женщины. От этих соблазнов он огражден самой природой, своей 4-ой Физикой. Поэтому храбрость, бессеребряничество и непотасканность заранее обеспечивают политику с 4-ой Физикой бессрочный карт-бланш толпы. Вспомним в этой связи “лентяя” Робеспьера, чей титул-прозвище “Неподкупный”, гарантировал его бестолковому кровавому режиму непозволительно долгую жизнь.

Еще обратим внимание, что период правления политика-”лентяя” не лучшее время для экономики страны. 4-ую Физику слишком мало волнует физический пласт жизни, чтобы заниматься им всерьез, и это обстоятельство положительно сказывается на рейтинге политика-”лентяя” и отрицательно - на кошельках его избирателей.

Не хочу никого пугать, но 4-ая Физика более, чем кто-либо, склонна к самоубийству. Для нее мысль о суициде не поза, как для 3-ей Физики, а нечто обыденное, то, что регулярно всплывает в сознании, не вызывая в ответ ни ужаса, ни отвращения. Мысль о самоубийстве - для 4-ой Физики первая и, как это ни покажется странным, нормальная реакция на конфликты, проблемы, неудобства жизни. Собственно, начинать решение возникающих трудностей с отключения Четвертой функции вообще в характере человека, поэтому вряд ли стоит удивляться тому, что, попав в трудное положение, “лентяй” первым делом торопится намылить веревку.

Со стороны такая акция выглядит героической, как это произошло с самоубийством Сократа, но по существу ничего героического в добровольном отключении того, чем менее всего дорожишь, нет. Об этом должен помнить каждый обладатель 4-ой Физики, прежде чем нажимать на курок. Мысль о суициде - нормальная “лентяйская” блажь, и не следует спешить поддаваться ее первому, неверному позыву.

* * *

4-ая Физика обычно хороша собой. Она столь же привлекательна, как и 1-ая Физика, но иначе. Если 1-ая Физика хороша сочностью форм и красок, то 4-ая Физика - наоборот, она хороша своей тонкостью, бледностью, рафинированностью. Чтобы наглядно представить себе разницу между красотой 1-ой и 4-ой Физик достаточно сравнить внешность Мерилин Монро и Марлен Дитрих. Чувствуете разницу? Они кажутся очень похожими, но то, что у Монро полно, грубо, сладко, то у Дитрих тонко, сухо, нежно.

Чаще “лентяй” - худой, тонкокостный человек, “астеник”.Однако мне попадались среди 4-ой Физики и люди крупного, атлетического телосложения.Единственно, что почти стопроцентно роднит облик 4-ой Физики - это иконописная тонкость черт: тонкий нос, тонкие брови, маленький, узкогубый рот (если нет афро-семитских предков).

Замечательное свойство красоты 4-ой Физики заключается еще и в том, что время не властно над ней. Не скажу, что морщины и залысины обходят “лентяя” стороной. Нет. Но за вычетом таковых, облик 4-ой Физики с юности до старости остается неизменным, и, если о ком-то говорят, добавляя старинный литературный штамп - “со следами былой красоты на лице”, то можно быть почти уверенным. что речь идет о 4-ой Физике. Светоний писал об императоре Августе:” С виду он был красив и в любом возрасте сохранял привлекательность, хотя и не старался прихорашиваться”.

Есть еще одна внешняя примета 4-ой Физики. Это - грусть, которая чаще других чувств читается в глазах “лентяя”. 4-ая Физика рождается и умирает с ощущением изначальной трагичности бытия, с ощущением беды. “Вы же знаете, печаль - это то, что мне близко” (Гоген),”Только с горем я чувствую солидарность”(Бродский). Ожидание катастрофы, дурные предчувствия типичны для 4-ой Физики, и слова “кошмар”, “ужас”, “печаль”, “тоска” - излюбленные в ее словаре.

* * *

Здесь мы подошли к новой и интереснейшей теме психе-йоги - сочетанию различных функций. Речь пойдет о влиянии физического начала на мироощущение и мировоззрение человека, точнее, о сочетании Физики с Эмоцией и Логикой, а если быть совсем точным, - о том, что принято называть “темпераментом”.

Сразу оговорюсь, термин “темперамент” от Гиппократа до наших дней оброс таким слоем толкований и модификаций, что на вопрос о его значении вряд ли кто сейчас сможет ответить с полной определенностью. Неизменными сохраняются разве что названия четырех типов, на которые подразделяется человечество по темпераментам: сангвиник, холерик, флегматик, меланхолик. Кажется, все согласны и с тем, что темперамент находится в некоторой зависимости от физиологии; сами термины, обозначающие темперамент, происходят от греческого обозначения крови, лимфы, желчи. Это первое.

И второе. Глядя на классификацию темпераментов с чисто бытового, “кухонного” уровня, ее можно представить так: сангвиник - раблезианец, веселый, жизнелюбивый человек; флегматик - человек не менее жизнелюбивый, но сдержанный в выражении своего жизнелюбия; меланхолик - не сказать, чтобы жизнелюб, но натура во всяком случае спокойная; холерик - желчен, не спокоен и не жизнерадостен. Подчеркну, это - “кухонная” схема, но из нее приходится исходить, потому что за пределами “кухни” начинаются бесконечные противоречия и дрязги среди интерпретаторов и модификаторов типологии Гиппократа.

Зная все это, попробуем взглянуть теперь на теорию темпераментов через призму психе-йоги. Как известно, примета всякой надежной универсальной концепции не отрицание, а включение предшествующих систем: физика Ньютона вошла составной частью в физику Эйнштейна, то же произошло с геометрией Эвклида после появления геометрии Лобачевского и т.д. Фактически и теория темпераментов представляет собой составную часть психе-йоги.

Суть дела в том, что четыре темперамента - это четыре основных комбинации Физики и Эмоции, где положение Эмоции на ступенях функциональной иерархии определяет интенсивность выражения мироощущения, а положение Физики - ее суть,окраску, цвет мироощущения.

Прежде уже говорилось, что в настроениях 4-ой Физики преобладает грусть - это ее примета. Здесь все правда, но не вся. Вся правда в системе: чем ниже стоит у человека Физика, тем темнее окраска его мироощущения. И наоборот, чем выше стоит Физика , тем светлее окраска мироощущения. Эмоция же отвечает за интенсивность цвета, за резонанс, поэтому, чем выше Эмоция, тем сильнее выражается это темно или светлоокрашенное мироощущение. И наоборот.

Поэтому через призму психе-йоги, система темпераментов выглядит следующим образом:

“Сангвиник”: Физика вверху+ Эмоция вверху (ярковыраженное светлоокрашенное мироощущение).

“Флегматик”: Физика вверху+ Эмоция внизу (слабовыраженное светлоокрашенное мироощущение).

“Меланхолик”:Физика внизу + Эмоция внизу (слабовыраженное темноокрашенное мироощущение).

“Холерик”: Физика внизу + Эмоция вверху ( ярковыраженное темноокрашенное мироощущение).

Как влияет положение Физики на мироощущение, точно так же влияет оно, и на мировоззрение. Разница в том, что здесь Физика вступает в сочетание с Логикой. Но результат, естественно, тот же. Хотя надо признаться, что эти сочетания не получили столь развернутой типологии, как теория темпераментов, но в зачаточном виде типология мировоззрения существует и всем известна: это деление человечества на оптимистов и пессимистов.

Поскольку о влиянии Физики на окраску уже было сказано довольно, думаю, читателю не составит труда догадаться, что окрашивающая в светлые тона высокостоящая Физика рождает оптимистов, тогда как окрашивающая в темные тона низкостоящая Физика плодит пессимистов. И ничего с этим не поделать, процесс формирования мироощущения и мировоззрения совершенно не зависит от человека, и с ними необходимо мириться, как приходится мириться с погодой.

МИР КАК ВОЛЯ И ПРЕДСТАВЛЕНИЕ

Особо наглядно неявное, но мощное участие воли в создании психологическим систем можно изучать на примере типологии Карла-Густава Юнга.С одной… Уже вошло в быт и стало общеупотребительным деление по Юнгу на интравертов и… Проблема экстравертности и интравертности не в мере общительности, контактности , а в мере ЗАВИСИМОСТИ или…

Образ голого моллюска с нежнейшим, ранимейшим тельцем, крадущегося по жизни, как по серпентарию, в маскхалате из фиговых листьев, - тот образ, что достаточно точно передает состояние внутренней жизни 3-ей Воли.

* * *

Одним из типичных производных душевного состояния 3-ей Воли является то, что чувствуя, как гнется и трещит под тяжестью других функций Воля, она старается перенести центр тяжести личности на хорошо прощупываемую в себе, избыточную Первую функцию.

Получается нечто похожее на человека, который вместо того, чтобы ходить по канатному мосту (из четырех функций), предпочитает ходить по одному канату (по Первой функции), считая, что один канат, но зато надежный, лучше четырех, особенно если сделать его потолще. Балансирование же на одной Первой функции приводит к тому, что “мещанин”, стремясь к усилению и укреплению Первой, искусственно гипертрофирует ее, и без того гипертрофированную, до таких степеней, что окружающие начинают классифицировать состояние “мещанина” как безумие.

Прежде, говоря о Первых функциях, мне уже приходилось упоминать, что с ними связываются в психиатрии те или иные отклонения. Теперь пришло время сказать, что большинство такой группы риска составляют “мещане”: сочетание 1-ой Эмоции с 3-ей Волей дает маниакально-депрессивный психоз, сочетание 1-ой Логики с 3-ей Волей - паранойю, сочетание 1-ой Физики с 3-ей Волей - патологическую скаредность и жестокость. Механизм этих отклонений прост: человек стремится, не надеясь на израненную Волю, сделать еще более избыточным и надежным то, что у него и так избыточно и надежно, впадая тем самым в такой перехлест, что психиатрия начинает трактовать его душевное состояние как патологию. Хотя повторюсь, перечисленные отклонения - явления скорее психотипические, нежели психиатрические. * * *

Описывать внутреннее состояние 3-ей Воли чрезвычайно трудно, поэтому лучше обратиться к документу. Вот отрывки из письма одного юного “мещанина”, замечательное тем, что его автор не только постоянно ощущает в себе скрытый изьян, но и пытается анализировать его истоки:” Я просмотрел свое прошлое и настоящее, и получилось, что я скудная безликость, осознающая свою безликость. Я и раньше об этом догадывался, но теперь уверен точно.

У меня никогда не было друзей, вернее, был один во 2-ом классе, но мы потом раздружились. Надо мной всегда все смеялись, я имею в виду своих ровесников, а я почему-то в мыслях всегда считал себя лучше всех их. В жизни все было по-другому...

У меня не хватает сил до конца доучить урок. Я постоянно думаю о себе или мечтаю. А в мечтах обычно я сильный, волевой и целеустремленный, не то, что в жизни. В спорте я ничего не сделал, хотя и занимался 5 лет греблей. Я достигал неплохих результатов на тренировках. Но как только наступали соревнования, я показывал самый плохой результат.

С людьми я чувствую себя скованно и неловко. Перед прохожими я прячу глаза, как будто я перед ними в чем-то виноват. Я ничего не могу с собой поделать!

Последние годы, где-то 7-8 класс, я стал очень скованно чувствовать себя в классе. Я чувствовал, что у меня нет друга., и те одноклассники, к которым меня тянуло, на меня не обращали внимания, и я мучился. Чего только я не передумал. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что у меня никогда не было своего лица. Я всегда шел у кого-нибудь на поводу. И вообще у меня такое чувство, что я ничего не чувствую. Я не умею злиться, смеяться от души, я не умею! Я не могу или не умею дружить, а так хочется иметь друга!

Когда меня ругают, я совершенно не могу ничего сказать против. Я чувствую, что что-то во мне не так как надо. Во мне нет каких-то сил. Мне учительница по этике говорила, что наклонность к характеру передается по наследству от родителей. Тогда, может, я бесхарактерный от отца. Он давно с нами не живет, но мать говорила, что он был алкоголик и безвольный человек, а мать у меня сильная, с характером.

...Как жить дальше! С каждым днем становится все тяжелее и тяжелее”.

Такая вот исповедь. Своеобразный скорбный список мук 3-ей Воли. Комментировать каждое слово письма сейчас нет смысла, о специфике психологии “мещанина” еще много придется говорить далее. * * *

Ложь - самая ранняя и самая верная примета 3-ей Воли. Не стану утверждать, что остальные Воли никогда не врут - случается, но только по большой нужде. Иначе дело обстоит у 3-ей Воли. Она врет часто, автоматически, импульсивно, глупо, бессмысленно. Ложь для “мещанина” - универсальное орудие самозащиты и самоутверждения и потому обнажается при первой же мнимой или реальной угрозе, а равно при первой же возможности пустить пыль в глаза. 3-я Воля слишком ранима, слишком чувствительна к общественному мнению, чтобы не пытаться ложью оградить уязвленное ядро своей натуры. Если для “дворянина” людские оценки в состоянии лишь оцарапать поверхность его могучего существа, то для “мещанина” всякое мнение, положительное ли, отрицательное ли, вызывает сотрясение основ, волнует до глубины души, стимулируя ответную реакцию в виде импульсивного и обычно мало кого убеждающего вранья.

Притворство, лицедейство, а прямее сказать, лицемерие - неотьемлемая часть все той же склонности 3-ей Воли ко лжи. “Мещанин” боится обнаружиться, раскрыться, предпочитая выглядеть кем-то, чаще человеком, более социально значимым, нежели быть самим собой. Достоевский писал: “Мы все стыдимся самих себя. Действительно, всякий из нас носит в себе чуть ли не прирожденный стыд за себя и за свое собственное лицо и, чуть в обществе, все русские люди тотчас же стараются поскорее и во что бы то ни стало показаться непременно чем-то другим, но только не тем, что он есть в самом деле, каждый спешит принять совсем другое лицо.”

3-я Воля - прирожденный актер театра, который лучше назвать не “социальным”, а “иерархическим”, потому что “мещанин” лицедействует не только в обществе, но и в семье. * * *

“Мещанин” еще мягче и послушнее, нежели “дворянин”. Но податливость податливости рознь. Сравнивая 2-ую и 3-ю Воли, Ларошфуко очень верно замечал: “Истинно мягкими могут быть только люди с твердым характером, у остальных же кажущаяся мягкость - это чаще всего просто слабость, которая легко превращается в озлобленность”. Действительно, “мещанин” послушен, но не по своей воле и, тайно ненавидя насильников над своей волей, готов бесконечно копить обиды, при первой же возможности жестоко расплачиваясь за свою былую покорность.Так, юный Пол Маккартни после родительской порки, заявив о полном и окончательном раскаянии, пробирался в родительскую спальню и со словами “Вот вам!””Вот вам!” обрывал кисею на занавесках. Двусмысленной покладистостью отличался русский царь Николай II; однажды он сделал такое характерное признание: “Я всегда во всем со всеми соглашаюсь, а потом делаю по-своему”. У русских царей это было родовой чертой: Александра I, прадеда НиколаяII, родные называли “кротким упрямцем”.

Чем ниже приходится сгибаться 3-ей Воле, тем неожиданней и хлеще бывает выпрямление. Окружающие обычно характеризуют такое выпрямление как “предательство”, но, по большому счету, 3-я Воля никогда не предает, потому что никогда и никому до конца не принадлежит. Верность - удел либо очень сильных, либо безнадежно слабых людей. “Мещанин” занимает промежуточное положение и потому по самой сути своей не верен, хотя заверений и авансов на сей счет обычно дает с избытком.

Вспоминая Андрея Белого, Бердяев писал: “У этой очень яркой индивидуальности твердое ядро личности было утеряно, происходила диссоциация личности в самом его художественном творчестве. Это, между прочим, выражалось в его страшной неверности, в его склонности к предательству...

Он производил впечатление друга дома. Со мной он постоянно соглашался, так как вообще не мог возражать в лицо. Потом внезапно на некоторое время совершенно исчезал. В это время он обыкновенно печатал какую-нибудь статью с резкими нападками на меня... У меня было такое впечатление, что он сводил счеты за то, что соглашаясь с глазу на глаз, не будучи согласен, он отыгрывался в ругательных статьях.”

Предательство, как форма добровольного ответа на внешнее необоримое волевое давление, для “мещанина”часто сосуществует еще и как недобровольный ответ на тоже давление. К Горькому, в 1917 году написавшему статью о провокаторах, пришло письмо от одного такого “товарища-провокатора”, где содержались следующие выразительные строки: “Я не оправдываюсь, но мне хотелось бы, чтобы психология, даже такого жалкого существа, как провокатор, все же была бы уяснена вами.Ведь, нас - много! - все лучшие партийные работники. Это не единоличное уродливое явление, а, очевидно, какая-то более глубокая общая причина загнала нас в этот тупик. Я прошу вас: преодолейте отвращение, подойдите ближе к душе предателя и скажите нам всем: какие именно мотивы руководили нами, когда мы, веря все душой в партию, в социализм, во все святое и чистое, могли “честно” служить в охранке и, презирая себя, все же находили возможным жить?”

“Мещанин” природный агент-двойник, потому что ни противостоять чему-то, ни принадлежать чему-то до конца у него не хватает духа, Воли - и в этом единственная и главная причина той парадоксальной раздвоенности личности, что наблюдалась, наблюдается и будет наблюдаться в нашей и без того сложной, таинственной, метафоричной душевной жизни. * * *

Кастовая, иерархическая картина космоса, общества, семьи, что с рождения живет в душе “мещанина”, является важным элементом психологии 3-ей Воли. Главное в ней - бесконечная сложность прозреваемой внутренним оком иерархии. Если читатель помнит, иерархическая картина 1-ой Воли очень проста и ограничивается двумя ступенями, а у 2-ой Воли она просто отсутствует. Поэтому нельзя не признать своеобразие зримой 3-ей Волей иерархии, которая, по ее мнению, бесконечно сложна и складывается из бесконечного множества компонентов.

Невозможно описать все, что, на взгляд “мещанина”, имеет значение при определении места в жизни: место на космической лестнице, место на лестнице природы, возраст, пол, раса, национальность, религия, происхождение, должность, внешность, имущественное положение, профессия, образование и множество других, казалось бы, не заметных глазу слагаемых, позволяющих “мещанину” найти каждому особое место в его кастовой картине мира.

Само по себе признание наличия различий среди населяющих мир существ не несло бы в себе ничего тревожащего, если бы 3-я Воля все эти различия не абсолютизировала, а абсолютизировав, не строила соответствующим образом свои отношения и поведение. Как это выглядит на практике, легко наблюдать в нашем литературном мире и на фигурах таких гигантов как Пушкин и Брюсов. Вот две зарисовки с натуры: “Чувство равенства было Брюсову совершенно чуждо. Возможно, впрочем, тут влияла и мещанская среда, из которой вышел Брюсов. Мещанин не в пример легче гнет спину, чем, например, аристократ или рабочий. Зато и желание при случае унизить другого обуревает счастливого мещанина сильнее, чем рабочего или аристократа. “Всяк сверчок знай свой шесток”, “чин чина почитай” - эти идеи заносились Брюсовым в литературные отношения прямо с Цветного бульвара. Брюсов умел или командовать, или подчиняться. Проявить независимость - означало раз навсегда приобрести врага в лице Брюсова.”,”Пушкин соображал свое обхождение не с личностью человека, а с положением его в свете, и потому-то признавал своим собратом самого ничтожного барича и оскорблялся, когда в обществе встречали его, как писателя, а не как аристократа.”

Особенно заметна кастовость “мещанина” на фоне ровного отношения к окружающим “дворянина”. Другой современник Пушкина продолжал:”Дельвиг со всеми товарищами по лицею был одинаков в обращении, но Пушкин обращался с ними разно. С Дельвигом он был вполне дружен и слушался, когда Дельвиг его удерживал от излишней картежной игры и от слишком частого посещения знати, к чему Пушкин был очень склонен. С некоторыми же из своих товарищей лицеистов, в которых Пушкин не видел ничего замечательного, и в том числе с М.Л.Яковлевым, обходился несколько надменно,за что ему часто доставалось от Дельвига.”

Как всякое явление, кастовость 3-ей Воли имеет и свою положительную сторону. Она делает “мещанина” существом в высшей степени тактичным, чутким к невидимым сословным барьерам, о которые по слепоте своей нередко спотыкаются другие Воли.

Способность 3-ей Воли к социальной мимикрии несравненна, и, не желая мучить читателя своим косноязычием, просто приведу в этой связи обширную, но исчерпывающую цитату из Гоголя.: “Надобно сказать, что у нас на Руси если не угнались еще кой в чем другом за иностранцами, то далеко перегнали в умении обращаться. Пересчитать нельзя всех оттенков и тонкостей нашего обращения. Француз или немец век не смекнет и не поймет всех его особенностей и различий; он почти тем же голосом и тем же языком станет говорить и с миллионщиком и с мелким табачным торгашом, хотя, конечно, в душе поподличает в меру перед первым. У нас не то: у нас есть такие мудрецы, которые с помещиком, имеющим двести душ, будут говорить совсем иначе, нежели с тем, у которого их триста, а с тем, у которого их триста, будут говорить опять не так, как с тем, у которого их пятьсот, а с тем, у которого их пятьсот, опять не так, как с тем , у которого их восемьсот, словом, хоть восходи до миллиона, все найдутся оттенки. Положим, например, существует канцелярия, не здесь, а в тридевятом государстве, а в канцелярии, положим, существует правитель канцелярии. Прошу посмотреть на него, когда он сидит среди своих подчиненных, - да просто от страха и слова не выговоришь! - гордость и благородство, и уж чего не выражает лицо его? просто бери кисть и рисуй: Прометей, решительный Прометей!Высматривает орлом, выступает плавно, мерно. Тот же самый орел, как только вышел из комнаты и приближается к кабинету своего начальника, куропаткой такой спешит с бумагами под мышкой, что мочи нет. В обществе и на вечеринке, будь все небольшого чина, Прометей так и остается Прометеем, а чуть немного повыше его, с Прометеем сделается такое превращение, какое и Овидий не выдумает: муха, меньше даже мухи, уничтожился в песчинку! “Да это не Иван Петрович, “- говоришь, глядя на него.-”Иван Петрович выше ростом, а этот и низенький и худенький, тот говорит громко, басит и никогда не смеется, а этот черт знает что: пищит птицей и все смеется”. - Подходишь ближе, глядишь, точно Иван Петрович!”

Читая Гоголя, не станем торопиться с выводом, будто кастовость 3-ей Воли касается только общественной жизни. Для “мещанина” иерархический принцип универсален. “Мещане”-философы создают системы по-платоновски сложного соподчинения миров. “Мещане”-богословы расставляют по ранжиру духовные силы, святых и вероисповедания. “Мещане”-этнографы на фашистский лад присваивают разные чины расам и народам. Что касается “мещанина”-обывателя, то он, будучи очно или заочно согласен со всем, что постулирует кастовость в разных сферах бытия, стремится прежде всего, но одному ему ясным, но твердым приметам, утвердить строгую систему соподчинения в своей собственной семье.

Со стороны система “мещанского” фамильного чинопочитания выглядит иногда смешной, иногда пугающей. Например, Василий Розанов не разрешал домочадцам есть мясо из супа и поедал его в гордом одиночестве, а отец Достоевского, ложась днем спать, заставлял великовозрастных сыновей отгонять от лица своего мух. Однако, как бы там ни было, иерархия для “мещанина” - это едва ли не единственная твердь, на которую он с большей или меньшей уверенностью может опереться, что в условиях подвластной всем ветрам, постоянно и всем колеблемой психики 3-ей Воли необычайно существенно.

Однако “мещанин” не был бы самим собой, если бы и по отношению к иерархии не выступал одновременно и хранителем, и колебателем ее. Та ниша, которую занимает 3-я Воля в прозреваемой ею иерархии - это клетка, со всеми вытекающими из этого обстоятельствами удобствами и неудобствами; она - панцирь и тюрьма, щит и тиски. Табель о рангах не дает “мещанину” падать ниже положенного места, но он же не дает ему подняться выше его. Поэтому 3-я Воля - и хранитель, и колебатель чиноначалия. Разница в том, что чем ниже судьба помещает “мещанина”, тем более он колебатель, чем выше - тем более хранитель. Этим обстоятельством, кстати, можно обьяснить эволюцию многих политических деятелей, начинавших свою карьеру крайними радикалами и заканчивавших ее крайними консерваторами.

Однако, по большому счету, всякий “мещанин” по делам своим больше устроитель иерархии, тогда как в мечтах - более разрушитель. Дело в том, что претворить разрушительные мечты в дело ему мешает хроническая неуверенность в себе - боязнь, что несвязаное путами чинов свободное парение не только не поднимет его вверх, а, наоборот, уронит на дно общественной жизни. Поэтому, поразмыслив на досуге, он решает, что надежнее не рисковать и оставить все как есть.

* * *

3-я Воля любит и ненавидит Власть. И больше любит, чем ненавидит. В подсознании “мещанина” Власть мистически отождествляется с Волей, а так как у него самого воля уязвлена, то “мещанин” испытывает к носителю власти чувство, похожее на то, что испытывает старый туберкулезник к юной, дебелой, розовощекой крестьянке.

3-я Воля завидует, ненавидит и в тоже время бессознательно и почти бескорыстно льнет к Власти, норовит подольше побыть в Ее поле. Пушкин, автор очень радикальных стихов, по словам его лучшего друга, “имел какую-то жалкую привычку изменять благородному своему характеру и очень часто сердил меня и вообще всех нас тем, что любил, например, вертеться у оркестра около Орлова, Чернышева, Кисилева и других: они с покровительственной улыбкой выслушивали его шутки, остроты. Случалось из кресел сделать ему знак, он тотчас прибежит”.

Через бессознательную и почти бескорыстную любовь 3-ей Воли к Власти легко обьясняется один давний и, кажется, неразрешимый исторический парадокс: как ни бывал жесток тиран, как бы методично ни косил головы своего окружения, место вокруг него никогда не пустовало. Удивительно, но всегда находились камикадзе, жаждущие своими телами заполнить бреши в постоянно прорежаемой свите тирана, ради краткого мига пребывания в чертогах власти. Эта тяга сродни сомнамбулизму, сродни силе, необоримо влекущей бабочку к огню. Власть как зримое выражение воли - единственное, что по-настоящему 3-я Воля любит и ради чего готова на любые жертвы.

Вместе с тем “мещанин”, при всей своей любви к власти, склонен к занятиям скрытым саботажем, тайной фронде, юродству, демонстрации ложного смирения и внешнего равнодушия к власти. И такое двойственное отношение к власти нередко шокирует окружающих. Как писал один из современников поэта, “Пушкин составлял какое-то загадочное, двуличное существо...Он был и консерватор, и революционер.”

* * *

3-я Воля прекрасна в роли подчиненного. Ей вообще удобней быть при принятии решений ведомым, а не ведущим, поменьше брать на себя ответственность. Вальтер Шелленберг, шеф нацистского СД, так описывал свои первые впечатления от зрелища ставшей ему позднее родной организации: “Все большее восхищение вызывало во мне беззвучное взаимодействие всех шестерен невидимого, как мне казалось механизма, открывавшего передо мной новые двери, командуя мной при этом как безвольной куклой.”Но не в покладистости главное достоинство 3-ей Воли как служаки. Достоинство в том, что она не тупо и прямо исполнительна, а исполнительна артистично. Будучи искательным, предупредительным, “мещанин” служит не за страх, а за совесть. Как подсолнух за солнцем, следит он своим внутренним оком за начальством, стремясь исполнить даже невысказанные его пожелания. Ловя тонкой мембраной своей ранимой Воли любые исходящие от босса флюиды, “мещанин”, играя на опережение, часто преподносит ему то, чего он не ждет, не успел или постеснялся прямо сформулировать.

Насколько хороша 3-я Воля в качестве подчиненного, настолько ужасна она в роли начальника. Первое, что делает деятельность “мещанина” на посту босса малоплодотворной, так это обусловленные, конечно же, характером, или, лучше сказать, слабохарактерностью, непоследовательность, половинчатость, двусмысленность его решений. По-моему, лучшую характеристику 3-ей Воле на посту начальника дал Сперанский, говоря об Александре I: “Вы знаете подозрительный характер государя. Все что он делает, он делает наполовину. Он слишком слаб, чтобы править, и слишком силен, чтобы быть управляемым.”

Второе, что еще больше портит дело в данной ситуации - это отношение 3-ей Воли к подчиненным. Практически о каждом “мещанине” можно сказать то, что было сказано в свое время об императоре Калигуле: “Не было на свете лучшего раба и худшего государя.” Беда отчасти заключается все в том же, характерном для его психической картины отождествлении Власти и Воли. Став боссом,3-я Воля решает, что место должно ее красить, и начинает имитировать стиль и поведение 1-ой Воли, т.е. избыточность воли. Но так как начальственное кресло в порядке функций “мещанина” ничего не меняет, то получается у него не копия, карикатура на “царя”: чванство вместо гордости, упрямство вместо упорства, тирания вместо диктатуры.

Да, да тиранами рождаются и рождаются непременно с 3-ей Волей. Остальные Воли либо мало ценят власть, либо чувствуют себя достаточно сильными, чтобы не слишком ею злоупотреблять. Иное дело - “мещанин”. Получив в руки власть- предмет своих робких, тайных вожделений, он в глубине души своей сознает насколько мало достоин такого дара, и страх перед обнаружением этого несоответствия торопит его давить вокруг себя все независимое, все личное, а при случае и все живое.

При этом едва ли не главной жертвой самодурства “мещанина”-тирана в конце концов оказывается он сам, жертвой - прежде всего психологической. 3-я Воля, как никто, настроена чутко на отношение к себе и крайне болезненно переживает, обнаруживая на месте прежней теплоты и расположения, холод, отчуждение и страх. Но здесь “мещанин” с собой ничего поделать не может - адекватность реакции, естественность и ровность отношений даются ему труднее всего, особенно в начальственном кресле, и “мещанин” продолжает своими руками углублять ненавистную ему же самому пропасть, отделяющую его от подчиненных. Вот отрывок из одного письма к психиатру: “Все вроде бы благополучно: здоров, спортивен, хорошая семья, жизнерадостен, много друзей, увлечений. Работа нравится, коллектив симпатичный, хотя, конечно, не без... Недавно вышел в начальники, придется руководить отделом.

Вот и проблема.

Справлюсь ли?...

Первые шаги тревожат. Хотя дело знаю, как свои пять пальцев, многократно премирован и т.д., делаю ошибку за ошибкой.

Уверенности никакой. То отвратительно заискиваю, то впадаю в каменную категоричность, сухой формализм.... Начинаю утрачивать взаимопонимание с людьми, доверие, непосредственность, теплоту. А это самое дорогое для меня, и за это меня ценят (боюсь, “ценят” придется скоро употреблять в прошедшем времени).” Вот такой крик души ставшего боссом “мещанина”.

Есть еще одна верная примета, позволяющая легко отличить “царя” от имитирующего его “мещанина”. Дело в том, что, как уже говорилось, 1-ая Воля железной рукой держит все свои функции, позволяя им реализовываться лишь в царственно приподнятых формах, и не передоверяет их никому. Чего нельзя сказать о 3-ей Воле, совершенно не способной к контролю над остальными функциями. 2-ая Эмоция хронически выгоняла императора Нерона на театральные подмостки, 2-ая Физика заставляла Петра Великого часами простаивать у токарного станка, и ни тот, ни другой поделать что-либо со своими страстями по Второй не могли, хотя, наверное, догадывались, что авторитета им они не добавляли.

Бесконтрольно вылезают в поведении “мещанина” и уши Первой функции. Какой бы барственный вид ни напускал на себя иногда Хрущев, избыточная 1-ая Эмоция перла из всех щелей его натуры. На примере Хрущева хорошо видно, что и над Четвертой функцией не властна 3-я Воля. Хрущевская 4-ая Логика постоянно захватывалась явно привнесенными извне, разными, часто бредовыми идеями, легко принимаемыми им к исполнению, что, понятно, также мало красило его претендующий на царственность образ.

* * *

“Фуше потому так сильно презирает людей, что слишком хорошо знает самого себя, “-самокритично, судя по себе, замечал Талейран. “Мещанин” боится, не любит и не уважает себя, а по образу своему и подобию боится, не любит и не уважает других.

Хотя иногда ощущение в себе гигантского потенциала, бывает дарит “мещанину” минуты крайней самовлюбленности и крайнего самомнения. Софья Толстая записывала в дневнике:” Я кажется, беременна, и не радуюсь. Все страшно, на все смотрю неприязненно. Желание какой-то власти, быть выше всех. Это трудно мне самой понять, но это так.”

Самооценка 3-ей Воли - постоянно колеблющийся от полюса к полюсу маятник. Как говаривала мать Оноре Бальзака: “Оноре считает себя либо всем, либо ничем.” И это святая правда. Раздвоение Воли - опоры личности гоняет “мещанина” из одной крайности самооценки в другую , практически никогда не удерживая его на адекватной отметке. А вместе с Волей у 3-ей Воли качается весь порядок функций: постоянное шатание в мыслях, чувствах , поведении, оценках - нормальное для нее состояние.

3-я Воля непоседлива, неуживчива и вечно неудовлетворенна. Помести ее в рай, она и там не уживется, потому что ад, в котором хронически живет “мещанин”, находится в нем самом. Яков Беме говорил, что ангел, стоя посреди ада, чувствует себя в раю, тогда как черт, попавший в рай, чувствует себя в аду, и был прав. Наша среда обитания - лишь отражение нашего “Я”. Поэтому естественно, что больной изломанный дух 3-ей Воли не видит мир иным, как только неуютным, несправедливым, безнадежно порочным.

“Мещанин” очень тяжелый в общежитии человек. Злость на весь мир, мнительность, обидчивость, непредсказуемость, капризность, угодливость, сменяемая хамством, - не красят жизнь самой 3-ей Воли и превращают в хроническую пытку жизнь окружающих. Друг Гоголя историк Погодин, когда писатель сьехал с его квартиры, перекрестился и поклонился вслед отьезжающему экипажу. Приблизительно тот же жест повторил Диккенс, когда после месяца пребывания в гостях, из его дома выехал Андерсен.

3-я Воля очень осторожна в отношениях с людьми и, как бы ни складывались обстоятельства, никогда не делает резких движений ни навстречу человеку, ни от него. Эволюцию отношения “мещанина” к другим лучше всего представить себе в виде воронки. Он медленно, по спирали, подпускает человека к себе и столь же медленно отталкивает от себя. Эволюция отношения Нерона к Сенеке или Сталина к Бухарину - наглядные тому примеры.

