Изучение наиболее общих вопросов функционирования и развития общества

1. Термин "философия" происходит от греческих слов phileo - любовь и sophia - мудрость и означает любовь к мудрости. На вопрос, что же такое мудрость сами философы отвечали на него по-разному и мудрствовали каждый по-своему. С этим связано и различное понимание философии. Первым, кто объяснил слово "философ", был Пифагор (вторая пол. VI в. - начало V в. до н. э). Ему принадлежит высказывание: "Жизнь... подобна игрищам: иные приходят на них состязаться, иные - торговать, а самые счастливые - смотреть; так и в жизни иные, подобные рабам, рождаются жадными до славы и наживы, между тем как философы - до единой только истины". Согласно Пифагору, смысл философии - в поиске истины.

Другого мнения придерживались софисты (греч. sophistes - мастер, художник). Главная задача философа, считали они, - научить своих учеников мудрости. Мудрость они отождествляли не с достижением истины, а с умением доказывать то, что каждый сам считает правильным и выгодным. Для этого признавались приемлемыми любые средства, вплоть до различного рода уловок и ухищрений.

Древнегреческий мыслитель Платон полагал, что задача философии заключается в познании вечных и абсолютных истин, что под силу лишь философам, которые от рождения наделены соответствующей мудрой душой. Философами поэтому не становятся, а рождаются. По мнению Аристотеля, задача философии - постижение всеобщего в самом мире, а ее предметом являются первые начала и причины бытия. При этом философия является единственной наукой, которая существует ради самой себя и представляет "знание и понимание ради самого знания и понимания".

Следует отметить, что понимание предмета философии связано и с социально-историческими условиями. Так, например, разложение общества (греческого, античного, средневекового и т.п.), безусловно, повлияло на появление концепций, согласно которым философия призвана освободить человека от страха перед будущим и страдании и способствовать достижению счастья и душевного здоровья.

Философию отличает разнообразие подходов (и пониманий) к своему собственному предмету, что свидетельствует о его плюралистическом (множественном) характере.

Однако сказанное вовсе не означает, что различным философским концепциям не присуще общее. Можно вычленить существенные моменты, свойственные предмету философии вообще:

исследование наиболее общих вопросов бытия. При этом сама проблема бытия понимается в универсальном смысле. Бытие и небытие; бытие материальное и идеальное; бытие природы, общества и человека;

анализ наиболее общих вопросов познания. Познаваем или непознаваем мир; каковы возможности, методы и цели познания; в чем заключается сущность самого познания и что есть истина; каков субъект и объект познания;

изучение наиболее общих вопросов функционирования и развития общества;

исследование наиболее общих и существенных вопросов человека.

Таким образом, философию можно определить как учение об общих принципах бытия, познания и отношений человека и мира. Прежде всего, философия всегда оформляется в виде теории, формулирующей свои категории и их систему, закономерности, методы и принципы исследования. Специфика философской теории заключается в том, что ее законы, категории и принципы носят всеобщий характер, распространяются одновременно на природу, общество, человека и само мышление. В последнем случае философия выступает как мышление о мышлении. Предмет философии непременно включает и рассмотрение вопроса о том, что такое сама философия, изучение ее истории.

2.

3. Развитое сознание индивидов характеризуется своей психологической многомерностью.

В явлениях сознания мы обнаруживаем прежде всего их чувственную ткань. Эта ткань и образует чувственный состав конкретных образов реальности, актуально воспринимаемой или всплывающей в памяти, относимой к будущему или даже только воображаемой. Образы эти различаются по своей модальности, чувственному тону, степени ясности, большей или меньшей устойчивости и т.д. Обо всем этот написаны многие тысячи страниц. Однако эмпирическая психология постоянно обходила важнейших с точки зрения проблемы сознания вопрос: о той особой функции, которую выполняют в сознании его чувственные элементы. Точнее, этот вопрос растворялся в косвенных проблемах, таких, как проблема осмысленности восприятия или проблема роли речи (языка) в обобщении чувственных данных.

Особая функция чувственных образов сознания состоит в том, что они придают реальность сознательной картине мира, открывающейся субъекту, Что, иначе говоря, именно благодаря чувственному содержанию сознания мир выступает для субъекта как существующий не в сознании, а вне его сознания - как объективное «поле» и объект его деятельности.

Это утверждение может показаться парадоксальным, потому что исследования чувственных явлений издавна исходили из позиций, приводивших, наоборот, к идее об их «чистой субъективности», «иероглифичности». Соответственно, чувственное содержание образов представлялось не как осуществляющее непосредственную связь сознания с внешним миром91, а, скорее, как отгораживающее от него.

4. Представление является, таким образом, более конкретной формой сознания. чем форма чувственности. Но оно всё же ещё остаётся ограниченной или конечной формой сознания. Его ограниченность заключается в том, что в нем остаётся неснятым противоречие между содержанием мышления, которое есть само мышление, и формой мышления, которая остаётся чувственностью. Иными словами, представление – это такое мышление, в котором сознание, хотя и определяется, как для себя всеобщее, сама эта для себя сущая всеобщность выступает ещё в форме в-себе-бытия. Это противоречие разрешается только во всеобщей форме мышления – в понятии. Понятие есть собственная форма мышления. В отличие от представления, которое является мышлением только по своему содержанию, понятие является мышлением также и по своей форме. Т.е. если представление было ещё мышлением лишь чувственными образами, понятие есть мышление самим же мышлением. Именно поэтому оно и называется традиционно (Аристотель, Гегель)мышлением мышления. Таково оно потому, что в понятии сознание не только естьдля себя всеобщее, но сама эта всеобщность сознания выступает в форме себя самой, в форме всеобщности, и сознание в понятии сознает себя всеобщим, т.е. знает себя так, как оно есть в себе и для себя вообще. Именно поэтому сознание в форме понятия есть в себе и для себя сущее всеобщее в форме самого же этого в себе и для себя сущего всеобщего. Таким образом, всякая предметность или всякое бытие для сознания в форме понятия определяется как само же сознание, и само сознание становится для себя самим предметом или бытием. Это означает, что в понятии вполне снимается всякое противоречие между сознанием и предметом, а это в свою очередь означает, что познание приходит к своему результату, так как оно осуществило свою цель. Именно таким образом в понятии и достигается абсолютное знание. Понятие есть та форма, определившись в которой, сознание становится научным или логическим. Следовательно, должно быть ясно, что различие между естественным или обыденным сознанием и сознанием научным, заключается в том, что первое существует в форме представления, а последнее в форме понятия. Таким образом, задача науки в целом состоит в том, чтобы заместить в сознании форму представления формой понятия.

5. Понятие есть собственная форма мышления. В отличие от представления, которое является мышлением только по своему содержанию, понятие является мышлением также и по своей форме. Т.е. если представление было ещё мышлением лишь чувственными образами, понятие есть мышление самим же мышлением. Именно поэтому оно и называется традиционно (Аристотель, Гегель)мышлением мышления. Таково оно потому, что в понятии сознание не только естьдля себя всеобщее, но сама эта всеобщность сознания выступает в форме себя самой, в форме всеобщности, и сознание в понятии сознает себя всеобщим, т.е. знает себя так, как оно есть в себе и для себя вообще. Именно поэтому сознание в форме понятия есть в себе и для себя сущее всеобщее в форме самого же этого в себе и для себя сущего всеобщего. Таким образом, всякая предметность или всякое бытие для сознания в форме понятия определяется как само же сознание, и само сознание становится для себя самим предметом или бытием. Это означает, что в понятии вполне снимается всякое противоречие между сознанием и предметом, а это в свою очередь означает, что познание приходит к своему результату, так как оно осуществило свою цель. Именно таким образом в понятии и достигается абсолютное знание. Понятие есть та форма, определившись в которой, сознание становится научным или логическим. Следовательно, должно быть ясно, что различие между естественным или обыденным сознанием и сознанием научным, заключается в том, что первое существует в форме представления, а последнее в форме понятия. Таким образом, задача науки в целом состоит в том, чтобы заместить в сознании форму представления формой понятия.

Научное есть собственно понятийное или логическое. Это означает, что все науки, в независимости от их определённости, имеют своей субъективной формой, то есть формой сознания, форму понятия. Однако, необходимо помнить, что вполне понятие осуществляется лишь тогда, когда то, что называется содержанием, объективно так же определяется в качестве всеобщего, то есть как понятие. Иными словами, форма понятия абсолютна только тогда, когда она имеет своим предметом саму себя. Последнее же имеет месть быть только в науке философии. Поскольку же в других же науках предметы конечны, постольку форма понятия оказывается нетождественной содержанию, которое продолжает выступать для сознания в форме представления. Т.е. в конечных науках оказывается неснятым противоречие между формой как понятием и содержанием как представлением. А это как раз и означает, что лишь в науке философии мы получаем логическое в форме самого логического. Именно поэтому оно и есть в себе и для себя сущий разум в форме самого же разума.

6. Как говорил Аристотель, философия на первый взгляд представляется очень легким занятием, подобно стрельбе из лука по воротам. Эта метафора имеет тот смысл, что поскольку всякий стрелок, даже если он плох, может, приблизившись, попасть, постольку и всякое суждение о всеобщем при первом приближении представляется попадающим в суть содержания. Такое приближение, однако, есть лишь непосредственное движение, совершаемое в содержании; философия же является всеобщей не только по своему содержанию, но также и по своей форме. Следовательно, для философского суждения сознание должно быть всеобщим также и по своей форме. Впрочем, и в этом случае философия должна была бы представляться нетрудным занятием, ведь в ней сознание имеет дело ни с чем иным, как с самим собой, или, точнее, с сознанием в его всеобщей определенности. Это означает, что в философии сознание имеет дело со своим внутренним, для чего ему нет необходимости выходить вовне, опосредствовать внешнее, т. е. приближать его к себе, иными словами –трудиться. Все это было бы именно так, если бы всякое сознание для себя было бы тем, что оно есть в себе, т. е. всеобщим сознанием. Однако обыденное сознание в своей непосредственности, как раз наоборот, есть внешнее самому себе, которое еще подлежит опосредствованию или, иначе, приближению к собственной форме. Как было выяснено выше, в себе сознание есть мыслящее себя мышление. Однако эта его собственная форма вовсе не есть то, чем является сознание в своей непосредственности, т. е. то, что оно есть для себя. А для себя непосредственное сознание есть только чувственное, и в том случае, когда оно ощущает, и тогда, когда оно мыслит представлениями, поскольку в последних форма чувственности не снята. Поэтому для сознания, которое есть внешнее для себя самого (чувственное сознание) то, что оно есть в себе или внутри, оказывается совершенно внешним и чуждым, и поскольку его всеобщность есть для него самого нечто совершенно отдаленное, постольку же оно есть для него и самое трудное. Для такого сознания, конечно же, философское познание есть наиболее трудное из всего того, что оно может сознавать.

Как должно быть известно, обыденное сознание является мышлением в представлении. По этой причине, оно даже как мыслящее остается по своей форме чувственным. Вследствие этого, то, что не может быть дано в форме чувственности, не может быть для него предметом. Всеобщий предмет философии в собственной форме есть понятийное мышление, каковое, конечно же, не может быть ни почувствовано, ни адекватно представлено. Это объясняется тем, что, как мы уже выяснили, ощущение и представление являются конечными формами сознания, не способными выразить определенность всеобщего. Поэтому само всеобщее для такого сознания остается совершенно неопределенным, т. е. оно для него ничто. Вот почему такое сознание и не узнает себя в предмете философии, и не признает его. Из этой ситуации сознание могло бы сделать два вывода. Во-первых, на том основании, что оно не может постичь всеобщее как определенное, оно может сделать вывод о ничтожности себя как сознания. В этом оно проявило бы свою добродетель смирения, прежде всего перед тем, что оно есть в себе («я знаю, что ничего не знаю» –Сократ). Как правило, однако, обыденное сознание делает совсем обратный вывод, а именно из того, что в форме его непосредственности сознание не может постичь всеобщее, иначе как ничто, оно заключает о ничтожности самого всеобщего. В этом отношении сознание проявляет, напротив, грех гордыни, поскольку оно мнит себя в форме своей непосредственности тем, что оно есть в себе, т. е. всеобщим. И так как предмет философии для него ничтожен, то и сама наука объявляется недействительной. (Обыденному сознанию гораздо легче представить действительность других наук по той причине, что их предметы конечны, а значит или могут быть восприняты в форме ощущения, или же адекватно представлены).

Впрочем, несмотря на расхожесть такого рода представления, его превратность ничуть не менее определенна. Для того чтобы это выяснить, достаточно вспомнить, что в своих суждениях о ничтожности философского предмета, и всего того, что не является предметом конечного сознания, обычное сознание мнит себя разумным, т. е. всеобщим. Проблемой для такого сознания является то, что само это разумное (всеобщее) признано ничтожным. Поэтому, чтобы быть последним, обыденное сознание должно далее сделать вывод о неразумности, ничтожности себя самого и всех своих выводов. Отсюда по закону исключенного третьего мы с необходимостью заключаем, что действительным является положение, обратное представлению обыденного сознания. Поскольку философия, как было определено выше, есть система разумного, и поскольку само разумное есть не что иное, как всеобщая определенность сознания (мыслящее себя мышление), составляющее всю действительность человека, постольку она есть наиболее действительная наука и более того –сама действительность. Поскольку же действительным здесь является именно всеобщее, т. е. философский предмет, постольку недействительным оказывается то непосредственное сознание, которое не знает его в его собственной форме. Вот почему обыденное сознание в своей непосредственности есть лишь недействительная форма того, что есть сознание вообще.

Другая трудность философского познания для обыденного сознания–мыслить только в представлении. Это означает, что, если даже такое сознание, субъективно признав свою ничтожность и всеобщность философского предмета, признает его действительность и приступает к его познанию, оно, тем не менее, не может столь непосредственным образом освободиться от своей конечной определенности и начать мыслить в собственной форме. Буквально это выражается в том, что оно всегда желает иметь в форме представления то, что теперь должно быть в сознании в форме понятия. Например, обыденное сознание всегда желает, чтобы ему приводились примеры, взятые из области представления, которые якобы необходимы для «пояснения» логического содержания. Однако, в результате такого приведения примеров может возникнуть извращение содержания познания, поскольку всеобщая форма понятия подменяется конечной формой представления. Поэтому, возникает парадоксальная ситуация: «понятным» для обыденного сознания является то, что на самом деле понятийным не является, что не достигает формы понятия и существует в конечной форме представления и наоборот, само понятие для обыденного сознания остаётся чем-то «непонятным».

Наконец, еще одной причиной трудности философского познания является языковая конкретность философского содержания. Когда обыденное сознание произвольно знакомится с философским (научным) текстом, ему порой представляется, что этот текст написан на другом языке, если и вовсе не является пустой тарабарщиной. Непосредственно это объясняется тем, что хотя, конечно же, сознание обыденное и сознание научное имеют один язык, это имение имеет различную определенность содержания. Как правило, обыденное сознание знакомо лишь с непосредственными значениями слов, которые ввиду их непосредственности, конечно же, не являются собственными. Вот почему, сталкиваясь со словами, употребленными в собственном значении, обыденное сознание в целом не понимает, то есть не может представить о каком содержании идет речь. Аналогично следует сказать и о том, что не только«понимание», но также и употребление лексики языка обыденным сознанием, там, где речь идет о всеобщем оказывается превратным. В качестве иллюстрации рассмотрим те представления, которые имеет обыденное сознание о значениях слов конкретногои абстрактного. Как правило, считается, что абстрактное означает или относится к мышлению, мышлению понятиями, прежде всего. И наоборот, конкретнымобыденное сознание считает то, что относится к чувственному, к тому, что можно непосредственно ощутить. Таким образом, логическое (понятийное или философское)познание принимается таким сознанием за абстрактное, а познание чувственное–за конкретное. Правда, в этих представлениях о конкретном и абстрактном обыденное сознание исходит из других, более содержательных значений этих слов. А именно: конкретное –это определенное, точное, понятное;абстрактное, соответственно–неопределенное, неточное, непонятное. Однако, несмотря на всю правильность последних представлений, обыденное сознание не знает, что эти значения являются в свою очередь производными, которые образованы от исходных(значений), остающихся обыденному сознанию неизвестными. Между тем, слова«конкретное» и «абстрактное» являются заимствованными из латинского языка. Concretum (concrescere) –сращенное, сложное, соединенное; Abstractum(abstrahere) –отвлеченное, отделенное, отъединенное. Таким образом, если сознание будет исходить из собственных значений этих слов, то оно должно будет сделать вывод, что конкретное по своему представлению –это целое, общее, а абстрактное, наоборот, - частное или единичное. При этом необходимо вспомнить, что в чувственном познании, сознание имеет дело лишь с единичным, (а в представлении как чувственной форме мышления, лишь с частным) и не знает ни одного предмета в целом, вообще. И наоборот, в понятийном или логическом познании, мы имеем дело не с единичной определенностью предмета, но как раз наоборот, с предметом в целом, вообще. Следовательно, если мы будем исходить из собственных значений слов «конкретное» и «абстрактное», то мы с необходимостью должны заключить, что в действительности абстрактным является то, что относится к чувственности и наоборот, конкретным –то, что существует в форме понятия. Приведенное логическое толкование конкретного и абстрактного, конечно же, противоположно тем представлениям, которые имеет о них обыденное сознание. Но превратным здесь является не логическое, а обыденное, поскольку последнее, будучи конечным, есть ущербная форма первого, как всеобщего.

О пренебрежении философским познанием

Поскольку обыденное сознание в себе есть сознание вообще, или иначе, сознание всеобщее, постольку на этом недостаточном основании оно может мнить, что оно–всеобщее сознание также и для себя. Иными словами, оно мнит себя разумным вообще, то есть вполне, только на том основании, что ему дан разум. Однако данное, только оттого, что оно дано, еще не есть освоенное, т.е. не является собственным определением того, чему оно дано. Если данное остается в своей непосредственности, как есть, и, стало быть, не осваивается, не становится своим, оно прибывает внешним и чуждым по отношению к тому, чему дано. Значит, само данное как только данное является иным по отношению к тому, чему оно дано, и его как иное, оно есть его отрицание. Следовательно, если разум дан обыденному сознанию, то само такое сознание в своей непосредственности, т.е. в своем бытиисознанием, по отношению к которому разум только дан, является неразумным. Поскольку же это сознание пренебрегает для себя системой разумного, то есть предметом философии, постольку оно тем более утверждается в своей неразумности.