Из осторожности 3-ей Воли вовсе не следует, что она нормативна в отношениях и поведение ее всегда адекватно ситуации. Наоборот. Постоянно колеблемое психическое тело “мещанина” никогда не реагирует на ситуацию адекватно. Один даровитый эмигрантский поэт каялся:” Опять я одним перехамил, перед другими перекланялся. Я всегда - или в морду, или в ножки.”

Скрытность и соглядатайство - еще одна кажущаяся противоречивой, но на самом деле не противоречивая черта характера 3-ей Воли. Она- конспиратор и шпион в одном лице. Склонность “мещанина” к подполью обьяснить нетрудно: чувствуя себя голым моллюском, он просто не может позволить себе быть искренним, доступным, открытым.

Однако 3-я Воля не была бы сама собой, если бы, скрытничая, не тяготилась бы своей скрытностью и не жаждала исповеди.Складывается впечатление, что институт исповеди в церкви был создан именно для “мещан”, позволяя им быть искренними без страха перед порицанием и возмездием. Иногда же и без церкви 3-я Воля набирается храбрости показать исподнее, чем нимало удивляет окружающих. Одна современница писала о Дюма-отце:”Он в одно и тоже время искренен и скрытен.”

Случается “мещанин” заголяется по действием винных паров - и я не знаю зрелища более ужасного, чем это. Безобразное поведение в пьяном виде - самая твердая из примет 3-ей Воли. Думаю, каждому довелось наблюдать такую картину, когда милейший, любезнейший твой знакомый, приложившись к бутылке, вдруг превращается в озверелого хама, черноте души и ума которого позавидует сам сатана,из уст которого начинаю звучать такие исповеди и такие филиппики, что святых выноси. “Мещанин” обычно знает, что не хорош во хмелю,и разумно делает, когда уходит в пожизненную завязку исключительно по этой причине.

Из тотальной ранимости 3-ей Воли, наряду со скрытностью, прямо проистекает и ее склонность к соглядатайству. “Мещанин” страшится людей и потому любопытен к ним. Хроническая боязнь напороться на удар заставляет его следить за окружающими, собирать и копить за пазухой камни, с помощь которых можно было бы в случае нападения отбиться. От испуга 3-я Воля неустанна в своем анализе человека, его отношений и реакций, поэтому можно сказать, что если и существует природный дар психолога, то этот дар дается только “мещанину”.

Правда, психологизм 3-ей Воли несколько однобок. Ее интересует не столько человек в целом, сколько смешные, грязные, уродливые, страшные стороны его натуры и бытия. “Мещанин” - последовательный собиратель компромата, и это обстоятельство награждает его еще одним природным даром - даром сатирика ( не путать с талантом юмориста). Практически все великие сатирики имели 3-ю Волю. Надо очень не любить и не уважать себя и окружающих, чтобы посвятить жизнь осмеянию человеческих недостатков и слабостей и делать это столь талантливо, как делали Свифт, Мольер, Гоголь.

При том, что сам “мещанин” великий любитель и мастер насмешки, нет человека, который бы так боялся смеха. Дело иногда доходит до анекдота. Вот один из них: “В сороковых годах у И.С. (И.С.Тургенева - А.А.) собралась однажды в Петербурге компания: тут были Белинский, Герцен, Огарев и еще кто-то. Играли в карты, в то время, как Достоевский входил в зал, кто-то сильно обремизился, и потому раздался всеобщий хохот. Достоевский побледнел, остановился, потом повернулся и, ни слова не сказав, вышел из комнаты. Сначала на это не обратили внимания, но так как он не возвращался, то И.С., как хозяин, пошел узнать, куда он делся.

-Где Федор Михайлович? - спросил он лакея.

-Они-с по двору ходят,вот уже целый час, и без шапки.

Дело происходило зимой, в трескучий мороз. И.С. побежал на двор.

-Что с вами, Достоевский?

-Помилуйте, это несносно! Куда я ни покажусь, все надо мной смеются. Не успел я показаться у вас на пороге, как вы и ваши гости подняли меня на смех. И не стыдно вам?”

Конечно, Тургенев несколько окарикатурил конфуз с Достоевским, но в основе своей рассказ верен, что видно хотя бы из того, как позднее расплатился с Тургеневым Достоевский, нарисовав его карикатурный портрет в “Бесах”. Но это к слову. Достоверность тургеневской истории придает и повторяемость такого рода рассказов. Например, современники Александра I сообщали: “Однажды Кисилев, Орлов и Кутузов, стоя у окна во дворе, рассказывали друг другу анекдоты и смеялись. Мимо прошел Александр. Через десять минут к нему в кабинет вызвали Кисилева. Генерал застал Александра перед зеркалом. Император тщательно себя осматривал со всех сторон. Он решил, что смеялись над ним, над его наружностью. “ Что во мне смешного? Почему ты и Кутузов с Орловым смеялись надо мною?”- допрашивал мнительный император...”

Богатейший материал для анализа мотивов поведения и реакций 3-ей Воли дает фигура Сталина - самого страшного в мировой истории человека. Существо его психологического изьяна идеально изложил Николай Бухарин, соратник и жертва тирана, сказав, что Сталин “ несчастен от того, что не может убедить всех, даже самого себя, что он выше всех.... и за это самое свое “несчастье” он не может не мстить людям”. Действительно жажда мести обществу за чувство собственной неполноценности являлась главным стимулом сталинских поступков, от выбора карьеры революционера до позднейших кровавых чисток.

Однако был еще один нюанс, не замеченный Бухариным, сильно усугубивший состояние и без того изначала больной души Сталина: телесные дефекты. Дело в том, что если у “мещанина”, как у Сталина, Физика вверху и этому обстоятельству сопутствует значительный физический недостаток, то ранимость его духа многократно возрастает. Один знакомый Байрона передавал следующие его слова:” Если это, - он подносил палец ко лбу, - возносит меня над людьми, то это (показывая на свою ногу) ставит меня ниже всех других”.Действительно, хромота Байрона, глухота Бетховена, эпилепсия Достоевского превратили в хронический кошмар жизнь этих душевно не очень здоровых, но в существе своем жизнерадостных людей. Та же история со Сталиным. Сросшиеся на ногах пальцы, следы оспы на лице и развившаяся со временем сухорукость до космических размеров гиперболизировали сталинский комплекс неполноценности. Из сочетания 3-ей Воли с физическими дефектами и вырос в основном феномен Сталина, где все приобрело чудовищные размеры: лицемерие, беспринципность, коварство, жестокость.

Один из секретарей Сталина писал: “Постепенно о нем создавались мифы и легенды. Например, о его необыкновенной воле, твердости и решительности. Это - миф. Сталин - человек чрезвычайно осторожный и нерешительный. Он очень часто не знает, как быть и что делать, я много раз видел, как он колеблется, не решается и скорее предпочитает идти за событиями, чем ими руководить...”

Это высказывание, казалось бы, противоречит многочисленным воспоминаниям, где говорится о необычайно душевной силе Сталина, приподнимавшей его почти до демонизма. Вот одно из них: “,,,Сталин обладал какой-то гипнотической силой, грозностью, демонической державностью... Само место собеседований, как я воспринимал, напоминало поле ночных демонических сил. Достаточно было Сталину появиться в комнате, как все вокруг будто переставали дышать, замирали. Вместе с ним приходила опасность. Возникала атмосфера страха.”

Но, как это ни покажется странным, противоречия между двумя приведенными свидетельствами нет.Каждый человек ничего не внушает обществу, каждый человек просто привносит в него то, что несет в себе.”Царь” заражает общество энергией и амбициями, “дворянин” - покоем и добродушием, “мещанин” - тревогой и неуверенностью.Поэтому та атмосфера страха, что возникала в обществе при появлении Сталина, обуславливалась не некой его “демонической державностью”, а тем страхом, что испытывал тиран к окружающим и который невидимо им инфицировал. У каждого человека своя аура, свое поле. Специфика “мещанской” ауры заключается в том, что она вся пропитана нервозностью, тревогой и неуверенностью в себе, и человек, попав в ее поле, вполне способен на время контакта заразиться теми же настроениями. Как, впрочем, способен заразиться спокойствием в обществе “дворянина”, энергией - в обществе “царя”.

Если читатель помнит, стремление к коллегиальности при принятии решений - одна из примет процессионности Воли. У “мещанина” Воля процессионна, поэтому и он сторонник коллегиальности. Но толкует он ее достаточно своеобразно. Есть два варианта. Если 3-я Воля находится в подчинении, то она стремится повлиять на решение, но не брать на себя за него никакой ответственности. Если 3-я Воля - начальник, она предпочитает принимать решение единолично, но ответственность за них либо вовсе не нести, либо делить ее с другими людьми, к принятию решений не причастными. Вот характерный пример: когда в 1942 году Сталин решил взбодрить упавший дух войск, то обратился к именам, традициям и атрибутам царской армии. Среди прочего, Сталин решил ввести погоны и дал соответствующие указания генералу армии Хрулеву. Позднее генерал вспоминал:” Поскольку время шло, а вопрос не решался, то в начале января 1943 г. я настойчиво просил не откладывать далее вопрос о введении погон. Сталин с упреком спросил меня: “Почему вы пристаете с этими погонами и формами?” Мне ничего не оставалось, как сказать, что все делается по его указанию, и для нас важно решение, каким бы оно ни было.

Сталин приказал показывать ему все заготовленные образцы. Получив его согласие, я вызвал главного интенданта генерал-полковника Драчева, который через 15 минут был уже в приемной у Сталина со всеми образцами погон и измененной формой одежды. Сталин приказал соединить его с М.И.Калининым.Калинин незамедлительно позвонил, и Сталин попросил его зайти. Через 10-15 минут Калинин вошел.

“Вот товарищ Калинин, - сказал он, - Хрулев предлагает нам восстановить старый режим” (можно представить себе лицо Хрулева в этот момент - А.А.). Калинин, не торопясь, посмотрел все образцы и сказал: “Видите ли, старый режим помним мы с вами, а молодежь его не помнит. И если эта форма нравится молодыми может принести пользу в войне с фашизмом, то эту форму следует принять.” Сталин быстро отреагировал, воскликнув: “И вы, товарищ Калинин, за старый режим?!” (пришло время вытягиваться физиономии Калинина - А.А). Калинин вновь повторил, что он не за старый режим, а за ту пользу, которую форма может принести в борьбе с врагом. Вероятно, наша настойчивость и поддержка М.И.Калинина возымела на этот раз действие, и решение о введении погон было принято.”

Надеюсь, читатель обратил внимание, с какой виртуозностью Сталин перекладывал на Хрулева и Калинина ответственность за принятое им единолично щекотливое решение. Такое поведение типично для 3-ей Воли.

Безответственность - вообще отличительная черта характера 3-ей Воли, ей, как никому, трудно брать на себя ответственность, держать данное слово , быть пунктуальным и т.д. И это понятно. “Мещанин” слишком занят собой, своими болячками и ранами, своими страхами перед мнимо враждебным ему миром, чтобы всерьез думать о других и отвечать за себя.

“Мещанин” до гроба - ребенок: зависимый, безответственный, эгоистичный, капризный, лукавый. “Мой отец - это большое дитя, которым я обзавелся, когда был еще совсем маленьким,” - горько острил Дюма-сын. Вместе с тем, в вопрос о возрасте “мещанина” следует внести некоторое уточнение. Дитем в подлинном смысле этого слова лучше назвать обладателя 4-ой Воли (о чем впереди), тогда как верхние две Воли - совершенно взрослые люди. З-ья же Воля - это промежуточное состояние между взрослостью и детством, “мещанин” - подросток, и только в контексте этого особого возраста в жизни человека, становится понятна специфика психологии 3-ей Воли. Ходасевич, вспоминая Гумилева, писал: “Он был удивительно молод душой,а может быть, и умом.Он всегда мне казался ребенком.Было что-то ребяческое в его под машинку стриженной голове, в его выправке, скорее гимназической, чем военной. То же ребячество прорывалось в его увлечении Африкой, войной, наконец, - в напускной важности, которая так меня удивила при первой встрече и которая вдруг сползала, куда-то улетучивалась, пока он не спохватывался и не натягивал ее на себя сызнова. Изображать взрослого ему нравилось, как всем детям.Он любил играть в “мэтра”, в литературное начальство своих “гумилят”, то есть маленьких поэтов и поэтесс, его окружавших. Поэтическая детвора его очень любила. Иногда, после лекций о поэтике, он играл с нею в жмурки - в самом буквальном, а не переносном смысле слова. Я два раза это видел. Гумилев был тогда похож на славного пятиклассника, который разыгрался с приготовишками. Было забавно видеть, как через полчаса после этого он, играя в большого, степенно беседовал с А.Ф.Кони - и Кони весьма уступал ему в важности обращения.”

* * *

Если у “мещанина” Физика вверху, то он обычно неверный любовник и супруг. И не могучая власть высокостоящей Физики тому виной. Когда число половых контактов переваливает за несколько десятков, становится ясно, что не особенности физиологии ( небогатой вариантами) гонят дон-жуана от одного партнера к другому. Источник склонности “мещанина” к волокитству - в попытке посредством сильной Физики личностно самоутвердиться, убедить себя и других в значительности своего “Я” за счет количества и качества любовных связей.

Под “качеством” не следует понимать красоту, молодость или богатство партнера (хотя и они играют свою роль), “качество” для 3-ей Воли - это прежде всего социальный статус партнера или некая форма благодати, к которой он бывает причастен. Например, Пушкин соблазнил старуху-гречанку, потому только, что, по преданию, ее целовал Байрон, и внес ее имя в свой дон-жуанский список. То же самое пытался проделать Джон Кеннеди с шестидесятилетней Марлен Дитрих. Василий Розанов женился на много старше его бывшей любовнице Достоевского. А Есенин мог похвастаться целым веером социально значимых и отмеченных благодатью женщин: дочь Шаляпина, Айседора Дункан, внучка Толстого.

Хотя нельзя сказать, что дон-жуанство “мещанина” приносит ему одни лишь дивиденды.Тот же Есенин, приехав в Америку с Айседорой Дункан и обнаружив на первых полосах американских газет свою фотографию, был в бешенстве, когда выяснилось, что газеты оповещали не о приезде великого русского поэта, а о приезде мужа Дункан.

Честолюбие вообще страшно мутит чистоту переживаемых 3-ей Волей сексуальных ощущений. Забравшись под одеяло, она не столько тешит плоть, сколько властвует и властвует зачастую не над тем, кого держит в обьятиях, а над тем, кого сей предмет презентует.

Тема любовно-брачных пристрастий”мещанина” безбрежна. Поэтому отмечу еще только одну черту его психологии - склонность к мезальянсу. Ни в любви, ни в браке 3-я Воля не ищет себе ровни. Она либо по-бальзаковски отдает предпочтение тому, кто старше, богаче, знатнее, либо наоборот- тем кто младше, беднее, плебеистей (набоковским “нимфеткам”).И механизм таких разнонаправленных пристрастий достаточно прозрачен. В душе “мещанина” легко и естественно уживаются инфантильность и деспотизм, поэтому в какую бы сторону ни был направлен мезальянс, он всегда отвечает той или иной потребности 3-ей Воли. Главное, чтобы это был мезальянс.

* * *

3-я Воля принципиально не признает своих ошибок и вин. Хотя в 90 случаях из 100 виновата бывает и ошибается именно она. Из сказанного вместе с тем не следует, что в глубине души “мещанин” не сознает истинного положения вещей. Наоборот. Сознает и очень хорошо, но признание своих ошибок и вин для него невозможно, так как для сознания “мещанина” оно равносильно признанию своего ничтожества. Хотя как раз именно такое запирательство и выдает его слабость. Одна из близких Гумилеву женщин писала: “Был он довольно упрям, что тоже скорее свидетельствует о слабой воле. Сколько я ни встречала упрямых людей, все они были слабовольны.

Гумилев признавался: “Я знаю, что неправ, но сознаться в этом другому мне трудно. Не могу. Как и просить прощения.”

Возвращаясь к теме сочетания 3-ей Воли с высокостоящей Физикой, хочется заметить, что запирательство в этом случае сочетается с попытками вещественным путем, подарками загладить свою вину. Например, один из знакомых Гоголя, будучи в Риме, как-то крепко поспорил с ним и дальше произошло вот что: “...после немногих задумчивых шагов Гоголь подбежал к первой лавочке лимонадчика, раскинутой на улице, каких много бывает в Риме, выбрал два апельсина и, возвратясь к нам, подал с серьезной миной один из них мне. Апельсин этот меня тронул: он делался, так сказать, формулой, посредством которой Гоголь выразил внутреннюю потребность некоторого рода уступки и примирения.” Систему в поведении Гоголя могу подтвердить личным опытом. Одна моя знакомая, у которой 3-я Воля сочеталась с 1-ой Физикой, в очередной раз нахамив своему сожителю, сразу же после ссоры бежала покупать рубашку в соседний магазин. Не извинилась она ни разу, но у сожителя со временем скопилась внушительная стопка рубашек.

* * *

Все двоится в душе “мещанина”. Раздвоенно и отношение его к славе. С одной стороны, он, юродствуя, любит вслед Пушкину повторять что слава - всего лишь яркая заплата на жалком рубище, а с другой - никто не испытывает более горячечной жажды славы как 3-я Воля.И уж коль выпадает случай прославиться, она пьет чашу славы, не отрыгивая и не испытывая пресыщения. Однако вот парадокс: как бы ни была всенародна и громка хвала, внимает ей “мещанин” всегда не без тайной горечи, и вино славы для него всегда немного отравлено. Во-первых, постоянно кажется, что ее мало, и звучание “алилуйя” можно было бы еще немного форсировать. Во-вторых, в глубине души “мещанин” сам не верит, что достоин такого признания, и это тоже добавляет значительную ложку дегтя в триумфальную бочку меда. Наконец, в самом могучем, согласном и многочисленном хоре славящих всегда сыщется, пусть один, истинный или мнимый недоброжелатель - этого довольно, своей единственной кислой миной он разом отравит “мещанину” весь праздник. Как очень точно сказала Ахматова о Сталине, что он “весь день слушал “ура” и что он корифей и генералиссимус, и как его любят, а вечером какой-нибудь французик по радио говорит про него: “Этот усач...” - и все начинай сначала.”

3-я Воля обожает титулы, звания, дипломы, награды. Ей кажется, что они - тот панцирь, что оградит ее слабое, больное, психическое тело, что они - те сертификаты, что удостоверят полноценность ее существа, изнутри ощущаемого как неполноценное (Брежнев).

Впрочем, и здесь не обходится без юродства. Римский историк писал о только что вступившем на престол Тиберии: “Хотя верховную власть он без колебаний решил тотчас и принять и применить, хотя он уже окружил себя вооруженной стражей, залогом и знаком господства, однако на словах он долго отказывался от власти, разыгрывая самую бесстыдную комедию.” Разумеется, римлянам крупно не поздоровилось бы, откажись они участвовать в этой комедии и поднеся титул императора кому-нибудь другому. Но и Тиберия надо понять - не поломаться он просто не мог.

Если же судьба обделяет “мещанина” званиями, то случается, что зуд тщеславия доводит его до прямого подлога. Пример, Бальзака, самовольно приставившего к своей плебейской фамилии дворянскую частицу “де”, общеизвестен. Для сравнения, Гете, с его 2-ой Волей, заслуженно получив дворянство, еще долго подписывался просто Гете, без аристократической частицы “фон”.

* * *

“Мещанин” - человек толпы. Возглавлять людские движения у него не хватает самоуверенности, стоять на обочине не хватает независимости, поэтому “мещанин” обычно составляет самую толщу социальных движений, среднюю их часть. Он - тот балласт общества, который невероятно трудно сдвинуть, а, сдвинув невозможно остановить.

3-я Воля по-своему любит толпу и поначалу чувствует себя в ней уютно. Оказавшись среди себе подобных, она думает, что сумма слабаков в состоянии сделаться большой силой, что верно лишь отчасти. А кроме того, передоверив в толпе свой больной дух чему-то более сильному и значительному, чем она сама, 3-я Воля начинает легко дышать, считая, что тем самым освободилась от тягостной ответственности за себя и других, от мучительной необходимости ежедневного самостоятельного выбора.

Однако “мещанин” не был бы самим собой, если бы, ощущая комфортность растворения своей ранимой личности в толпе, одновременно втайне не бунтовал против нее и не стремился вырваться. Утрата индивидуальности - мечта и боль 3-ей Воли. Писатель Замятин под впечатлением революции 1905 года писал невесте: “Да ведь это почти счастье! (...) Когда что-то подхватывает, как волна, мчит куда-то и нет уже своей воли - как хорошо!Вы не знаете этого чувства? Вы никогда не купались в прибое?” А спустя 15 лет тот же Замятин опубликовал пророческий роман-антиутопию “Мы”, насквозь пропитанный диким ужасом перед наступающей социалистическое обезличкой.

* * *

Отдадим должное, “мещанин” талантлив, как никто. И на то есть минимум три причины. Во-первых, положение остальных функций на ступенях психической иерархии дает ему силу и раскованность в любом виде творчества. У “мещанина” барахлит мотор творчества - Воля, но зато весь набор инструментов для разных операций: интеллектуальных, художественных, материальных - вполне свободен. Во-вторых, тонкость психической организации 3-ей Воли в целом придает этому творчеству изысканный и рафинированный оттенок. Наконец, 3-я Воля талантлива уже потому, что она скрытно, но бешено и ненасытно честолюбива.

Может показаться, что есть некое противоречие в утверждении о возможности таланта при отсутствии сильного личностного ядра. Но на самом деле никакого противоречия здесь нет. Бердяев писал: “Андрей Белый, индивидуальность необыкновенно яркая, оригинальная и творческая, сам говорил про себя, что у него нет личности, нет “Я”. Иногда казалось, что он этим гордится. Это только подтверждало для меня различия между индивидуальностью и личностью”. Совершенно верно замечено. Яркость индивидуума - это еще не гарантия сильной личности, и могучий талант совсем не обязательно тождественен могучему “Я”. Или, как гениально выразилась Фаина Раневская: “Талант, как прыщ, может и на заднице вскочить.”

Вместе с тем и таланту “мещанина” есть предел, невидимо очерченный его же 3-ей Волей. При всей смутности панегирической терминологии, не способной отделить дарование от таланта, а талант от гениальности , можно с уверенностью сказать, что путь гениальности, подлинного откровения - не “мещанская” стезя. Дело в том, что творчеству 3-ей Воли непременно сопутствует элемент “попсовости” коньюнктурности, т.е. внутренней развернутости к мнению толпы, элемент страха перед общественной оценкой, гирей висящей на его руках. Каким бы радикалом в искусстве, науке или на производстве не выглядел “мещанин”, он всегда знает, что он не один, но в некой толпе и исполняет определенный социальный заказ. Неспособность к подлинной независимости- беда 3-ей Воли не только в быту, но и в творчестве, плоды которого в высших своих проявлениях пусть блистательная, но “попса”.

* * *

Внешняя сторона душевного облика 3-ей Воли хорошо передана в одном описании Гоголя, сделанном его современником: “Во всей фигуре было что-то несвободное, сжатое, скомканное в кулак. Никакого размаха, ничего открытого нигде, ни в одном движении, ни в одном взгляде”.Характерные для 3-ей Воли внутренняя несвобода и скомканность духа, проявляющиеся в мимике и пластике, действительно очень типичны.

Но особенно заметен взгляд, он, как и во всех других случаях, - наиболее яркая внешняя примета 3-ей Воли. Точнее, неуловимость его. Мера скрытности взгляда у 3-ей Воли бывает разная, в зависимости от глубины язвы по Третьей. Часто описываемые в литературе “бегающие глаза” - достаточно редки, они - удел и примета крайней степени уязвления Воли. Чаще у “мещанина” такое выражение глаз, какое описал Горький, рассказывая о Есенине: “От кудрявого, игрушечного мальчика остались только очень ясные глаза, да и они как будто выгорели на каком-то слишком ярком солнце. Беспокойный взгляд их скользил по лицам людей изменчиво, то вызывающе и пренебрежительно, то, вдруг, неуверенно, смущенно и недоверчиво. Мне показалось, что в общем он настроен недружелюбно к людям.” Добавлю, что обычно у 3-ей Воли нетвердый, неуловимый, как бы, уплывающий взгляд. Обычно на эту неуловимость взгляда не обращаешь внимания (мало ли что может привлекать чужой взгляд, кроме твоей собственной персоны) и только потом, некоторое время спустя обнаруживаешь, что после продолжительного общения с человеком, так и не можешь сказать - какого цвета у него глаза.

3-я Воля знает, что с глазами у нее не все в порядке и иногда прибегает к разного рода маскировкам. Чаще всего в таких случаях пользуются черными очками. Практика эта давняя, заведенная еще тогда, когда черные очки носили только слепые. Про одного даровитого эмигрантского поэта рассказывалось: “...он был прекрасным оратором. И это несмотря на чрезвычайно невыигрышную внешность - внешность слепца. Отсюда и черные очки, скрывающие его кажущиеся слепыми глаза. Он, впрочем, отлично видит. Он сам, должно быть, сознавал странное впечатление, производимое его глазами, и никогда не снимал черные очки.

Ведь глаза - зеркало души. Но его глаза вряд ли были зеркалом души. Это были странные, неприятные глаза, производившие на многих просто отталкивающее впечатление. В них совсем не отражалась его душа - душа поэта.

Его черные очки, впрочем, были иногда и полезны. В метро и в автобусах, даже в часы наплыва, для него всегда находилось сидячее место: уступи место слепенькому”.

Есть изобретения и поинтересней черных очков. Почти гениальный выход из положения нашел Сталин. Трубка. Постоянно манипулируя с трубкой: то набивая ее, то вычищая, то прикуривая ее, постоянно гаснущую, - он мог сколько угодно скашивать глаза - неуловимость взгляда в этом случае всегда выглядела вполне естественно.

Другая надежная внешняя примета 3-ей Воли заключается в кислом, отчужденном, злом выражении , которое чаще всего натягивает на свою физиономию “мещанин”. Что, надо признать, очень портит обычно привлекательные по своим чертам лица “мещан”. Маркиз де Кюстин точно описал это выражение на красивом лице Николая I. Он сообщал: “При первом взгляде на государя невольно бросается в глаза характерная особенность его лица - какая-то беспокойная суровость.Физиогномисты не без оснований утверждают, что ожесточение сердца вредит красоте лица.”

Лексика 3-ей Воли, видимо, по аналогии с внутренним состоянием, носит заметно сниженный характер, она богата жаргонными, блатными словечками и просто матерщиной. Вообще, у 3-ей Воли особый талант ругателя, обидчика, хама. Никто так не даровит на оскорбление словом, как “мещанин”. Мне приходилось знавать одного православного митрополита, который одной фразой посылал в нокаут почти незнакомых ему людей. 3-я Воля - тончайшая психическая мембрана, и сочетание этой мембраны с пристрастием к низкому, бранному, беспощадному слову делает “мещанина” страшным противником в словесных баталиях.

Очень надежной приметой 3-ей Воли можно считать заметно сниженные формы обращения “мещанина” к близким. Разумеется, в зависимости от языка и народа формы эти разняться. Что касается русских “мещан”, то они любят обращаться к близким, либо сниженной формой имени (Нинка, Петька и т.д.), либо по фамилии (вспомним, хрестоматийное чеховской попрыгуньи - “Дымов!”).

* * *

По своим вкусам “мещанин” (простите за тавтологию) - классический мещанин. Его имманентная зависимость от чужого мнения, от окружения, от общества делает “мещанина” заложником моды, причем, моды в ее самой банальной, самой обезличенной форме. И это заложничество не только не тяготит 3-ю Волю, но подчас способно доставить ей подлинное удовлетворение. Помню, как поразили меня первые впечатления от армии одного моего приятеля, когда он почти с воодушевлением рассказывал: “Представляешь? Я лысый, и все вокруг меня лысые. Я в зеленом, и все в зеленом. Мне так это понравилось...” Самое поразительное, что данное признание мне довелось услышать из уст профессионального художника.

Или вот еще одно чрезвычайно выразительное признание, сделанное в интервью известным поп-певцом Джордж Майклом. На вопрос, почему в его доме такая скучная мебель, он ответил: “Я предпочитаю скучную мебель. Кто знает, может быть, рядом с каким-нибудь бесценным предметом я бы выглядел совершенно заурядным. В моей мебели не должно быть больше характера, чем во мне самом.” Настоящее откровение, ошеломляющее по полноте, емкости и точности изложение вкусовых пристрастий 3-ей Воли. Как, впрочем, вкусов вообще. Вспомним, в доме гоголевского Собакевича мебель кричала: “И я! И я - Собакевич!”Наши вкусы - это мы в своем материальном выражении, и все к чему прикасается наша рука носит отпечаток нашей психики.

 

“Крепостной” (4-ая Воля)

“Крепостные” - самые милые люди на свете.В их поле дышится легко, как ни в каком другом. И не без причины. К примеру, душа 1-ой Воли бетонными надолбами своего “Я” на дальних подступах встречает всякого праздного посетителя. 2-ая Воля более доступна, но проникновение в ее каучуковую суть так же имеет неясно читаемые, но ясно ощущаемые границы. Поле души 3-ей Воли размыто и дает о себе знать не столько твердостью, сколько разлитым в воздухе нервным электричеством.

Иное дело, 4-ая Воля, ее поле можно проходить насквозь, вьезжать на танке - сопротивления не будет. Потому так легко дышится в поле “крепостного” - оно разряжено. Про Дарвина с его 4-ой Волей вспоминали так: “Кому хоть раз посчастливилось сидеть с ним за одним столом...в тесном кругу добрых друзей, а особенно если соседкой его оказывалась милая женщина. тот не скоро такое забудет. С ним каждый чувствовал себя легко и просто, он болтал, весело смеялся, оживленно поддевал, подразнивал, но не обидно, а лишь забавно и даже лестно; притом к гостю он всегда относился уважительно и неизменно старался вовлечь нового человека в общий разговор”.

Внешне 4-ая Воля практически ничем не отличается от 2-ой Воли. Ей присущи те же естественность и простота поведения, уважительность и деликатность обращения, безмятежность и открытость взгляда. Право, я и сам не берусь отличать “крепостного” от “дворянина” при шапочном знакомстве .Впрочем, как уже говорилось, при всем своем сущностном различии Вторая и Четвертые функции внешне почти не отличимы.

* * *

Картина мироздания, живущая в душе 4-ой Воли, практически повторяет соответствующую картину 1-ой Воли, т.е. космос - это иерархия, состоящая из двух ступеней: верхней и нижней. Разница в том, что “крепостной” автоматически помещает себя не на верхнюю, как “царь”, а на нижнюю ее ступень, отводя себе роль пасомого, подчиненного, ребенка.

Отсюда одна из характернейших примет 4-ой Воли - ее безвременная детскость, которую, в силу искренности и простодушия,не хочется называть инфантилизмом. В принципе, и 3-я Воля инфантильна, но она пытается маскироваться под взрослого и тем отталкивает. 4-ая Воля не маскируется и тем очень располагает к себе, хотя есть в ее поведении черты, вызывающие недоумение и оторопь. Например, Жан-Жак Руссо, попав под одеяло к мадам де Варанс, и там продолжал называть ее “мамочкой”, хотя характер отношений очевидно противоречил такому обращению.

Безграничная исповедальность - ахиллесова пята и характернейшая из примет “крепостного”.Толстой долго страдал от того, что не способен писать с той искренностью, с какой написана”Исповедь” Руссо. И страдал напрасно. Толстому, с его 1-ой Волей, просто не дано было писать с такой бесшабашной откровенностью, на которую способна только 4-ая Воля. А легко дается исповедальность ей потому, что у “крепостного” отсутствует чувство личностного самосохранения, не дорога Воля - опора личности, удар по которой мог бы серьезно потрясти его существо. Например, император Клавдий способен был публично сказать на суде об одной из свидетельниц: “Это отпущенница моей матери, из горничных, но меня она всегда почитала как хозяина, - говорю об этом потому, что в моем доме и посейчас иные не признают меня за хозяина, “- и нисколько при этом не смутиться. И не смутиться потому, что гласности предавалось то, что ему, императору и так было известно: он не личность и, что самое важное, не личность, нисколько не обеспокоенная своей безликостью.

Заниженная самооценка - несравненный, бесценный дар. Она делает жизнь “крепостного” как ни у кого легкой, безоблачной, а психику такой устойчивой, что даже время, непременно оставляющее зарубки на нашей душе, развинчивающее психический механизм, над 4-ой Волей не властно. Когда твердая основа личности отсутствует, порка - непременная спутница жизни, не более эффективна, чем порка болота.

*

Семья - первая из общественных ячеек, которой “крепостной” раз и навсегда передоверяет свою волю. Возраст, положение в обществе никак не влияют на его место в семье, он до конца дней чувствует себя ребенком своих родителей и даже не пытается со временем стать с ними на одну ногу. Два моих приятеля, уже успевшие пожить и поседеть мужчины, по сию пору скрывают от родителей свое пристрастие к табаку, будто ничего не изменилось с той счастливой детской поры, когда их могли наказать за найденные в кармане сигареты.

Дальше - школа. Здесь “крепостной” выделяется примерностью своего поведения. Юный Сережа Костриков (Киров) потрясал учителей своим “поведением примерным, даже беспримерным”, а однокашникам запомнился тем, что, попав в школу, направо и налево говорил “Спасибо!”, за что и был прозван”Спасибо”.

На примере уже взрослого Кирова хорошо видна и та опасность для “крепостного”, что таится в его покорности, детскости и искренности. Когда группа делегатов XYII cьезда КПСС пришла к Кирову и предложила ему пост главы партии, он не только наотрез отказался, но и сообщил об этом визите Сталину, чем подписал себе и им смертный приговор.

Так повести себя могла только 4-ая Воля и никакая другая. Если, к примеру, с предложением верховной власти обратились бы к 1-ой Воле, она, не задумываясь, ответила бы: “Конечно, давно пора!” - и кинулась бы в бой. 2-ая Воля энтузиазма по этому поводу не выказала бы, но согласилась бы, обусловив свое согласие волеизьявлением большинства сьезда. 3-я Воля отказалась бы, но и сообщать Сталину о предложении не стала бы, а начала бы тайный зондаж на предмет свержения тирана в будущем.Киров пошел своим путем, путем 4-ой Воли, и можно сказать, что его гибель была психотипически предопределена.