О потребности в философском познании

Обыденное сознание, будучи в себе сознанием вообще и, значит, разумным сознанием, должно было бы удовлетворять потребности также и своего разума. Поскольку же само разумное в своей системе и есть философское, постольку потребность в философии есть высшая форма человеческой потребности. Это должно быть ясно также потому, что человек даже в удовлетворении своих чувственных потребностей не может обойтись без посредства разума, что уже свидетельствует о несамостоятельности и, значит, несамодостаточности чувственной формы сознания для человека. Однако, хотя потребность философского и есть высшая форма потребности, она не является таковой для обыденного сознания, ибо для него она совсем не налична. Это объясняется тем, что потребность может испытываться только той формой сознания, которая уже вполне развита, чтобы осуществлять себя для себя самой, то есть «воспроизводить» себя. Соответственно, если какая-либо форма еще не развила свою определенность, то в ней, конечно же, не будет налична потребность к самоосуществлению (удовлетворению себя в собственной форме). Так, например, у ребенка в самой его непосредственности налична половая определенность. При этом однако, поскольку она не развита, то есть поскольку она есть только в себе, но еще не для себя, постольку он и не испытывает половой потребности. Аналогичным образом следует сказать и о потребности в разумном, философском, прежде всего. Как уже было выяснено, разум обыденному сознанию вообще дан, то есть в себе оно, конечно же, есть всеобщее сознание. Однако поскольку оно разумно еще только в себе, постольку для себя оно таковым не является. Для того, чтобы это осознать, необходимо вспомнить, что разумно для себя имеет своим предметом самого же себя, то есть мыслит само мышление. Но обыденное сознание, как мы помним, не является мышлением в собственной форме. А это как раз и означает, что, несмотря на наличие разумной определенности обыденного сознания, само это разумное для него внешне и чуждо, то есть для него самого не развито. По причине этой недоразвитости разумной неопределенности обыденное сознание и не испытывает потребности в том, чтобы удовлетворить себя собственно разумным образом. Впрочем, тот факт, что сознание не испытывает потребности в философии еще не означает того, что эта потребность не должна быть у него развита. Правда, сразу следует заметить, что потребность в разумном как в таковом лишена того «преимущества», которым обладают потребности чувственные, естественные. В отличие от потребности в разумном эти естественные или животные потребности непосредственны, ведь человек сам непосредственно есть еще только чувственное, животное. По этой причине потребность в разумном и не может быть дана, то есть наличествовать в сознании непосредственно. Ведь непосредственно, как уже говорилось, разум для сознания есть внешние и чуждые. В этой связи сознание может стать для себя тем, что оно есть в себе, то есть всеобщем или разумным, сначала столь же внешним, опосредствованным образом. Это означает, что сознание становится разумным, то есть приобретает свою собственную форму лишь посредством внешнего образования, то есть школы. И лишь образовавшись, то есть став для себя тем, что оно есть в себе, сознание начинает самоосуществляться, воспроизводить себя, то есть испытывать потребность, чтобы быть всеобщим, быть разумным. Вот почему потребность в философии не может быть наличной у сознания в начале его образования. Эта потребность, напротив, есть результат его образования как разумного.

О практической пользе философского познания

Поскольку обыденное сознание существует в чувственной форме(ощущение, представление), постольку оно не видит, каким же образом философия может быть практически полезна. Более того, примечательно, что подобную точку зрения обыденного сознания разделяли и разделяют единичные представители сознания научного (в этом, впрочем, они, конечно, обыденны). Так, например, Аристотель, хотя и считал философию наиценнейшей наукой, все же полагал, что практически она бесполезна. Правда, в подобной позиции философа налицо противоречие: практически бесполезное не может быть ценно. Мы же, чтобы быть последовательными, должны утверждать, что либо поскольку философия является наиценнейшей наукой, постольку она также и наиболее практически полезна, либо поскольку философия практически бесполезна, постольку же она и не имеет какой-либо ценности.

То, каким образом решает эту дилемму обыденное сознание, является очевидным. Но в своем отрицании практической пользы философии оно исходит из превратного представления о практике как таковой. Дело в том, что под практикойоно подразумевает так называемую чувственно-предметную деятельность, то есть деятельность, имеющую своим предметом чувственное. В таком представлении оно, однако, исходит совсем не из собственного значения слова «практика». Дело в том, что практика буквально переводится с греческого как «деятельность»вообще. Следовательно, когда обыденное сознание мыслит практику как чувственно-предметную деятельность, оно исходит не из целостного представления о человеческой деятельности, а только лишь из ее частного определения. Значит, оно совершает логическую ошибку «часть вместо целого». Между тем чувственная деятельность есть лишь наиболее непосредственная, наиболее абстрактная форма человеческой деятельности в целом; и наоборот, всеобщей формой человеческой деятельности может быть только та, которая имеет своим предметом само разумное, то есть мышление как таковое и значит, является не просто мышлением(ибо мышление может быть и мышлением чувственного), но именно мышлением мышления. А это и есть не что иное, как философское познание. Следовательно, философия является для человека высшей формой практики, поэтому для него в его собственной форме, т.е. для человека как человека, она имеет наибольшую практическую пользу.

7. Гегель стремится понять:

• философию природы;

• философию духа;

• философию истории;

• а значит, и их сущность.

Природу (окружающий мир)Гегель понимает как инобытие идеи(то есть антитезис идеи, другую форму существования идеи). Дух, по Гегелю, имеет три разновидности:

• субъективный дух;

• объективный дух;

• абсолютный дух.

Субъективный дух— душа, сознание отдельного человека (так называемый "дух для себя").

Объективный дух- следующая ступень духа, "дух общества в целом". Выражением объектов нового духа является право — данный свыше, изначально существующий как идея (поскольку свобода заложена в самом человеке) порядок взаимоотношений между людьми. Право — реализованная идея свободы. Другим наряду с правом выражением объективного духа являются нравственность, гражданское общество, государство.

Абсолютный дух— высшее проявление духа, вечно действительная истина. Выражением Абсолютного духа являются:

• искусство;

• религия;

• философия.

Искусство— непосредственное отображение человеком абсолютной идеи. Среди людей, согласно Гегелю, "увидеть" и отобразить абсолютную идею могут лишь талантливые и гениальные люди, в силу этого они являются творцами искусства.

Религия— антитезис искусства. Если искусство — абсолютная идея, "увиденная" гениальными людьми, то религия — абсолютная идея, открытая человеку Богом в виде откровения.

Философия— синтез искусства и религии, высшая ступень развития и понимания абсолютной идеи. Это знание, данное Богом и в то же время понятое гениальными людьми — философами. Философия — полное раскрытие всех истин, познания Абсолютным духом самого себя ("мир, схваченный мыслью" —

по Гегелю), соединение начала абсолютной идеи с ее концом, высшее знание.

8. Для понимания того или иного явления важно знать, как оно возникло. Раскрытие специфики философии хотя бы в общем виде невозможно без обращения к истокам философского мышления. Мифология (от греч. mifos — предание, logos — слово, понятие, учение) форма общественного сознания, характерная для ранних стадий общественного сознания, способ понимания мира, характерный для ранних стадий общественного развития. Мифы существовали у всех народов мира. Миф — наиболее ранняя форма духовной культуры человека — объединил в себе культуру, зачатки различных верований, политических взглядов, искусства, философии. Целостное миропонимание, в котором различные представления увязаны в единую образную картину мира, сочетающего в себе реальность и факт, естественное и сверхъестественное, знание и веру, мысль и эмоции. В поисках ответов на мировоззренческие вопросы, поставленные мифологией, религия и философия избрала разные пути. Религия (лат. religio — благочестие, набожность, святость) — такая форма мировоззрения, в которой освоение мира осуществляется через его удвоение на потусторонний — земной, естественный — сверхчувственный. Основу религиозного мировоззрения выполняет вера в существование той или иной разновидности сверхъестественных сил и их главенствующую роль в мироздании и жизни людей. Вера — способ существования религиозного сознания, особое настроение, переживание характеризующее его внутренне состояние. Внешней социально значимой формой проявления веры служит культ — система утвердившихся ритуалов. Религиозные представления невозможно вывести из чувств, переживаний отдельного человека. Они продукт исторического развития общества. Ее родственность с философией — обе они общественно-исторические формы мировоззрения, решающие сходные задачи мироуяснения и воздействия на сознание, поведение людей. Философский мыслящие люди составляют малую часть в общем числе глубоко верующих людей. В отличие от религиозного мировоззрения с его преимущественным вниманием к человеческим тревогам, надеждам, поискам веры, философия вынесла на первый план интеллектуальные аспекты мировоззрения, отразив нараставшую в обществе потребность в понимании мира и человека с позиции знания, разума. Философия по некоторым историческим свидетельствам, ввел Пифагор (580500 г. до н. э.) по отношению к людям, стремящимся к высшей мудрости и правильному образу жизни. Реальные наблюдения, логический анализ, обобщения, выводы, доказательства стали вытеснять фантастический вымысел. Философское мышление воплотило в себе интеллектуальное стремление не просто накопить массу сведений, а понять мир как целостный. Гениальной догадкой, возникшей у самых истоков философской мысли, было и понимание, что мудрость — это не что-то готовое, что можно выучить и использовать, это стремление, поиск, путь, который каждый человек, даже приобщаясь к мудрости великих должен пройти сам.

9. Медвежью услугу философии оказало ее собственное название любви к мудрости. Дело в том, что под этим именем зачастую выступала не наука, а произвольная болтовня. Как следствие, некоторые классические философы отказывались от имени философии, предлагая другие названия. Так, например, немецкий классический философ Фихте(конец XVIII - начало XIX вв.) предпочитал называть свою философскую концепцию наукоучением. Тем самым он оставлял имя философии произвольному рассуждательству обыденного сознания и вместе с тем подчеркивал, что философия как наука имеет основополагающее значение для остального научного знания.

Впрочем, даже если обыденное сознание и признает за философией статус науки, оно в своей непосредственности считает ее наукой крайне абстрактной, тогда как конкретными оно полагает науки естественные или науки конечные, частные вообще. Это представление обыденного сознания об абстрактности философского предмета является, несмотря на свою видимую правдоподобность, все же ошибочным по причине превратности своего представления о конкретном и абстрактном. Поскольку «конкретное» в действительности есть целое и общее, а«абстрактное» –частное, постольку абстрактными в действительности являются конечные науки. И наоборот, философия, поскольку ее предмет всеобщ, то есть сущее в целом, является наиболее конкретной формой научного знания.

В сравнение с конечными науками предмет философии лишен того видимого«преимущества», которое состоит в том, что их предметы предпосланы или даны научному мышлению, так что обычно представляются определенно сущими до и вне его. Предмет же философии, напротив, не только не представляется определенным до или вне мышления, но –более того –вовсе не есть какая-либо «данность» или«предпосылка» мышления. Можно поэтому даже сказать, что до мышления предмета философии нет. Эта неопределенность или неданность предмета до мышления составляет, как уже обсуждалось, исходную трудность философской науки. По этой причине философское знание непосредственно противопоставляется остальному научному знанию. По этой же причине философия может представляться негативной(отрицательной) наукой по отношению к наукам конечным, которые обычно называются позитивными (положительными) как раз постольку, поскольку их предметы наличествуют в сознании до того, как они становятся содержанием научного мышления, т.е. поскольку они предполагаются мышлением. Исходя из сказанного, неудивительно, что у сознания порой формируется то превратное представление, что философия не имеет своего предмета вообще. Впрочем, подобное обобщение слишком поспешно. Правда, предмета философии нет до самой философии, но это надо понимать так, что ее предмет впервые возникает с развитием самого мышления. Иными словами, предмет философии и есть не что иное, как самоопределяющееся, становящееся для себя сущим мышление. Данная определенность предметов конечных наук по сравнению с предметом философии предпочтительна лишь в видимости. Дело в том, что определенность их мышления еще не есть определенность самого мышления. Это означает именно то, что конечные предметы лишь предположены мышлением, отчего их содержание еще не определено из самого мышления, но заимствуется им из созерцания или представления. Но дело науки как всеобщего мышления, напротив, должно состоять в том, чтобы из себя полагать свой (свои) предмет (предметы). Иначе, мышление не будет свободным, не будет мышлением в собственной форме. Если мысль исходит из своего содержания не как определенного из себя самой как его формы, но как из данного, то она, в сущности, есть еще только предрассудок. Философия поэтому отрицательна лишь в том смысле, что она есть снятие конечного характера мышления, его освобождение от предрассудков. Будучи таким снятием, философия, разумеется, есть не конечное мышление, но собственно бесконечное мышление. Впрочем, это бесконечное мышление не должно пониматься превратно как мышление неопределенное. Как предмет себя самого мышление в философии, определяясь, не ограничивается чем-то извне, но как раз наоборот полагает все непосредственно чуждое как свое собственное и пребывает в нем у себя самого. Философский предмет поэтому бесконечно определен в отличие от конечной определенности других наук.

Наиболее определенно конкретность философского знания выражается в его систематическом характере. Греческое заимствование «система» (составленное, соположенное) во многом тождественно по смыслу конкретному. Однако, если под конкретным следует понимать единство различного, то под системой –конкретную целостность (конкретную тотальность). Здесь необходимо заметить, что философия и есть преимущественно научная система, в то время как конечные науки для себя системами вполне не становятся. Дело в том, что философия (как, впрочем, и конечное знание), будучи наукой, существует в стихии мышления, т.е. мышление составляет еебытие. Однако, ни в одной другой науке, кроме науки философской, само бытие не постигается как мышление. Значит, только в философии мышление в результате возвращается к своему началу, только в ней оно становится и для себя тем, что оно есть в себе, т.е. только в ней его система осуществляет себя в форме своего собственного содержания. Сказанное следует понимать так, что хотя конечная наука, разумеется, мыслит свой предмет, и, значит, знает его как мысль, все же сама эта мысль есть мысль непосредственного, отчего она мыслит его в форме только сущего, а не самого мышления. Философия же не просто мыслит, но также и знает мыслимое ею как самое мышление. Вот почему конечная наука есть такое мышление, в котором еще не снята его противоположность в себе как мышления и его предмета. Философская же наука есть такое мышление, в котором эта противоположность разрешена, поскольку предмет мышления постигнут как само мышление.

Любой научный предмет, таким образом, выступает в двух формах: в конечной форме, т.е. в форме мышления себя как предмета, и во всеобщей форме, т.е. в форме мышления себя как мышления. В случае первой формы мы имеем дело с конечной наукой, а в случае второй –с философией. Так как в конечной науке ее предмет не достигает своей всеобщей формы, он требует для себя формы самой всеобщей науки–философии.

Наиболее определенно рассматриваемое соотношение фиксируется в определениях предмета и метода. В философии как логической науке предмет и метод едины, поскольку ее содержание составляет всеобщая логическая форма. В конечных науках, напротив, предмет непосредственно есть еще нечто отличное от научного метода, ведь он еще не стал для себя мышлением. Поэтому исходным образом конечные науки являются опытными (эмпирическими), так как опыт в научном сознании и есть не что иное, как такое познание, в котором еще не преодолена противоположность предмета и мышления, бытия и знания о нем. Следовательно, истина конечного знания состоит в том, чтобы снять свою эмпирическую форму, разрешив эту противоположность, т.е. чтобы его предмет вполне стал мышлением, стал логическим предметом. А это как раз и означает, что истиной всякой конечной науки является логическая форма философии. И задача философии по отношению к конечным наукам заключается в том, чтобы сообщить им свой метод, свою форму.

10. Будучи всеобщей, философская наука в своей системе может быть только одна. Утверждение о том, что существует якобы много «философий», или хотя бы философских наук, но нет единой философии, не идет дальше существования этих особенных определений. Между тем, будучи определенными как философские, эти особенности утверждают себя в форме того, что есть философия в себе. Впрочем, более претенциозным является утверждение о том, что философии как единой системы не вообще существует, на том основании, что в своей истории философия представляется собранием множества мнений, как правило, противоречащих друг другу. В таком представлении, однако, отсутствует понятие того, что вообще историческое как развивающееся необходимым образом противоречиво (эта противоречивость характеризует не только историю философии, но и любой предмет, имеющий историю). Отмеченное противоречие может быть разрешено лишь тогда, когда оказывается развитой последняя, то есть наиболее конкретная определенность всеобщего содержания. Для представления этого необходимо четко сознавать, что такое история предмета. История, разумеется, вообще есть развитие, то есть становление для себя тем, что есть предмет в себе. Предмет в себе есть понятие, всеобщность себя самого, и вот этим-то понятием, этой-то всеобщностью он должен быть не только в себе, но так же и для себя, то есть в результате своего развития, своей истории он должен получить свою собственную форму –форму своего содержания, то есть того, что в начале истории есть еще только в себе. Иными словами, хотя предмет и есть понятие в себе, он в результате истории должен стать таковым для себя.

Таким образом, вообще предмет имеет (как так или иначе говорилось выше) две основные формы: форму непосредственности, или историческую, и форму собственную, или логическую. Историческая форма предмета в себе есть его логическая форма, и поскольку это так, постольку сама история есть не что иное, как движение логического содержания от одной особенной определённости к другой, от более абстрактного определения к более конкретному. Если брать эти определения, эти особенности вне системы предмета, то есть если рассматривать историческое не научным, не логическим образом, то они и вправду представляются чем-то непосредственно только противоположным. Однако едва стоит этому представлению вспомнить о том, что каждое из этих особенных определений есть всего лишь особенное и, значит, тождественное другому особенному и, следовательно, единое, всеобщее, тут же оно оборачивается против себя самого, выявляя свою превратность и абстрактность. Поскольку же, таким образом, выясняется, что всякое историческое есть в себе логическое, то теперь остаётся лишь познать особенную определённость логического. Поскольку же логическое вообще в себе и для себя определённо, постольку и историческое, как его выражение, имеет конец; конец истории есть, однако, не историческое в его непосредственности, а именно логическое определение. Вот почему предмет в своей логической форме существует также и исторически, и в этой непосредственности он разделяет конечную определённость самой исторической формы.

Так как предмет философии как логическая система теперь есть для себя и в логической форме, то он был также осуществлён в исторической. По этому поводу следует сказать, что последней формой в истории философии была наука логики немецкого философа Гегеля. При этом, однако, не следует путать историческое в логическом аспекте и историческое взятое со стороны его непосредственности, а именно: гегелевская философия была последней логически, а не хронологически.

11. Развитое выше представление об исторической и логической формах философской системы имеет своим основанием различенность мышления в себе самом. Как определенное, это различие есть противоположность мышления и его предмета, или субъективного и объективного, или сознания и бытия (так называемый основной вопрос философии). Поэтому основные особенные исторические типы философии определены тем, какую особенную форму логического решения этой противоположности они собой представляют.

Иными словами, история философии есть генезис мышления, движимого в себе противоположностью себя самого и своего предмета. «Вехи» этого движения, т.е. исторические формы, в себе суть основные типы мышления, определяющиеся в его отношении к его предмету.

7.1. Метафизика.

Первым из них является метафизика, которую Гегель называет «наивным образом мышления». Его «наивность» –в том, что в нем еще не сознается противоположность мышления в себе самому себе, т.е. противоположность мышления и предмета мышления, и он содержит веру в то, что в размышлении(Nachdenken)2 познается истина.

В этой вере мышление приступает прямо к предметам, воспроизводит из себя содержание представлений и удовлетворяется этим содержанием, видя в нем истину. Поскольку это мышление не обладает сознанием существующей в нем противоположности, постольку оно может оказаться в пределах конечных определении мышления, т. е. в пределах еще не разрешенной противоположности. Такая метафизика рассматривает определения мышления как основные определения вещей. Однако, эти определения берутся ею в их абстрактности как для себя значимые и способные быть предикатами истинного. Эта метафизика полагает, что познание всеобщего достигается приписыванием ему предикатов, причем не исследует их ни со стороны характерного для них содержания, ни со стороны их формы, заключающейся в том, что всеобщее определяется посредством приписывания предикатов. Иными словами, она не исследует ни вопрос о том, представляют ли собой такие предикаты в себе и для себя нечто истинное, ни вопрос о том, может ли форма суждения быть формой истины.