Пример Кирова еще не предел самоубийственной раболепной психологии 4-ой Воли. Случается холопство “крепостных” приобретает прямо патологические формы, доводит их до заболевания, в психиатрии именуемого “помешательство вдвоем”. В начале XIX века в Берлине был зафиксирован следующий случай: “Больная - пожилая женщина, убежденная в том, что некий высокопоставленный чиновник собирается на ней жениться, привила эту идею своему мужу; оба были помещены в Шаритэ, где больная вскоре умерла, а муж ее совершенно поправился”.Врачи поначалу пытались обьяснить этот случай некой “психической инфекцией”, но разлет в географии данного явления скоро положил домыслам конец. Появилась монография Режи “Помешательство вдвоем”, в которой другими словами было сказано о явлении нам теперь известном, предмете разговора - 4-ой Воле, которая в приведенном примере, конечно же, была у мужа и которую, стоящая выше Воля жены, довела до помешательства.

* * *

4-ая Воля - вернейшая супруга, лояльнейшая подчиненная. Но вот парадокс, именно “крепостной” часто выглядит со стороны страшным бунтарем и фрондером. Например, “мягкий, как воск”, Бухарин считался едва ли не хроническим и почти официальным главой оппозиции Ленину, Молотов - единственный, кто открыто спорил со Сталиным, и это при том, что у обоих была 4-ая Воля. Предполагаю, что обьясняется этот феномен двояко. С одной стороны, в отличие от “мещанина” - лукавого раба, искательного и в высшей степени чуткого к запросам хозяина человека, 4-ая Воля - раба без лукавства, служащая с солдатской прямотой, нечуткая к хозяину, часто продолжающая двигаться прежним курсом после того, как босс уже сделал поворот. Отсюда и ножницы в поведении, походящем на бунт.

С другой стороны, как говорил Томас Манн: “Добровольное рабство - это и есть свобода”. Данный афоризм, как ни к кому, приложим к 4-ой Воле. Добровольное и искреннее рабство дает ей право на свободное, прямое самовыражение остальных, стоящих выше функций, которое вполне можно принять за восстание, если бы оно имело хоть какие-то последствия.

Всерьез воспринимать бунт “крепостного” можно, только глядя на него издалека.Троцкий не зря называл фронду Бухарина “бунтом на коленях”.Внутренняя свобода при выражении своегомнения у 4-ой Воли никак не связана со свободой в принятии решений. Как жаловался Руссо в связи с семейными дрязгами: “Чтобы избавиться от всей этой суетни, понадобилась бы твердость, на которую я не был способен. Я умел кричать, но не действовать, мне предоставляли говорить, но поступали по-своему.”

Жизнь 4-ой Воли - жизнь щепки, брошенной в воду. “Крепостной” не хозяин себе, его судьбой целиком правят рок и инерция. Поэтому однажды, когда собеседник Молотова заявил, что тот стал коммунистом в результате некого последовательного и осознанного выбора, Молотов просто ответил: “Ветром занесло, вот и стал. Ветром понесло, понесло, так и несет. А потом в ссылку попал - деваться некуда.”

Кроме простоты, открытости, беззаветности 4-ую Волю отличает искреннее нежелание брать на себя серьезную ответственность.Биограф “Битлз” о Ринго отзывался следующим образом: “Он открытый, дружелюбный и, наверно, самый симпатичный из всех Битлз. Он совершенно не сосредоточен на себе “ .И далее биограф приводит характерное для Стара высказывание. Признавая свой успех в фильме “Вечер тяжелого дня”, Ринго говорил: “После этого фильма я получил много предложений, и все на главные роли. Однажды я чуть было не согласился сыграть роль Ватсона в фильме о Шерлоке Холмсе, но потом решил, что это все-таки чересчур для меня серьезно. Не хочу браться за роль, где ляжет на меня основная тяжесть. По крайней мере пока. Представляете, какой был бы ужас - провалиться? А вот маленькие роли - это пожалуйста. Ведь тогда ответственность не на мне.” Обратим внимание, роль Ватсона, конечно же, не роль Жюльена Сореля или Раскольникова, и тем не менее... В стремлении Ринго играть вторые роли, как в капле воды, отражается психология 4-ой Воли, добровольно обрекающая себя на второстепенность,исполнительство, безвестность.

“Думаю, что никогда ни одно человеческое существо не было от природы менее тщеславно, чем я...”- писал Руссо, отмечая тем самым еще одну важную черту психики 4-ой Воли, - искреннее отсутствие честолюбия. И, что интересно, история обычно идет “крепостному” навстречу в этом вопросе, делая его редким и случайным гостем на звездном небосклоне человечества.

4-ая Воля и сама бывает несказанно удивлена , оказавшись на вершине общественной пирамиды или какой-либо серьезной структуры. Дарвин совершенно искренне писал: “Поистине удивительно, что человек таких скромных способностей, как я, мог в ряде существенных вопросов оказать значительное влияние на взгляды людей науки.” Недоумение Дарвина хочется разделить. Чинить произвол над чем-то уже сложившимся, т.е. реально творить, менять что-то в себе и других можно лишь, обладая соответствующим более или менее твердым инструментом - Волей. И когда она из поролона, проявление инициативы, индивидуальности, самостоятельности, новаторства действительно выглядят почти чудом.

* * *

О разных положениях Воли у разных народов будет еще отдельно сказано в связи с конкретными психотипами. Но саму по себе 4-ую Волю можно довольно уверенно приписать великому множеству, живущих в разных концах мира, народам. Общей для них приметой можно считать то, что народы эти были вытеснены на периферию ойкумены: крайний север, крайний юг, дальние острова, тундру, пустыню, джунгли, болота и т.д. Оказались они в таких гиблых местах, думается, в силу массовой покладистости, из-за 4-ой Воли. Любимые русским народом анекдоты о чукче - существе покладистом, робком, наивном и доверчивом - могут послужить весомым аргументом в пользу такого предположения.

 

* * *

Завершая на этом изложение принципов психе-йоги, остается лишь перечислить психические типы, ею порожденные и чье детальное описание читатель найдет в следующем разделе. Список же психотипов выглядит так:

ТОЛСТОЙ СОКРАТ АХМАТОВА

1) ВОЛЯ 1) ВОЛЯ 1) ВОЛЯ

2) ЭМОЦИЯ 2) ЛОГИКА 2) ЭМОЦИЯ

3) ФИЗИКА 3) ЭМОЦИЯ 3) ЛОГИКА

4) ЛОГИКА 4) ФИЗИКА 4) ФИЗИКА

 

ТВАРДОВСКИЙ НАПОЛЕОН ЛЕНИН

1) ВОЛЯ 1) ВОЛЯ 1) ВОЛЯ

2) ФИЗИКА 2) ФИЗИКА 2) ЛОГИКА

3) ЭМОЦИЯ 3) ЛОГИКА 3) ФИЗИКА

4) ЛОГИКА 4) ЭМОЦИЯ 4)ЭМОЦИЯ

 

АРИСТИПП ЧЕХОВ ДЮМА

1) ФИЗИКА 1) ФИЗИКА 1) ФИЗИКА

2) ЛОГИКА 2) ВОЛЯ 2) ЭМОЦИЯ

3) ВОЛЯ 3) ЭМОЦИЯ 3) ВОЛЯ

4) ЭМОЦИЯ 4) ЛОГИКА 4) ЛОГИКА

 

ЭПИКУР БОРДЖА ГЕТЕ

1) ФИЗИКА 1) ФИЗИКА 1) ФИЗИКА

2) ЛОГИКА 2) ЭМОЦИЯ 2) ВОЛЯ

3) ЭМОЦИЯ 3) ЛОГИКА 3) ЛОГИКА

4) ВОЛЯ 4) ВОЛЯ 4) ЭМОЦИЯ

 

БУХАРИН АНДЕРСЕН ГАЗАЛИ

1) ЭМОЦИЯ 1) ЭМОЦИЯ 1) ЭМОЦИЯ

2) ФИЗИКА 2) ЛОГИКА 2) ВОЛЯ

3) ЛОГИКА 3) ВОЛЯ 3) ЛОГИКА

4) ВОЛЯ 4) ФИЗИКА 4) ФИЗИКА

 

ПАСТЕРНАК РУССО ПУШКИН

1) ЭМОЦИЯ 1) ЭМОЦИЯ 1) ЭМОЦИЯ

2) ВОЛЯ 2) ЛОГИКА 2) ФИЗИКА

3) ФИЗИКА 3) ФИЗИКА 3) ВОЛЯ

4) ЛОГИКА 4) ВОЛЯ 4) ЛОГИКА

 

БЕРТЬЕ ПАСКАЛЬ ПЛАТОН

1) ЛОГИКА 1) ЛОГИКА 1) ЛОГИКА

2) ФИЗИКА 2) ЭМОЦИЯ 2) ФИЗИКА

3) ЭМОЦИЯ 3) ВОЛЯ 3) ВОЛЯ

4) ВОЛЯ 4) ФИЗИКА 4) ЭМОЦИЯ

 

ЭЙНШТЕЙН АВГУСТИН ЛАО-ЦЗЫ

1) ЛОГИКА 1) ЛОГИКА 1) ЛОГИКА

2) ВОЛЯ 2) ЭМОЦИЯ 2) ВОЛЯ

3) ЭМОЦИЯ 3) ФИЗИКА 3) ФИЗИКА

4) ФИЗИКА 4) ВОЛЯ 4) ЭМОЦИЯ

ТИПОЛОГИЯ

( Раздел второй )

ВВЕДЕНИЕ В ТИПОЛОГИЮ

Теперь на новом витке разговора, пришло время вернуться к тому, с чего начали, - к порядку функций как таковому, и попытаться проанализировать его истоки и последствия.

Начнем с главного: психотип - порядок функций - явление врожденное, а не приобретаемое. Об этом догадывались еще древние, и один из учеников Пифагора приписал учителю следующие слова: “Мы предрасположены к добродетелям и к порокам так же, как к здоровью и к болезням, и это зависит в большей степени от наших родителей и от составных частей нашего тела, чем от нас самих.”

Человек рождается с определенным психотипом и с ним же умирает. Это видно хотя бы из того, что по выражению глаз место Воли на ступенях иерархии угадывается еще в младенчестве. Достаточно рано, годам к трем, т.е. еще до того, как всерьез можно говорить о воздействии воспитания, практически весь порядок функций ребенка обнаруживает себя вполне отчетливо. Так что генетическое происхождение психотипа сомнения не вызывает.

До недавнего времени генетика была сугубо физиологична и на психологию почти не посягала. Дело круто изменили опыты с разлученными в детстве однояйцовыми близнецами. Из них следовало, что кроме внешности человек наследует от предков привычки, пристрастия, вкусы, вплоть до таких мелочей, как склонность носить определенное число колец на руке.

В свете опытов с однояйцовыми близнецами уже не покажется слишком удивительным, что в наших генах зашифрован и более капитальный психологический фонд - психический тип со всеми вытекающими из него мировоззренческими, идеологическими, экономическими, эстетическими и другими установками. Вопреки распространенному мнению, человек при рождении не только в физиологическом отношении не является “tabula rasa”, но и в психологическом отношении тоже. Что касается воздействия семьи и общества, то они могут либо еще более дисгармонизировать,изначала дисгармоничную психику человека, либо наоборот- гармонизировать ее, но принципиально изменить что-либо в психотипе человека не в состоянии ( кроме случая обретения 25-го типа - типа полной гармонии, о котором будет сказано особо).

Психотип лучше всего сравнить с человеческим скелетом, но скелетом психического тела.Как известно, анатомический скелет - система подвижная: можно качать тазом, можно качать головой - одного нельзя- менять голову с тазом местами. Та же картина с психотипом: функции его подвижны в пределах своих ступеней, могут развиваться или деградировать, но принципиально меняться местами не могут.

* * *

Как же формируется психотип?

Способа три. Первый самый простой способ: когда ребенок просто целиком наследует психотип одного из родителей. Такой вариант очень удобен, потому что между ребенком и родителем, от которого унаследован психотип, сразу устанавливается взаимопонимание. Да и у другого родителя в связи с рождением ребенка не прибавляется проблем психологического порядка в дополнение к тем, что уже имелись в его отношениях со своей половиной.

Иногда же ребенок через головы родителей целиком воспроизводит психотип кого-либо из своих отдаленных предков. В этом случае ребенку и родителям гораздо труднее найти взаимопонимание, точнее, взаимопонимание просто никогда не достигается, и ребенок остается хорошим ли, плохим ли, но при всех условиях чужим.

Видимо, именно такая ситуация сложилась в семье Чеховых с рождением Антона. Один мемуарист писал:”... в его внешности, в манере держать себя сквозило какое-то врожденное благородство, точно он был странным и чужим пришельцем в доме родителей, быть может, и милых (мать Чехова), но совсем уж незатейливых людей”.К сожалению, в детстве чеховская проблема психотипической несовместимости взаимным отчуждением не исчерпывалась. Будущий великий писатель бывал неоднократно порот, что приносило ему не столько физические, сколько моральные страдания, и не даром ему приписывают слова “В детстве у меня не было детства”.

Третий из возможных вариантов формирования психотипа представляет собой комбинацию родительских психических генов, никому из предшествующих поколений не тождественную.Приведу два хорошо известных мне примера такого рода комбинаций.

ОТЕЦ РЕБЕНОК МАТЬ

1)ЛОГИКА 1) ВОЛЯ 1) ВОЛЯ 2) ВОЛЯ 2) ЛОГИКА 2) ЭМОЦИЯ 3) ФИЗИКА 3) ФИЗИКА 3) ЛОГИКА

ОТЕЦ РЕБЕНОК МАТЬ

1) ВОЛЯ 1) ВОЛЯ 1)ЭМОЦИЯ 2) ФИЗИКА 2) ЭМОЦИЯ 2) ВОЛЯ 3) ЛОГИКА 3) ЛОГИКА 3) ФИЗИКА

АЛЕКСАНДР ТВАРДОВСКИЙ

2) ФИЗИКА (“труженик”) 3) ЭМОЦИЯ (“сухарь”) 4) ЛОГИКА (“школяр”)

ЛАО-ЦЗЫ

2) ВОЛЯ (“дворянин”) 3) ФИЗИКА (“недотрога”) 4) ЭМОЦИЯ (“зевака”)

АЛЕКСАНДР ДЮМА

2) ЭМОЦИЯ (“актер”) 3) ВОЛЯ (“мещанин”) 4) ЛОГИКА (“школяр”)

АЛЕКСАНДР БЕРТЬЕ

2) ФИЗИКА (“труженик”) 3) ЭМОЦИЯ (“сухарь”) 4) ВОЛЯ (“крепостной”)

ВЛАДИМИР ЛЕНИН

2) ЛОГИКА (“ритор”) 3) ФИЗИКА (“недотрога”) 4) ЭМОЦИЯ(“зевака”)

АБУ АЛЬ-ГАЗАЛИ

2) ВОЛЯ (“дворянин”) 3) ЛОГИКА (“скептик”) 4) ФИЗИКА (“лентяй”)

ПЛАТОН

1) ЛОГИКА (“догматик”)

2) ФИЗИКА (“труженик”)

3) ВОЛЯ (“мещанин”)

4) ЭМОЦИЯ (“зевака”)

 

Обьяснять читателю, кем был Платон, думаю, нет необходимости. Поэтому сразу перейдем к анализу его порядка функций, попутно высвечивая с его помощью некоторые темные места биографии знаменитого философа.

 

Темные места начинаются уже с истолкования самого его прозвища - Платон (“Широкий”). Мнения на сей счет существовали самые разные. Однако теперь, исходя из 2-ой Физики Платона, можно с уверенностью сказать, что правы были те, кто обьяснял прозвище широтой конструкции тела философа. Как уже говорилось, 2-ая Физика коренаста, плотна, низкоросла, коротконога, округла, широкогруда, и если среди знакомых читателя есть люди с такой внешностью, то ему не составит труда мысленно реконструировать, приблизительно конечно, облик Платона. Дополнительным аргументом в пользу версии о 2-ой Физике философа может послужить и то, что, занимаясь в молодости спортом, Платон наибольших успехов добился именно в борьбе и даже, по слухам, однажды выиграл в этой дисциплине первое место на Истмийских играх. Очень может быть. 2-ая Физика самой природой приспособлена к данному виду спорта, так как укороченные ноги ниже среднего опускают центр тяжести борца и тем делают их обладателя необоримым.

На 2-ую Физику Платона, кроме всего прочего, указывают гигантская трудоспособность его и непоседливость. Под “непоседливостью” философа следует понимать не столько упоминания о его многочисленных зарубежных поездках, по большей части легендарных,сколько непоседливость в буквальном смысле этого слова - он преподавал свою философию на ходу, прогуливаясь по аллеям сада основанной им Академии. Злоязыкие греческие комедиографы любили поострить на счет новой, платоновской манеры преподавания и вкладывали в уста учеников философа признания наподобие следующего:

“Ты вовремя пришел. Уже я выдохся:

Хожу я взад-вперед, Платону следуя,

Все ноги стер, но ничего не выдумал.”

После смерти Платона традицию непоседливого философствования продолжил его ученик - Аристотель, за что его школа получила название перипатетической (“прогуливающейся”).

* * *

В 1-ой Логике Платона также сомневаться не приходится. Его, доходящая до абсурда, вера в возможность рационального обьяснения всего и вся - ясное тому свидетельство. В самих потугах создания универсальной, приложимой ко всякому случаю умозрительной концепции нет ничего предосудительного - это задача философии как таковой. Иное дело, что 1-ая Логика Платона орудовала в этой области топорно, с очевидным насилием над житейским смыслом, опытом и без оглядки на реальную жизнь, что приводило к созданию таких утопических химер как его “Государство”, по сравнению с которым ГУЛАГ выглядит санаторием. На ту же 1-ую Логику Платона ясно указывает и его космогония, в которой первое, основополагающее место занимает постигаемый лишь умом мир чистых идей, остальной мир - лишь убогое, испорченное его производное.

Биографы любят подчищать образ Платона заявлениями о его мнимой аполитичности на том основании, что он отказался поучаствовать в тирании 30-ти. Однако на самом деле, Платон по натуре, по 3-ей Воле был человеком в высшей степени политизированным, и чтобы убедиться в этом достаточно заглянуть в такие капитальнейшие его труды как “Государство” и “Законы”. Биография философа также ясно указывает на несостоятельность тезиса о его аполитичности. Одни, отдающие авантюрой поездки в Сиракузы с целью изменить существующий там порядок вещей, чего стоят. Другое дело, что, как всякий обладатель 3-ей Воли, Платон не был уверен в своем праве на власть, в своей способности подчинять себе людей, поэтому он предпочитал не формировать политику, а влиять на нее. По словам одного из биографов, Платона мало интересовали “какие-нибудь политические мероприятия, где бы они не происходили, его привлекала только возможность воздействовать на развращенного самодержца в надежде благотворно повлиять на всю сицилийскую общественность”.

Разумеется, воздействовать Платон пытался на сицилийских тиранов не силой своей израненной, вечно колеблющейся 3-ей Воли, а мощью сверхизбыточной, параноидальной 1-ой Логики, что само по себе свидетельствует о психологической слепоте, наивности, недальновидности и, как ни покажется странным, небольшом уме философа. На Сицилии он, кроме всего прочего, пытался реализовать безумный проект своего “Государства”, и счастье Платона, что сиракузский тиран оказался слишком глуп (или слишком умен), философским доводам не внял и земли под уникальный политический эксперимент не дал.

Современники описывают Платона как человека застенчивого, крайне сдержанного в молодости, нелюдимого и мрачного в старости. Такой портрет выглядит вполне правдоподобно, если учесть платоновский порядок функций, т.е. психический тип, у которого 3-ья Воля сочетается с 4-ой Эмоцией. Больная 3-ья Воля,по слабосилию не сдерживая свободу проявления чувств, все-таки старается их особенно не демонстрировать и окрашивает эмоции в больничные, темноватые тона. Недаром один современный Платону драматург писал:

“Ах, Платон, Платон,

Ведь только ты и знаешь, что угрюмиться

И брови гнуть, улитки наподобие”.

* * *

Тип “платона” среди людской породы встречается редко, еще реже его представители попадают в общечеловеческий или, на худой конец, местный пантеон. Удел “платона” - закулисная роль, роль советника, референта, секретаря при фигуре, пусть не более значительной по душевным свойствам, но более заметной. И такая роль “серого кардинала” - обычно его вполне устраивает (Александр Яковлев при Горбачеве).

Чтобы сделать портрет “платона” немного обьемнее, добавлю, что среди литературных персонажей данный тип точнее передают Одиссей и Эркюль Пуаро. Если читатель потрудится припомнить этих литературных героев, то образ “платона” обретет дополнительные, упущенные здесь краски.

 

ЛУКРЕЦИЯ БОРДЖА

2) ЭМОЦИЯ (“актер”) 3) ЛОГИКА (“скептик”) 4) ВОЛЯ (“крепостной”)

НАПОЛЕОН БОНАПАРТ

2) ФИЗИКА (“труженик”) 3) ЛОГИКА (“скептик”) 4) ЭМОЦИЯ (“зевака”)

АЛЬБЕРТ ЭЙНШТЕЙН

2) ВОЛЯ (“дворянин”) 3) ЭМОЦИЯ (“сухарь”) 4) ФИЗИКА (“лентяй”)

ГАНС ХРИСТИАН АНДЕРСЕН

2) ЛОГИКА (“ритор”) 3) ВОЛЯ (“мещанин”) 4) ФИЗИКА (“лентяй”)

НИКОЛАЙ БУХАРИН

2) ФИЗИКА (“труженик”) 3) ЛОГИКА (“скептик”) 4) ВОЛЯ (“крепостной”)

СОКРАТ

1) ВОЛЯ (“царь”)

2) ЛОГИКА (“ритор”)

3) ЭМОЦИЯ (“сухарь”)

4) ФИЗИКА (“лентяй”)

О Сократе, родоначальнике европейской философии, ученики, коллеги и наследники сочинили в традициях корпоративного мифотворчества сладенький миф про благостного, милейшего старца, будто бы ставшего невинной жертвой наиболее гадких и паскудных из своих сограждан. Однако, при том, что на сегодняшний день смертная казнь представляется как мера социальной самозащиты слишком суровой, все-таки нельзя не сказать, что Сократ вовсе не был милейшим, благостным старцем, каким его рисует корыстное корпоративное предание. И жертва, принесенная афинянами в его лице, не была совсем уж невинной. Во всяком случае, элементарное знакомство с сутью конфликта между Сократом и его согражданами заставляет относиться к последним если не с сочувствием, то с пониманием.

Вспомним, формальными обвинителями Сократа выступило всего несколько человек, и обвинение худо-бедно, но было подверстано под тогдашнее афинское законодательство (например, обвинение в ереси). Однако на самом деле Сократ костью стоял в горле у всего города и судили его за неподсудное - дрянной характер.

В платоновской “Апологии Сократа” (сочинении, по мнению исследователей, наиболее точно передающим образ философа) сам Сократ изложил, по обыкновению своему многословно, личную позицию и мотивы общегородского раздражения на себя:”Итак, о мужи афиняне, следует защищаться и постараться в малое время опровергнуть клевету, которая уже много времени держится между вами... Только я думаю, что это трудно, и для меня вовсе не тайна, какое это предприятие..

Может быть, кто-нибудь из вас возразит:” Однако, Сократ, чем же ты занимаешься? Откуда на тебя эти клеветы?”...Слушайте же... Эту известность, о мужи афиняне, получил я не иным путем, как благодаря некой мудрости. Какая же это такая мудрость? Да уж, должно быть, человеческая мудрость. Этой мудростью я, пожалуй, в самом деле мудр...И вы не шумите, о мужи афиняне, даже если вам покажется, что я говорю несколько высокомерно; не свои слова я буду говорить, я сошлюсь на слова, для вас достоверные. Свидетелем моей мудрости, если только это мудрость, и того, в чем она состоит, я приведу вам бога, который в Дельфах. Ведь вы знаете Херефонта... Ну вот же, приехав однажды в Дельфы, дерзнул он обратиться к оракулу с таким вопросом. Я вам сказал не шумите, о мужи! Вот он и спросил, если кто-нибудь на свете мудрее меня, и Пифия ему ответила, что никого нет мудрее. И хоть сам он умер, но вот брат его засвидетельствует вам это.

Посмотрите теперь, зачем я это говорю; ведь мое намерение - обьяснить вам, откуда пошла клевета на меня. Услыхав это, стал я размышлять сам с собой таким образом: что бы такое бог хотел сказать и что он подразумевает? Потому что сам я, конечно, нимало не сознаю себя мудрым; что же это он хочет сказать, говоря, что я мудрее всех? Ведь не может же он лгать: не полагается ему это. Долго я недоумевал, что такое он хочет сказать; потом, собравшись с силами, прибегнул к такому решению вопроса: пошел я к одному из тех людей, которые слывут мудрыми, думая, что тут-то я скорее всего опровергну прорицание, обьявив оракулу, что вот этот, мол, мудрее меня, а ты меня назвал самым мудрым. Ну и когда я присмотрелся к этому человеку - называть его по имени нет никакой надобности, скажу только, что человек, глядя на которого я увидел то, что я увидел, был одним из государственных людей, о мужи афиняне, - так вот, когда я к нему присмотрелся (да побеседовал с ним), то мне показалось, что этот муж только кажется мудрым и многим другим и особенно самому себе, а чтобы в самом деле он был мудрым, этого нет; и я старался доказать ему. что он только считает себя мудрым, а на самом деле не мудр. От этого и сам он, и многие из присутствующих возненавидели меня... Оттуда я пошел к другому, из тех, которые кажутся мудрее, чем тот, и увидал то же самое; и с тех пор возненавидели меня и сам он, и многие другие.

Ну и после этого стал я уже ходить по порядку. Замечал я, что делаюсь ненавистным, огорчался этим и боялся этого, но в то же время мне казалось, что слова бога необходимо ставить выше всего. Итак, чтобы понять что означает изречение бога, мне казалось необходимым пойти ко всем, которые слывут знающими что-либо... После государственных людей ходил я к поэтам... Стыдно мне, о мужи, сказать вам правду, а все-таки следует сказать. Ну да, одним словом, чуть ли не все присутствовавшие лучше могли обьяснить то, что сделано этими поэтами, чем они сами... и в то же время я заметил, что вследствие своего поэтического дарования, они считали себя мудрейшими из людей и в остальных отношениях, чего на деле не было. Ушел я и оттуда, думая, что превосхожу их тем же самым, чем и государственных людей.

Под конец уже пошел я к ремесленникам...Но, о мужи афиняне, мне показалось, что они грешили тем же, чем и поэты...так что, возвращаясь к изречению, я спрашивал сам себя, что бы я для себя предпочел, оставаться мне так как есть, не будучи ни мудрым их мудростью, ни невежественным их невежеством, или, как они, быть и тем и другим. И я отвечал самому себе и оракулу, что для меня выгоднее оставаться как есть”.

Даже если не принимать во внимание, что здесь суть конфликта изложена устами самого обвиняемого, т.е. необьективно по определению, речь Сократа выглядит шокирующе. Не надо большого воображения, чтобы представить себе как все происходило на самом деле и в красках. К занятому человеку, и не последнему в своем деле, врывается оборванный, грязный старик, известный в городе бездельник и болтун (так Сократа характеризовала даже жена). И ворвавшись сообщает, что его покойному приятелю удалось добиться от дельфийского оракула ответа “нет” на вопрос: есть ли кто мудрее Сократа? С покойника спрос не велик, с оракула - тоже. Но проблема даже не в том, что сказал оракул, и даже не в том, что старик свято уверовал в это пророчество. А в том, что он со всей страстью и азартом взялся доказывать его справедливость. Проще говоря, доказывать афинянам, что все они за вычетом его одного - полные идиоты. Мало сказать, что подобного рода задачи ставятся не от большого ума (извинить Сократа здесь может только преклонный возраст), но прямо небезопасны в любом месте и в любое время.

Бить старика, к чести афинян, не решились даже ремесленники, и все оскорбленные сословия, договорившись, просто потащили Сократа в суд, надеясь его посредством утихомирить сидевшего у всех в печенках философа. Здесь-то и обнаружилась главная, роковая трудность. За злоязычие и дурной характер его судить было невозможно, а притянутые за уши по случаю статьи оказались “подрасстрельными”. Точнее, дело обстояло так, что у философа было достаточно средств и возможностей, чтобы избежать смерти, но Сократ не был бы “сократом”, если бы не довел процесс до того, до чего довел. Соблазн заявить себя фигурой общегородского масштаба оказался настолько силен, что Сократ просто не мог в этом случае не пуститься во все тяжкие своего порядка функций. И он пустился.

Будучи по своей 1-ой Воле человеком крайне самоуверенным. Сократ отказался от услуг адвоката, взялся защищать себя сам и, защищаясь, как видно из приведенного выше, уже на весь город во всеуслышание заявил то, что прежде высказывалось келейно: афиняне - болваны, он - один умный. При этом, 2-ая Логика философа, обретя столь роскошную трибуну, не могла отказать себе в удовольствии изьясняться о сем щекотливом предмете сколь возможно подробно и пространно. 3-ья Эмоция не только не украсила речь обвиняемого, но предельно иссушила ее и обеднила. Хотя, зная за собой эту слабость, Сократ предупреждал судей:”Вы не услышите речи разнаряженной, украшенной, как у этих людей (обвинителей -А.А.), изысканными выражениями, а услышите речь простую, состоящую из первых попавших слов,” - думаю, судьи вряд ли вняли данному предисловию. Наконец, природное бесстрашие 4-ой Физики вообще отодвинуло вопрос о жизни и смерти в конец заботящих философа проблем. Вопрос личного престижа (1-ая Воля) стоял для него несравненно выше вопроса физического существования(4-ая Физика). И надо отдать должное, Сократ добился своего: тело его преждевременно умерло, но имя стало бессмертным и сделалось почти синонимом того титула, которого философ тщетно домогался от своих сограждан - “мудрец”.

* * *

Не только именем Сократа славен данный психический тип.К “сократам” принадлежали: Кальвин, Бекет, Ньютон, Робеспьер, Карл XII Шведский, Беркли,Петр Чаадаев, Михаил Тухачевский, Хомейни, Тэтчер, Бродский. Политики среди “сократов”, в соответствии с их 1-ой Волей, преобладают, но если поставить в один ряд Сократа, Робеспьера и Бродского, то это станет наглядной иллюстрацией простого, но очень важного тезиса: психотип - не судьба, он - только характер. Робеспьер реализовывал в политике 1-ую Волю “сократа”, сам Сократ в философию - 2-ую Логику, Бродский в поэзии - 3-ью Эмоцию, а мог бы так и остаться на заводе токарем, реализовываясь по 4-ой Физике.

Биографии складываются не только из внутренней предрасположенности, но и из внешних обстоятельств. Робеспьер так бы остался провинциальным адвокатом, не начнись во Франции тогда революционное брожение. Для бедного плебея Сократа путь в политику был закрыт, а писать стихи в духе Бродского в тогдашней Греции мог только сумасшедший. Самому же Бродскому, еврею в стране государственного антисемитизма, вообще никакая карьера не светила, и лишь литературный труд позволял рассчитывать на сколько-нибудь достойное место в жизни.

Вместе с тем, психотип - это и судьба. Несмотря на разность профессий, и Сократ, и Робеспьер, и Бродский занимались самыми социально значимыми для их времени и места занятиями: философией в Греции Y века, политикой во Франции конца XYIII века, поэзией в России 60-ых годов. Сократ и Робеспьер были казнены, Бродский подвергся политической казни, и не последнюю роль в этом случае сыграли самоуверенность и бесстрашие (1-ая Воля + 4-ая Физика) всех троих. То есть, существуют биографические точки, где психотип, характер, сходятся с судьбой.

Для психологии важнее всего, что профессия, время, пространство, национальность в принципе не в состоянии погрести под собой психотипическую общность: систему ценностей, мироощущение, стиль, реакции и т.д. Например, во все времена и любой “сократ”, будучи поставленный перед выбором между сексом и разговором, непременно предпочтет последний, так как у него Физика 4-ая, а Логика 2-ая. И примеры из жизни трех названных “сократов” данный тезис очень хорошо подтверждают. Когда Алквиад, предмет вожделения обеих половин Афин, пытался известным образом расплатиться с Сократом за радость общения, философ сказал, что секс - вещь прекрасная, но разговор о нем еще лучше. Известно, сколько сил тратили самые прелестные из парижанок, чтобы соблазнить Робеспьера, однако все их усилия оказывались тщетными, и дело ограничивалось длинным назидательным монологом. Барышников рассказывал, что, посетив однажды Бродского, застал в его доме необычайной красоты девушку; Бродский же, нимало не обращая на нее внимания, схватил Барышникова и битых два часа выговаривал ему за какую-то неудачную телепостановку, о которой Барышников думать забыл. И надо было видеть, с каким выражением крайнего недоумения и даже испуга на лице рассказывал Барышников эту историю про чуждую для него “сократовскую” систему ценностей.

Уж коль представился случай поговорить о сексуальности “сократа”, то лучше не скрывать, что этот тип самый фригидный из всех тех типов, что по ленности, равнодушию или хладнокровию не спешат на ложе наслаждений. Мало того, что главные сексуальные функции: Эмоция и Физика - у “сократа” внизу. Они и стоят-то безлибиднее некуда: 3-ья Эмоция, 4-ая Физика. Если же припомнить, что сухость 3-ей Эмоции и лень 4-ой Физики перемножаются у “сократа” крайним индивидуализмом и отчужденностью 1-ой Воли, то добровольное девство даже таких видных мужчин, как Ньютон, Чаадаев и Карл XII, не покажется слишком удивительным.* * *

Из литературных персонажей, пожалуй, точнее всего тип “сократа” передает незабвенный Шерлок Холмс. По 1-ой Воле Холмс отчужденный внутренне одинокий, властный, самоуверенный человек, мышление его строго, стройно, а память необьятна по 2-ой Логике; он сух, ироничен, но по обыкновенной для 3-ей Эмоции раздвоенности его холодность сочетается с тайной влюбленностью в свою дилетантскую скрипочку; наконец, бесстрашие, равнодушие к бытовой и финансовой проблематике ясно указывают на 4-ую Физику этого персонажа. А совокупно они свидетельствуют о точности воспроизведения Конан Дойлем типа “сократа” и одновременно подтверждают слова писателя, что у Шерлока Холмса был реальный прототип.

Прозорлив Конан Дойль и в том, что сделал своего героя частным детективом, профессия такого рода, как и вообще работа в антикриминальной сфере дается “сократам” без труда. Что не мешает им быть вполне на месте в роли мошенников и карточных шулеров (3-ья Эмоция).

Однако самая большая удача ждет “сократа” в политике, сферы живущей на стыке между полицейскими и ворами. Имя и образ Маргарет Тэтчер еще свежи в памяти ее ныне здравствующих современников, поэтому представить себе занятого в политике “сократа” легко именно на ее примере. Биографы рассказывают о Тэтчер:”Она больше известна за свои мужские качества, такие ,как агрессивность и властность. А один из членов парламента, не принадлежавший к числу ее поклонников, заметил:” Она абсолютно бесстрашный политик.” И даже тогда, когда она шутила, а делала она это не чаще чем раз в год и только со своими близкими, ее юмор носил суровый характер...