Для адекватного представления сказанного необходимо различать между конечным, лишь рассудочным мышлением, и бесконечным, разумным мышлением. Так, преднайденные определения мышления суть конечные определения. Истинное же есть в себе бесконечное, которое не может быть выражено и осознано посредством конечного. Между тем, мышление по своей сущности в себе бесконечно. Ведь конечным называется то, что есть, но перестает быть там, где оно соприкасается со своим другим и ограничено последним, которое является его отрицанием и представляет собой его границу. Но мышление находится у самого себя, соотносится с самим собой и имеет своим предметом самого себя. И хотя предмет мышления непосредственно есть его иное, таковым он остается лишь до тех пор, пока отношение мышления к предмету безмысленно, т.е. только предметно, что вовсе не есть собственное отношение мышления. Но раз мышление мыслит самое себя, то оно имеет предмет, который вместе с тем есть не предмет, но мышление;мышление, следовательно, как таковое не имеет предела в себе. Конечно же оно лишь постольку, поскольку останавливается на ограниченных определениях, которые признаются им чем-то последним. Таковым и является мышление метафизики. Приписываемые ею предикаты суть ограниченные рассудочные определения, выражающие только некоторый предел, но не истинное. При этом такое приписывание —внешняя рефлексия предмета, ибо определения (предикаты)находятся готовыми в представлении и приписываются предмету лишь внешним образом. Истинное познание предмета должно быть, напротив, таким, чтобы он сам определял себя из самого себя, а не получал свои предикаты извне.

Правда, конечные предметы должны быть определяемы посредством конечных предикатов, и здесь рассудок и его деятельность оказываются на своем месте. Он, будучи сам конечным, познает соответственно природу одного лишь конечного. Но предметы разума не могут быть определены посредством таких конечных предикатов, и стремление определить их так –недостаток метафизики.

Метафизика, таким образом, не есть свободное и объективное мышление, ведь ее объект не определяется из самого себя свободно, а предполагается готовым, данным. В результате, метафизика становится догматизмом, так как из двух моментов противоположности она принимает одно как истинное, а другое как ложное. Этот догматизм рассудка состоит в том, что односторонние определения мысли удерживаются в их абстракции, и, как говорит Гегель, «борьба разума состоит в том, чтобы преодолеть то, что фиксировано рассудком».

Хорошо известно, что исторически этот тип мышления возникает в древнем или, по преимуществу, античном мире. Следует, однако, заметить, что рассматриваемый тип мышления вовсе не есть нечто только минувшее, как это может представляться непосредственно исторически. Ведь логически метафизика есть во всякой теории постольку, поскольку последняя есть непосредственно первая форма осмысления обычного опыта предмета, будь то древнего, или же нового.

Хотя эта метафизика есть выражение момента всеобщности в мышлении, она еще не является его всеобщим мышлением, но только конечным. Главным образом, ее ограниченность проявляется, во-первых, в том, что она, как было сказано, заимствуя определения предмета из обычного опыта, тем самым лишь предполагает, а не полагает их, и, следовательно, имея их готовыми, преднайденными, не владеетими как своими собственными (т.е. не свободна в отношении к своему предмету); а во-вторых, в том, что поскольку она делает своим принципом абстрактное тождество,«чистую сущность», исключая различенность и особенность «явления», постольку само это различное и особенное становится ее пределом и отрицанием.

12. Эмпиризм.

Непосредственной формой отрицания метафизики является т.н. эмпиризм. Эмпиризм вообще, как известно, возникает как реакция на абстрактность всеобщего в метафизическом мышлении и требование его обособления, чтобы предмет определялся как единство различного, как конкретный. Ведь рассудочная метафизика ограничена формой абстрактного всеобщего и не в состоянии перейти к обособлению этого всеобщего.

Так как вся определенность такого мышления вне его самого –в чувственности, то оно объявляет своим принципом единичное чувственное восприятие, каковое, будучи им обобщено, и есть уже научный опыт(эмпирия). Таким образом, отталкиваясь от единичных явлений предмета, эмпирическая наука стремится, во-первых, формулировать их особенные законы. Во-вторых, поскольку эта наука, хотя и постулировала своим принципом единичность чувственного, сама, разумеется, остается мышлением и, значит, знанием всеобщего, постольку для нее ее предмет, даже перестав быть сферой «чистых»пребывающих сущностей, каковой он был для метафизики, все же остается совокупностью, т.е. в себе всеобщностью, –миром преходящих явлений. Знание этого мира в его непосредственности есть история. Именно поэтому эмпирическая форма науки в непосредственности своей всеобщности есть историческая. Древняя наука по причине своего негативного отношения к опыту, конечно же, не знала и не хотела знать мира в его непосредственности, а потому и не была его историей. Новая же наука, напротив, возникнув, на «развалинах» обрушенной эмпиризмом метафизики, является, по преимуществу, исторической.

То, что в эмпиризме мышление исходит из конкретного (ведь данное восприятия в себе конкретно), должно было бы представляться ее преимуществом перед метафизикой, чье мышление как раз абстрактно. Однако, единичное восприятие в своей непосредственности отлично от опыта, ибо в его результате происходит разложение конкретного восприятия на абстракции, имеющие ту же форму всеобщности, «лишь» мысли. Таким образом, дело эмпиризма –возведение содержания восприятия, чувства и созерцания в форму всеобщего представления, положения, закона –дело мышления. Следовательно, неосознанномышление признается тем, что есть предмет в себе, и, значит, само мышление возвращается к исходной точке метафизики, состоящей в том, что истина предмета–мышление. Иными словами, эмпиризм есть лишь превращенная форма самой метафизики. Тот факт, что эмпирическая наука сама содержит в себе метафизику и неосознанно занимается ею, ближайшим образом проявляется в том, что она совершенно некритично пользуется теоретическими категориями, руководствуется ими, т.е. предполагает их в качестве своих предпосылок. Поэтому определенность мышления (его метод) в эмпиризме и метафизике один и тот же: как в одном, так и в другом, мышление исходит из своих предпосылок как чего-то сущего самого по себе, а не для мышления, как того, что им предполагается, а не полагается, и значит, как того, в чем мышление только определяется, но не самоопределяется.

Значит, и в своем первом, и в своем втором типе мышление есть еще нечто несвободное, конечное. И эмпиризм, и метафизика имеют общий источник –опыт предмета, определенность которого остается в них неснятой. Как следствие, метафизика и эмпирия на деле есть нечто одно, т.е. составляют единую или«сращенную» форму науки. Таким образом, различие между этими формами утратило«реальный» характер, самостоятельность и низвело себя до «идеального» различия моментов одного целого. Различие метафизики и эмпирической науки состоит лишь в отношении к опыту –отрицательном в первой и положительном во второй. Однако, каждое из них, будучи в себе другим и, следовательно, его превращенной формой, едва определившись, переходит в другое. Поскольку же в такой форме само мышление предмета, как было сказано, еще конечно, постольку оно вообще есть еще только конечное мышление. В самом общем смысле его конечный характер обусловлен тем, что мышление предмета в себе самом содержит свое отрицание –определенность себя как предмета. Определение этого отрицания есть осознание мышлением своей собственной диалектики, что и составляет следующий момент в становлении его понятия.

Иными словами, если в метафизике и эмпиризме противоречие мышления в себе самому себе еще только предметно, т.е. есть еще не есть для мышления, то в следующем моменте развития мышления это противоречие становится определенным для самого мышления, становится сознательным.

13. Критицизм.

Этот момент получает свое выражение в той форме мышления, которую позволительно обозначить как критическую (скептическую). В этой форме мышление предмета представляет собой сознание в себе сущей противоположности себя самого и своего предмета. Исходя из нее, мышление, конечно же, знает себя определенным, и это означает, что мышление теперь является определенным для себя. Однако эта определенность есть еще только конечная. Поэтому в знании себя конечным(т.е. только «субъективным» в противоположность «объективности» предмета)мышление относится к себе самому как к мышлению вообще отрицательно, т.е. оно отказывает себе в том, чтобы быть всеобщим сознанием предмета. Как следствие, мышление объявляет самого себя как определенного забытием предмета(и, значит, небытием). Тогда оно возвращается к форме своей непосредственности, к вере, противопоставляя ей себя как опосредствованного.

14. «Непосредственное знание».

Итак, в критицизме мышление достигло сознания противоречия мышления и предмета. Значит, само мышление определенно только как конечное. Но ведь познание должно быть или есть в себе, как раз напротив, преодоление противоположности между мышлением и предметом, их единство. Более того, сама эта противоположность есть именно в мышлении. Значит, само же мышление и должно быть или есть в себе единство себя самого и своего предмета. Однако, вспомним, что мышление определилось для себя как только конечное. Поэтому здесь мышление совершает следующую ошибку, которую, впрочем, оно не могло не совершить, ибо сама эта ошибка есть не что-то внешнее, чего можно было бы избежать, но его собственная определенность. Итак, мышление принимает сущую для себя определенность как конечного за ту, каковой оно только и может быть, т.е. есть в себе. Тогда для постижения бесконечного оно вынуждено отказаться от этой своей определенности. Но это вместе с тем означает, что оно должно отказаться от себя самого, поскольку эта определенность составляет его бытие. Так как мышление мыслит себя только опосредствованным, обусловленным, конечным, то для достижения единства, непосредственности себя как сознания и своего предмета, мышление проповедует самоотречение и возврат к тому, что для него как определенного конечным образом есть не оно само, а нечто отличное –к вере(интуиции, откровению и т.д. и т.п.), но что в себе есть оно само в форме своей непосредственности.

«Непосредственное знание» рассматривает мышление как деятельность, постигающую только особенное и потому неспособную на постижение истины как всеобщей. В целом возражения этой точки зрения мышления против самого мышления таковы: мышление как постижение особенного имеет своим содержанием категории, которые являются ограниченными определениями, т.е. формами обусловленного, опосредствованного. Поэтому мышление, двигаясь в них, не может совершить переход к истинному, бесконечному. Другими словами, хотя предметом мышления является бесконечное, истинное, безусловное, мышление превращает его в обусловленное и опосредствованное, и, таким образом, вместо истины мы получаем ложь.