Оценивая “абсолютистское мировоззрение” Тэтчер и ее намерения, как он выразился “изменить душу” народа, бывший член ее кабинета Биффен даже назвал ее “сталинисткой”...

Один из журналистов спросил Тэтчер почему от ее выступлений создается впечатление неприветливости и жесткости. Тэтчер ответила:” Я понимаю, почему некоторые могут так думать. Я стараюсь всегда сдерживать себя. Мои родители, которые оказали самое большое влияние на мое отношение к жизни, включая политику, учили мою сестру и меня быть сдержанными. Мне внушали, что я никогда не должна выходить из себя, во всяком случае на публике... Если я буду переживать по поводу того, что обо мне говорят или пишут, а я иногда переживаю это, то не думаю, что было бы правильно оплакивать свою судьбу публично.” А когда журналист намекнул, что о ней создается впечатление, как о бесчувственной женщине (“холодной рыбе”, сказал он), Тэтчер с раздражением заметила:” Я полагаю, что люди понимают разницу между сдержанностью и бесчувственностью”...

Успех ее речей зависел прежде всего от очень хорошего знания предмета. Ее выступления лишний раз доказывают правоту Цицерона (которого она изучала в Оксфорде), говорившего, что ораторское искусство немыслимо без владения в совершенстве предметом речи. В своих выступлениях и пресс-конференциях она обычно приводила большое количество цифр, цитат, высказываний, и все на память, редко заглядывая в бумаги. Она излагала свои мысли простым языком,следуя аристотелевскому принципу, что главным достоинством речи является ясность. Поэтому, чтобы сделать ее более доходчивой, она часто сравнивала дела государства с делами семьи, бюджет государства с личным бюджетом и т.д...

Сильны были ее полемические выступления. Сама она говорила о себе:” Мне нравится спорить”...

Один из наиболее опытных британских журналистов писал:” Брать у нее интервью - все равно что разговаривать с автоответчиком. Задаешь вопрос - получаешь ответ””...

Хотя в приведенных цитатах речь идет не о древнем греке, мужчине и философе, а о нашей современнице, англичанке и политике, стоит открыть “Апологию Сократа” и другие посвященные философу труды, как произойдет чудо узнавания, узнавания до мелочей, и как в комбинированной сьемке сквозь лицо Сократа проступит лицо Тэтчер и сквозь лицо Тэтчер - лицо Сократа.

БОРИС ПАСТЕРНАК

1) ЭМОЦИЯ (“романтик”)

2) ВОЛЯ (“дворянин”)

3) ФИЗИКА (“недотрога”)

4) ЛОГИКА (“школяр”)

“Пастернаки” - чрезвычайно симпатичные, редкой душевной красоты люди, почти средневековые, рыцарские натуры. Кузина Пастернака вспоминала:” Мне было 20 лет, когда он приехал к нам не по-обычному. Он был чересчур внимателен и очарован, хотя никаких поводов наши будни ему не давали. В Москве он жил полной жизнью, учился на философском отделении университета, играл и композиторствовал, был образованным и тонким. Казалось, это будет ученый. В житейском отношении он был “не от мира сего”, налезал на тумбы, был рассеян и самоуглублен. Его пастернаковская природа сказывалась в девичьей чистоте, которую он сохранял вплоть до поздних, сравнительно, лет. Пожалуй, самой отличительной бориной чертой было редкое душевное благородство”. Перенося характеристику Ольги Фрейденберг на весь “пастернаковский” род, можно сказать, что душевное благородство действительно наиболее заметная черта натуры этого типа. При этом благородство обеспечивается сильной, гибкой, процессионной, развернутой к окружающим и потому отзывчивой 2-ой Волей, а душевность - сверхмощью эмоционального потенциала, необьятными фибрами 1-ой Эмоции.

Внешней красотой” пастернак” обычно, как и другие 3-ьи Физики, не блещет, и это обстоятельство, как правило, единственный для него источник хронического и последовательного недовольства собой. Страшно переживал по поводу своей внешности и Борис Пастернак. После травмы в юности у него укоротилась нога, а зубы выросли редкими, большими и торчащими вперед. Поэтому когда Марина Цветаева говорила, что Пастернак “одновременно похож на бедуина и его лошадь”, - в этой фразе заключался не только комплимент. Какова же была радость Пастернака и сколько горьких слов о запоздалости этой меры было произнесено, когда, кажется, на шестом десятке ему удалось торчащий изо рта хронический источник стыда и раздражения сменить красивым ровным протезом.

Вместе с тем, наличие внешних дефектов не лишает “пастернака” сексуальной привлекательности (большие, блестящие глаза, покойный, рассеянный взгляд уверенного в себе человека - достаточная компенсация любых недостатков), да и самих “пастернаков” они редко удручают настолько, чтобы отталкивать потенциальных сексуальных партнеров. Художник Юрий Анненков писал:” Борис Пастернак: огромные глаза, пухлые губы, взгляд горделивый и мечтательный, высокий рост, гармоничная походка, красивый и звучный голос. На улицах, не зная, кто он, прохожие, в особенности, - женщины, инстинктивно оглядывались на него. Никогда не забуду, как однажды Пастернак тоже оглянулся на засмотревшуюся на него девушку и показал ей язык. В порыве испуга, девушка бегом скрылась за углом. “Пожалуй, это уже слишком, “-укоризненно сказал я . “ Я очень застенчив, и подобное любопытство меня смущает,”- извиняющимся тоном ответил Пастернак.”

Вообще, наличие крупных физических недостатков не только не смиряет чувственность “пастернака”, но наоборот еще более ее усиливает, гиперсексуальная сама по себе 3-ья Физика делается гипергиперсексуальной.

Едва ли не первым, говоря о Пастернаке, эту тему затронул в своих мемуарах В.Катаев. Называя Пастернака “мулатом”, он писал:” Я думаю, основная его черта была чувственность: от первых стихов до последних.

Из ранних, мулата-студента:”...что даже антресоль при виде плеч твоих трясло”...”Ты вырвалась, и чуб касался чудной челки и губ-фиалок”..

Из последних:

“Под ракитой, обвитой плющом,

От ненастья мы ищем защиты .

Наши плечи покрыты плащом,

Вкруг тебя мои руки обвиты.

 

Я ошибся. Кусты этих чащ

Не плющом перевиты, а хмелем.

Ну - так лучше давай этот плащ

В ширину под собою расстелем.”

В эту пору он уже был старик. Но какая любовная энергия!”Замечательно это завистливое катаевское восклицание в конце, вырвавшееся из уст человека, по натуре отнюдь не бесчувственного.

Отношение Пастернака к вещественной стороне жизни вообще можно считать эталоном и иллюстрацией функционирования 3-ей Физики. Во-первых, - раздвоенность. На словах старательно принижая физическую сторону бытия, Пастернак на деле-то более всего ее и ценил. Жена Всеволода Иванова вспоминала:” Нравилось ему, что основой нашей жизни, как он выражался, была “духовность, а не материальность”.Хотя материальность в смысле бытового уклада он тоже ценил. И прежде всего в своей жене. Ценил ее хозяйственность. Ценил, что она не брезгует никакой физической работой: моет окна, пол, обрабатывает огород.”

Как это обычно бывает у “недотрог”, вещей у Пастернака было немного, но к этому немногому он питал почти патологическую страсть. Продолжим цитировать тот же источник:” В одежде Борис Леонидович был крайне неприхотлив. Но как бы ни был он одет - выглядел подтянутым и даже элегантным.

Со старой одеждой он никак не хотел расставаться, и Зинаиде Николаевне приходилось обманно ее выбрасывать.

Однажды Борис Леонидович очень обрадовался подарку своего пасынка Станислава Нейгауза, привезшего ему из Парижа светло-серую курточку, которую Борис Леонидович носил долго и с видимым удовольствием”.

Странную, с точки зрения посторонних, тягу испытывал Пастернак к физическому труду, роднясь в этом пункте с 3-ей Физикой Толстого.

“Я за работой земляной

С себя рубашку скину,

И в спину мне ударит зной,

И обожжет, как глину”.

Злоязыкий Катаев смотрел на огородническую слабость Пастернака другими глазами и, подозревая поэта в позерстве, писал:” Вот он стоит перед дачей, на картофельном поле, в сапогах, в брюках, подпоясанный широким кожаным поясом офицерского типа, в рубашке с засученными рукавами, опершись ногой на лопату, которой вскапывает суглинистую землю. Этот вид совсем не вяжется с представлением об изысканном современном поэте..

Мулат в грязных сапогах, с лопатой в загорелых руках кажется ряженным. Он играет какую-то роль. Может быть, роль великого изгнанника, добывающего хлеб насущный трудами рук своих.” Простим Катаеву его злоязычие, у него Третья функция была иной, поэтому ни разделить, ни понять слабость Пастернака к огороду он просто не мог.

Утонченная и рафинированная сама по себе 3-ья Физика Пастернака отличалась особой сверхостротой чувственного восприятия, позволяя ему проникать туда, куда проникнуть невозможно, и сопереживать тому, чему, казалось, не по силам человеческой сенсорике сопереживать:

“Я чувствую себя за них, за всех,

Как будто побывал в их шкуре,

Я таю сам, как тает снег,

Я сам, как утро, брови хмурю”.

И сказанное - не метафора, в одном раннем стихотворении Пастернак описывает, как, увидев на блузке возлюбленной комара, он сам оказывается этим комаром и чувствует, как его жало пронзает ткань и впивается в розовую налитую грудь девушки:

“К малине липнут комары.

Однако ж хобот малярийный,

Как раз сюда вот, изувер,

Где роскошь лета розовей?

Сквозь блузку заронить нарыв

И сняться красной балериной?

Всадить стрекало озорства,

Где кровь, где мокрая листва?”

Стороннему человеку даже трудно представить себе, что должен был испытывать столь тонкокожий человек, почти всю жизнь проживший в стране, правимой бронированной десницей большевистского левиафана, где массовые казни, пытки, голод воспринимались столь же естественно и неотвратимо, как непогода. Рассказывают, что, когда в начале 30-ых советскому правительству пришла в голову блажь прокатить на поезде писательскую братию по умирающей от голода стране, то из всего клана “инженеров человеческих душ”, оказавшихся в поезде, Пастернак выделялся тем, что за всю двухнедельную поездку хлебной крошки не проглотил. Не смог.* * *

“...сострадание, доходящее до физической боли, полная сочувствия симпатия, часто следовавшая за этим действенная помощь. И в тоже время явственна непреднамеренная, несознаваемая, быть может, оторванность от повседневной жизни, ее забот и трудностей, полное подчинение ее искусству, затмевающему самую действительность, которой оно, однако, питалось,”- писала сестра Пастернака Жозефина, очень точно подсмотрев одну из специфических черт”пастернаковского” психотипа. При всем таланте к сопереживанию, Физика в системе ценностей “пастернака” стоит все-таки на третьем месте, тогда как Эмоция - на первом, и, естественно, что при необходимости выбора, он всегда делает его в пользу эмоциональных производных (литература, искусство, музыка, религия, мистика), и интересы его сосредотачиваются там же.

“для него любая жизненная ситуация, любой увиденный пейзаж, любая отвлеченная мысль немедленно и, как мне казалось, автоматически превращались в метафору или в стихотворную строку. Он излучал поэзию, как нагретое физическое тело излучает инфракрасные лучи.

Однажды наша шумная компания ввалилась в громадный черный автомобиль с горбатым багажником. Меня с мулатом втиснули в самую его глубину, в самый его горбатый зад. Автомобиль тронулся, и мулат, блеснув белками, смеясь, предварительно промычав нечто непонятное, прокричал мне в ухо:” Мы с вами сидим в самом его м о з ж е ч к е!”” - рассказывал Катаев.

Жизнь сугубо эмоциональная, т.е. насквозь охудожественная, эстетизированная, вместе с тем не отменяет у 1-ой Эмоции того, чем она является. А является она законченной эгоисткой, даром самому себе. Исключительно собой и своими переживаниями была занята и 1-ая Эмоция Бориса Пастернака. Безоглядность, эгоцентризм, безадресность его поэзии, писем, речей часто ставила читателей и слушателей в тупик, и им стоило больших усилий дешифровать хотя бы часть обрушивающего на них интересного, неожиданного, блестящего, но дикого, слепого и темного камнепада словес. Исайя Берлин после посещения Пастернака писал:” Его речь состояла из великолепных, неторопливых периодов, порой переходивших в неукротимый словесный поток; и этот поток часто затоплял берега грамматической структуры - ясные пассажи сменялись дикими, но всегда поразительно живыми и конкретными образами, а за ними могли идти слова, значение которых было так темно, что трудно было за ними следить...”

“...восприимчивость, вдохновение художника должны быть чрезмерны,” - писал Пастернак и тем лишний раз подтверждал наличие у него 1-ой Эмоции. Ведь избыточность, как не раз говорилось, - главная примета Первой функции.* * *

Очень выразительно являла себя во всем, что делал и говорил Пастернак, его 2-ая Воля. Здесь нельзя не вспомнить знаменитый телефонный разговор поэта со Сталиным по поводу ссылки Мандельштама. Сталин любил пугать своими неожиданными звонками далеких от политики и власти граждан и часто достигал желаемого эффекта - тяжелейшего психического шока. Пастернак оказался в числе немногих, легко перенесших этот удар, и даже в конце разговора стал напрашиваться к Сталину в гости, чтобы, наивная душа, просветить тирана. К счастью для поэта, Сталин скоро почувствовал, куда клонится разговор, и поспешил повесить трубку. Позднее, когда пришло время сторонних оценок этой телефонной дуэли, даже такие заведомо пристрастные арбитры, как Ахматова и Надежда Мандельштам, оценили поведение Пастернака “на твердую четверку”.

О других симпатичных чертах 2-ой Воли, являемых личностью Пастернака, лучше, наверно, сказать языком лично знавших его людей:”Ему дана была детская простота, порой даже обезоруживающая наивность, а иногда вследствие чрезмерной доверчивости к людям он даже проявлял слабость и легковерие. Ему свойственна была детская прямота и пылкость, но в то же время свежесть и тонкость чувств, деликатность по отношению к людям. Это свойство он с годами развил до крайности; он всегда боялся задеть своего собеседника даже невольно. Иногда он не хотел принимать какое-нибудь решение из боязни обидеть человека, и тогда он предоставлял решение вопроса самой жизни. И проистекало это не от малодушия или желания приспособиться, а от доброжелательности, уважения к другому. Внутренне же он был стоек и непоколебим...

Борису Леонидовичу чужда была расчетливость, он не способен был к мстительности, презрению, злопамятству. Он был само благородство: всегда был рад все отдать, ничего не прося для себя; всегда был бесконечно признателен за малейшую услугу. Он не замечал своих обид и огорчений в постоянном обновлении всего своего существа, неизменно отзываясь сердцем и душой на все, что жизнь могла принести нового. И он умел всегда по новому смотреть на жизнь, вещи и людей - взглядом поэта, стремящегося к “всепобеждающей красоте”, всегда готового “дорогу будущему дать”. Жизнь, вещи и люди были для него постоянно новы. Марина Цветаева могла бы повторить в 1960 году то, что она сказала в 1922; не Пастернак ребенок, а мир в нем ребенок”.

Моментальные снимки 2-ой Воли Пастернака обильно рассыпаны и по его поэзии:

“Быть знаменитым некрасиво”...

“Я не рожден, чтобы три раза

Смотреть по разному в глаза...”

 

“Есть в опыте больших поэтов

Черты естественности той,

Что невозможно, их изведав,

Не кончить полной немотой.

 

В родстве со всем, что есть, уверясь

И знаясь с будущим в быту,

Нельзя не впасть к концу, как в ересь,

В неслыханную простоту”.

.

“Всю жизнь я быть хотел как все,

Но век в своей красе

Сильнее моего нытья

И хочет быть как я.”

 

“Жизнь ведь тоже только миг

Только растворенье

Нас самих во всех других

Как бы им в даренье”.* * *

Эталоном всех 4-ых Логик может послужить и пастернаковская 4-ая Логика. Человек, получивший двойное философское образование в России и Германии, ученик знаменитого неокантианца Когена, учителя великого Кассирера, Пастернак, покончив с учебой, просто отключился от процесса рационального осмысления бытия и до конца дней, добродушно иронизируя, любил говорить, что всю жизнь заниматься философией - то же, что всю жизнь питаться горчицей. И по одной этой фразе видно, сколь пренебрегал он не только философией, но и здравым смыслом в целом. Ведь пожизненное самозаточение в литературе, на каковое он обрек себя, - диета ничуть не лучше. Но 4-ая Логика есть 4-ая Логика, и Пастернак, вернувшись из Германии, сбросил с себя рассудок, как дикарь, сбежавший из мира белых людей, сбрасывает на опушке родных джунглей постылый фрак и, вдохнув привычную смесь из ароматов прелых листьев и мускуса, возвращается к себе, вновь живя лишь чутьем и инстинктом.

* * *

Кроме хронического конфликта со своим временем и властью в душе Пастернака постоянно жил еще один конфликт - конфликт с родным племенем и племенной религией. Сам он говорил об этом крайне осторожно, редко и обтекаемо:” Я был крещен в младенчестве моей няней, но вследствие направленных против евреев ограничений и притом в семье, которая была от них избавлена и пользовалась в силу художественных заслуг отца некоторой известностью, это вызывало некоторые осложнения, и факт этот всегда оставался интимной полутайной, предметом редкого и исключительного вдохновения, а не спокойной привычки”.

Гораздо жестче, прямее и беспардоннее говорил об этой душевной ране Пастернака Исайя Берлин:”Пастернак был русским патриотом. Он очень глубоко чувствовал свою историческую связь с родиной...страстное, почти всепоглощающее желание считаться русским писателем, чье корни ушли глубоко в русскую почву, было особенно заметно в его отрицательном отношению к своему еврейскому происхождению. Он не желал обсуждать этот вопрос - не то что он смущался, нет, он просто этого не любил, ему хотелось, чтобы евреи ассимилировались и как народ исчезли бы. За исключением ближайших членов семьи, никакие родственники его не интересовали - ни в прошлом, ни в настоящем. Он говорил со мной как верующий (хоть и на свой лад) христианин. Всякое упоминание о евреях или Палестине, как я заметил, причиняло ему боль..”

Сказать, что конфликт между кровью, с одной стороны, и профессией с вероисповеданием - с другой, был в душе Пастернака совсем не- преодолим, нельзя. Иудаизм не только не оппонент поэзии, но фактически базируется на ней, вспомним “Псалтырь” и “Песнь песней”. И при желании Пастернак вполне мог заниматься двуязычной поэзией, как это делали многие его российские соплеменники-поэты.

Иное дело - вероисповедание, проблема эта была неразрешима. Конечно, будь на то его воля, Пастернак, сославшись на произвол няньки и собственную младенческую невменяемость, вполне мог откреститься от неосознанного крещения. Однако это не случилось, и не произошло это потому, что Пастернак был истинным христианином.Он был христианином не по должности, обязанности, привычке, традиции, а по душе.Проще говоря, Христос, в том виде, каким его описал евангелист Иоанн, принадлежал к “пастернакам”. В этом и только в этом - тайна пастернаковского упорства в исповедании Христа, с Ним Пастернак исповедовал прежде всего себя.* * *

Коль случай представился, нельзя не высказаться в этой связи по поводу проблемы структуры Четвероевангелия и центральной его фигуры - Иисуса из Назарета.

Во-первых, тайну и очарование Евангелиям придает то, что в них описаны два психотипа: “толстой” у Матфея и “пастернак” у Иоанна.В Писании оба Евангелия этих апостолов разведены по полюсам, и задача промежуточных Евангелий от Марка и Луки заключалась в том, чтобы примирить и по возможности сгладить противоречия крайних Евангелий. Марку и Луке это вполне удалось, и в результате сложился какой-то действительно нечеловечески многоликий, полифонический, многими по-зеркальному узнаваемый и потому чрезвычайно привлекательный образ основателя христианства. Достоевский жаловался, что, в подражание Христу, рисуя образ князя Мышкина, он так и не смог по-настоящему приблизиться к оригиналу. И не мудрено, Мышкин одномерен, как был одномерен его создатель, не знавший, что бесподобие образа Христа в коллективности его ваяния.

У евангелиста Матфея, с его 1-ой Волей, Христос-”толстой” строг, суров, тираничен, ревнив; фраза, брошенная ученику, отпрашивающемуся на похороны,- “Иди за мной, и предоставь мертвым погребать своих мертвецов”, - исчерпывающе характеризует 1-ую Волю матфеевского Христа-”толстого”. У евангелиста Иоанна эта фраза не только отсутствует, в его Евангелие Христос-”пастернак” вообще не прибегает к повелительному наклонению.

К какому психотипу принадлежал реальный Христос, модель, увиденная через разные призмы разных психотипов разных евангелистов, с уверенностью сейчас сказать невозможно. Однако, с учетом психе-йоги, некоторые поправки к евангельским и последующим описаниям Христа сделать можно. Главное, Матфей и Иоанн согласны в том, что у Спасителя была 3-ья Физика, ясно зримая из его экстрасенсорных способностей. А из этого следует, что христианство искусство вряд ли угадало внешность Христа, воспроизводя Его черты тонкими, мелкими, до приторности красивыми, т.е. рисуя скорее 4-ую, чем 3-ью Физику.

Есть все основания предполагать, что Христос был невысоким, сутулым человеком, с худым носатым лицом, единственным украшением которых являлись присущие высокостоящей Эмоции большие, блестящие, очень выразительные глаза. Кроме того, более чем вероятно, что у Него наличествовал какой-то крупный и очень заметный физический недостаток: что-то вроде усохшей руки или ноги. Вывожу это из его экстрасенсорной обостренности восприятия и из того, что обычная для мужской 3-ей Физики тяга к блудницам т.е. женщинам, открытой, непринужденной, демонстративной сексуальности, так и не довела Его до греха. Хотя все предпосылки для грехопадения Иисус, очевидно, создавал сам, явно предпочитая общество блудниц всем другим. Но. Бог миловал и миловал скорее всего потому, что страх был сильнее вожделение, что для “пастернака” возможно лишь в случае обьективной, не поддающейся сокрытию несостоятельности внешних данных.

* * *“Пастернак” принадлежит к тому редкому типу людей, которые, несмотря на сильную 2-ую Волю, политической карьеры старательно избегают. В политику его может затолкать лишь случай, как это произошло не на радость самому Борису Пастернаку в конце его многострадальной жизни.

Вероятней всего, что лишь судьба заставила делать постылую политическую карьеру другого “пастернака” - римского императора Антонина Пия, основателя горячо любимой римлянами династии Антонинов, тестя и отчима Марка Аврелия ( см. “лао-цзы”). О невероятных, почти чудесных формах, которые приобретает даже абсолютная власть в нежных, ласковых руках “пастернака”, можно судить по помещаемым ниже отрывкам из биографии Антонина Пия:”Он выделялся своей наружностью, славился своими добрыми нравами, отличался благородным милосердием, имел спокойное выражение лица, обладал необыкновенными дарованиями, блестящим красноречием, превосходно знал литературу, был трезв, прилежно занимался возделыванием полей, был мягким, щедрым, не посягал на чужое, - при всем этом у него было большое чувство меры и отсутствие всякого тщеславия...Он получил от сената прозвище “Пий” (Благочестивый) ...за то, что был от природы действительно очень милосердным и во время своего правления не совершил ни одного жестокого поступка...

Первым его высказыванием в новом положении, говорят, было следующее: когда жена стала упрекать его в том, что он по какому-то поводу проявил мало щедрости по отношению к своим, он сказал ей: “Глупая, после того как нас призвали к управлению империей, мы потеряли и то, что мы имели раньше.”..

Будучи императором, он оказывал сенату такое уважение, какое он хотел бы видеть по отношению к себе со стороны другого императора в бытность свою частным человеком...Ни относительно провинций, ни по поводу каких-либо других дел он не выносил никаких решений, не поговорив предварительно со своими друзьями, и формулировал свои решения, сообразуясь с их мнениями. Друзья видели его в одежде частного человека, среди занятий своими домашними делами.

Он управлял подчиненными ему народами с большой заботливостью, опекая всех и все, словно это была его собственность. Во время его правления все провинции процветали. Ябедники исчезли...

...такого авторитета у иноземных народов никто до него не имел, хотя он всегда любил мир в такой степени, что часто повторял слова Сципиона, говорившего, что лучше сохранить жизнь одного гражданина, чем убить тысячу врагов...

Среди многих других доказательств его душевной теплоты приводят еще и такое: когда Марк (Марк Аврелий) оплакивал смерть своего воспитателя и придворные слуги уговаривали его не выказывать открыто своих чувств, император сказал:”Дозвольте ему быть человеком; ведь ни философия, ни императорская власть не лишают человека способности чувствовать...”

Он - едва ли не единственный из всех государей - прожил, не проливая, насколько это от него зависело, ни крови граждан, ни крови врагов, и его справедливо сравнивают с Нумой, чье счастье, благочестие, мирная жизнь и священнодействия были его постоянным достоянием”.

Право, читая такое, невольно начинаешь верить в чудеса: как почти в одно время с Христом, в государстве, возведшем людоедство, распутство и произвол в традицию, абсолютная власть могла оказаться в руках человека столь высокой нравственности, что аналог ему трудно найти даже в наш просвещенный и гуманный век.

Пространность цитирования при рассказах о жизни Антонина Пия и Марка Аврелия (см. “лао-цзы”) преследовала не только цель по возможности подробней нарисовать психологический портрет представителей этих типов, оказавшихся на вершине государственной пирамиды, но и отчасти восстановить историческую справедливость. Ведь о Нероне и Калигуле - худших представителях императорской власти Рима знают все, тогда как о лучших ее представителях - первых Антонинах - мало кто знает. И лишний раз напомнить о таких замечательных людях совсем не грех. Наконец, пример жизни Антонина Пия и Марка Аврелия подсказывает еще одну небанальную пока мысль, что политическая система сама по себе не многое решает в жизни общества, решающее слово принадлежит людям, стоящим в его главе.* * *

Тип “пастернака”, как ни странно, не такая уж большая редкость в человеческом роду. Можно даже говорить о целых народах, в которых доля “пастернаков” случалась столь значительна, что оказывалась в состоянии по-своему, “по-пастернаковски” окрасить физиономию национальной психологии. К таким народам, думаю, в первую очередь следует отнести евреев, армян и цыган. Доказывать, что избыточная 1-аяЭмоция у этих этносов доминирует, кажется, нет нужды, и что они натуры в высшей степени художественные - тоже. Евреи, армяне, цыгане - люди свободолюбивые, независимые и даже в диаспоре терять свою индивидуальность не склонные (2-ая Воля). На 3-ью Физику их ясно указывают жадная плодовитость, почти патологическое чадолюбие и гиперсексуальность, сочетаемая с крайней щепетильность в вопросах секса (девственность, верность и т.д.).

Так что, как бы ни относились Пастернак и Христос к соплеменникам, они сами были психотипической солью своей нации.

АРИСТИПП

2) ЛОГИКА (“ритор”) 3) ВОЛЯ (“мещанин”) 4) ЭМОЦИЯ (“зевака”)

ЖАН-ЖАК РУССО

2) ЛОГИКА (“ритор”) 3) ФИЗИКА (“недотрога”) 4) ВОЛЯ (“крепостной”)

Я видел в чувственности нечто священное - даже единственно священное”.

Причем, если верить Достоевскому, мазохизм может вовсе обходиться без первой сексуальной половины и просто получать по 4-ой Воле удовольствие от… По сути, мазохизм есть одно из проявлений заниженной, инфантильной самооценки… О том, что дело обстоит именно так, а не иначе. свидетельствуют два крупнейших эксперта по этой части: Руссо и…

АННА АХМАТОВА

2) ЭМОЦИЯ (“актер”) 3) ЛОГИКА (“скептик”) 4) ФИЗИКА (“лентяй”)

Всего прочнее на земле печаль

Процессионность Эмоции и Логики, т.е. функций речевых, предполагает, что Ахматова должна была быть многословной. Однако это не так, по свидетельству… Вообще, на примере Ахматовой с лабораторной чистотой можно наблюдать трагедию… Ахматова любила играть в плотскую расслабленность, но жалость к себе не выносила и была в этой безжалостности к себе…

ИОГАНН ВОЛЬФГАНГ ГЕТЕ

2) ВОЛЯ (“дворянин”) 3) ЛОГИКА (“скептик”) 4) ЭМОЦИЯ (“зевака”)

АЛЕКСАНДР ПУШКИН

2) ФИЗИКА (“труженик”) 3) ВОЛЯ (“ мещанин “) 4) ЛОГИКА (“школяр”)

АВРЕЛИЙ АВГУСТИН

2) ЭМОЦИЯ (“актер”) 3) ФИЗИКА (“недотрога”) 4) ВОЛЯ (“крепостной”)

АНТОН ЧЕХОВ

2) ВОЛЯ (“дворянин”) 3) ЭМОЦИЯ (“сухарь”) 4) ЛОГИКА (“школяр”)

БЛЕЗ ПАСКАЛЬ

2) ЭМОЦИЯ (“актер”) 3) ВОЛЯ (“мещанин”) 4) ФИЗИКА (“лентяй”)

ЭПИКУР

1) ФИЗИКА (“собственник”)

2) ЛОГИКА (“ритор”)

3) ЭМОЦИЯ (“сухарь”)

4) ВОЛЯ (“крепостной”)

Несмотря на 3-ью Эмоцию, “эпикуры” вовсе не производят впечатление людей холодных. Они теплы, и по первым ощущениям легко сравниваются с плюшевыми мишками: та же массивность, соединенная с неторопливостью, ленностью и мягкостью. Очевидный меркантилизм психологии “эпикура” совсем не отдает скаредностью, но принимает почти чудаческие формы любовного, до копейки продуманного денежного расчета. Робкая полуулыбка часто озаряет по-детски безвременное лицо “эпикура”. Речь тиха, ровна, но последовательна в своем логическом сцеплении, ей одного не хватает - энергетического наполнения, чтобы быть по-настоящему убедительной. И именно по ровной, обдуманной, но нетвердой речи легче всего распознать “эпикура”.

Относительно Эпикура существует давнее заблуждение, путающее его мировоззрение с мировоззрением Аристиппа (см.), эпикурейство с гедонизмом, т.е. философией, в основу которой положен принцип примата плотских утех над всеми другими. Но на самом деле, поскольку психотипы Эпикура и Аристиппа отличны, то, соответственно, различались и их философии. Судя по-всему, заблуждение относительно взглядов Эпикура родилось еще при его жизни, и он должен был публично открещиваться от упреков в гедонизме. Эпикур писал:”...когда мы говорим, что наслаждение есть конечная цель, то мы разумеем отнюдь не наслаждения распутства или чувственности, как полагают те, кто не знают, не разделяют или плохо понимают наше учение, - нет мы разумеем свободу от страданий тела и от смятений души. Ибо не бесконечные попойки и праздники, не наслаждения мальчиками и женщинами или рыбным столом и прочими радостями роскошного пира делают нашу жизнь сладкой, а только трезвое рассуждение”.

Вместе с тем Эпикур не представлял собой и аскета, бродящего в мире чистых абстракций. У него была 1-ая Физика, заставляющая с величайшей серьезностью относиться ко всему, что связано с чувственным восприятием. Но так как у Эпикура 1-ая Физика сочеталась с4-ой Волей, которая не жаждет самоутверждения, а вместе с ним и крайностей, то и сильная склонность к распутству, чревоугодию и сребролюбию в его психике не находила почвы. Если в чем со всей ясностью и проявляется 1-ая Физика Эпикура, так это в грубом материализме его философии. Вот, может быть, один из самых характерных отрывков с изложением основ эпикурейства:” Всякое ощущение, говорит он, внеразумно и независимо от памяти: ни само по себе, ни от стороннего толчка оно не может себе ничего ни прибавить, ни убавить. Опровергнуть его тоже нельзя...разум не может опровергнуть ощущений, потому что он сам целиком опирается на ощущения; и одно ощущение не может опровергнуть другое, потому что доверяем мы каждому из них. Само существование восприятий служит подтверждением истинности чувств. Ведь мы на самом деле видим, слышим, испытываем боль; отсюда же, отталкиваясь от явного, надобно заключить и о значении того, что не так ясно. Ибо все наши помышления возникают из ощущений в силу их совпадения, соразмерности, подобия или сопоставления, а разум лишь способствует этому. Видения безумцев и спящих тоже истинны, потому что они приводят в движение (чувства), а несуществующее к этому не способно.

...те, кто утверждает, что душа бестелесна, говорят вздор: будь она такова, она не могла бы ни действовать, ни испытывать действие, между тем как мы ясно видим, что оба эти свойства присущи душе...душа состоит из атомов самых гладких и круглых...”

Из высказываний Эпикура со всей очевидностью вытекает, что закоренелый его материализм заходил так далеко, как это только возможно: даже галлюцинации и сны для него истинны, поскольку видимы, а душа состоит из атомов и даже известно каких. Впрочем, такая позиция естественна для 1-ой Физики.

Еще любопытнее, что вслед за чувственным восприятием Эпикур ставил разум. И хотя он напрямую выводил интеллект из ощущений и только из них, т.е. отрицал существование чистых абстракций, рационализм очевидно занимал в эпикурействе второе после материализма место. А это явная примета 2-ой Логики. О том же говорит и уникальная плодовитость Эпикура (300 свитков), по мнению биографов, превосходящая все, что делалось в золотой век греческой философии.

Замечателен он был и просто как собеседник. Ежедневно в знаменитый сад Эпикура собирались толпы учеников и поклонников, но подобного рода сборища не обременяли философа, а наоборот, доставляли истинное удовольствие. Вообще, для человека, подобно Эпикуру, имеющему процессионные Логику и Эмоцию, функции преимущественно речевые, общение представляет собой главную и никогда ненасыщаемую усладу жизни. Стоит ли удивляться в этой связи, что Эпикур все свое время, свободное от написания книг, посвящал неспешным дружеским беседам в саду, пренебрегая даже плотскими удовольствиями, на которые так богата была Греция его времени.

Указаний на 3-ью Эмоцию Эпикура сохранилось немного, но они есть. Прежде всего это характерная для его писаний сухость, блеклость изложения. Причем, такого рода бесстильность стиля была принципиальна для философа. Описывая подлинного мудреца, таким, каким он его себе представлял, Эпикур замечал, что “красивых речей говорить он не будет”. Там же есть еще одно характерное для 3-ей Эмоции замечание:” Мудрец один способен верно судить о поэзии и музыке, хотя сам и не будет писать стихов”.

Эпикур был искренне равнодушен к политике и, даже немного ее побаиваясь, утверждал, что мудрец “не будет заниматься государственными делами”. Впрочем, он не исключал того, что мудрец “будет помогать и правителю, когда придет случай”, но точно “ не станет тираном”. Сам же Эпикур, несмотря на все свое влияние в обществе, старательно избегал всяческих официальных должностей, и в подобной аполитичности при самых благоприятных условиях для занятий политикой и страшной политизированности Афин того времени уже проглядывает 4-ая Воля философа. Эпикур знал, что не рожден для власти, для лидерства, и все, предложенное им от себя вождю, правителю, заключалось в некой, не ясной по содержанию “помощи”, не более.

Вообще, пожелание философа ученикам -” прожить незаметно” свою жизнь, можно считать программным для 4-ой Воли.

Из жизни и философии Эпикура видно, что люди его типа редко оставляют заметный след в мировой истории. И потому, при попытке отыскать других “эпикуров”, да еще в политике, на память пришел лишь один - Георгий Маленков - калиф на час Советского Союза.

О слабохарактерности Маленкова прямо говорили Хрущев и Молотов, а когда такого рода упрек бросается людьми, которые сами крепостью характера не отличаются, речь, очевидно, идет о 4-ой Воле. Начал Маленков свою карьеру военным писарем, и, вероятно, так бы остался внизу социальной лестницы, если бы не женился на мелкой, но честолюбивой служащей ЦК компартии. Именно она начала толкать его в спину, заставляя передвигать ноги по ступеням канцелярской карьеры (недаром Эпикур был противником брака!). именно жена устроила его на работу техническим секретарем Оргбюро ЦК партии. На этом месте он зарекомендовал себя толковым бюрократом и был переведен выше, в технические секретари Политбюро. Здесь-то , видимо, Маленков и был замечен Сталиным. Чувствуя родство по 1-ой Физике и 2-ой Логике и испытывая доверие только к людям с 4-ой Волей, людям преданным, покладистым, Сталин уже сам потащил Маленкова по ступеням служебной лестницы.

Как это ни покажется странным, среди политиков, кроме Сталина, Маленкова по достоинству оценили только иностранцы. Вот несколько его иноземных характеристик:” Он умен и осторожен, как дикий кот. Один французский политик, который встречался с Маленковым в период его подьема, говорил мне:” Он напоминает мне юного Лаваля.” Подобно последнему он соединял в себе острый ум с величайшим самообладанием и осмотрительностью”. “Его русский язык был самым лучшим из тех, что я слышал из уст советских лидеров. Слушать его выступления было удовольствием. Речи Маленкова были хорошо построены и в них видна была логика... Более важно то, что Маленков мыслил, на мой взгляд, в наибольшей по сравнению с другими советскими вождями степени на западный манер. Он по крайней мере разбирался в нашей позиции, и хотя он ее не принимал, но все же, я чувствовал, понимал ее. С другими лидерами, особенно с Хрущевым, не было никаких точек соприкосновения, никакого общего языка..” “Он производит впечатление скрытного, осторожного и болезненного человека, но под складками жирной кожи, казалось бы, должен жить совсем другой человек, живой и умный человек с умными, проницательными черными глазами.”

Перечислять все этапы пути Маленкова к вершине власти нет резона. Секрет его успеха, очевидно, крылся в абсолютной лояльности Сталину. Когда последний организовывал для своего окружения грандиозные пьянки в надежде выявить таким способом тайного врага, Маленков упивался до бесчувствия. Хотя, как выяснилось впоследствии, ненавидел алкоголь, после смерти Сталина сам перестал пить и позакрывал в стране распивочные, породив тем самым печальный обычай пить водку “на троих” в подворотнях.

Звездный час для Маленкова наступил в тот момент, когда умирающий Сталин из всех приближенных одному ему пожал руку. С этого момента почти целый год Маленков стоял во главе государства, пока у Хрущева не освободились руки вытащить бразды правления из слабых маленковских рук. Власть тот отдал практически без сопротивления и, может быть, даже, подобно всякому “эпикуру”, с тайным облегчением, освободившегося от непосильной ноши, человека. Во всяком случае, вернувшись домой после низвержения с Олимпа, он сказал обеспокоенной родне одно:” Все остается по-старому”. Судя по этому высказыванию, Маленков даже не заметил, как из кресла первого лица в государстве, упал в кресло просто министра, событие,которое, будь он мало-мальски честолюбив, конечно же, было бы воспринято трагически. Для Маленкова же действительно все осталось по-прежнему, поскольку на тот, по западным меркам, скромный комфорт, которым располагал он и его родня до свержения, никто не посягал (1-ая Физика+4-ая Воля).

Заканчивалась государственная карьера Маленкова на посту директора Экибастузской ГРЭС. И вот что примечательно: местный обком как-то обьявил ему выговор “за панибратство с рабочими”, что ни покажется для нас удивительным, если вспомнить Эпикура, за ровню державшего себя даже с рабами и пускавшего в свой философский сад всякого, кто ни придет.

ВВЕДЕНИЕ В “СИНТАКСИС ЛЮБВИ”

У Плутарха в “Наставлении супругам” приведен один любопытный старинный анекдот. Звучит от так: “Римлянин, которого друзья упрекали за то, что он развелся с целомудренной, богатой и красивой женой, выставил вперед ногу и сказал им: “На вид этот башмак тоже красив и ничуть не изношен, но никто не знает, где он мне жмет!”

Сходно звучащую байку рассказывали про Куприна. Говорили, что на вопрос, как ему живется спустя полгода после свадьбы, он будто бы отвечал: “Хорошая жена, как разношенный сапог, ее не чувствуешь.”

На первый взгляд, ничто, кроме темы и “обувной” метафоры, оба рассказа не объединяет. Но на самом деле это не так. В обоих рассказах явно и тайно присутствует знак беды. Древний римлянин слишком остро ощущал близость своей супруги, Куприн совсем ее не чувствовал. Но, независимо от степени комфортности ситуации, оба засвидетельствовали в своих высказываниях наличие какого-то изъяна в семейной жизни, пусть и по-разному ощущаемого.

Бог ведает, где и кто заключает за нас браки, но осознанное или бессознательное ощущение неблагополучия в семейной жизни так широко распространено, что очевидным делается одно: они заключаются где угодно, только не на небесах. Гигантский процент брака (извините за невольный каламбур) попросту исключает божественный промысел.

Многим женитьба представляется самым грандиозным в их жизни обманом или самообманом. И самое прискорбное, что по сути так оно и есть. Мы настолько не сведущи в механизмах формирования нашего и чужого внутренних миров, в системе, обуславливающей взаимное притяжение или отторжение, что едва ли не в ста случаях из ста с азартом мчимся на лживый звук охотничьего манка и убеждаемся в своей ошибке обычно лишь тогда, когда оказываемся на линии смертельного выстрела.

В литературных кругах первой половины XIX века любили зубоскалить по поводу брака Белинского. О жене его говорили, что “выходя замуж, она была уже зрелых лет, насквозь болезненная и с нервической дрожью во всем теле. Движения ее были угловаты и лишены всякой грации. Мария Васильевна, следившая за русской журналистикой, привела Белинского в совершенный восторг рассуждениями, вычитанными из его же статей. Повторенный ею урок он принял за проявления собственного развития; он увлекся страстно, как вообще был склонен увлекаться идеалами собственной фантазии...” и женился. Разумеется, даже такой восторженный человек, как Белинский, не мог заблуждаться бесконечно, истина со временем открылась во всей своей страшной наготе и, вполне вероятно, отчасти приблизила преждевременную кончину знаменитого критика.

История женитьбы Белинского, на первый взгляд, выглядит курьезом, но на самом деле курьезно в ней лишь то, что источник заблуждения Белинского лежит на поверхности и виден невооруженным глазом. Чаще причины обмана и самообмана бывают скрыты так глубоко, что остаются тайной не только для сторонних наблюдателей, но и для самих участников брачной драмы.

Перечислить все источники взаимного напряжения нет никакой возможности, поэтому приведу только одно, кажущееся парадоксальным, но верное наблюдение Лабрюйера, согласно которому им может стать даже то, что в обществе принято считать добродетелью. Он писал: “Клеант - благороднейший человек, и женился он на превосходной, очень разумной женщине; каждый из них украшение и гордость любого общества. На свете редко встречаются столь порядочные и учтивые люди, но... завтра они расстаются: у нотариуса уже готов акт о раздельном жительстве. Очевидно, иные достоинства несочетаемы, иные добродетели несовместимы.”

Кроме всего прочего, у Лабрюйера верно указан нерв проблемы - сочетаемость. Благополучие или неблагополучие совместной жизни зиждется не на условных категориях типа: “порок”, “добродетель” и т.п. - а на сочетаемости или несочетаемости суммы психических свойств одного индивидуума с суммой психических свойств другого.

Однако что же это за “фата моргана” такая, что, суля человеку неземные блаженства в обществе избранника (цы), так жестоко в конце концов обманывает его? В большинстве случаев ответ на этот вопрос будет один: любовь. Любовь - едва ли не всем известное, но неуловимое, бессчетно раз анализируемое и все-таки не дающееся в руки исследователей, чувство. И поскольку тему любви к новым никак не отнесешь, то, думаю, не будет большого греха, если в давний спор о ее природе внесу еще одну маленькую, но свою лепту.

Прежде уже говорилось, что любовь тесно связана с Эмоцией и о приходе ее человек узнает по силе испытываемых и наблюдаемых переживаний. Поэтому “романтик” с его избыточной 1-ой Эмоцией как бы рождается влюбчивым и потенциально любимым, тогда как “сухарь” с его язвой по 3-ей Эмоции - наоборот, как бы изначала не расположен к влюбчивости и к возбуждению страстей. Таким образом, природа по одной только эмоциональной функции, казалось, автоматически распределяет: кому любить и быть любимым, а кому нет. Все было бы именно так, если бы Эмоция являлась по-настоящему автономным и исключительным источником такого сложного чувства, как любовь. На самом деле, ощущаемое и наблюдаемое бурление чувств не существо, а производное от любви.

Подлинная суть любви - это надежда или, лучше сказать, иллюзия, рождающаяся в подсознании изначала ущербного индивидуума, будто наконец обретен человек, в паре с которым возможно достижение отсутствующих прежде, но страстно желанных цельности, полноты бытия. Вспомним платоновский миф об андрогинах. Согласно ему, первые люди были двуполыми существами (андрогинами), но боги разрубили их, и с тех пор каждая из отрубленных половин ищет утраченную, другую, слившись с которой, она вновь могла бы стать полноценным существом, неуязвимым, самодостаточным, гармоничным.

Собственно, миф об андрогинах - единственно верное образное выражение существа любви. Надежда искривленного индивидуума, что нашлась половинка, способная в точности заполнить все изломы его существа, стимулирует эмоциональные выбросы, плодит иллюзии скорого достижения “счастья”, т.е. достижения цельности, полноты, гармонии и даже объективности восприятия мира. Ведь как верно писал Гоголь: “У всякого есть что-то, чего нет у другого; у всякого чувствительней не та нерва, чем у другого, и только дружный размен и взаимная помощь могут дать возможность всем увидеть с равной ясностью и со всех сторон предмет.”

* * *

Говоря о том, что любовь - производное от надежды изначала ущербного индивидуума заполнить другим существом “щербину”, излом своей натуры, достигая тем цельности и неуязвимости, нельзя пройти мимо проблемы существа той “щербины”, что гонит одного человека к другому.

Если взглянуть на дело через призму психе-йоги, то станет очевидным, что Первая функция, избыточная и результативная, ни в дополнении, ни в партнере не нуждается.

Иные запросы у Второй функции. Она испытывает потребность в партнере, но не от скудности; просто процесс ей дороже результата, а полнокровного процесса без партнера не бывает. Вторая не любит, а жалеет. Но не даром на Руси в старину слово “жалеть” было почти синонимом слова “любить”. Есть какая-то притягательная, непонятно откуда берущаяся сила в слабости, и сладость в жалении тоже есть. Поэтому можно сказать, что пусть не к любви, так к жалости Вторая функция очень склонна, хотя к горячечной страсти не расположена никак и чувство, которое она обычно испытывает к партнеру, трудно характеризовать как любовь.

Остается Третья функция. И вот здесь в своих поисках мы должны остановиться. Третья отвечает всем необходимым условиям: она процессионна и потому заинтересована в наличии партнера и она же ущербна, ранима и потому нуждается в дополнении, развитии и защите. Именно Третья функция, какова бы она ни была: Эмоция, Логика, Физика или Воля - склонна более других стимулировать поиск пары. Короче, не станем далее хитрить и сразу признаемся, что единственной в буквальном смысле слова эрогенной функцией является Третья. Только она, по слабости своей и уязвимости, способна горячить кровь, плодить иллюзии, делать желанным и радостным самообман.

* * *

“Любовь” - это особое состояние эйфории, вызванное иллюзией обрести “счастье” в паре с субъектом, достаточно наделенным теми психическими свойствами, в которых ощущается недостаток.

Однако здесь я сразу должен огорчить читателя: существо любви лучше характеризовать не как надежду, а как иллюзию именно потому, что чаяния влюбленного либо не сбываются вообще, либо сбываются тогда, когда сами чаяния, а вместе с ними и эйфория давно испарились. “Любовь исчезает, когда перестает надеяться или бояться”,- говаривал Ларошфуко. И был прав. Эйфория умирает вместе со смертью радужных ожиданий и страхов, с ними связанных.

Если припомнить свой нерадостный опыт, полистать специальную и художественную литературу, то можно даже назвать временной промежуток, отводимый жизнью на “любовь”, т.е. на эйфорию. И специалисты, и просто бывалые люди, не знаю почему, но едва ли не поголовно называют одну цифру - 3 года (достаточно вспомнить “Три года” Чехова).Интересно отметить, что эти исключительно субьективные наблюдения по части трехлетнего срока недавно получили экспериментальное научное подтверждение. Американские эндокринологи выдвинули гипотезу, что стимулятором любовного возбуждения является специальный гормон, названный “РЕА”,именно этот гормон превращает влюбленных в амурных наркоманов и фетишистов.Но так как со временем происходит привыкание рецепторов мозга к “РЕА”, а ресурсов для увеличения дозы нет, то через 2-4 года гормон теряет свою силу. Нашлось и биологическое обьяснение этого феномена, как выработанного эволюцией средства удержания родителей вместе на самую трудную и опасную для ребенка пору - первых 2-4 года.

Конечно,привыкание к “РЕА” или, говоря по-другому, расставание с иллюзиями - процесс, страшно мучительный, полностью эмоционально и духовно опустошающий человека. Воспоминания о былых чувствах вносят дополнительное напряжение в отношения бывших влюбленных, и электричества меж ними копится тем больше, чем сильнее была любовь. Как писал Толстой: “Главная причина семейных несчастий та, что люди воспитаны в мысли, что брак дает счастье... То же, что должно выкупать: забота, удовлетворение, помощь, все это принимается как должное; все же недостатки, как не должное, и от них страдают тем больше, чем больше ожидалось счастье от брака.”

Исходя из сказанного, можно было бы предположить, что на конец третьего года от начала романа должно приходиться время резких движений, разрывов, разводов и т.п. Однако это не так и даже совсем наоборот. На конец романа обычно приходится полный штиль в отношениях. На что есть несколько причин. Во-первых, человек к тому времени обрастает такой массой производных от своей любви: дети, родственники, имущество, друзья и т.п. - что разрыв с ними оказывается болезненнее, нежели разрыв непосредственно с предметом былой страсти. Во-вторых, к концу романа индивидуум чувствует себя настолько духовно, эмоционально и физически опустошенным, что обычно не имеет сил взглянуть за пределы очерченного романом круга; кроме того, однобокость и зашоренность всякой любви не предполагает возникновения на горизонте какой-либо серьезной альтернативы, которая могла бы отвлечь его от недавно еще столь желанного предмета любви.

Наконец, из самого факта утраты розовых очков вовсе не следует, что, расставшись с иллюзиями и взглянув на партнера, не сказать, объективным, но спокойным взглядом, человек автоматически убеждается в своей ошибке, находит дальнейшую совместную жизнь невозможной, бесперспективной. Финальные слова героя чеховской повести “Три года”: “Поживем - увидим,” - точно отражают массовые умонастроения расставшихся с иллюзиями, переживших любовную бурю людей. “Поживем - увидим...” - вслед за чеховским Лаптевым говорят они, глядя как бы впервые на своего партнера потухшим, отстраненным, испытующим взглядом. Таков - обычный финал любви. Что касается сценария дальнейшей жизни, то он зависит не от страстей, а от психотипа участников драмы и “системы любви”, которая в свое время притянула их друг к другу.

Существуют три “системы любви” или, говоря иначе, три основных сочетания Третьей функции с функциями противоположной стороны, что могут вызывать эйфорию, породить любовь. И для обозначения каждой из “систем” воспользуемся, чтобы не изобретать велосипед, тремя, известными со времен Древней Греции терминами, обозначающими разные виды любви: “эрос” (любовь по принципу противоположности), “филия” (любовь по принципу тождества) и “агапэ” (любовь - эволюция, движущая партнеров от противоположности к тождеству). Из перечисленных “систем” только последняя - “агапэ” по-настоящему плодотворна и может претендовать на звание подлинной “формулы любви”, но, чтобы убедиться в этом, необходимо проанализировать все виды любовных сочетаний.

ЭРОС

“Эрос” как модель межличностных отношений в браке встречается гораздо чаще других. И это не случайно. Поскольку принцип “эроса” заключается во взаимном притяжении противоположностей, то природа, заложив физиологические различия между полами, как бы предопределила склонность человечества вместе с физиологией считать в браке естественным и необходимым несходство психологий.

В существо физиологических различий между полами посвящены, кто глубже, кто поверхностей, но практически все. На чем же зиждется психологическое различие между людьми, нет ясности до сих пор. Поэтому, исходя из концепции психе-йоги, теперь можно дать совершенно однозначный ответ на данный старинный вопрос: психологически, по своим задачам и выражению противоположны Первая и Третья функции. То есть, человек ощущает противоположность своим психическим установкам тогда, когда оказывается лицом к лицу с существом, у которого Первой функцией оказывается та, что у самого человека Третьей. Если же представить себе, что такая ситуация оказывается взаимной, то это и есть “эрос”. Сущность “эроса” - это антагонизм перекрестья с Третьей функции на Первую. Схематично нерв “эроса” можно изобразить следующим образом:

ОН ОНА

1) 1)

2) 2)

3) 3)

4) 4)

 

* * *

Само по себе чисто умозрительное представление, будто за различием физиологий непременно должен следовать психологический антагонизм, конечно, не сделало бы “эрос” господствующей концепцией брака, если бы в самом перекрестье Третьей функции на Первую изначала не был заложен бессознательный, подобный звериному инстинкту, чрезвычайно действенный механизм взаимного притяжения.

Механизм этот прост: когда человек, мучимый скудностью и ранимостью своей Третьей функции, внезапно обнаруживает напротив себя существо, которое природа наградила тем же, но в виде Первой, т.е. в избытке, ему в голову приходит не только мысль о соответствии ситуации расхожим житейским представлениям о перспективности такого брака, но прежде всего предположение, что оппонент покроет своим избытком его скудность, прикроет своей броней его язву. Ход рассуждений в этом положении, если представить его как бы от лица женщины, выглядит следующим образом: “Он такой умный (чувствительный, могучий, волевой), что ему ничего не стоит поделиться со мной, глупой (холодной, тщедушной, слабохарактерной), хотя бы частью данных ему природой излишков, чтобы преобразилась я - золушка в гармоничную, неуязвимую, неотразимую и совершенную принцессу.”

Именно так, по собственному ее признанию, думала суховатая по 3-ей Эмоции Нина Берберова, когда увидела некого Н.В.М. Она писала: “Смысл нашей встречи и нашего сближения, смысл нашей общей жизни (десять лет), всего вместе пережитого счастья, значение этой любви для нас обоих в том, что он для меня и я для него были олицетворением всего того, что было для обоих - на данном этапе жизни - самым главным, самым нужным и драгоценным. Нужным и драгоценным для меня было тогда (а может быть, и всегда?) делаться из суховатой, деловитой, холодноватой, спокойной, независимой и разумной - теплой, влажной, потрясенной, зависимой и безумной. В нем для меня и во мне для него собралось в фокусе все, чего нам не хватало до этого в других сближениях.”

Сказать, что в ситуации лицезрения больными глазами Третьей функции сияющих здоровьем и силой глаз Первой функции иллюзии множатся, как клопы, значит не сказать ничего. Иллюзии же, как прежде говорилось, - единственный стартер любовных переживаний. Итак, чувства забурлили, горячка страсти растеклась по жилам, закружилась голова - пришла любовь в ее “эротическом” выражении.

Если же по ходу рассуждений припомнить, что Первая функция не только избыточна, но и является визитной карточкой человека, тем, что он бессознательно первым выкладывает на стол при встрече, то станет понятно: любовь - “эрос”, коль сердце свободно и созрело для парности, обрушивается на человека внезапно и необорно, как лавина, без предварительных прикидок и пристрелок. Он не успевает ничего понять, слышит только оглушительный взрыв и видит в мгновенной вспышке света давно чаемый, странно узнаваемый облик своего суженного (суженной). “Это он (она)!” - ёкает под ложечкой у индивидуума, когда при первой же встрече натыкается глазами на визитку именно той Первой функции, что ему нужна. Сердце сразу же воспламеняется, глаза закрываются, и человек головой вперед летит в омут, вынырнуть из которого с открытыми глазами и остывшим сердцем ему предстоит лишь через несколько лет.

Картина “эроса” была бы искаженной, если бы мы представили ее себе в виде бесконечного свода радужных колец. Это сложное чувство, которое лучше всего характеризовать как любовь-ненависть. Отчасти виной тому - изначальная раздвоенность Третьей функции: лицезрение Первой функции в данном случае не только ласкает взор, но и раздражает. Свойство же Первой функции с самого начала наступать на мозоли Третьей и по толстокожести даже не замечать своей неуклюжести - так же не радует Третью. Одним словом, двусмысленный дух вожделения и неприязни постоянно витает над “эросом”.Как писал Катулл:

“И ненавижу ее и люблю.“Почему же?”- ты спросишь меня.

Сам я не знаю, но так чувствую я и томлюсь”.

Все бы ничего, и в ожидании грядущих блаженств можно было бы попридержать раздражение, если бы все хлопоты при “эросе” не являлись напрасной тратой времени и сил. Самое трагичное в “эросе”, что надеждам, возлагаемым при данной “системе любви” Третьей функцией на Первую, не суждено сбыться. Корень проблемы не в том, что одна обеднена, тогда как у другой избыток, а в принципиальной несовместимости установок: Первая результативна, Третья процессионна - и это обстоятельство обрекает носителей обеих функций на вечную взаимную глухоту.

Чтобы стало понятнее, как и почему это происходит, приведу такой пример. Скажем, женщина с 3-ей Физикой встречает мужчину с 1-ой Физикой. Естественно, она очарована открывшейся перед ней мощью функции, которая у нее самой уязвлена и решает: “Это он!” Так как ее Третья функция, сделавшая выбор, суперпроцессионна, то расчет одновременно строится на том, что с данным партнером у нее начнется бурный совместный процесс созидания всего, относящегося к физическому пласту жизни.

Если перевести иллюстрацию в кулинарную плоскость, то, скажем, женщина начинает мечтать о том, как они будут готовить вместе некое роскошное блюдо. И дорого в этом действие будет не столько само блюдо, сколько процесс совместного его приготовления. При этом женщина, по своей утонченной Третьей функции, возьмет на себя завершающую стадию приготовления и придаст блюду неповторимый тончайший аромат.

Реальность оказывается прямо противоположной мечте. Когда приходит время обеда, выясняется, что ее партнер, со своей результативной, монологовой 1-ой Физикой, уже сам все приготовил и сам же все съел. Процесс разрушения воздушных замков начался. Конечно, сразу примириться со спецификой психологии физики ее оппонента женщина не может и требует, чтобы впредь он заботился не только о своем желудке, но и об ее. Не исключено, что любящий муж с пониманием отнесется к требованию женщины, но из этого не следует, что тем самым мечта ее сбудется. Он просто принесет ведро манной каши и поставит перед ней со словами: “Это - тебе, на, милая, ешь!”

Глядя на данную ситуацию через призму психе-йоги, можно понять обоих. Обладатель 1-ой Физики, для которого дорог результат, и результат избыточный, достаточно упрощенный по форме, не мог вести себя иначе. Но с другой стороны, понятна и оторопь обладательницы 3-ей Физики, которая, казалось, получает по той функции (Физике), по которой ей и хотелось получать, но настолько НЕ ТО и НЕ ТАК,что происходящее воспринимается как удар и действительно является ударом по Физике.

Однако отвергнуть искренне предложенный дар нельзя, кашу приходится есть, и пока женщина ест, в душе ее еще теплится надежда, что произошедшее - лишь казус, маленькая ошибка, обусловленная взаимным непониманием, которую можно будет исправить в будущем. Однако надежде этой не суждено сбыться, разная направленность функций делает данный казус хроническим и необоримым. Только выяснится это обстоятельство по прошествии нескольких лет.

Конечно, кулинарный пример не выглядит трагическим, но если представить себе, что механизм конфликта равно действенен для всего физического пласта жизни (экономика, право, деторождение, секс и т.д.), то, думаю, трагический фон противоречий между Третьей и Первой функциями проявится достаточно явственно. Вместе с тем неверно было бы думать, что жизнь Третьей функции при “эросе” состоит из одних ударов. Первая функция не только бьет, но и защищает. Думаю, ни один человек с 3-ей Физикой не отказался бы иметь такого могучего и бесстрашного супруга, каким была жена Гёте, собственноручно выбросившая из дома поэта толпу наполеоновских солдат. Не в ударах проблема и не в защите - самое большое зло “эроса” заключается в том, что Первая отказывает Третьей в ПРОЦЕССЕ СОТВОРЧЕСТВА- единственном для нее средстве залечить постоянно ноющую рану.

* * *

Еще тягостнее делается “эрос” в случае, когда перекрестье с Первой на третью функции дополняется перекрестьем со Второй на Четвертую. Как на схеме:

ОН ОНА

1) 1)

2) 2)

3) 3)

4) 4)

Здесь мы сталкиваемся со знакомой нам картиной несходства принципов процессионной Второй и результативной Четвертой. Главное в ней: все та же невозможность процесса. Пользуясь известным нам кулинарным примером, можно сказать, что 4-ая Физика не разделяет искреннего и неустанного интереса 2-ой Физики к питанию, за столом она равнодушный гость, без азарта жующий все, что подадут, не огорчающейся даже тогда, когда ей отказывают от стола. Это иждивенец, полностью передоверивший партнеру свою Физику и считающий такой дар достаточным для семейной жизни.

Правда, антагонизм между Второй и Четвертой не выглядит столь же драматично, как антагонизм между Первой и Третьей. Причин тут две. Во-первых, и Вторая, и Четвертая не травмируемы, поэтому конфликт между ними обоюдно безболезнен. Во-вторых, Вторая функция обычно легко захватывает Четвертую и, как катер баржу, принуждает двигаться у себя в кильватере, что создает иллюзию полного согласия и единомыслия супругов во всех вопросах, касающихся данного пласта жизни. Иллюзорность благополучия при такой системе отношений заключается в том, что Вторая вместо желанного процесса сотворчества получает покорность, а это, согласитесь, не одно и то же. И хотя, будучи сильной и гибкой, Вторая от данного обстоятельства не очень страдает, все же одновременно она испытывает некоторый бессознательный зуд, чувствуя, что в такой компании полностью лучшая сторона ее натуры не реализуется.

* * *

Исходя из всего сказанного об “эросе”, может сложиться мнение, что два перекрестья процессионных функций на результативные или, как его можно назвать, “полный эрос” - самый тяжелый вариант брака и продолжительное сожительство при такой комбинации невозможно. И отчасти это так. В том, что касается тяжести такого варианта, это предположение абсолютно верно - тяжелей его нет. Что же касается невозможности совместной жизни, то такой вывод будет преждевременным. Приведу в качестве примера историю жизни одной хорошо знакомой мне пары. Сочетались или, скорее, не сочетались психотипы данной пары следующим образом:

ГАЗАЛИ (ОН) БЕРТЬЕ (ОНА)

1) ЭМОЦИЯ 1) ЛОГИКА

2) ВОЛЯ 2) ФИЗИКА

3) ЛОГИКА 3) ЭМОЦИЯ

4) ФИЗИКА 4) ВОЛЯ

Расписались они довольно поздно, когда значительная часть их друзей и знакомых уже переженилась. Большого энтузиазма по поводу друг друга они, судя по нескольким брошенным вскользь фразам, не испытывали, но время подошло, она была самой умной среди знакомых ему девушек, он был самым эмоциональным среди знакомых ей юношей, и это перекрестье с Первой функции на Третью решило дело, связало их судьбы. Родился ребенок, так и оставшийся единственным, что при ее 3-ей Эмоции и его 4-ой Физике, кажется , устроило обоих.

Жизнь шла своим чередом, не слишком тягостная, но и не слишком отрадная, хотя противоречия “полного эроса”, конечно же, давали себя знать. “Бертье” беспокоила эмоциональная замкнутость “газали” на самом себе, “несочувственность”, если так можно выразиться, перемежаемая взрывами чаще темноокрашенных (4-ая Физика) переживаний, больно ранящих ее крайне сдержанную (3-я Эмоция), но жизнерадостную (2-ая Физика) по существу натуру. “Газали” угнетала неразговорчивость “бертье”, отказ предаваться тому, что могло бы выглядеть пустой болтовней, и уж коль “бертье” снисходила до разговора, то обращала его в монолог, состоящий из каменных догматов, критике не подлежащих.

Впрочем, была в этой ситуации и своя положительная сторона. Когда подруги “бертье” пытались ее эмоционально прессинговать и даже обвинять в бесчувственности, она призывала мужа и он, невосприимчивый к такого рода давлению, окриком пресекал всякие попытки навязать их дому посторонний эмоциональный строй. Сходную практику завел и “газали”, когда в спорах с друзьями он чувствовал, что тонет, он звал супругу и та забивала их своими безапелляционными суждениями, точно так же, как забивала обычно его самого. Одним словом, складывалась привычная для перекрестья Первой функции на Третью картина.

Обычно выглядело в этом случае и перекрестье со Второй функции на Четвертую. Так получалось, например, что “газали” со своей 2-ой Волей вынужден был постоянно решать судьбу семьи в одиночку и в одиночку же нести за все ответственность, получая вместо полновесного партнерства, пусть удобную, но оставлявшую его одиноким перед ударами судьбы покорность 4-ой Воли.

Очень точно специфику отношений 2-ой и 4-ой Воль описал Гончаров в романе “Обломов”, воссоздавая отношения между Ольгой (2-ая Воля) и Обломовым (4-я Воля). Гончаров писал: “Она понимала яснее его, что в нем происходит, и потому перевес был на ее стороне. Она открыто глядела в его душу, видела, как рождалось чувство на дне его души, как играло и выходило наружу; видела, что с ним женская хитрость, лукавство, кокетство... были бы лишние, потому что не предстояло борьбы.

Она даже видела и то, что, несмотря на ее молодость, ей принадлежит первая и главная роль в этой симпатии, что от него можно было ожидать только глубокого впечатления, страстно-ленивой покорности, вечной гармонии с каждым биением ее пульса, но никакого движения воли, никакой активной мысли.”

Возвращаясь от “Обломова” к отношениям описываемой нами пары, хочется заметить, что, в свою очередь, 2-ую Физику “бертье” смущало отсутствие у супруга подлинного, присущего ей самой, азарта по части секса и быта, хотя и на саботаже в этих вопросах его 4-ую Физику ловить не приходилось.

“Полный эрос” редко обходится без измен. Была она и в данном случае. “Газали” изменил. “Бертье”, узнав об измене, и так по 4-ой Воле решительностью не отличавшаяся, при кризисе просто отключила Волю и, впав в прострацию, стала ждать решения своей участи. “Газали” же, по своей 1-ой Эмоции, пребывал в эйфории, даже собирался развестись и жениться заново, т.е. перенести ответственность 2-ой Воли с жены на разлучницу. Однако так получилось, что единственный в его жизни роман так и закончился ничем.

Лопнул роман “газали” потому, почему обычно лопаются романы у женатых обладателей 3-ей Логики. Потому что и брак его, и адюльтер носили исключительно интеллектуальную подоплеку. Женившись на женщине с 1-ой Логикой ради ее аналитических способностей, которая, как впоследствии выяснилось, не дает ему рта раскрыть, “газали”, истомившись по общению, не мог не обратить внимание на женщину, вероятней всего, с 4-ой Логикой, соглашавшуюся поменьше говорить и побольше слушать. Что касается физической измены, то “газали” по своей 4-ой Физике не был к ней склонен, но и препятствий к тому, чтобы телесной близостью оплачивать отрадное молчание подруги, не видел. Когда же разлучница потребовала от него развода, то мысль о разводе “газали” в конце концов отверг. Ведь то, что составляло мед и смысл его романа, заключалось в комфорте общения, а не сожительства. Разрушать же сложившееся положение ради удовлетворения потребности в благодарном слушателе, казалось ценой непомерной и, по большому счету, так оно и было.

Роман “газали” пришелся на самый судьбоносный в жизни человека период между 35-ю и 45-ю годами. Опасность этого периода, а может быть, и благодатность его заключается в том, что, чувствуя безнадежное неблагополучие своей жизни, человек сознает: подходит к концу период, называемый у греков “акмэ”, период полноты и расцвета личности, поэтому проблема неблагополучия жизни, если она есть, уже не может быть отложена на потом, судьбу нужно менять именно сейчас, иначе дальше не достанет ни духу, ни сил для ее перемены, и прозябание до смерти в сложившемся положении неизбежно. Именно на этот период приходятся странные безумства, резкие повороты в жизни перезрелых дядь и теть, вдруг заражающихся пылом юной страсти, пытающихся обмануть судьбу и начать все как бы заново.

Кризисным конец “акмэ” стал и для “газали”. Но кризис в данном случае миновал, ничего не переменив. Прошло много лет, и он стал отмечать, что с удовольствием возвращается с работы в прежде не слишком притягательный дом. “Бертье” же - от природы очень домашнее существо, всегда видела в домашнем очаге средоточие своих интересов. Привычка к совместной жизни, раздел сфер влияния и та мера взаимного отчуждения, что позволила им жить вместе, не наступая друг другу на мозоли, сделали свое дело, и нет сомнения, что остаток дней “газали” и “бертье” проведут вместе, хотя наполнение содержанием этого “вместе” будет резко отличаться от тех представлений, что имелись у них при вступлении в брак. И лишь бессознательное ощущение, что с другим супругом жизнь можно было бы прожить полней, интересней, ярче, добавит, вероятно, немного тайной горечи в бульон их старческого покоя.