Однако, утверждая, что истиной содержания является лишь форма непосредственности, «непосредственное знание» по причине односторонности этой формы делает столь же односторонним и, значит, конечным свое содержание. Всеобщему она сообщает односторонность абстракции. Значит, то непосредственное единство предмета и сознания (предмета и мышления, веры,«чувства», интуиции), которое постулируется в качестве истины «непосредственным знанием» есть только абстрактное единство, для которого все особенное содержание вне его самого. Следовательно, постулируемая бесконечность непосредственного содержания есть лишь мнимая бесконечность, имеющая своим пределом само конечное и на деле являющаяся формой конечного.

Значит, при всей видимой отрицательности рассудочно конечного в«непосредственном знании», в действительности мы имеем все то же рассудочно конечное. Поэтому рассматриваемое «непосредственное знание» оказывается ничем иным, как возвращением к принципу абстрактной метафизики.

Законен вопрос: определенно или неопределенно постулируемое непосредственное единство. Если оно неопределенно, то его для сознания (мышления)нет. Такое абстрактное единство ничтожно. Если оно определенно, и при этом его определенность не может быть определенностью мышления («табу»непосредственного знания), то это означает, что оно заимствует свою определенность, свое содержание из представления, чувственности, делая его совершенно произвольным (верить-то можно во что угодно: так богом, т.е. всеобщим, основываясь на своем «чувстве», «сердце», интуиции,«непосредственном знании», считают и корову, и обезьяну, и Христа). Любой самый низменный и постыдный по своему содержанию поступок также можно оправдывать ссылкой на «искренность», т.е. непосредственность, своего чувства, своей веры и т.д. и т.п.

Итак, поскольку «непосредственному знанию» приходится признать, что в себе оно определенно, постольку оно, разумеется, не есть в этой определенности непосредственное, но опосредствованное. Однако, поскольку само опосредствованное есть для нее ее отрицательное как формы мышления, постольку это «непосредственное знание» есть еще тип конечного мышления.

Этот тип мышления справедлив в том, смысле, что в нем высказывается та мысль, что разумное, истинное не может быть ограниченным, конечным рассудочным. Однако, это же мышление упускает из виду, что сам рассудок есть не что иное, как наличная и, значит, непосредственная форма самого разумного, требующая своего опосредствования, в результате которого восстанавливается непосредственность разума.

15. Спекулятивно-диалектическое мышгление.

По своей форме логическое определяется тремя моментами: 1) рассудочное(абстрактное), 2) диалектическое (отрицательно-разумное), 3) спекулятивное(положительно-разумное).

Рассудочное мышление ограничивается неподвижными определениями, которые оно считает обладающими самостоятельным существованием. Его принцип –aliud-aliud(или-или). Диалектическое же есть снятие конечных определений самих себя и их переход в свою противоположность. Если это диалектическое рассматривать в абстракции от рассудочного, то оно есть скептицизм. Однако, скептицизм, взятый сам по себе, сам есть только одностороннее отрицание и, значит, в себе еще только рассудочное. Поэтому такая внешняя диалектика справедливо называется только софистикой. Впрочем, необходимо помнить, что это диалектическое есть результат саморазложения рассудка, а не только какая-то внешняя рефлексия. Поэтому диалектика есть «имманентный переход» одного конечного определения в другое, посредством чего мышление уясняет себе, что рассудок содержит свое отрицание в самом себе. Но этот отрицательный результат диалектики как результат есть также и положительное, так как в себе он содержит как снятое то, что результатом чего он является. И как это конкретное определений в их противоположности (тождество различенного или различенное в себе тождество), это есть спекулятивное или положительно-разумное.

16. Античнаяфилософия включает в себя древнегреческую и древнеримскую философию начиная с VI века до н.э. по VI в. н.э. Основными особенностями античной философии является космологизм,объективизм,синкретизм.

В развитии философии Древней Греции традиционно выделяют три этапа:
- натурфилософский;
- классика;
- эпоха эллинизма.

В первый, натурфилософский, период развития античные философы занимаются поисками первоначала. Основными школами и представителями этого периода являются Милетская школа (Фалес, Анаксимандр, Анаксимен, Гераклит), Пифагорейский союз (Пифагор), Элейская школа (Парменид, Зенон), школа атомистики (Левкипп, Демокрит).

Второй период развития - классика (середина V - середина IV вв. до н.э.). В этот период происходит «антропологический поворот»: центральной темой философии становится сам человек, а вместе с ним проблемы познания, этики, социальной философии. Платон и Аристотель завершают классический период, соединяя учение натурфилософов о природе с учением Сократа о человеке и обществе.

Эпоха эллинизма - третий период античной философии - характеризуется субъективизмом и индивидуализмом. В это время философов волнуют вопросы отдельного индивида, который ищет защиты от разрушительного воздействия внешнего мира. Основные течения этого периода - стоицизм, эпикуреизм, скептицизм, неоплатонизм. Милетская школа. (Фалес, Анаксимандр, Анаксимен)

Милетская школа известна как первая философская школа. В ней впервые сознательно был поставлен вопрос о первоосновах всего сущего.

Все пифагорейское учение о сущности бытия имеет отчетливо выраженный спекулятивный характер и является исторически первой попыткой За исключением некоторых моментов в учении Анаксимена. постижения количественной стороны мира. Математический подход к миру заключается в объяснении определенных количественных отношений между реально существующими вещами. Возможность мысленной манипуляции с числами (как абстрактными объектами) ведет к тому, что эти числа могут быть понимаемы как самостоятельно существующие объекты. Отсюда остается всего лишь шаг к тому, чтобы эти числа были провозглашены собственно сущностью вещей. Именно это и делается в философии Пифагора. При этом существующие противоположности подчиняются всеобщей универсальной гармонии космоса, они не сталкиваются, но борются, но подчинены гармонии сфер.

Религию и мораль Пифагор считал основными атрибутами упорядочения общества. Его учение о бессмертии души (и ее перевоплощении) стоится на принципах полной подчиненности человека богам: «Бессмертных сначала богов, как велит нам закон, почитай, Их почитая, также отдай уважение богоравным умершим».

Школа Гераклита Эффеского

С именем Гераклита из Эфеса (540-480 гг. до нашей эры) связано возникновение еще одной сильной философской школы Древней Греции. Сохранилось около 130 фрагментов из труда Гераклита, который, согласно одним источникам, назывался «О природе», согласно другим - «Музы».

Гераклит объяснял естественным образом такие природные явления как ветер, молнии, гром, зарницы и другие. Основой всего Гераклит считал огонь. В его понимании огонь, с одной стороны, подобен праматерии у представителей милетской школы и является как первоосновой мира («архе»), так и основным элементом («стойхейрон»). С другой стороны, огонь является для него наиболее адекватным символом динамики развития, постепенности постоянных изменений. Об этом свидетельствует, например, его изречение, что мир «возникает из огня и опять сгорает в определенные периоды в течение всего века; свершается это согласно судьбе». Рядом с подчеркиванием материальной основы всякого бытия и с констатацией бесконечности этого материального принципа исследователи находят у Гераклита и мысль. Подчеркивающую бесконечность материи в историческом смысле слова и очевидное объяснение ее несотворимости и неуничтожимости: «Этот мир, который для всех не сотворил никто из богов, но всегда есть и будет вечно живым огнем, разгорающимся согласно мере и угасающим согласно мере». В интуитивном понимании развития как единства и борьбы противоположностей из всех досократовских мыслителей Гераклит продвинулся наиболее далеко Гегель в работе «История философии» подчеркивал, что Гераклит понимает абсолют как диалектический процесс и что сам абсолют в философии Гераклита понимается как единство противоположностей в самом себе. Сталкивание и единство противоположностей считает типичными для взглядов Гераклита и Аристотель: «Гераклит говорил, что противоположное соглашается, а из несогласного является самая прекрасная гармония». Разумеется, диалектика здесь не излагается в ясных и упорядоченных понятиях, это скорее отдельные гениальные наблюдения.

Элейская школа.

Ксенофана из Колофона (565-470 гг. до нашей эры) можно считать идейным предшественником элейской школы.

Подобно милетцам, Ксенофан признает материальность мира, который в отличие от них считает постоянно одним и тем же, неизменным. Ксенофан стремился также к натуралистическому объяснению природных явлений.

Богом Ксенофан считал мир по всей его целостности. Он понимает бога как сущее, отличное от людей. Бог у него, таким образом, становится понятием, символизирующим неограниченность и бесконечность (как в пространственном, так и во временном отношении) материального мира. При этом универсальное бытие понимается им как вечное и неименное, что сообщает его философии черты неподвижности. Наряду с абстрактным единством допускаются и проявления многообразия мира.

Сохранились также фрагменты атеистической ориентации, в которых Ксенофан характеризует мифических богов как продукты человеческой фантазии и формулирует мысль о том, что не боги сотворили людей, но люди создали богов по своему образу и подобию.

Хотя основой онтологии Ксенофана было «единое» - совершенное единое бытие, он допускал еще изменение и движение как возникновение и упадок, которые Парменид и другие элеаты полностью отвергали. Действительно, Ксенофан признает изменение и движение только как возникновение и гибель мира, понимая его как внутренне неизменную целостность. Если в этом случае вообще можно допустить развитие, то оно, согласно его концепции, не приносит ничего нового.

17. . Софисты— философская школа в Древней Греции, существовавшая в V — первой половине IV вв. до н. э. Представители данной философской школы выступали не столько в качестве философов-теоретиков, сколько в качестве философов-педагогов, обучавших граждан философии, ораторскому искусству и другим видам знаний (в переводе с греческого "софисты" — мудрецы, учителя мудрости).