* * *

Резонный вопрос: что же тогда разрушает семьи, если даже такая самовзрывающаяся модель, как “полный эрос”, не всегда приводит к разводу? Что ж, “синтаксис любви” и не берется управлять формальными по существу актами, каковыми являются брак и развод. Ее сфера: определение и прогноз мер взаимного притяжения и отчуждения, мер взаимной заинтересованности, сочетаемости. Не более.

Кроме того, “эрос” обычно обрушивается на супругов всей тяжестью своих несоответствий лишь тогда, когда они надолго остаются лицом к лицу, без посредников. Чаще такая ситуация складывается во время отпуска, и именно отпуски запоминаются им как наиболее критические периоды совместного существования. В обычной же жизни существует множество факторов, разводящих потенциальных противников по разным углам ринга. Львиную долю времени отнимает работа. К тому же человека обычно окружает достаточно людей (домочадцы, родственники, друзья, сослуживцы), с которыми можно отвести душу в том случае, если душа не отводится, а наоборот травмируется при непосредственном контакте с супругом.

Наконец, открою главную причину, благодаря которой даже при “полном эросе” не происходят разводы. Дело в том, что развод как юридический акт связан только с двумя из четырех функций: Волей и Физикой. Этот правовой акт регулирует взаимную ответственность и ответственность перед потомством, делая особый акцент на физическую сторону жизни. Поэтому при “эросе” по-настоящему готовность к разрыву проявляют лишь процессионные Воли и Физики. Чего нельзя сказать о процессионных Логиках и Эмоциях.

Вспомним, отчего, не дойдя до развода, лопнул роман известного нам “газали”. Очевидно потому, что, испытывая наибольший дискомфорт по 3-ей Логике, он мог, не подвергая испытаниям свои семейные устои, просто общаться на стороне, параллельно. Такое интеллектуальное “многоженство” никакому суду не подлежит. Иное дело, когда в семейной жизни травмам подвергаются Воли и Физики, - здесь параллельной жизни, компенсирующей устройство официального брака, по крайней мере на европейский взгляд, быть не должно. И развод делается единственным средством выхода из положения.

Таким образом можно вывести некий “закон” развода при “полном эросе”. Звучать он может следующим образом: “Полный эрос”, самая тяжелая из форм межличностных отношений, разрешается разводом при процессионности Физик и Воль и никак не разрешается при процессионности Логик и Эмоций, хотя и чреват кризисами.

Чтобы стало ясней, приведу такой пример. Ахматова иногда с плохо скрываемым презрением говорила о женщинах, не способных бросить мужей, когда в сердце догорела последняя искра любви. Однако вот незадача, жизнь самой Ахматовой плохо согласовывалась с ее теорией: не она обычно покидала мужей, а они - ее.

Подозревать Ахматову в лицемерии нет оснований. Поэтому лучше взглянуть на порядок ее функций и убедиться, что верней жены, чем Ахматова, просто нельзя было найти. Напомню, у Ахматовой была 1-ая Воля, 2-ая Эмоция, 3-я Логика, 4-ая Физика. И из такого порядка функций видно, что никакого противоречия между словом и делом у Ахматовой нет. Как человек с 1-ой Волей она действительно была хозяйкой своей судьбы и, если решалась на какие-либо перемены в семейной жизни, то решалась окончательно и бесповоротно. Иное дело, что менять что-либо в ней Ахматовой не было никакой нужды. 1-ая Воля ее и так была абсолютно независима, а физический пласт жизни при 4-ой Физике слишком мало значил, чтобы серьезно влиять на семейный выбор. Если же что-то в поведении мужей не соответствовало ее представлениям о должном в эмоционально-логическом плане, то компенсировать это неудобство без развода среди коллег и почитателей для нее не составляло труда.

Кроме всего прочего, пример Ахматовой замечателен тем, что указывает на существование типов, как бы изначала предрасположенных к устойчивости в браке, независимо от ситуации. Это обстоятельство могло бы быть чрезвычайно привлекательным для людей, жаждущих найти хоть что-то основательное в бурном житейском море, если бы женитьба в данном случае не являлась чисто формальным актом, закрепляющим то, чего на самом деле не может быть - брак. Ахматова и близкие ей типы слишком автономны и слишком безразличны именно в тех пунктах, что составляют существо неформального брака: слишком автономны и слишком безразличны в вопросах Воли и Физики, чтобы стремиться к подлинной парности.

По существу жизнь никогда и не становится перед дилеммой: что лучше - устойчивый брак или неустойчивый. Ее интересует другое: нужны ли люди друг другу или нет? Хотя путаница между тем и другим, в силу близорукости человечества, действительно имеет место быть.

* * *

Не столь тяжелой в сравнении с “полным эросом” может считать другая “эротическая” модель межличностных отношений, где перекрестье с Первой функции на Третью сочетается с тождеством по Второй и Четвертой. Такую “систему любви”, наверное, удобней назвать “полуэросом” и проследить на ярчайшем примере брака Льва и Софьи Толстых. Схематично систему отношений между толстыми можно изобразить следующим образом:

“толстой” (Л.Толстой) “дюма” (С.Толстая)

1) Воля 1) Физика

2) Эмоция 2) Эмоция

3) Физика 3) Воля

4) Логика 4) Логика

В “Крейцеровой сонате” злой на жену Толстой так описал и объяснил тот импульс, что когда-то давно заставил его подставить шею под узы Гименея: “В один вечер, после того как мы ездили в лодке и ночью, при лунном свете, ворочались домой и я сидел рядом с ней и любовался ее стройной фигурой, обтянутой джерси, и ее локонами, я вдруг решил, что это она. Мне показалось в этот вечер, что она понимает все, все, что я чувствую и думаю, а что чувствую я и думаю самые возвышенные вещи. В сущности же, было только то, что джерси было ей особенно к лицу, также и локоны, и что после проведенного в близости с нею дня захотелось еще большей близости”.

Несмотря на запоздалый сарказм и карикатурность описания мотивов, подтолкнувших писателя к юной Софье Берс, оно в существе своем верно. Скрытая гиперсексуальность 3-ей Физики Толстого действительно была главным фактором, определившим его выбор. Глядя на молодую, сильную, здоровую, красивую, избыточную плоть невесты, он, однако, не только возбуждался, но еще и надеялся, что вблизи этой юной самки и его собственная слабая плоть станет моложе, сильней, здоровей, красивей, что, сложив их достоинства, они произведут на свет многочисленное, совершенное, прекрасное и духом, и телом потомство. Но, увы, многому из того, о чем мечталось Толстому в ту пору, не суждено было сбыться.

По злости, вероятно, опустил Толстой в “Крейцеровой сонате” еще несколько важных обстоятельств, повлиявших на его выбор. Кроме чуждой Толстому, но крайне привлекательной телесности, были у Сони Берс качества, в которых угадывалась не противоположная ему, а родственная душа. Она так же по 4-ой Логике невысоко ставила доводы рассудка и по 2- Эмоции располагала не меньшей силой и богатством переживаний.

Не прошло мимо внимания Толстого и то, что Соня управляема, послушна, и эта особенность характера невесты также пришлась ему по сердцу, хотя сам он покорностью не отличался. Позднее, возведя безликую чеховскую Душечку в эталон женщины, Толстой подтвердил притягательность для него слабохарактерных женщин, а жена прямо и коротко записывала в дневник: “Ему нужна была женщина пассивная, здоровая, бессловесная и без воли”. Все так, но Толстой, заметив во время наездов в дом Берс покорность Сони, как оказалось потом, страшно на сей счет заблуждался, смиренность ее была мнимой, лукавой, и в отличие от чеховской Душечки Софья Берс имела не 4-ю, а 3-ю Волю.

Не было бы счастья, да несчастье помогло. Потому что именно 3-я Воля Софьи определила ее выбор, пробудила чувства, сделала более чем привлекательной в ее глазах фигуру Толстого. Угадав в нем по твердому взгляду и плотно сжатому рту мужчину волевого и самоуверенного, Соня не могла не зажечься при мысли, что рядом с ним она утратит свою обычную для 3-ей Воли неуверенность в себе, станет решительней и целеустремленней. А графский титул и слава крупного русского писателя до предела распалили и без того бешеное, хотя и тайное, честолюбие лекарской дочки.

На первый взгляд все в будущем браке толстого складывалось как нельзя лучше, обещало долгое, ничем не омрачаемое счастье. Оба получали то, что хотели, и даже с избытком. И вместе с тем наряду с желанной инаковостью было в их характерах нечто, предполагавшее заведомое и полное согласие. Ситуация, казалось, лучше не бывает...

* * *

Первый, самый страшный удар, от которого он так и не смог никогда оправиться, Толстой получил сразу же в спальне. Дело в том, что женщины с 1-й Физикой по толстокожести своей часто страдают аноргазмией и в силу слабой возбудимости бывают ленивы при исполнении супружеских обязанностей. Тогда как люди с 3-ей Физикой склонны не только вкладывать в секс всю душу и силы, но еще являются сексуальными альтруистами, для которых явные свидетельства переживаемых и в их обществе наслаждений едва ли не дороже собственного удовольствия. Сопоставив эти особенности двух разных Физик, не трудно представить себе, какая трагедия разыгралась в спальне Толстых.

“У него играет большую роль физическая сторона любви. Это ужасно - у меня никакой, напротив”, - записывала в дневник Толстая, отмечая этой записью лишь верхушку того айсберга, что навсегда водрузился в ее спальне. Конфликт между тем был гораздо глубже простого конфликта между сексуальным азартом и ленью. Дело не в том, отказывала ли жена Толстому в близости или не отказывала, а в том, что с ее стороны не было реакции на эту близость. Сколько пыла ни вкладывал Толстой в юное, цветущее тело жены, он не слышал из него никакого отзвука в ответ на свои труды. Напрашивался особенно ужасный для 3-ей Физики Толстого вывод: если такое упоительное, явно созданное для любовной неги тело молчит в его объятиях, то дело не в ней, а в нем. ОН НЕ МУЖЧИНА. Было от чего ужаснуться и прийти в отчаяние...

Уверен, именно с этой тайной трагедией Толстого, может быть даже им самим до конца не осознанной, связан загадочный факт его биографии первых лет брака: навязчивая мысль о самоубийстве, мысль столь упорная, что он даже прятал от себя веревки, боясь повеситься. Отголоски переживаний тех лет можно найти в “Анне Карениной”, “Крейцеровой сонате”, дневниках: и достоверность их сомнения не вызывает. Просто нам теперь известен их источник: противоречие между его 3-ей Физикой и 1-ой Физикой ее.

С годами кризис смягчился, Софья Андреевна оказалась плодовитой и часто одаривала Толстого зримыми подтверждениями его мужественности. После тридцати лет роды и кормление грудью до такой степени истончили ее прежде толстую кожу, что она начала испытывать оргазм, а вместе с ним пришли страсть и жажда наслаждений. Однако Толстой, естественно радуясь этим переменам, в то же время не переставал мучиться. Настолько не то и не так получал он в спальне в силу эгоизма, грубости, механистичности, торопливости и прямизны чувственных представлений жены, что секс так и остался для него танталовой пыткой. Толстой видел желанный плод, но не мог по-настоящему вкусить его, и в “Крейцеровой сонате”, не выдержав, публично расписался в ненависти к этой пытке. Горький, знавший Толстого уже стариком, отмечал: “Мне всегда не нравились его суждения о женщинах - в этом он был чрезмерно “простонароден”, и что-то деланное звучало в его словах, что-то неискреннее, а в то же время - очень личное. Словно его однажды оскорбили и он не может ни забыть, ни простить”.

Еще с годами выяснилось, что метастазы противоречия между 1-ой и 3-ей Физикой отдаются не только в спальне Толстых, но ими поражен практически весь физический пласт их совместной жизни (быт, имущество, деньги и т.д.). Выяснилось: он почти аскет - она обожает роскошь, он “непротивленец” - она бьет детей и окружает имение вооруженной охраной, он расточителен и склонен к широким жестам - она скаредна. Одним словом, не было в материальном мире пункта, по поводу которого их взгляды не были бы противоположны, и не существовало силы, которая могла бы их примирить.

Будем справедливы, тот удар, что получил на брачном ложе Толстой, представлял собой невольный возврат со стороны жены тех ударов, что начал наносить ей Толстой еще до свадьбы. Он, будучи еще женихом, по крайней самовлюбленности и толстокожести своей личности не придумал ничего умнее, как дать юной Софье Берс для прочтения старые дневники. Большей жестокости по отношению к ее 3-ей Воле трудно себе представить. Вот отрывки из первой ее записи в дневнике с пока еще робкими словами упрека, но уже не чуждые мрачным пророчествам: “...он не понимает, что его прошедшее - целая жизнь, жизнь с тысячами различных чувств хороших и дурных, которые мне уже принадлежать не могут... Я тоже увлекалась, но воображением, а он - женщинами, живыми, хорошенькими, с чертами характера, лица и души, которые он любил, которыми он любовался... начинаю чувствовать сильнее, что у нас есть что-то очень не простое в отношениях, которое нас постепенно совсем разлучит в нравственном отношении”. Будущее показало, что бестактность с дневниками - не случай, а норма отношения Толстого к себе и к жене. Он с самого начала посчитал себя настолько значительней, масштабнее ее, что, мимоходом раня, находил излишним вникать в переживания и боли живущего рядом человека.

Однако главный конфликт между ними, типичный для противоречия между 1-ой и 3-ой Волями, заключался в том, что, водрузив себя на некий пьедестал, Толстой так никогда и не пустил жену постоять рядом с собой. Парности не получалось. Был король и была женщина-приложение. Поэтому вся история жизни Софьи Толстой представляет собой историю сизифовых попыток взобраться на гору, вершину которой безраздельно занимает ее муж - строгий, хладнокровный олимпиец, сбрасывающий оттуда всякого, кто покусится разделить его одинокое величие.

Судя по всему, конфликт по Волям в семье Толстых напоминал сходный конфликт в семье Байронов. У Байронов также 3-я Воля великого поэта боролась за право на существование, свободу и равноправие с 1-ой Волей супруги и также безрезультатно.Через призму своего психотипа Анабелла Байрон описывала семейный конфликт следующим образом:”Если бы он почувствовал себя достойным меня, он стал бы добрым...Контраст, который, как ему казалось, существовал между ним и мной, делал меня обьектом его ужасной ярости... Сознавая слабость собственного характера, он, естественно, ревновал к характеру совершенно противоположному” Одной фразы Анабеллы Байрон. “ если бы он почувствовал себя достойным меня”, достаточно. чтобы понять: сколь непреодолима была пропасть, разделявшая супругов Байронов. У поэта недоставало духа, чтобы сделать свою 3-ю Волю ровней 1-ой Воли супруги. А у Анабеллы не было желания протянуть мужу руку и, вытащив из бездны унижения, поставить рядом с собой, как равноправного партнера.

Тоже - у Толстых. Он не считал нужным делать даже вид, что признает равенство жены с собой, и, прямо не указывая на нее пальцем, тем не менее записывал в читаемый женой дневник: “...есть люди, до такой степени чуждые, далекие в том состоянии, в котором они находятся, что с ними нельзя обращаться иначе, как так, как обращаться с детьми, - любя, уважая, оберегая, но не становясь с ними на одну доску”.

Нельзя сказать, что Софья Толстая сразу взбунтовалась, оказавшись в положении ведомой, подчиненной. Ее 3-ей Воле поначалу даже понравилось передоверять себя чужой, более сильной Воле, но по мере того как тяжесть длани мужа проявлялась все явственнее, тем очевиднее делалась самоубийственность смирения. Оставался путь безнадежного мятежа, динамику которого можно проследить по таким отрывкам из ее дневника: “Он говорил, что я слабохарактерна. Это, может быть, к лучшему”, “Леву ужасно люблю, но злит меня, что я себя поставила с ним в такие отношения, что мы не равны”, “...у меня был порой страстный любовник или строгий судья в лице моего мужа, но у меня никогда не было друга”, “Говорила я ему, как он меня всю жизнь унижал”, “Боюсь быть слабой... иногда хочется придраться к его слабости”, “У меня бывает иногда глупое, но бессознательное желание испытать свою власть над ним, т.е. простое желание, чтоб он меня слушался. Но он всегда меня в этом осадит...””иногда мне ужасно хочется высвободиться из-под его влияния, немного тяжелого, не заботиться о нем, да не могу. Оттого оно тяжело, что я думаю его мыслями, смотрю его взглядами, напрягаюсь, им не сделаюсь, себя потеряю.”

По мере того как имя Толстого приобретало все большее общественное значение, борьба между ним и Софьей Андреевной все чаще перемещалась в социальную сферу. Показуху, чего таить, любили оба, но более всего по своей 3-ей Воле к ней лежала душа у Софьи Толстой, ее общественное мнение волновало несравненно больше, нежели закоренелого индивидуалиста Толстого. Она старательно фотографировалась рядом с ним, делала все, чтобы ее имя постоянно сопутствовало имени мужа, шла даже на то, что было совершенно противно ее природе: благотворительность. Но главное, пусть криво, пусть комично, она стремилась играть роль влиятельной, любящей и любимой супруги. По этому поводу сам Толстой стонал: “Не говоря уже о любви ко мне, которой нет и следа, ей не нужна и моя любовь к ней, нужно одно: чтобы люди думали, что я люблю ее”.

Шли годы, но после того как испарились последние иллюзии, уже ничего не менялось в отношениях Толстых. Он продолжал смотреть на нее как генерал на рядового и вел себя соответствующе, она обижалась и, нащупав его больное место, мстила, затворяя дверь спальни.

Обоюдно ощущалась безнадежность положения и каждый искал выход. Мысль Толстого бродила в широком диапазоне - от развода (“Живой труп”) до убийства жены (“Крейцерова соната”). Толстая подумывала о разъезде (“Мне легче, когда его нет”), позднее более привлекательной показалась мысль завести посторонний роман (“Мне хочется убить себя, бежать куда-нибудь, полюбить кого-нибудь...”). Разумеется, когда потребность любви уже столь ясно сформировалась, любовь не заставляет себя долго ждать. Софья Толстая влюбляется, влюбляется в Танеева - милого человека и прекрасного композитора. Дело едва не дошло до греха, остановили Софью Андреевну скорее всего возраст (ей шел шестой десяток) и страх перед бешеным нравом Толстого.

После того как роман с Танеевым благополучно разрешается ничем и становится ясным, что перемена судьбы уже не состоится, Софья Толстая круто меняет приоритеты, она как бы заново влюбляется в мужа и, прежде живя с ним почти в разъезде, начинает буквально преследовать его. Однако, как выясняется, и здесь Толстая опоздала. Поводок чувственности, на котором она всю жизнь водила Толстого, по мере старения делался все длиннее и тоньше, а к его 80-летию порвался совсем. Кроме того, на место рядом с Толстым теперь, помимо нее самой, претендовало еще множество людей: выросшие дети, единомышленники-толстовцы. Оказалось, что, прежде чем начать очередную безнадежную и прежде одинокую попытку восхождения на пьедестал к мужу, необходимо еще растолкать локтями толпу конкурентов. Поэтому остаток жизни она потратила не на борьбу с самим Толстым, он стал для нее лишь орудием, а с главными соперниками: дочерью Александрой и толстовцем Чертковым.

На какое унижение способно постоянно разжигаемое, но никогда не насыщаемое честолюбие 3-ей Воли, видно на примере поведения Софьи Толстой незадолго до бегства мужа из Ясной Поляны. Вот написанное ее собственной рукой: “Я ушла, лазила по каким-то оврагам, где меня трудно бы было когда-либо найти, если б мне сделалось дурно. Потом вышла в поле и оттуда почти бегом направилась в Телятники, с биноклем, чтобы видеть все далеко кругом. В Телятниках я легла в канаву недалеко от ворот, ведущих к дому Чертковых, и ждала Льва Н-а. Не знаю, что бы я сделала, если бы он приехал; я все себе представляла, что я легла бы на мост через канаву и лошадь Льва Н-а меня бы затоптала...”

Бог мой! Старуха, которой в пору о смерти подумать, ревнует, ревнует, как девочка, к постылому, но прославленному мужу его товарища, вся вина которого заключается в причастности к той благодати, что она считала своей исключительной собственностью.

Толстой расплатился со своей мучительницей самым беспощадным образом, раз и навсегда выиграв многолетнее сражение с ней, бежав из Ясной Поляны и умерев на железнодорожной станции, не в ее кровати и не на ее руках. Софья Толстая, конечно, не была бы собой, если бы не попыталась отыграть назад хотя бы несколько очков в этой безнадежно проигранной партии. Сначала она имитировала самоубийство, потом поехала на станцию к умирающему мужу и там пыталась обработать журналистов. Сын, Сергей Львович с болью писал:” Мама стала спокойнее, но взгляды и мысли ее не изменились. Тот же эгоизм и постоянная мысль только о себе. Она постоянно говорит и любит говорить на вокзале, где все корреспонденты ее жадно слушают, а мы сидим, как на иголках. Отсюда вся та грязь, которая появилась в газетах.”

Даже соседство с трупом мужа не останавливало Толстую в ее последней пропагандистской кампании. Борис Пастернак, будучи еще совсем ребенком, сопровождал отца, знаменитого художника, который должен был сделать рисунок с мертвого Толстого, и запомнил следующую картину:”...прощавшихся удалили из комнаты. Когда мы вошли, она была пуста. Из дальнего угла навстречу отцу быстро шагнула заплаканная Софья Андреевна и, схватив его за руки, судорожно и прерывисто промолвила сквозь слезы:”Ах, Леонид Осипович, что я перенесла! Вы ведь знаете, как я его любила!”...она оправдывалась и призывала отца в свидетели того. что преданностью и идейным пониманием превосходит соперников и уберегла бы покойного лучше чем они.”

Так, теперь уже в заочном споре с холодеющим трупом мужа заканчивала свою многолетнюю борьбу графиня Толстая.

Очевидно, в моем изложении жизнь Толстых выглядит сплошным кошмаром. И по сути, так оно и было. К сказанному, для справедливости, следует добавить лишь некоторые детали, способные отчасти смягчить общую безрадостную картину. Во-первых, перекрестье с Первой на Третью функцию не только взаимно травмировало супругов, но и давало им ту или иную форму защиты. Положение, занимаемое мужем в обществе, служило могучим щитом больному, очень ранимому духу дочери безвестного московского доктора. В свою очередь, она, вырвав из рук Толстого вожжи управления хозяйственно-финансовой сферой, очень облегчила, упростила и сделала комфортной жизнь своего не слишком практичного мужа.

Заметно скрашивало их совместное существование и тождество по 2-ой Эмоции и 4-ой Логике. Это тождество облегчало им жизнь даже тогда, когда они ссорились, потому что ссоры их представляли собой серии направленных друг в друга бессмысленных (4-ая Логика) выкриков, заканчивающихся потоками обоюдных слез (2-ая Эмоция).

Особую миротворческую роль в семье Толстых выполняла 2-ая Эмоция. Она наделила Толстого великим художественным талантом, его жену замечательным художественным чутьем, поэтому совместные занятия литературой долгие годы прочно цементировали их отношения. Но самыми светлыми в силу тождества по 2-ой Эмоции эпизодами их жизни были те, когда они играли на рояле в четыре руки. В эти минуты не только наиболее полно раскрывалась лучшая сторона их натуры, но каждый находил в другом равного себе, идеального партнера. И, что самое главное, часы, проведенные вместе у рояля, являлись едва ли не единственными в их жизни, когда они были равны, что очень много значило для остро ощущавшей свое неравенство с мужем Софьи Андреевны.

К сожалению, в последние годы, когда, возомнивший себя пророком, Толстой посчитал литературу и музыку слишком суетными для своего нового сана занятиями и мощью своей 1-ой Воли задавил тягу к ним в себе, оборвалась последняя ниточка, связывавшая и мирившая его с женой, и в их жизни не осталось уже ничего, на чем интересы и взгляды супругов могли бы сойтись. Начался окончательный и полный развал семьи.

Выводя некие закономерности эроса как такового, можно сказать: общим для эроса является то, что он никогда не оправдывает обычно связываемых с ним громадных надежд, никогда не способствует гармонизации внутреннего мира человека и никогда не снимает изначально заложенного в нем конфликта. Это точно. А во всем остальном - возможны варианты.

Например, конфликт при “эросе” никогда не снимается. Но он может углубляться, как в случае с Толстыми, а может смягчаться. Таким смягчающим со временем конфликт вариантом является “дворянский полуэрос”. Звание “дворянского” он получил потому, что при нем любая комбинация перекрестья Первой функции на Третью сочетается с тождеством по “дворянской” 2-ой Воле. Иллюстрацией для данной ситуации возьму жизнь хорошо знакомой мне пары. Их психотипы комбинировались следующим образом:

“лао-цзы” (он) “гёте” (она)

1) Логика 1) Физика

2) Воля 2) Воля

3) Физика 3) Логика

4) Эмоция 4) Эмоция

Поскольку прежде уже довольно много говорилось о противоречии между 1-ой и 3-ей Физиками, между 1-ой и 3-ей Логиками, суть конфликта при данной комбинации, думаю, читателю должна быть ясна. Грубо говоря, “лао-цзы” приходил в бешенство от эгоизма “гёте”, “гёте” же выходила из себя от безапелляционности суждений “лао-цзы” и, казалось, ничего поделать с данным противоречием уже нельзя было. Все бы так и тянулось, в лучшем случае не углубляя конфликта, - на одной ноте, до развода или кончины одного из супругов, если бы не тождество по 2-ой Воле.

В этом месте следует вспомнить, что 2-ая Воля - воля сильная и гибкая. Напоминание об этом нелишне, потому что «дворянин», осуществляя или ощущая давление, обладает достаточной силой и гибкостью как для активных наступательных действий, так и для уступок. Переведя разговор в брачную плоскость, можно сказать, что у «дворянина» хватает упорства при навязывании партнеру своей системы ценностей и хватает терпимости, восприимчивости, когда ему с тем же упорством навязывают чужую. Поэтому «дворянский полуэрос» имеет ту специфическую черту, что конфликт между супругами не снимается, но, благодаря 2-ой Воле, заметно смягчается и партнеры оказываются на финише ближе друг к другу нежели на старте.

Такое постепенное сближение произошло и между супругами в известной нам паре: «лао-цзы» - «гёте». Постоянное взаимное давление привело к тому, что «гёте», не утратив ничего из присущего ей меркантилизма, включила-таки домочадцев в сферу своих забот, а «лао-цзы» стал находить в себе силы молча выслушивать большую часть того, что говорила «гёте». Казалось, еще немного, и их взаимное сближение приведет в какой-то точке к полному тождеству ценностей и позиций. Но это иллюзия. Терпимость, проявляемая друг к другу в этом случае, ничего не меняла в системах ценностей супругов, но лишь смягчала конфликт, смягчая попутно и остроту взаимного восприятия: на смену любви-ненависти приходила не ненависть, а более нейтральная и округлая форма отношений - приязнь-неприязнь.

Хотя картина «дворянского полуэроса» выглядит со стороны некой драмой с кисло-сладким «хэппи- эндом», в нем все равно никогда не смолкает тайная трагическая нота. И это понятно. Легко ли без горечи сознавать, что гигантский дар любви и всепрощения растрачен на постоянную позиционную борьбу за мелкие уступки, что чаемое в начале пути единение сердец так никогда и не состоялось?

Вероятно, от «дворянского полуэроса» мало чем должен был бы отличаться «крепостной полуэрос», т.е. комбинация, где перекрестье с Первой функции на Третью сочетается с тождеством по 4-ой Воле. Однако дать однозначно положительный ответ на поставленный вопрос мешает обычная для 4-ой Воли беда: она не властна над собой, а равно не свободна и в своих отношениях с себе подобными. Поэтому зачастую политику в отношениях между супругами при «крепостном полуэросе» диктует не внутреннее противоречие и согласие функций, а третья посторонняя сила с более сильным характером.

Лучшей иллюстрации проблем «крепостного полуэроса», чем отношения супругов Терезы и Жан-Жака Руссо, не найти, поэтому обратимся к их психотипам:

“руссо” (Ж-Ж. Руссо) “эпикур” (Т.Руссо)

1) ЭМОЦИЯ 1) ФИЗИКА

2) ЛОГИКА 2) ЛОГИКА

3) ФИЗИКА 3) ЭМОЦИЯ

4) ВОЛЯ 4) ВОЛЯ

Хотя в данной схеме представлены два психотипа, по справедливости к ним следовало бы пририсовать еще один, психотип госпожи Левассер - тещи Руссо, так как семья философа представляла собой не дуэт, а трио, где первую скрипку, на беду супругов, играла как раз теща.

Система взаимопритяжения и взаимоотталкивания при перекрестье с Первой функции на Третью Физик и Эмоций уже отчасти известна читателю. Поэтому кратко обрисовывая ситуацию, скажу, что Руссо, судя по «Исповеди», влекла дебелая плоть Терезы, а отталкивали прямолинейный прагматизм и суховатость - недостаток для него столь значительный, что он долго не решался появляться на люди в ее обществе. Тереза своей «Исповеди» миру не оставила, но можно догадаться, что ей нравилась чувствительность Руссо, а раздражали непрактичность и крикливость. Впрочем, будучи людьми с 4-ой Волей, оба мало были настроены на взаимную критику и обострение противоречий.

Помимо влекущей и раздражающей инаковости, ощущали Жан-Жак и Тереза,что их натурам присуще нечто, изначала безусловно их роднящее: оба были по 2-ой Логике людьми вдумчивыми и по 4-ой Воле покладистостью. И, видимо, именно ощущение реального родства душ давало им надежду, что со временем взаимные противоречия отпадут сами собой.

Динамику и характер отношений между супругами Руссо лучше всего передал сам Руссо. Он писал: «В первый же раз, как я увидел эту девушку за столом, я был поражен ее скромными манерами и еще больше ее живым и кротким взглядом...» «Она была очень застенчива, я тоже». «Сходство наших сердец, соответствие наших характеров скоро привели к обычному результату». «У моей Терезы было ангельское сердце; наша привязанность возрастала вместе с нашей близостью, и мы с каждым днем все более чувствовали, в какой мере созданы друг для друга». «Мягкий характер этой хорошей девушки, казалось, так подходил к моему, что я привязался к ней чувством, неуязвимым для времени и обид».

Знакомясь с признаниями Руссо, можно было бы только порадоваться за супругов, если бы их собственная радость не омрачалась обоюдной управляемостью, не дававшей им до конца принадлежать ни себе, ни друг другу. О себе Руссо писал: «Вся моя свобода зависела от случая; больше, чем приказаниями, я был порабощен собственной волей. У меня не было ни одного дня, когда, просыпаясь, я мог бы сказать «Я проведу этот день, как мне хочется...» Я умел кричать, но не действовать, мне предоставляли говорить, но поступали по-своему.”Сходные характеристики давал Руссо своей супруге: «Преданная своей матери и родным, она принадлежала им больше, чем мне, больше чем себе самой...»

Безволием супругов Руссо пользовались многие, но более других нагрела на этом обстоятельстве руки теща философа. Она не только бессовестно обирала обоих, но и старательно их ссорила. Не будь у супругов Руссо по 4-ой Воле иммунитета к дрязгам, трудно сказать, чем бы закончилась для них разрушительная деятельность более сильной и злой 3-ей Воли госпожи Левассер. Хотя даже их природное миролюбие в конце концов дало трещину и не уберегло супругов от взаимного отчуждения. Роль тещи в своей семейной жизни Руссо характеризовал следующим образом: «Я окружил эту женщину вниманием, заботами, делал ей маленькие подарки, стараясь заслужить ее любовь, но никак не мог добиться этого, и она была единственным источником огорчения, которое я испытывал у своего домашнего очага...» «Напрасно я старался слить в одно наши интересы; это оказалось невозможным. У г-жи Левассер всегда находились свои личные интересы, противоположные моим и даже интересам ее дочери, которые уже не были отдельными от моих».

Печальный итог своих претензий к браку и к покладистой супруге Руссо подвел следующим образом: «Наконец, если благодаря своей любви ко мне, благодаря своей хорошей натуре она избегала полного порабощения, то все же была подчинена настолько, что это в большинстве случаев мешало воздействию хороших правил, которые я старался ей внушить; и какие меры я ни принимал, мы всегда оставались разъединенными».

На примере истории супругов Руссо хорошо просматривается специфика «крепостного полуэроса»: партнеры так и не добираются друг до друга, чтобы до конца познать горечь внутренних противоречий и сладость взаимного узнавания. Между ними выстраивается столько людей, что оказаться лицом к лицу на сколько-нибудь продолжительное время у них нет возможности. Поэтому вопрос: как складываются отношения при «крепостном полуэросе», всегда остается дискуссионным, зависящим более от психотипов родственников и знакомых, нежели от психотипов самих супругов.

Что касается «эроса» в целом, т.е. любой комбинации, где присутствует перекрестье с Первой Функции на Третью, то характеризуя его, я не побоюсь повториться: любовь-«эрос» - самое яркое, захватывающее и самое бесплодное из чувств. Оно множит и губит гигантские надежды, ничего не дает и, в лучшем случае, не превращает начальную любовь-ненависть в просто ненависть. Дальнейшее - молчание...

Филия

В корне отлична от «эроса», опирающегося на притяжение по принципу противоположностей, «система любви», получившая название «филии», - опирающаяся на притяжение по принципу сходства. О «филии» отчасти уже шла речь в предыдущей главе. Ведь то, что прежде называлось «полуэросом», с тем же правом могло носить звание «полуфилии», потому что в данной комбинации перекрестье с Первой функции на Третью сопровождается тождеством Вторых и Четвертых функций. Однако, так как при «полуэросе» перекрестье играет решающую роль, а тождество - роль подсобную, смягчающую внутренние противоречия, то по праву «филией» следует считать такую комбинацию психотипов, где тождество функции полное.

Очень подозреваю, что приведенные в начале «Синтаксиса любви» слова Куприна: «Хорошая жена как разношенный сапог, ее не чувствуешь,» - связана как раз с «филией». Равно как и слова древнего римлянина о красивом новом башмаке, невидимо жмущем ногу его носителя - явный «эрос».

В отличие от «эроса», любовь - «филия» не начинается со слов; «Это - он (она)!» Хотя взаимная симпатия между людьми с одинаковым порядком функций возникает сразу и бесповоротно. Обычно «тождики» (люди одного психотипа) угадывают поначалу друг в друге родство по первым двум функциям, и лишь позднее, по мере взаимного сближения выясняется полное тождество психологией, ценностей, установок и т.п.

Момент, когда тождество порядка функций окончательно прояснилось, обычно становится точкой отсчета нарождающегося романа. Полное совпадение принципов, ценностей, установок делается стартером любви-«филии», плодит надежды, которым также не суждено сбыться. Однако у иллюзий, пробужденных «филией», своя, отличная от логики иллюзий «эроса», логика. Если при «эросе» индивидуум, увидев избыток посторонней Первой функции, понапрасну мечтает заполнить этим избытком «щербину» своей Третьей функции, то при «филии» партнеры исходят из мысли, что простое сложение их равно ущербных личностей, путем чисто количественного приращения взамен качественного, так же в состоянии облегчить их участь, эффективно оградить уязвимую сторону натуры.

Однако, как известно, умножение единицы на единицу дает в результате единицу же, не более. Поэтому иллюзии и при «филии» так и остаются иллюзиями. Конечно, никто так не посочувствует супругу с 3-ей Логикой, если в его адрес будет произнесено “дурак”, как супруга с той же 3-ей Логикой, но ответить «сам - дурак!» и уверенно доказать это обидчику, она не в состоянии. Одним словом, «филия» не только не способствует внутреннему росту, но и защиты настоящей не дает. Жаль, выясняется это обстоятельство обычно слишком поздно.

Вместе с тем неверно было бы думать, что «филия» совсем бесплодна и страсть ее питается одними заблуждениями. Тождество процессионных функций, Второй и Третьей (положение результативных функций не играет здесь существенной роли), привносит в данную «систему любви» нечто оригинальное и нужное обеим сторонам.

Дело в том, что тождество процессионных функций на первых порах создает видимость бурного процесса, т.е. именно того, в чем партнеры более всего нуждаются. Чем не повод для эйфории? Однако на самом деле между супругами осуществляется не процесс, а обмен: Вторые функции обмениваются опытом, добытым сильной стороной натуры, Третьи функции делятся слабостями. И такой обмен при всех условиях не назовешь бесполезным. Партнеры сносят в одно место все добытое, все чем хочется поделиться, перемножают оба вклада друг на друга и делят сумму пополам. В результате обе стороны оказываются в выигрыше.

Однако есть у «филии» и свои негативные стороны. Человек, вообще склонный объективизировать свои крайне субъективные представления, обретя при «филии» родственную себе душу, еще более утверждается в своей мнимой правоте. Поэтому сильного своим стопроцентным приращением человека труднее убедить в праве на существование иных, отличных точек зрения, нежели одинокого. Особенно плохо сказывается обмен при «филии» на Третьих функциях, ведь, как ни крути, обмениваются они не силой, а слабостью и в данном случае рана по Третьим функциям скорее углубляется, нежели заживляется: скептики с 3-ей Логикой делаются еще большими скептиками, чем были, ханжи с 3-ей Физикой - еще большими ханжами и т.п .Причем, без взаимного травмирования дело здесь тоже не обходится, тождество комплексов у партнеров удобно и мучительно, как удобно и мучительно совместное проживание двух Наполеонов в одном сумасшедшем доме.

Наконец, ахиллесовой пятой всякой «филии» представляется то обстоятельство, что обмен при ней - явление достаточно кратковременное. Когда же обмен закончен, люди, не ощущая друг в друге ничего, что хотя бы отдаленно напоминало инаковость, просто теряют взаимный интерес. Они смотрятся друг в друга, как в зеркало, заранее зная все достоинства и недостатки отражения, зная, что стоит сделать движение, как отражение точно повторит его. Брак при «филии» - копия отношений сиамских близнецов, где противоположные стороны так связаны и сходны, что плохо чувствуют друг друга, однако и не травмируют. Тождикам вместе, может быть, не слишком интересно, но зато удобно. Поэтому индивидуумам, уставшим от жизни, ждущим от брака лишь покоя, я бы посоветовал поискать себе пару среди тождиков, спокойней брака, чем при «филии», просто не бывает.

Хотя и здесь требуется оговорка, что долгосрочный покой обеспечивает «филия» лишь при тождестве 2-ой и 4-ой воли. Сложнее складываются отношения при тождестве 1-ой и 3-ей Воли.

Не надо быть пророком, чтобы предсказать нестроение в жизни «мещанской филии». Здравый смысл сам подсказывает, что «мещанин» - человек, изначально находящийся в разладе с самим собой, менее всего способен обрести мир в паре с себе подобным. Конечно, можно предположить, что существует нечто, выкупающее такого рода близость, хотя бы в силу тождества психик. Однако ясно одно: обидчивые, мнительные, злые на себя и на мир обладатели 3-ей Воли менее, чем кто-либо, могут, готовы и жаждут, без ужаса и неприязни смотреться в то зеркало, что подставляет им «филия».

Особенно болезненно при тождестве 3-их Воль решается вопрос о власти. Борьба за власть в семьях «мещан» напоминает драку лысых из-за расчески. Гигантская жажда повелевать сочетается у 3-ей Воли с пропорциональной ей неуверенностью в себе и безответственностью, поэтому отношения принимают форму хронической, мелкой и ни к чему не обязывающей фронды, где ни одна из воюющих сторон, несмотря на ожесточенную борьбу, не в состоянии и в глубине души не хочет победить.

Отношения людей при тождестве 3-их Воль вообще представляет собой горькую, странную и смешную картину. Она напоминает картину аквариума, в который запустили двух самцов колюшки. Эти рыбки замечательны тем, что, заняв одну из сторон, начинают проверять противника, как у нас говорят, на вшивость, попеременно загоняя друг друга в угол. Взаимное преследование у колюшки - процесс долгий, но, в конце концов, намерившись силами, они приходят к консенсусу, устанавливая между собой незримую и не всегда равноправную границу, которую затем ни одна из сторон уже не нарушает.

Очень похоже, только с обратной динамикой, складываются отношения при тождестве 3-их Воль. Граница властных функций между «мещанами» устанавливается сразу, ее определяет рейтинг обоих супругов, скрупулезно подсчитанный задолго до свадьбы. На рейтинг партнеров у 3-ей Воли влияет великое множество факторов: пол, происхождение, возраст, внешность, образование, достаток, профессия, навыки и еще много всего, что вообще недоступно глазу человека с иным порядком функций.

Итак, граница при «мещанской филии» устанавливается сразу. История же дальнейших отношений представляет собой историю обоюдных поползновений эту границу нарушить. Обычно первым пытается передвинуть в свою пользу границу властных функций мужчина. Обнаружив, к своему удовольствию и удивлению, что сопротивление ему весьма робко, мужчина, себе на голову, обычно пытается развить успех, не зная, что он при этом не побеждает, а просто сжимает пружину. Дело кончается тем, что загнанная в угол жена не выдерживает, показывает зубы и кидается в контратаку. Поскольку агрессор сам крепостью духа не отличается, то контратака ей вполне удается. Более того, почувствовав слабость супруга, жена соблазняется честолюбивой мыслью не только вернуть отнятое, но и поживиться за чужой счет. Поэтому, следуя этой мысли, она гонит его дальше определенной заранее черты и на плечах противника врывается в его зону властных функций. Тут уже загнанный в угол супруг, чтобы не превратиться окончательно в подкаблучника и тряпку,сбирается с духом, показывает зубы и начинает успешную контратаку... И так без конца.

Если к сказанному добавить, что время постоянно вносит коррективы в рейтинг супругов, то сложность, бесконечность и бесперспективность борьбы при тождестве 3-их Воль проявится с предельной ясностью.

Хочется обратить особое внимание на то, что тождество 3-их Воль осложняет жизнь не только по линии «мужья-жены», но и по линии «отцы-дети». Как уже говорилось, дети зачастую в точности наследуют психотипы своих родителей, а это обстоятельство, в свою очередь, способно серьезно повлиять на направление «мещанских» битв. В отличие от супружеских баталий, специфика борьбы на детско-отеческом фронте при 3-ей Воле заключается в том, что родитель, чаще насилуемый своим партнером, нежели насилующий, склонен компенсировать слабость своей позиции за счет ребенка, отыгрываясь на нем и самоутверждаясь Что родителю вполне удается, но до поры до времени.

Произвол над ребенком удается родителю по двум причинам: благодаря лукавой природной покладистости ребенка и признанию обеими сторонами реальности семейной иерархии. Однако здесь я должен предупредить: произвол над ребенком с 3-ей Волей всегда имеет определенную временную границу, помыкать собой он разрешает лишь до конкретного момента: до совершеннолетия или до достижения экономической независимости. С этой минуты недавний ангелочек, пластилиновое дитя, делается наглым, неуправляемым, постоянно фрондирующим бесом. У ребенка-«мещанина» в данном случае происходит взрыв-выброс подавляемой прежде воли, и сила взрыва бывает пропорциональна накопленным за годы вынужденной покорности мнимым и реальным обидам. Поэтому родители с 3-ей Волей должны, коль не в состоянии уважать ребенка и признавать его равным себе, быть во всяком случае готовы, что с совершеннолетием ребенка их ожидает неожиданный и всесокрушающий бунт.

Есть серьезные основания подозревать, что описанное выше происходило в семье Достоевских. Все трое (он-она-сын) были «пушкины», поэтому история отношений в этом треугольнике могла бы подтвердить, опровергнуть или дополнить сказанное выше о «мещанской филии». Но в том-то и состоит специфика психики 3-ей Воли, что она скрытна, поэтому после смерти Достоевского Анна Григорьевна подвергла тотальной чистке все, указывающее на облачность отношений в семье, а сын, по воспоминаниям Паустовского, просто замкнул уста и до конца дней просто отказывался говорить о родителях.

Свои трудности в «филии» возникают и при тождестве 1-ых Воль. Чтобы хоть отчасти представить себе специфику отношений между «царями», приведу пример не брачный, а политический. Судьбе было угодно, что в одно время и в одной точке сошлись две 1-ых Воли, два «сократа» - Максимилиан Робеспьер и Жозеф Фуше. И история их отношений в контексте «филии» выглядит очень поучительно.

“СОКРАТ”(Ж.ФУШЕ) “СОКРАТ” (М.РОБЕСПЬЕР)

1) ВОЛЯ1)ВОЛЯ

2) ЛОГИКА 2) ЛОГИКА

3) ЭМОЦИЯ 3) ЭМОЦИЯ

4) ФИЗИКА 4) ФИЗИКА

Рассказывают, что во время жизни обоих в провинции, в Аррасе, Максимилиана с Жозефом было не разлить водой. Робеспьер даже чуть не выдал замуж за Фуше свою сестру. Таким сообщениям безусловно веришь. В провинции власть обоим не светила, трон, рассчитанный на одного, не маячил даже в самой отдаленной перспективе, а значит и делить было нечего, предмет соперничества отсутствовал. При первой же встрече, посмотревшись друг в друга, как в зеркало, Робеспьер с Фуше обнаружили свою психологическую однояйцовость и, обрадованные этим обстоятельством, уже не разлучались. Они находили в обществе друг друга не только комфорт, приятность, но и значительную пользу, так как при любви-«филии», как мы помним, кроме всего прочего, происходит обмен, добытым по отдельности опытом, и по окончании такого обмена возникает тождество особого порядка. Где тождественны не только психики, но и багажи.

Первым в Париж уехал Робеспьер, и практически только это обстоятельство обусловило его лидерство в карьерном марафоне, начавшемся для Фуше с некоторым опозданием. Лишь случай, фора во времени предопределила то, что Робеспьер первым достиг вершины власти, так как при ином раскладе шансы его, как у однояйцового близнеца, уменьшились бы наполовину. Та же фора во времени и психическое тождество делали Робеспьера самым сильным из врагов Фуше, потому что первый слишком хорошо знал, что хотел последний и на что был способен.

Когда под Робеспьером закачалось кресло, он сразу понял кто является душой заговора: он - отражение в воде - близнец. За две недели до гибели Робеспьер произносит против Фуше громовую речь, за день до переворота повторяет ее. По тогдашним меркам подобные речи равносильны смертному приговору. Но, к недоумению современников и историков, Робеспьер медлит, медлит, медлит... И не из гуманных соображений. К тому времени он уже так наломал руку, что казнь человека значила для диктатора не больше казни таракана. На свете было только одно существо, на которое не поднималась рука - Фуше. Мистическая слабость овладевала Максимилианом, когда он думал о Жозефе. Друзей он губил без колебаний, но убийство близнеца - это особый, требующий нечеловеческих усилий акт, почти самоубийство. Как на грех, в те же дни у Фуше умирает маленький ребенок, ИХ ребенок...

Диктатор окончательно падает духом, заговор созревает и Робеспьер гибнет. Вместе с тем гибель его не возводит Фуше на вершину власти, но усаживает в очень важное кресло шефа тайной полиции. И формально он пребывает в этом качестве до конца карьеры. Но... Сложно складываются отношения в треугольнике: Наполеон - Фуше - Талейран. Как на схеме:

«наполеон» «сократ» «аристипп»

(Наполеон) (Фуше) (Талейран)

1) воля 1) воля 1) физика

2) физика 2) логика 2) логика

3) логика 3) эмоция 3) воля

4) эмоция 4) физика 4) эмоция

Фуше равен Наполеону силой духа, но умнее императора, Талейрану он равен умом, но много самоуверенней. Борьбе внутри этого треугольника и посвящены силы Фуше до первого отречения Наполеона.

С возвращением Наполеона во Францию для Фуше начинается новый и самый важный период жизни. Власть, брошенная Бурбонами и еще не поднятая Наполеоном, оказывается в руках Фуше. Историки, кажется, даже не спорят, когда ставится вопрос о хозяине Франции на протяжении знаменитых «ста дней». Особенно в период, когда покинув Париж, Наполеон направил свои стопы к Ватерлоо. В стране безраздельно хозяйничал Фуше.

Дальнейшее - неинтересно. Фуше достиг больше того, чего поначалу чаяла душа, больше простого верховенства во Франции, - предмета вожделений всех французских 1-ых Воль. Он вернул симметрию, нарушенную некогда головокружительной карьерой Максимилана. После «ста дней» Жозеф опять, как в зеркало, мог смотреть в могилу брата. Как в юности, в Аррасе они снова были сиамскими близнецами - «сократами».

Говоря о «филии», нельзя обойти вниманием такой вариант отношений, который лучше всего назвать «псевдофилией». Прозвучит парадоксально, но существует система отношений, внешне выглядящая как «филия» (любовь по принципу тождества), но на самом деле являющаяся «эросом» (любовью по принципу противоположности). Существо «псевдофилии» составляют перекрестья с Первой функции на Вторую и Третьей функции на Четвертую. В виде схемы “псевдофилию” можно изобразить следующим образом:

ОН ОНА

1) 1)

2) 2)

3) 3)

4) 4)

Специфика «псевдофилии» легко читается даже на грубой схеме. Встречаются двое и видят одинаковость Верха и Низа, при первом приближении легко принимаемую за тождество, что, естественно будит взаимный интерес. Времени, условий и терпения для уточнения - так ли абсолютно их сходство - у людей обычно не хватает, и, удовлетворившись поверхностным, приблизительным тождеством “псевдофилии”, они спешат убедить себя, что обрели искомое, и возгораются.

Однако, по мере обычно запоздалого взаимного узнавания, партнеры все более убеждаются в своей ошибке, и розы мнимой “филии” все чаще начинают одаривать их шипами подлинного “эроса”. Разница в том, что, в отличие от обычного “эроса”, где чувства обострены до любви-ненависти, для “псевдофилии” характерна более сглаженная форма чувств: приязнь-неприязнь. Связана сложность чувств с тем, что, хотя у партнеров одни и те же функции сильны, одни и те же функции слабы, отождествления не получается в силу разнонаправленности функций - в лоб сталкиваются не сила и слабость вместе с результативностью и процессионностью, а только результативность и процессионность. Поэтому любовь-“псевдофилия” всегда имеет странный химерический облик: ценности одни, а взаимопонимания нет. Так в состоянии непонятного, парадоксального тождества-отчуждения супруги обычно и пребывают до конца своих отношений.

Обычно отношения эти быстро вступают в фазу хронической борьбы, где супруги, не уставая удивляться на себя и друг друга, начинают молотить сильными сторонами своей натуры по сильным же сторонам своего партнера, слабыми по слабым, не сознавая ни истоков, ни смысла, ни безнадежности этой борьбы. Так как противники достойны друг друга, этот поединок может тянуться десятилетиями не только без какого-либо видимого успеха, но даже без серьезных взаимных травм. И ябедничая на свою половину, никто из участников борьбы не может предъявить сочувствующему следы сколько-нибудь серьезных ран. Из сказанного, однако, не следует, что дуэль при “псевдофилии” ничего не стоит стоящим годами друг против друга противникам. Она страшно изнуряет. Но, в отличие от “эроса”, когда партнеры приходят к финишу еще более развинченными и дисгармоничными, чем были на старте, при “псевдофилии” они приходят равными себе прежним, только сильно измочаленными.

Чтобы более наглядно представить читателю механизм “псевдофилии”, приведу в качестве примера историю первого брака Бориса Пастернака. Схематично отношения Бориса и Евгении Пастернак можно изобразить следующим образом:

“пастернак” “ахматова”

(Б.Пастернак) (Е.Пастернак)

1) Эмоция 1) Воля

2) Воля 2) Эмоция

3) Физика 3) Логика

4) Логика 4) Физика

Судя по немногим описаниям юной Евгении Пастернак, она действительно и внешне, и внутренне напоминала Ахматову. Вот один из ее ранних портретов: “Что мне сказать о Жене? Гордое лицо с довольно крупными смелыми чертами, тонкий нос со своеобразным вырезом ноздрей, огромный, открытый, умный лоб. Женя одна из самых умных, тонких и обаятельных женщин, которых мне пришлось встретить”. Если же припомнить, что, по словам Ахматовой, Пастернак как-то под завесой разговора об одном начинающем поэте и ее пытался обнимать, то можно догадаться: влечение к женщинам этого типа не оставило его и после развода с Евгенией Пастернак. Об особом расположении, питаемом Пастернаком к типу “ахматовой”, свидетельствует, кроме всего прочего, тайная любовь к давно умершей женщине, которую поэт пронес через всю жизнь. Любовь к Ларисе Рейснер - знаменитой большевистской воительнице. В том, что Рейснер была “ахматовой” сомневаться не приходится. Но в данном случае интересно не это, а то, что Пастернак, многих близких за свою жизнь схоронивший, кажется, только смерть Ларисы Рейснер в 1926 году оплакал в специально написанных по этому случаю стихах.

“Лариса, вот когда посожалею,

Что я не смерть и ноль в сравненье с нею”.

Прошло двадцать лет, много воды утекло, но, когда Пастернаку пришло время давать имя главной героине своего романа, он назвал ее - Лара. И о том, в чью честь он так нарек ее, Пастернак прямо написал Варлааму Шаламову, некогда также тайно влюбленному в Рейснер: “Имя главной героини я дал в память о Ларисе Михайловне”. Так что, во влечении “пастернака” к “ахматовой” прослеживается определенная последовательность.

Когда Борис Пастернак и Евгения Лурье впервые встретились, ток взаимного узнавания пробежал по их сходно резонирующим порядкам функций. Оба по высокостоящей Воле - личности, аристократы, исполненные чувства собственного достоинства и веры в себя. Оба по высокостоящей Эмоции - чувствительны, артистичны, что подтверждали и сферы их занятий: он - поэт, она - художница. Оба по низкостоящей Логике склонны к скепсису и по низкостоящей Физике - не от мира сего, непрактичные, пренебрегающие презренной пользой люди. Чем не пара?..

Поначалу единая шкала ценностей действительно придала их отношениям тональность и окраску медового месяца. Однако прошло время и на свет полезли прежде скрытые, но генетически предопределенные шипы “псевдофилии”. Выяснилось: у нее Эмоция и Логика процессионны, поэтому она очень общительный человек. У него же они результативны, поэтому он, напротив, замкнут, из всех форм общения предпочитает общение с самим собой и, если вступает в разговор, то речь его выглядит восторженным, бурным, никак к собеседнику не привязанным, водопадом-монологом (1-ая Эмоция).

1-ая Воля Евгении Пастернак, в свою очередь, так же мало красила жизнь ее мужа. Мало того, что Евгения склонна была хронически отстаивать свою независимость в условиях, когда на нее никто не покушается, но и делала попытки, скорее удивлявшие, чем пугавшие Пастернака, подчинить его себе. Заметная даже со стороны ревнивость жены, ранившая и унижавшая поэта, была лишь одним из проявлений ее честолюбивых поползновений.

Особенно обострило отношения между супругами рождение ребенка. Оказалось, что аскетизм 4-ой Физики Евгении Пастернак гораздо искреннее аскетизма 3-ей Физики самого Пастернака. Она действительно от души не радела о быте, и рождение ребенка добавившее ей хлопот, раздвоило чувство молодой матери. Сам же Пастернак был несказанно рад сыну, как чрезвычайно важному для его 3-ей Физики подтверждению мужественности, но хроническое безденежье и хозяйственная беспомощность юного отца облегчить жизнь семьи, понятно, не могли. Усугубляло положение то обстоятельство, что рождение ребенка потребовало от Евгении Пастернак перерыва в ее художественных занятиях, а это равносильно было едва ли не полному личному краху, так как по своей 1-ой Воле и 2-ой Эмоции именно в художественной карьере видела она свой подлинный интерес и возможность самореализации.

Одним словом, рождение ребенка привело к тому, что раздор между супругами пошел по всем функциям: верхним и нижним. И здесь впервые до конца открылось, каким страшным самообманом оказался их брак, как на самом деле далеки они друг от друга, они, поначалу мнившие себя сиамскими близнецами. Позднее Пастернак написал:

“Верой в будущее не боюсь

Показаться тебе краснобаем,

Мы не жизнь, не душевный союз, -

Обоюдный обман обрубаем.”

Написаны эти строки уже после развода, но в них отразилось давнее ощущение поэта в ложности связавшей их “псевдофилии”.

Что касается непосредственных причин, приведших к разрыву, то в основе их, конечно же, лежала процессионность Воли и Физики Пастернака, порядок функций женщины, занявшей место Евгении Пастернак, лишнее тому подтверждение. Но о том, как и почему сложился второй брак поэта, будет сказано в следующей главе.

Агапэ

“Агапэ” - самое сложное из чувств, особенно в той его части, что касается динамики отношений. Ведь “агапэ” - любовь-эволюция, где партнеры движутся от противоположности к тождеству. Принцип “агапэ”, если смотреть на нее через призму психе-йоги, заключается в перекрестье Вторых и Третьих функций, как на схеме:

ОН ОНА

1) 1)

2) 2)

3) 3)

4) 4)

Внешне “агапэ” очень напоминает “эрос” прежде всего потому, что перекрещиваются сильные и слабые стороны натур. Однако есть между ними и принципиальные различия.

“Агапэ” не столь внезапна и ослепительна, как “эрос”. Ведь в данном случае Третья функция западает не на Первую, а на Вторую функцию, которая не является визитной карточкой человека и не избыточна, а нормативна, т.е. менее заметна и привлекательна. Поэтому встретив человека с той же Второй функцией, что и ваша Третья, вы не воспламеняетесь, не ослепляетесь, не вздрагиваете “Это - он (она)!” и вообще не сразу замечаете те достоинства, что станут для вас позднее наиболее привлекательными. Коротко, первое отличие любви-“агапэ” от “эроса” то, что в нее не бросаются сразу и с головой, а медленно и постепенно входят.

Специфика “агапэ” видна уже на схеме. Встречаются двое и, не сразу, но обнаруживают, что у противоположной стороны сильно то, что у самого слабо. Само по себе такого рода знание не обязательно провоцирует любовь, но безусловно будит взаимный интерес. Далее, по мере сближения, открывается парадоксальная картина, прямо противоположная “псевдофилии”: ценности и приоритеты сильно отличаются, но интересы одни. Партнеры ощущают как бы неполное тождество друг друга, что-то взаимно влекущее и в то же время отталкивающее. Поэтому, зная о несоответствии своих ощущений любовным стереотипам, они ведут себя поначалу осторожно и сдержано. Проходит достаточно времени прежде чем выясняется, что между ними происходит нечто большее, нежели простой флирт. Однако чем дальше затягивают их в себя отношения, тем сильней оказывается потребность друг в друге, тем мощнее желание сделать их еще теснее. Любовный процесс становится необратимым. Открываются новые пласты личностей партнеров, жаждущие взаимодействия. Возникают новые, не предполагаемые прежде ступени и оттенки близости. Процесс взаимного открывания, сближения, слияния делается не эпизодом, а нормой жизни. И продолжается он до тех пор, пока все ресурсы личностей партнеров не оказываются исчерпанными.

Источник всех этих метаморфоз также лежит на поверхности: решающие при данной “системе любви” Вторые и Третья функции имеют разные характеристики, но одно направление - на ПРОЦЕСС. Напомню, что именно процессионные функции стремятся к партнерству и только через него полностью реализуются; тогда как результативные функции могут достигать своих целей в одиночестве.

Что касается особой сладости отношений при перекрестье процессионных функций, то она объясняется тем, что только перекрестье (в отличие от тождества) способно обеспечить подлинный и длительный процесс.

Пара с перекрестьем по процессионным напоминает альпинистов, идущих в связке. Партнеры перекрестно страхуют сильными сторонами своих натур слабые. При этом происходит не подмена, когда каждая из сторон, взвалив на себя из общего груза пусть двойную, но удобную для себя ношу, движется параллельно и независимо, а именно страховка, и каждый в связке проходит свою часть единого пути, только, в зависимости от участка, меняясь в роли ведущего и ведомого. Так, в связке, постоянно ведя и поддерживая друг друга, восходит пара житейских альпинистов на вершину горы, именуемой любовью-“агапэ”. Восхождение это длительное, и практически завершается только тогда, когда оба достигают максимума своих возможностей по процессионным функциям.

Боюсь, образ альпинистов создал излишне идиллическую картину отношений при “агапэ”. Чувство это сложное и ненависти при нем бывает не меньше, чем любви. Вторые функции совсем не радует необходимость идти в связке с заведомо слабым партнером. Третьи функции раздражаются при виде самонадеянности и прямоты Вторых, а, кроме того, достаточно болезненным оказывается для Третьих функций расставание по ходу дела с приросшим к телу “фиговым листом” (иронией, ханжеством, лицемерией, скепсисом), который худо-бедно, но защищал больное место. Одним словом, поводов для взаимной неприязни при “агапэ” бывает больше чем достаточно, и эйфория, с которой обычно путают любовь при данной “системе любви” испаряется через определенный срок точно так же, как и в других случаях.

Иное дело - приметы и результаты “агапэ”. Они неповторимы. Главная примера “агапэ” - динамичность. Для “эроса” характерна статика противостояния, для “филии” - статика отождествления. И только “агапэ” движется, движется от противостояния к тождеству. В конце долгого эволюционного процесса партнеры приходят к тождеству, но не к тому бесплодному тождеству, что наблюдается при “филии”, а тождеству высшего порядка, при котором нет уже деления на сильные и слабые стороны личности, обе процессионные функции предельно мощны и чувствительны.

Динамизм “агапэ” проявляется не только в отношениях между людьми, но и в существе захваченного этим чувством человека. Главная примета “агапэ” - влюбленный человек при ней МЕНЯЕТСЯ. Сам же механизм перемен заключен в благотворном воздействии Второй функции партнера на Третью функцию индивидуума. Это воздействие выпрямляет человека, доводя состояние Третьей до нормы; язва по Третьей постепенно исчезает и вместе с ее исчезновением увереннее в себе, спокойнее, гармоничнее делается человек.

При этом гармонизация личности обусловлена не только тем, что Третья начинает функционировать нормативно, но и тем, что освободившийся от язвы по Третьей человек уже не цепляется за мощь своей Первой функции и смягчает ее, смиряет ее агрессивность. 1-ая Эмоция делается не столь истеричной, 1-ая Физика - не столь прижимистой, 1-ая Логика - не столь догматичной, а 1-ая Воля соглашается поменьше тиранствовать.Дело в том, что избыточность Первой функции существует только в контексте ущербности Третьей и размеры избытка прямо пропорциональны размеру язвы. Сверхмощью Первой целиком покрывается слабость Третьей, поэтому об ущемленности последней очень точно можно судить по масштабам проявления Первой. Соответственно , гармонизация Третьей функции делает нормативной не только ее, но и напрямую зависящую от нее Первую.

Этого мало. Если наряду с процессом по процессионным функциям у партнеров имеется добротный результат по Первой функции, то приходит упоминавшаяся прежде “полнота жизни” (адекватность первых трех функций самим себе), которая заставляет во всю мощь говорить спавшую прежде Четвертую функцию. А это обстоятельство, в свою очередь, приводит к тому, что адекватность себе всех функций уничтожает иерархию их, переводя функции из вертикального положения в горизонтальное. Горизонталь функций, т.е. положение, при котором все функции равны,являются Вторыми и работают с максимальной отдачей - предел человеческих желаний, полная самореализация личности.

Вообще, по моим наблюдениям, главная проблема индивидуума,проблема контактности, уживчивости, добродушия и т.д. заключается не столько в удачливости или неудачливости данного природой психотипа, они все хороши, сколько в степени гармонизации личности (приходилось знавать очень неприятных “пастернаков” и милейших “аристиппов”).Поэтому вопрос гармонии, горизонтальной функциональности - главный воспрос человеческой жизни.Горизонталь функций - это переход в 25-ый, безымянный психотип -единственно возможный путь эволюции человеческого характера не в худшую, а в лучшую сторону. Принадлежность к 25-ому типу - максимум и потолок психических возможностей человека.

Описать 25-ого не составит труда. Он трудолюбив, чувственен, чувствителен,вдумчив, заботлив, ответственен, чуток, порядочен, одним словом, он - идеал человека, и какой стороной вы бы ни разворазивали его к себе, его поведение всегда будет эталонным.25-ый - человек-мечта, средоточие всех достоинств, муж всех жен, жена всех мужей. У него один недостаток - ОН НЕ ВЛЮБЧИВ. 25-ый - самодостаточен и жил бы анахоретом, если бы его функции, ставшие поголовно Вторыми, не требовали постоянного процесса и диалога. На этом его можно поймать.Но удержать нельзя.25-ый не влюбчив, а жалостлив, но жалость, в отличие от любви, имеет свои пределы.Поэтому роман с 25-ымимеет ту особенность, что в нем нет равноправия, и подлинную страсть являет лишь одна из сторон, мучительно переживающая сочетание близости с неадекватной, по ее мнению, реакцией на подлинное чувство.

Но главное, 25-ый чрезвычайно, фатально редок, дается часто с опозданием и на короткий срок. Достаточно сказать, что Гете достиг 25-ого к 60-ти годам и потерял его почти сразу же, когда вино и время в своей дьявольской работе быстро и навсегда разрушили в нем внутреннюю гармонию...

Чтобы конкретно представить себе, как выглядит и что дает “агапэ”, обратимся к истории отношений между Антоном Чеховым и Лидией (Ликой) Мизиновой. В виде схемы эти отношения можно представить так:

“чехов” (А.Чехов) “дюма” (Л.Мизинова)

1) Физика 1) Физика

2) Воля 2) Эмоция

3) Эмоция 3) Воля

4) Логика 4) Логика

Некоторые современники Чехова считали, что в жизни его не было большой любви, и ошибались. Чехов любил и был любим, только роман его с Ликой Мизиновой протекал в специфической для “агапэ” их психотипов форме.

Они познакомились при необычных и в то же время характерных обстоятельствах. Когда Лика Мизинова впервые попала в дом Чеховых и Чехова повели с ней знакомиться, внезапно выяснилось, что гостья пропала, и ее лишь случайно обнаружили спрятавшейся за вешалкой. Казалось, чего было бояться этой необычайно красивой девушке при встрече с еще в ту пору молодым и лишь начинавшим приобретать известность писателем? А секрет в 3-ей Воле Лики.

“Мещанин”, вообще чувствующий себя не очень уверенно в любой обстановке, теряется на чужой, незнакомой территории. В присутствии большого числа новых людей, особенно, если они имеют заметный общественный вес. Изначальное ощущение враждебности мира в такой ситуации обостряет у 3-ей Воли чувство опасности, сеет в трусоватой душе “мещанина” панику и мысли о бегстве как самом удобном решении проблемы. Параллельно к конфузу с Ликой Мизиновой можно привести пример конфузливости Петра I, который, придя на прием к курфюстине Брандербургской и обнаружив, что она встречает его всем семейством, закрыл лицо руками и бежал.

Однако, как бы там ни было, знакомство Чехова и Мизиновой состоялось, время делало их отношения все теснее, но сам роман начался лишь три года спустя после их знакомства. Переписка между Мизиновой и Чеховым - единственное полновесное свидетельство их любви, и тот, кто хотел бы проследить ее историю во всех тонкостях и нюансах, должен обратиться непосредственно к ней. Мы же ограничимся лишь несколькими цитатами.

Роман между Чеховым и Мизиновой, а, толкуя ситуацию расширительно, роман между “чеховым” и “дюма” лучше всего охарактеризовать как роман-хихиканье. Оба по своей 1-ой Физике - люди жизнерадостные, веселые; Чехов по 2-ой Воле и 3-ей Эмоции склонен был к добродушному иронизированию, Лика по 2-ой Эмоции и 3-ей Воле так же не чуждалась шутки, хотя и с известной долей яда. Поэтому общий шутливый тон, которым они окрасили свои отношения, был достаточно удобен для обоих. Иное дело, что когда отношения вступили в ту фазу, которая требует открытой речи, они так и не смогли преодолеть эту хихикающую интонацию и прямо слово “люблю” никогда не было произнесено.

Трагизм “агапэ”, где, как в данном случае, перекрещиваются процессионные Воля и Эмоция, заключается в том, что у одного хватает духу (2-ая Воля) для произнесения заветного слова, но оно отсутствует в его словаре (3-я Эмоция). Тогда как другому известно это слово (2-ая Эмоция), но не хватает духу его произнести (3-я Воля). Так, хихикая, и двигаются обычно навстречу друг другу “чехов” и “дюма”, в пути мучительно пополняя словарь и собираясь с духом. И на вопрос удастся ли им до такой степени сблизиться, что придет черед открытого выражения чувств - однозначно ответить нельзя.