Среди софистов выделяются группы так называемых:

• старших софистов ( V в. до н. э.) - Протагор, Горгий, Гиппий, Продик, Антифонт, Критий;

• младших софистов — Ликофрон, Алкидамант, Трассимах. Сократ официально не принадлежал к указанным группам,

но разделял многие идеи софистов и использовал софистику в практической деятельности.

2.Для софистов характерно:

• критическое отношение к окружающей действительности;

• стремление все проверить на практике, логически доказать правильность или неправильность той или иной мысли;

• неприятие основ старой, традиционной цивилизации;

• отрицание старых традиций, привычек, правил, основанных на недоказанном знании;

• стремление доказать условность государства и права, их несовершенство;

• восприятие норм морали не как абсолютной данности, а как предмет критики;

• субъективизм в оценках и суждениях, отрицание объективного бытия и попытки доказать то, что действительность существует только в мыслях человека.

3.Свою правоту представители данной философской школы доказывали с помощью софизмов— логических приемов, уловок, благодаря которым правильное с первого взгляда умозаключение оказывалось в итоге ложным и собеседник запутывался в собственных мыслях.

Примером данного умозаключения является "рогатый" софизм:

"То, что ты не потерял, ты имеешь;

ты не потерял рога;

значит, ты их имеешь".

Данный результат достигается не в результате парадоксальности, логической трудности софизма, а в результате некорректного использования логических смысловых операций. В указанном софизме первая посылка ложна, но выдается за правильную, отсюда результат.

4. Несмотря на то что деятельность софистов вызывала неодобрение как властей, так и представителей иных философских школ, софисты внесли большой вклад в греческую философию и культуру. К их главным заслугам относят то, что они:

• критически взглянули на окружающую действительность;

• распространили большое количество философских и иных знаний среди граждан греческих полисов (за что впоследствии именовались древнегреческими просветителями).

5.Видным представителем старших софистов являлся Протагор( V в. до н. э.). Свое философское кредо Протагор выразил в высказывании: "Человек есть мера всех вещей, существующих, что они существуют, и несуществующих, что они не существуют".

Это означает, что в качестве критерия оценки окружающей действительности, хорошего и плохого софисты выдвинули субъективное мнение человека:

• вне человеческого сознания ничего не существует;

•нет ничего раз и навсегда данного;

• что хорошо для человека сегодня, то и есть хорошее в действительности;

• если завтра то, что хорошо сегодня, станет плохим, то, значит, оно является вредным и плохим в действительности;

• вся окружающая действительность зависит от чувственного восприятия человека ("То, что здоровому человеку покажется сладким, больному покажется горьким");

• окружающий мир относителен;

• объективное (истинное) познание недостижимо;

• существует только мир мнения.

Одному из современников Протагора приписывается создание произведения "Двоякие речи", которое также подводит к мысли об относительности бытия и познания ("Болезнь есть зло для больных, но благо для врачей"; "Смерть есть зло для умирающих, но благо для могильщиков и гробовщиков") и учит молодого человека достигать победы в споре при любой ситуации.

Оригинально и революционно для того времени и отношение Протагора к богам: "О богах я не могу знать, есть ли они, нет ли их, потому что слишком многое препятствует такому знанию — и вопрос темен, и людская жизнь коротка". 6. Наиболее уважаемым из философов, имеющих отношение к софистике, был Сократ(469 - 399 гг. до н. э.).

Сократ не оставил значительных философских произведений, но вошел в историю как выдающийся полемист, мудрец, философ-педагог.

Основной метод, выработанный и применяемый Сократом, получил название"майевтика".Суть майевтики не в том, чтобы научить истине, а в том, чтобы благодаря логическим приемам, наводящим вопросам подвести собеседника к самостоятельному нахождению истины.

Сократ вел свою философию и просветительскую работу в гуще народа, на площадях, рынках в форме открытой беседы (диалога, спора), темами которой были злободневные проблемы того времени, актуальные и ныне: добро; зло; любовь; счастье; честность и т. д.

Философ был сторонником этического реализма, согласно которому.

• любое знание есть добро;

• любое зло, порок совершается от незнания.

Сократ не был понят официальными властями и воспринимался ими как обычный софист, подрывающий устои общества, сбивающий с толку молодежь и не чтящий богов. За это он был в 399 г . до н. э. приговорен к смерти и принял чашу с ядом — цикутой.

Историческое значение деятельности Сократа в том, что он:

• способствовал распространению знаний, просвещению граждан;

• искал ответы на извечные проблемы человечества — добра и зла, любви, чести и т. д.;

• открыл метод майевтики, широко применяемый в современном образовании;

• ввел диалогический метод нахождения истины — путем ее доказательства в свободном споре, а не декларирования, как это делал ряд прежних философов;

• воспитал много учеников, продолжателей своего дела (например, Платона), стоял у истоков целого ряда так называемых "сократических школ".

18. Платон является крупнейшим древнегреческим философом. Его учителем был сам Сократ. Платон – основатель Академии – собственной школы философии. Также отметим, что именно он является основоположником идеалистического направления философии.

Философия Платона, кратко о которой говорить нельзя, внесла большой вклад в развитие данной науки. Этот человек был не только прекрасным мыслителем, но и учителем, который способен зарождать в учениках тягу к знанию. В отличие от своего учителя он оставил после себя много письменных трудов. Самые важные из них: - Апология Сократа;

- Законы;

- Государство;

- Горгий;

- Пармелид;

- Феодон.

Многие его произведения написаны в форме диалогов.

Философия Платона

Как уже говорилось выше, он является основателем идеализма. В его идеалистическом учении можно выделить следующие идеи:

- окружающий мир все время меняется. Он не существует как самостоятельная субстанция;

- реально могут существовать только бестелесные (чистых) идеи;

- мир – это не что иное, как отражение чистых идей;

- чистые идеи постоянны, бесконечны, истинны;

- все существующие вокруг нас вещи являются отображением изначальных идей – то есть чистых.

Платон выдвинул идею учения о триаде. Согласно ей в основе всего сущего лежат три субстанции: единое, ум, душа.

Единое в данном случае является основой любого бытия, не может быть связано ни с какими общими признаками. По сути дела философия Платона уверяет в том, что именно единое является основой всех чистых идей. Единое есть ничто.

От единого происходит ум. Он не только отделен от единого, но и является и его противоположностью. Является чем-то вроде сущности всех вещей, обобщением всего живущего.

Душа, в данном случае, представляется подвижной субстанцией, связывающей такие понятия, как «единое - ничто», а также «ум – живое». Также она связывает абсолютно все предметы и явления нашего мира. Душа есть у мира и у отдельного человека. Ее также имеют вещи. Души вещей и живых существ – это частички мировой души. Они являются бессмертными, а земная смерть – это только повод для принятия новой оболочки. Смена телесных оболочек определяется естественными законами космоса.

Философия Платона часто задевает учение о познании – то есть гносеологию. Платон утверждал, что чистые идеи должны стать предметом познания по той причине, что весь материальный мир является ни чем иным, как их отражением.

Философия Платона очень часто задевает проблемы государства. Отметим, что подобных вопросов его предшественники практически не касались. По Платону существует семь типов государства:

- монархия. Она основана на справедливой власти кого-то одного;

- тирания. То же самое, что монархия, но с несправедливой властью;

- аристократия. Она связана со справедливым правлением группы людей;

- олигархия. Здесь власть принадлежит группе людей, которые правят несправедливо;

- демократия. Здесь власть принадлежит большинству, которая правит справедливо;

- тимократия. Несправедливая власть большинства.

Философия Платона выдвигает своеобразный план устройства государства. В этом государстве все люди делятся на три большие категории: работники, философы, а также воины. Каждый должен заниматься определенным делом. При рассмотрении данного вопроса Платон часто задумывался о частной собственности.

19. Философская мысль Древней Греции достигла наибольшей высоты в творениях Аристотеля (384-322 до н.э.). Исходя из признания объективного существования материи, Аристотель считал ее вечной, несотворимой и неуничтожимой.

Материя не может возникнуть из ничего, не может также увеличиться или уменьшиться в своем количестве. Однако сама по себе материя, по Аристотелю, инертна, пассивна. Она содержит лишь возможность возникновения действительного многообразия вещей. Чтобы эту возможность превратить в действительность, надо придать материи соответствующую форму. Под формой Аристотель разумел активный творческий фактор, благодаря которому вещь становится действительной. Форма — это стимул и цель, причина становления многообразных вещей из однообразной материи: материя — своего рода глина. Для того чтобы из нее возникли разнообразные вещи, необходим гончар — бог (или ум — перводвигатель). Форма и материя неразрывно связаны между собой, так что каждая вещь в возможности уже содержится в материи и путем естественного развития получает свою форму. Весь мир представляет собой ряд форм, находящихся в связи друг с другом и расположенных в порядке все большего совершенства.

Краткие выводы, сделанные Аристотелем:

• все сущее на Земле обладает потенцией (собственно материей) и формой;
• изменение хотя бы одного из этих качеств (либо материи, либо формы) приводит к изменению сущности самого предмета;
• реальность – это последовательность перехода от материи к форме и от формы к материи;
• потенция (материал) есть пассивное начало, форма – активное;
• высшей формой всего сущего является Бог, имеющий бытие вне мира.

Носителем сознания, по Аристотелю, является душа. Философ выделяет три уровня души:

• растительная душа;
• животная душа;
• разумная душа.

Являясь носителем сознания, душа также ведает функциями организма.

Растительная душа отвечает за функции питания, роста и размножения. Этими же функциями (питание, рост, размножение) ведает и животная душа, однако благодаря ей организм дополняется функциями ощущения и желания. И только разумная (человеческая) душа, охватывая все вышеперечисленные функции, ведает еще и функциями рассуждения и мышления. Именно это выделяет человека из всего окружающего мира.