Динамика и специфика “агапэ” при данной комбинации хорошо просматривается в переписке Чехова и Мизиновой. Сначала она написала ему в присущем себе несколько манерном, но эмоционально открытом стиле. Он ответил в своей манере: спокойно, суховато, иронично. Она обиделась и написала: “Ваши письма, Антон Павлович, возмутительны. Вы напишете целый лист, а там окажется всего только три слова, да к тому же глупейших”. Упрекнув Чехова в эмоциональной неадекватности, Мизинова по слабохарактерности все-таки не решилась настаивать на своем стиле выражения и несколько снизила тон, хотя и не сделала его тождественным чеховскому хихиканью. Так они и переписывались, говоря о своей любви лишь в шутовской, ехидной манере, хотя и не без взбрыкивания с ее стороны: “Право, я заслуживаю с Вашей стороны немного большего, чем то шуточно-насмешливое отношение, какое получаю. Если бы Вы знали, как мне иногда не до шуток”.

С момента их знакомства прошло три года, прежде чем Чехов попробовал разжать сведенный 3-ей Эмоцией рот и прямо сказать о своих чувствах. Он написал: “Увы, я уже старый молодой человек, любовь моя не солнце и не делает весны ни для меня, ни для той птицы, которую я люблю”. Однако Чехов не был бы самим собой, если бы, испугавшись чуждой себе прямоты речи, вслед не зачеркнул приведенные строки ёрнической цитатой из романса: “Лика, не тебя так пылко я люблю! Люблю в тебе я прошлое страданье и молодость погибшую мою”.

Сразу не найдясь, что сказать на это странное полупризнание, Мизинова адекватно ответила лишь ШЕСТЬЛЕТ спустя. Начав зеркально цитатой из романса:

“Будут ли дни мои ясны, унылы,

Скоро ли сгину я, жизнь погубя,

Знаю одно, что до самой могилы

Помыслы, чувства, и песни, и силы

Все для тебя!!!” -

она далее приписала: “Я могла написать это восемь лет тому назад, а пишу сейчас и напишу через 10 лет”. К сожалению, ответ Мизиновой так безнадежно опоздал, что о продолжении диалога к тому моменту не могло быть и речи.

Как и по эмоциональной линии, сложно складывались отношения между Чеховым и Мизиновой по линии Воли. “Слабохарактерная” (по наблюдениям окружающих) Лика болезненно воспринимала чеховские шуточки на свой счет. “Я отлично знаю, что если Вы и скажете или сделаете что-нибудь обидное, то совсем не из желания это сделать нарочно, а просто потому, что Вам решительно все равно, как примут то, что Вы сделаете”, - писала Мизинова, задним числом осознавая беззлобность шуток Чехова. Но задним числом. Поначалу ей, мнительной, казалось, что постоянные шуточки, расточаемые по ее адресу ничего не подозревающим, душевно здоровым Чеховым, таят в себе оскорбительный подтекст. Она в ответ взрывалась и начинала говорить гадости. Он недоумевал и заводил речь о ее “дурном характере”, что было чистой правдой. Осложняло положение и то, что Мизинова, сама будучи человеком недоверчивым и непостоянным, сомневалась в серьезности и глубине чувств Чехова, а внешняя его холодность невольно подкармливала ее подозрения.

Здесь, оторвавшись на некоторое время от переписки, следует заметить, что кроме нее сохранился еще один памятник этой любви - рассказ “Ариадна”, где, правда, изложен только чеховский взгляд на проблемы их взаимоотношений. Однако, подписав одно из писем к Чехову именем Ариадна, Мизинова засвидетельствовала достоверность рассказа и, видимо, признала справедливость той нелицеприятной характеристики, что дал ей в рассказе Чехов. Судя по “Ариадне”, суть претензий Чехова к Лике заключалась в следующем: “По прекрасному лицу и прекрасным формам я судил о душевной организации, и каждое, слово Ариадны, каждая улыбка восхищали меня, подкупали и заставляли предполагать в ней возвышенную душу. Она была ласкова, разговорчива, весела, проста в обращении, поэтично верила в бога, поэтично рассуждала о смерти, и в ее душевном складе было такое богатство оттенков, что даже своим недостаткам она могла придавать какие-то особенные, милые свойства...

Моя любовь, мое поклонение трогали Ариадну, умиляли ее, и ей страстно хотелось быть тоже очарованной, как я, и отвечать мне тоже любовью. Ведь это так поэтично!

Но любить по-настоящему, как я, она не могла, так как была холодна и уже достаточно испорчена. В ней уже сидел бес, который день и ночь шептал ей, что она очаровательна, божественна, и она, определенно не знавшая, для чего собственно она создана и для чего ей дана жизнь, воображала себя в будущем не иначе, как очень богатой и знатной, ей грезились балы, скачки, ливреи, роскошная гостиная, свой салон и целый рой графов, князей, посланников, знаменитых художников и артистов, и все это поклоняется ей и восхищается ее красотой и туалетами... Эта жажда власти и личных успехов и эти постоянные мысли все в одном направлении расхолаживают людей, и Ариадна была холодна: и ко мне, и к природе, и к музыке...

Она мечтала о титуле, о блеске, но в тоже время ей не хотелось упустить и меня. Как там ни мечтай о посланниках, а все же сердце не камень и жаль бывает своей молодости. Ариадна старалась влюбиться, делала вид, что любит, и даже клялась мне в любви. Но я человек нервный, чуткий; когда меня любят, то я чувствую это даже на расстоянии, без уверений и клятв, тут же веяло на меня холодом, и когда она говорила мне о любви, то мне казалось, что я слышу пение металлического соловья. Ариадна сама чувствовала, что у нее не хватает пороху, ей было досадно, и я не раз видел, как она плакала...

Затем любовь моя вступила в свой последний фазис, в свою последнюю четверть.

“Будьте прежним дусей, любите меня немножко, - говорила Ариадна, склонясь ко мне, - Вы угрюмы и рассудительны, боитесь отдаться порыву и все думаете о последствиях, а это скучно. Ну, прошу вас, умоляю, будьте ласковы!.. Мой чистый, мой святой, мой милый, я вас так люблю!”

Я стал ее любовником. По крайней мере с месяц я был, как сумасшедший, испытывая один восторг. Держать в объятиях молодое, прекрасное тело, наслаждаться им, чувствовать всякий раз пробудившись от сна, ее теплоту и вспоминать, что она тут, она, моя Ариадна, - о, к этому не легко привыкнуть! Но я все-таки привык и мало-помалу стал относиться к своему новому положению сознательно. Прежде всего я понял, что Ариадна, как и прежде, не любила меня. Но ей хотелось любить серьезно, она боялась одиночества, а главное, я был молод, здоров, крепок, она же была чувственна, как все вообще холодные люди - и мы оба делали вид, что сошлись по взаимной страстной любви. Затем я понял кое-что и другое...

Главным, так сказать, основным свойством этой женщины, было изумительное лукавство. Она хитрила постоянно, каждую минуту, по-видимому без всякой надобности, а как бы по инстинкту, по тем побуждениям, по каким воробей чирикает или таракан шевелит усами. Она хитрила со мной, с лакеями, с портье, с торговцами в магазинах, со знакомыми; без кривлянья и ломанья не обходился ни один разговор, ни одна встреча. Нужно было войти в наш номер мужчине, - кто бы он ни был, гарсон или барон, - как она меняла взгляд, выражение, голос и даже контуры ее фигуры менялись...

И все это для того, чтобы нравиться, иметь успех, быть обаятельной! Она просыпалась каждое утро с единственной мыслью: “Нравиться!” И это было целью и смыслом ее жизни. Если бы я сказал ей, что на такой-то улице в таком-то доме живет человек, которому она не нравится, то это заставило бы ее серьезно страдать...

Часто, глядя, как она спит, или ест, или старается придать своему взгляду наивное выражение, я думал: для чего же даны ей богом эта необыкновенная красота, грация, ум? Неужели для того только, чтобы валяться в постели, есть и лгать, лгать без конца? Да и была ли она умна? Она боялась трех свечей, тринадцатого числа, приходила в ужас от сглаза и дурных снов, о свободной любви, и вообще, о свободе толковала, как старая богомолка, уверяла, что Болеслав Маркевич лучше Тургенева. Но она была дьявольски хитра и остроумна, и в обществе умела казаться очень образованным, передовым человеком.

Ей ничего не стоило даже в веселую минуту оскорбить прислугу, убить насекомое; она любила бои быков, любила читать про убийства и сердилась, когда подсудимых оправдывали.

Я находился в положении того жадного, страстного корыстолюбца, который вдруг открыл бы, что все его червонцы фальшивы. Чистые, грациозные образы, которые так долго лелеяло мое воображение, подогреваемое любовью, мои планы, надежды, мои воспоминания, взгляды мои на любовь и женщину - все это теперь смеялось надо мной и показывало мне язык.”

Как мы знаем, клясться Чехову в любви Мизинова начала лишь много лет спустя окончания их романа, а в остальном рассказ “Ариадна” безукоризненно точен, причем, в нем с поразительной полнотой воспроизведена не просто отдельная личность, но тип “дюма” в его женской ипостаси, тип очаровательной хищницы. Верно в нем и то, что, будучи чувственны и чувствительны, женщины этого типа в глубине своего существа совершенно холодны и в силу своей 3-ей Воли скорее жаждут любви, чем способны на это чувство. Однако игра их в любовь безукоризненна, и, как сказано в рассказе, только “нервность”, “чуткость” рафинированной 3-ей Эмоции Чехова позволили ему почувствовать колодезную температуру подкладки, обращенных на него якобы горячих чувств.

Но вернемся к хронологии. Не дождавшись от Чехова открытого и прямого признания в любви, Лика “с досады” и чтобы подтолкнуть события, начала демонстративно флиртовать с Левитаном. Чехов, для которого такой стиль отношений был совершенно неприемлем, смертельно оскорбился и сделался еще холодней. Правда, спустя некоторое время, видимо, произошло объяснение, и отношения восстановились. Они даже собрались вместе поехать на Кавказ, но поездка расстроилась. И с этого момента начался закат их любви, они дали друг другу все, что могли. Вдоволь намучившись, усталые, опустошенные, они обменялись прощальными полупризнаниями. Чехов писал: “В Вас, Лика, сидит большой крокодил, и, в сущности, я хорошо делаю, что слушаюсь здравого смысла, а не сердца, которое Вы укусили. Дальше, дальше от меня! Или нет, Лика, куда ни шло: позвольте моей голове закружиться от Ваших духов и помогите мне крепче затянуть аркан, который Вы уже забросили мне на шею.

Воображаю, как злорадно торжествуете и как демонски хохочете Вы, читая эти строки... Ах, я, кажется, пишу глупости. Порвите это письмо. Извините, что письмо так неразборчиво написано, и не показывайте его никому. Ах, ах!” Лика отвечала: “А как бы я хотела (если бы могла) затянуть аркан покрепче! Да не по Сеньке шапка! В первый раз в жизни мне так не везет!” Дальше их пути окончательно разошлись. Но оба до конца дней хранили и благодарную память друг о друге, и скорбь о разлуке.

Может показаться, что роман между Чеховым и Мизиновой следует отнести к разряду неудачных. Так считали все: люди, их хорошо знавшие, исследователи чеховского творчества - спорили лишь о том, кто виноват, кто любил, а кто не откликнулся на чувство. И были неправы. Ошибка заключается в том, что к удачным принято относить лишь те романы, что заканчиваются законным браком, благополучно тянущимся до гробовой доски. Но это заблуждение. Любовь - удача, когда она плодотворна, когда она обогащает, все остальное - от лукавого. И роман между Чеховым и Мизиновой - наглядный тому пример.

К сожалению, каких-либо свидетельств значительных перемен, произошедших под влиянием Чехова во внутреннем мире Лики Мизиновой, история для нас не сохранила. Но сам факт ее, пусть запоздалого, открытого признания Чехову в любви говорит о многом, о том, что их знакомство не прошло для Мизиновой даром, придало ей так не хватавшей прежде решительности, укрепило колеблемый 3-ей Волей дух.

Что касается свидетельств глубоких перемен в душе Чехова, вызванных Ликой, то их наберется великое множество, не меньше тома. Специалисты обратили внимание, что к середине 90-ых годов, т.е. ко времени заката их романа, у Чехова наступил качественно новый период творчества, прорезался новый голос. Но нас в данном случае интересует не столько то, что этот период освящен необычайно глубокими и сильными творениями, а прежде всего то, что под пером писателя бурно и широко зазвучала практически запретная для 3-ей Эмоции - ТЕМА ЛЮБВИ. Однажды Чехов настолько преодолел свою эмоциональную скованность, что даже вынес слово “любовь” в заголовок (“О любви”). Такой заголовок для 3-ей Эмоции - верх свободы чувств, и поставь Чехов после слова “любовь” восклицательный знак, ему можно было бы приписать 1-ую Эмоцию. В этот период, кроме “О любви”, написаны “Дом с мезонином”, “Ариадна”, “Дама с собачкой”, “Чайка”. Под новую для себя тему Чехов даже коренным образом переделал почти написанные “Три года”, наполнив любовной проблематикой произведение, прежде целиком посвященное сценам из купеческого быта.

Исследователи обычно соотносили с Мизиновой в творчестве Чехова лишь то, что в “Чайке” или “Ариадне” напрямую связывалось с ее биографией или чертами характера. Но в действительности ее влияние было неизмеримо значительней. Лика - не сказать открыла для Чехова тему любви, она ему ее “разрешила”. Именно благодаря Лике он смог заговорить не только о чувствах, вызванных непосредственно ею, но и о своих увлечениях, предшествовавших и последовавших за их романом. Силой своей процессионной и нормативной 2-ой Эмоции Мизинова, конечно, не научила Чехова чувствовать, но разжала сведенный 3-ей Эмоцией рот, научила открыто, естественно и громко говорить о своих переживаниях. А для обладателя 3-ей Эмоции - это наибольший и драгоценнейший дар.

Надеюсь, усвоив, почему именно “агапэ” - самый перспективный и плодотворный вид любви, читатель, очевидно, должен задаться вопросом: как, при перекрестье процессионных функций, должны стоять результативные функции, чтобы “агапэ” могло дать наибольший эффект? Вопрос этот не праздный, потому что для достижения подлинной гармонии мало заживления язвы по Третьей функции, необходимо, чтобы при этом максимально реализовывались результативные функции.

Чтобы понять, какое положение результативных функций наиболее благоприятно при “агапэ”, обратимся к истории второго брака Бориса Пастернака. Опыт данного брака дал отчасти отрицательный результат, но, как это бывает в науке, отрицательный результат в этом случае оказался не менее выразительным, чем положительный. Еще более интересен второй брак Пастернака тем, что на его примере можно проследить некоторые психотипические закономерности смены партнеров.

Надеюсь, сказанное прежде о первом браке Пастернака еще не забыто, поэтому сразу приведу схему отношений между супругами, только на этот раз не в паре, а в треугольнике, составленном из соотношений функций самого поэта, его первой (Евгении Пастернак) и второй (Зинаида Пастернак) жены:

“ахматова” “пастернак” “пушкин”

(Е.Пастернак) (Б.Пастернак) (З.Пастернак)

1) Воля 1) Эмоция 1) Эмоция

2) Эмоция 2) Воля 2) Физика

3) Логика 3) Физика 3) Воля

4) Физика 4) Логика 4) Логика

Даже мимолетный взгляд на схему подсказывает, что и на что менял Пастернак, разводясь в одном случае и вступая в брак в другом. Низкостоящая Логика и высокостоящая Эмоция и после первого брака остались для поэта привлекательны. Коренным образом переменилось его отношение к проблеме взаимодействия по процессионным функциям: Физике и Воле. Одним словом, “псевдофилия” первого брака у Пастернака сменилась “агапэ” с тождеством по результативным функциям. И трудно не заподозрить, что в этой смене была своя закономерность.

Объясняя истоки своей привязанности к Зине, поэт как-то написал: “Она так же глупа, нелепа и первоэлементарна, как я. Так же чиста и свята при совершенной испорченности, так же радостна и мрачна.” Казалось, Пастернак воспринимал свою вторую жену как существо психологически тождественное себе и был, надо сказать, не далек от истины. Результативные функции у них действительно стояли одинаково, а перекрестье по процессионным, при разнице в ценностях, давало долгосрочную общность интересов. Именно это перекрестье привлекло их друг к другу и удержало вместе до гроба.

Кто бы ни писал об этом браке, все сходились на том, что Пастернака к Зинаиде Николаевне привлекла ее 2-ая Физика. Анна Ахматова ядовито замечала по этому поводу: “Все кругом с самого начала видели, что она груба и вульгарна, но он не видел, он был слепо влюблен. Так как восхищаться решительно нечем было, то он восхищался тем, что она сама моет полы...” Иначе по тону, но о том же писал сын Пастернака в “Материалах для биографии” отца: “Зинаида Николаевна Нейгауз была немногословна. На ней лежала забота о семье, о двух сыновьях, старшему из которых шел пятый, а младшему было три года. Генрих Густавович (Нейгауз - первый муж З.Пастернак, знаменитый музыкант - А.А.) со странной гордостью повторял, что его практические способности ограничиваются умением застегнуть английскую булавку, - все остальное делает Зина. Говорили, что в многострадальном Киеве времен гражданской войны она достала дрова, вытопила зал консерватории, убрала его и привезла рояль, чтобы устроить концерт Нейгауза, прошедший с огромным успехом.

Заходя к брату на том же участке, Пастернак заставал ее в домашней работе - стирке белья, которое она затем крахмалила и гладила, мытье полов, стряпне. Он бросался помочь- натаскать воды из колодца, собрать и принести хворосту для плиты. Она отказывалась, говоря, что привыкла со всем справляться сама.

Приближался отъезд. Разъезжались не сразу. По воспоминаниям Зинаиды Николаевны, под конец осталось две семьи - ее и Бориса Пастернака. Лошадей, чтобы ехать на станцию, должны были подать рано утром. Собирались ночью. У нее все уже было уложено, когда она пошла посмотреть, готовы ли Пастернаки. Евгения Владимировна бережно упаковывала написанные летом работы, Пастернак с аккуратностью, усвоенной еще в детстве, укладывал чемоданы. Времени оставалось в обрез. Она кинулась помогать и без лишних рассуждений и предосторожностей решительно и быстро прикончила сборы. Пастернак был в восхищении.

“Жизни ль мне хотелось слаще?

Нет, нисколько; я хотел

Только вырваться из чащи

Полуснов и полудел.

 

Но откуда б взял я силы,

Если б ночью сборов мне

Целой жизни не сместило

Сновиденье в Ирпине?”

 

Восхищение Пастернака в “ночь сборов” легко объяснимо. Пластика 2-ой Физики вообще очень привлекательна; не могут не радовать глаз ее быстрые, точные, ловкие движения. Вдвойне привлекательна она, когда ты сам мучительно переживаешь свою беспомощность, нескладность движений и когда рядом раздражает медленным небрежным копошением жена с 4-ой Физикой. Думаю, и Зинаида Николаевна, на фоне спокойного потребительства своего мужа, оценила желание Пастернака, пусть без большой сноровки, но помочь ей. Одним словом, именно на бытовой почве завязался первый узелок их будущей прочной связи. Дальнейшая совместная жизнь лишь укрепила эту образованную на почве быта связь, и спустя почти тридцать лет после “ночи сборов” Пастернак писал “...Страстное трудолюбие моей жены, ее горячая ловкость во всем, в стирке, варке, уборке, воспитании детей создали домашний уют, сад, образ жизни и распорядок дня, необходимые для работы тишину и покой.”

Поскольку Физика стала у Пастернаков одним из двух главных компонентов взаимного притяжения, то естественно, что заметную роль в их отношениях наряду с бытом сыграл секс. Пастернака поразил рассказ Зинаиды о том, как она, будучи еще гимназисткой, три года сожительствовала со своим сорокапятилетним кузеном. Этот роман он позднее описал в “Докторе Живаго” как историю Лары и Комаровского. Чтобы понять природу странного внимания Пастернака к давнему эпизоду из жизни Зинаиды Николаевны, необходимо отметить, что 3-я Физика при внешней брезгливости питает тайный постоянный и болезненный интерес к “пороку”, т.е. попросту говоря, к открытому, естественному выражению сексуальности. Оно влечет и пугает 3-ю Физику. Влечение в данном случае возобладало, и жизнь со временем подтвердила правильность выбора Пастернака. Зинаида Николаевна легко, без жеманства и с удовольствием удовлетворила его вечный сексуальный голод, своим простодушным отношением к эротике, оздоровила его прежде болезненное отношение к этой сфере, что, правда, позднее обернулось многочисленными изменами мужа.

Вместе с тем, взаимодействие по Физике дарило супругам Пастернакам не только цветочки. Зинаида слишком серьезно относилась к деньгам, чтобы позволить мужу работать в стол, поэтому Пастернаку пришлось засесть за переводы, и нетрудно догадаться, что делалось это не без зубовного скрежета.

Добавляло напряжения по Физике еще и то обстоятельство, что Зинаида Николаевна, как и все “пушкины”, имела склонность к соленому словцу. Дело в том, что 2-ая Физика не предполагает цензуры в том, что касается физиологии человека, легко и прямо высказывается по части самых интимных сторон жизни. Такой способ выражения был совершенно чужд 3-ей Физике Пастернака и доводил его до того, что он начинал крыть жену “паркетной бурей, побывавшей у парикмахера и набравшейся пошлости.”

Впрочем, как ни бунтовал Пастернак против литературной поденщины и соленых словечек, все полученное им от Зинаиды Николаевны безусловно и с лихвой искупало неудобства. Она насытила его неуемную сексуальность, обеспечила максимумом бытовых удобств, приучила к столь необходимому ему физическому труду. Собратья по перу с недоумением и оторопью часто заставали большого поэта, копающегося с женой в огороде или маринующего в ее обществе огурцы. Но на самом деле никакой позы в поведении супругов не было, физическое взаимодействие являлось искренней и насущной потребностью их натур.

Непросто складывались отношения и в сфере волевого взаимодействия. Свидетельства непосредственных участников драмы не сохранились и, возможно, их не было вовсе. Поэтому рискну проиллюстрировать отношения в семье Пастернака цитатами из жизни живших задолго до него людей.

Случилось так, что очень похожая ситуация сложилась в семье Александра Герцена: его жена Наталья со своей 2-ой Волей разлюбила 1-ую Волю самого Герцена и влюбилась в 3-ю Волю поэта Гервега. Когда дело дошло до выяснения отношений между супругами, Наталья попыталась передать свои ощущения мужу следующим образом: “У тебя есть отшибленный уголок, и к твоему характеру это очень идет; ты не понимаешь тоску по нежному вниманию матери, друга, сестры, которая так мучит Гервега. Я его понимаю, потому что сама это чувствую... Он - большой ребенок, а ты совершеннолетний, его можно безделицей разогорчить и сделать счастливым. Он умрет от холодного слова, его надобно щадить... зато какой бесконечной благодарностью он благодарит за малейшее внимание, за теплоту, за участие.” То есть, вдоволь натерпевшись от сугубого индивидуализма, отчужденности (“отшибленности”), глухоты 1-ой Воли Герцена, 2-ая Воля Натальи увидела в проявлениях 3-ей Воли Гервега возможность взаимодействия. Попросту говоря, Наталья пожалела и пожалела того, кто в жалости нуждался. Недаром, в старину слова “любить” и “жалеть” были почти синонимами в русском языке. Родительской, взрослой 2-ой Волей именно “жалел” Пастернак детскую 3-ю Волю Зинаиды Нейгауз и находил в этой жалости, в этом чувстве своеобразную отраду.

В том, что ее не бьют по больному, но жалеют и исправляют изломы души заключалась отрада Зинаиды Нейгауз. Между нею и Пастернаком происходило тоже, что происходило между юным Пушкиным и первым его другом Пущиным. Пущин рассказывал: “Пушкин, с самого начала, был раздражительнее многих и потому не возбуждал общей симпатии: это удел эксцентричного существа среди людей. Не то чтобы он разыгрывал какую-нибудь роль меж нами или поражал какими-нибудь особенными странностями, как это было в иных; но иногда неуместными шутками, неловкими колкостями сам ставил себя в затруднительное положение, не умея потом из него выйти. Это вело его к новым промахам, которые никогда не ускользают в школьных отношениях. Я, как сосед (с другой стороны его нумера была глухая стена) часто, когда все уже засыпали, толковал с ним вполголоса через перегородку о каком-нибудь вздорном случае того дня; тут я видел ясно, что он по щекотливости всякому вздору приписывал какую-то важность, и это его волновало. Вместе мы, как умели, сглаживали некоторые шероховатости, хотя не всегда это удавалось. В нем была смесь излишней смелости с застенчивостью, и то и другое невпопад, что тем самым ему вредило... Чтобы полюбить его настоящим образом, нужно было взглянуть на него с тем полным благорасположением, которое знает и видит все неровности характера и другие недостатки, мирится с ними и кончает тем, что полюбит даже и их в друге-товарище.” Если вспомнить, что Зинаида Нейгауз принадлежала к роду “пушкиных”, то данная Пущиным картина легко и уверенно может быть перенесена на отношения ее с Пастернаком.

Зинаиде Николаевне безусловно импонировала спокойная вера в себя Пастернака, его решительность. Особенно обрадовала ее и одновременно испугала та решительность, с какой после взаимного объяснения в любви поэт взялся решать их будущую судьбу. Сначала он пришел к ее мужу, своему другу Генриху Нейгаузу и открыто обо всем сказал, после полностью открылся жене. Чего стоят такие объяснения, знают только те, кто их пережил. А что она? Она, по обыкновению 3-ей Воли, расторопной на слова, но не на поступки, начала вилять; она лгала, отказывалась от своих слов, придумывала разные варианты житься втроем, при которых можно было бы существовать, ничего не меняя. Он приносил на алтарь любви все что имел, она не то чтобы не хотела, но боялась положить на него хоть что-нибудь. Складывалась патовая ситуация, при которой Пастернак, по своей 2-ой Воле, быстро пройдя свою долю пути, не брался принуждать Зинаиду пройти ее долю, а сама она, по своей 3-ей Воле, на это не решалась. Дело шло к катастрофе. Разрушив свою семью, утратив веру в любовь своей новой подруги, Пастернак пытался покончить собой. По счастью, попытка не удалась. Период шатаний занял почти год и закончился совместным отъездом на Кавказ. Но даже за этот сравнительно короткий отрезок многое в душе поэта было навек похоронено, и последующие измены, открытые выражения неприязни по адресу жены во многом обуславливались тем, что он не понял и не простил ей шатаний начального периода их любви.

Письма Пастернака того периода дают наглядное представление об образе мысли 2-ой Воли в столь критической ситуации. Вот отрывок из одного письма: “Если тебя сильно потянет назад к Гаррику (Нейгаузу - А.А.), доверься чувству. Смело говорю за тебя: это будет тянуть тебя вперед к нему, все у вас пойдет своей большой жизнью, за которой вы забудете, поправимо ли иль нет случившееся...” В этих строках нет позы, они точно отражают настроение поэта. Свобода и благо любимой женщины для него действительно было дороже всего. Он хотел одного - ясности в отношениях, но именно ясности не могла внести слабая духом, мятущаяся 3-я Воля Зинаиды Николаевны. Хорошо, что период колебаний длился сравнительно недолго, меньше года, в противном случае последствия могли бы быть самые ужасные.

Говорю с уверенностью о сравнительной удаче Пастернака, потому что знаю точно такую же комбинацию, где колебания длились не год, а три года (!). Думаю, что отношения Пастернаков во многом спасло то, что Нейгауз, уже имевший к тому времени вторую семью, не слишком цеплялся за свою жену и не запугивал ее грядущей неопределенностью. В известном мне случае дело обстояло иначе.

Кратко суть знакомого мне дела такова: как и в описанном выше случае закрутился роман между женатым “пастернаком” и замужней “пушкиной”. О причинах взаимного притяжения у данных психотипов говорилось выше, поэтому не станем повторяться. “Пастернаку” с его 2-ой Волей достало характера, осознав всю серьезность чувства, развестись в максимально короткий срок. А дальше - стоп. “Пушкин”, и не состоя в браке, не скор на решения и поступки, а в данном случае рядом существовал супруг с той же 3-ей Волей, чья слабохарактерность возводила нерешительность “пушкина” в квадрат. Меж супругами-“мещанами” было все: слезы, крики, оскорбления, угрозы, мольбы - не было лишь поступков. Оба заняли выжидательную позицию, перекладывая тяжесть решения на противоположную сторону, ожидая от себе подобного того, на что сам не был способен. Что касается “пастернака”, то его 2-ой Воли хватило лишь на то, чтобы навести порядок в своих делах, насиловать же волю своей подруги он не мог по определению. Сложилась патовая ситуация, которая, казалось, разрешалась лишь смертью одного из участников драмы; дело подходило к тому, что кто-нибудь из них рискнет облегчить общую участь наложив на себя руки, и лишь случай спас положение: развод спустя три года состоялся. Однако никто из участников драмы, изверившихся, измочаленных, опустошенных, не был ему рад - каждый получил некогда желанный, но к тому времени безнадежно обесцененный дар, с которым не ясно, что было делать и куда применить.

Рассказываю эту историю не из склонности к празднословию, а в назидание: как бы ни был для вас привлекателен обладатель 3-ей Воли, ни в коем случае не заводите с ним романа в том случае, если он состоит в браке. Роман с “мещанином” - вообще дело достаточно болезненное, а в случае его супружества - мучительное вдвойне.

Однако вернемся к Борису и Зинаиде Пастернак. Как это всегда бывает при “агапэ”, наиболее тяжелым в их отношениях был начальный период совместной жизни. Но со временем отношения выровнялись, и через двадцать лет после их знакомства Пастернак написал: “... моя жизнь с Зиной настоящая.” Немногие после стольких лет совместной жизни способны на подобное признание. Виновницей такой устойчивости отношений, очевидно, являлась любовь-“агапэ”. Но возникает вопрос: как сказалось на супругах тождество по 1-ой Эмоции? Способствовало ли оно гармонизации их личностей?

Что Борис Пастернак после второго брака достиг высокой степени гармонии - в том сомнения нет - его стихи последних десятилетий яркое тому свидетельство. Но того же нельзя сказать о Зинаиде Пастернак. Наоборот. Второй брак странным образом обеднил ее внутренний мир. Прежде, будучи замужем за Нейгаузом, она живо интересовалась художественной жизнью и сама подавала надежды как пианистка. Во втором браке все это куда-то постепенно ушло, заброшенными оказались и книги, и рояль. Круг интересов Зинаиды Пастернак сузился до быта и шлепанья по столу засаленными картами.

Попробую дать этому феномену свое объяснение. Видимо, пока Зинаида Николаевна была замужем за Нейгаузом, присущее ее психотипу сочетание 1-ой Эмоции с незаживленной и, значит, бешено честолюбивой 3-ей Волей последовательно настраивало ее на художественную деятельность. Когда же она вышла замуж за Пастернака, то он своей 2-ой Волей заживил ее язву по 3-ей Воле, сняв тем самым честолюбивый зуд, привив свое отношение к славе (“быть знаменитым некрасиво”). Таким образом, у Зинаиды исчез дополнительный стимул к художественной деятельности, осталась лишь та потребность, что могла бы быть продиктована одной 1-ой эмоцией. Однако и здесь самовыражение затруднялось близостью мужа. Так как у самого Пастернака была мощнейшая 1-ая Эмоция, он невольно просто перекрывал трубным гласом своих переживаний ее, пусть тоже Первую, но более слабую Эмоцию. Что оставалось Зинаиде Пастернак? - Эксплуатируя свою 2-ую Физику, торчать на кухне, в огороде и дуться в карты.

Со стороны Зинаида Пастернак стала выглядеть существом до крайности приземленным, может быть, даже излишне приземленным. То есть, ее 2-ая Физика обрела черты 1-ой Физики, включая главную примету всякой Первой функции - ИЗБЫТОК. И в этом факте угадывается некая закономерность, сформулировать которую можно так: перекрытая посторонними Первая функция придает Второй функции черты Первой, включая типичные для последней избыточность, результативность, монологовость и т.д. Вообще феномен такого рода, когда при перекрытой или нереализованной Первой, ее вид обретает Вторая функция, я для себя называю “феноменом Первой без результата”, и он - одна из множества обманок, что ждут всякого исследователя на его психойогическом пути.

Из сказанного о второй семье Пастернака в целом следуют два очень важных вывода. Во-первых, при тождестве Первых функций у партнеров, одна из них перекрывает другую Во-вторых, окончательной, идеальной “системой любви” является “полное агапэ”, перекрестье по процессионным функциям с перекрестьем по результативным функциям. Как на схеме:

ОН ОНА

1) 1)

2) 2)

3) 3)

4) 4)

Такое сочетание предоставляет обоим партнерам возможность максимальной самореализации, позволяет достичь подлинной внутренней и внешней гармонии.

Вместе с тем, непременно хочется предупредить, что жестоко ошибется тот, кто решит, оказавшись в ситуации “полного агапэ”, что его ждут не только чрезвычайно плодотворные, но и легкие отношения. Ничего подобного. Все наоборот. Среди систем человеческих отношений ничего нет тягостней “полного агапэ”. Оно требует многолетнего, почти нечеловеческого напряжения всех душевных, умственных и физических сил человека, потому что в стоящем напротив существе он не видит практически ничего, что могло бы обьяснить механизм той невидимой, но непреодолимой силы, что влечет их друг к другу. В “полном агапэ” нет ничего яркого, манящего, магического, как при “эросе”, нет ничего роднящего, как при “филии”. Все чужое и почти блеклое. Поставленный в тупик совершенной чужеродностью оказавшегося рядом существа, человек при “полном агапэ” склонен считать свой роман бесовским наваждением, и постоянные попытки бегства практически непременные спутники этой системы отношений.

Горькая правда такова, что самые плодотворные человеческие взаимоотношения одновременно являются и самыми тягостными. Ничего не поделаешь, такова уж диалектика жизни.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Сейчас иначе. Урбанизация общества и большая экономическая самостоятельность индивидуумов все чаще оставляют супругов лицом к лицу. И далеко не все… “Тут за день так накувыркаешься; Придешь домой - там ты сидишь...”

ПРИЛОЖЕНИЕ

НЕИЗБЕЖНОСТЬ

О монархическом периоде истории России в контексте психе-йоги трудно говорить сколь-нибудь многословно.”Тартюф в юбке”, “властитель слабый и… 3-я Воля среди наших монархов господствовала безраздельно. Причем, судя по… Наоборот, именно наследственность, играя генами, прерывала подчас дурную бесконечность царской генеалогии и…

Если Вас заинтересовала психе-йога, дополнительную информацию можно получить по

Тел. 396 84 15 Дубровина Инна.

 

[1] См. Аушра Аугуставичутэ, «Теория интертипных отношений», Вильнюс, 1982 г.

[2] Здесь и далее пометки типа: 1-ая Воля, 3-я Физика - мои. -А.А.