Аристотель материалистически подходит к проблеме человека. Он считает, что человек:

• по биологической сущности является одним из видов высокоорганизованных животных;
• отличается от животных наличием мышления и разума;
• имеет врожденную склонность жить вместе с себе подобными (то есть жить в коллективе).

Именно последнее качество – потребность жить в коллективе – приводит к возникновению общества – большого коллектива людей, занимающегося производством материальных благ и их распределением, проживающего на одной территории и объединенного языком, родственными и культурными связями.

Регулирующим механизмом общества (защита от врагов, поддержание внутреннего порядка, содействие экономике и т.д.) является государство.

Аристотель дал анализ различных «частей» души: памяти, эмоций, перехода от ощущений к общему восприятию, а от него — к обобщенному представлению; от мнения через понятие — к знанию, а от непосредственно ощущаемого желания — к разумной воле. Душа различает и познает сущее, но она «немало времени проводит в ошибках» — «добиться о душе чего-нибудь достоверного во всех отношениях безусловно труднее всего». Согласно Аристотелю, смерть тела освобождает душу для ее вечной жизни: душа вечна и бессмертна.

Познание у Аристотеля имеет своим предметом бытие. Основание опыта — в ощущениях, в памяти и привычке. Любое знание начинается с ощущений: оно есть то, что способно принимать форму чувственно воспринимаемых предметов без их материи. Разум же усматривает общее в единичном. Нельзя приобрести научное знание лишь с помощью ощущений и восприятий в силу преходящего и изменчивого характера всех вещей. Формами истинно научного знания являются понятия, постигающие сущность вещи. Детально и глубоко разработав теорию познания, Аристотель создал труд по логике, который сохраняет свое непреходящее значение и поныне. Он разработал теорию мышления и его формы, понятия, суждения, умозаключения и т.д. Аристотель является основоположником логики.

20. Повышенное внимание к единичному и индивидуальному, Которое пронизывает философию Аристотеля, указывает на наступление новой эпохи, когда чувственное и субъективное будет основным предметом внимания философов. Это эпоха эллинизма, Которая начинается в конце IV века до н.э. Сам термин эллинизм означает «подражание эллинам» и определяет стремление повторить в новых субъективных формах концепции классической эпохи.

Основные черты: распад полисной системы и наступление эпохи империй, в результате чего индивид оказывается вырван из привычной и обозримой обстановки полиса и выброшен на необъятные имперские просторы. Эта смена обстановки заставит человека замкнуться в собственном внутреннем мире и рассматривать внешнюю реальность как источник непредсказуемых и враждебных событий.

Происходит углубление представлений о личности, развитие самостоятельности индивида. Этого требует и новая обстановка. В Римской империи возникает профессиональная бюрократия, которая требует самостоятельного и развитого индивида, формируется профессиональная интеллигенция, представляющая в литературных произведениях субъективные образы эпохи, в экономике расширяется индивидуальное предпринимательство. Большую самостоятельность обретают рабы, от которых требуются инициатива и самостоятельность. Наконец, все множество полисов, народов, территорий империи объединяются под властью одной личности - монарха. Таким образом, индивидуальное, субъективное начало пронизывает все сферы эллинистического мира.

Три основных течения раннеэллинистической эпохи - стоицизм, эпикуреизм и скептицизм, несмотря на значительные различия, преследуют одну и ту же цель: оградить человека от разрушительного воздействия внешнего мира, приведя его в состояние невозмутимости, которое не могут нарушить никакие удары судьбы.

Стоицизм - наиболее распространенное течение эллинистической эпохи, возникшее в Древней Греции и пользовавшееся популярностью в Древнем Риме. Основатели - Зенон, Хрисипп, Клеанф. Признавая, что все в мире происходит по воле непознаваемой судьбы, стоики стремились достичь такого состояния, когда судьба не могла бы уже оказывать на человека никакого воздействия. Это состояние апатии или невозмутимости, достижение которого требует от человека избавления от всех страстей и вожделений. Подчеркивая разумную сторону человека, стоики были убеждены вспособности разума обуздать страсти и вожделения. Для описания картины мира стоики использовали философию Гераклита, рассматривая космос и все существующее как результат истечения божественного первоогпя, который одновременно есть Логос. Логос - это Судьба, природный закон, Бог, космос. Будучи неотъемлемой частью огненного космоса, человек полностью зависит от действий Логоса. Он может выбирать лишь между мудростью и глупостью, то есть между следованием разумному закону Логоса или следованием неразумным собственным страстям и желаниям. Стоический космос - это живой организм, пронизанный огненным дыханием, состоящим из смеси огня и воздуха и называемый «пневмой». Изменение этого дыхания отражается на всех космических процессах, включая человеческую жизнь.

Представители эпикуреизма, в противоположность стоицизму, подчеркивали чувственнуюсоставляющую человека, полагая, что целью жизни является состояние удовольствия. Основатель этого течения Эпикур Афинский утверждал, что науки являются бесполезными и не спасают людей от глупости. Все знания возникают из ощущений, а за ощущениями следует удовольствие, которое есть начало и конец блаженной жизни. Цель жизни - это не страдать телом, не тревожиться душой. Удовольствие понимается как отсутствие страданий, то есть невозмутимость и безмятежность. Идеалом эпикурейского мудреца являются боги, которые настолько невозмутимы и поглощены сами собой, что они не вмешиваются ни в жизнь человека, ни в жизнь космоса. Эпикурейское учение о природе основано на атомизме Демокрита и призвано освободить человека от главного источника его беспокойства - страха перед богами. Все существующее состоит из атомов и пустоты, в которой они движутся. Атомы способны самопроизвольно отклоняться от пути движения. Эта способность есть и у человека, который совершает свободные поступки, не предопределенные судьбой. После смерти человек просто распадается на атомы, поэтому боги не могут его покарать за проступки в течение жизни.

В отличие от стоицизма и эпикуреизма, скептицизм (сам термин происходит от греческого глагола, который означает «озираться, «оглядываться», «быть в нерешительности») полагает, что истина абсолютно непознаваема ни при помощи разума, ни при помощи чувств. Основатель этого течения - Пиррон, продолжатели - Тимон, Энесидем, Карнеад, Аркесилай, систематизатор и последний представитель - Секст Эмпирик. Тимон формулировал «Пирроновы вопросы», в которых излагаются основные принципы скептицизма:
1. В каком виде существуют вещи? Вещи неразличимы и неустойчивы.
2. Как мы должны относиться к вещам? Мы не можем поверить ни нашим восприятиям вещей, ни нашим представлениям о них, ибо и то и другое из-за непостоянства вещей не является ни истинным, ни ложным.
3. Какое отсюда вытекает для нас поведение? Мы не можем ничего решать о вещах, ничего высказывать о них и должны иметь полную свободу своих суждений, из которой вытекает непоколебимость нашего духа. Непознаваемость мира требует от мудреца воздержания от суждения или «эпохе», так как попытки решить нерешаемые проблемы способны лишь нарушить душевный покой человека. Результатом скептического эпохе становится спокойствие и невозмутимость.

Скептицизм был естественной защитной реакцией на непоследовательные и противоречивые теории ранней неэллинистической эпохи. В нем, как в огне, сгорели многочисленные концепции стоиков, эпикурейцев, платоников. Результатом такого очищающего «сожжения» стал неоплатонизм - последнее античное течение, возникшее в эпоху позднего эллинизма.

Для позднеэллинистической эпохи (III-VI века) характерен поиск новой,религии, которая позволила бы укрепить абсолютную монархию, введенную в середине III века и предотвратить распад Римского государства. Неоплатонизм представляет собой религиозно-философское учение, в котором принципы античной религии и мифологии получают новое истолкование на основе теорий платонизма, аристотелизма и стоицизма. Представители - Плотин, Порфирий, Ямвлих и Прокл. Несмотря на политический кризис Римской империи, неоплатонизм был ярким проявлением интенсивной духовной жизни эпохи. Систематическая философия неоплатоников представляла собой возвращение к классическому типу античной философии, главным достижением которого стала система Платона.

В системе неоплатонизма главным принципом всего существующего является Божественное Первоединое, которое проявляется в интуитивно понятной целостности окружающего мира. Будучи непознаваемым для разума, Первоединое порождает структуру космоса как совершенного организма, в котором каждая вещь является неотъемлемой частью вселенской целостности. Такое порождение происходит в результате вечного вневременного истечения Первоединого, которое обозначается термином «эманация». Этот процесс сравнивается неоплатониками с истечением света, который постепенно угасает по мере удаления от источника. Поэтому чем дальше от Первоединого отстоит вещь, тем она более несовершенна.

В результате эманации космос образует иерархическую структуру, в которой каждая следующая ступень хуже предыдущей. Эти ступени космического организма следующие: Первоединое, космический ум, космическая душа, космическое тело и материя. Ум космоса состоит из множества идей, каждая из которых является отдельным богом, и осуществляет руководство всеми процессами в космосе, душа является источником движения вещей, тело космоса включает в себя все физические предметы и живые организмы. Материя, низший вид бытия, представляет собой границу угасания эманации. Будучи частью космической души, человеческая душа представляет собой храм, через который человек вступает н общение с богами. Путем самосовершенствования, избавления от страстей и размышлений, душа философа способна совершать восхождение по ступеням космической иерархии, достигая сначала уровня космической души, затем космического ума и, наконец, кратковременного слияния с Первоединым в акте экстаза. Такое восхождение наделяет человека божественной мудростью, способностью ясно понимать все происходящее и предсказывать будущее. Философия неоплатонизма оказала сильнейшее влияние на средневековую философию, включая Оригена, Августина, Дионисия Ареопагита, Иоанна Эриугена и Фому Аквинского.

21. Средневековая философия включает почти тысячелетний период истории своего существования, время от распада Римской империи (5 век) и до эпохи Возрождения (15 век). Обычно к истории средневековой философии относят историю христианской философии с ее различными периодами (патристика и схоластика), но из такого рассмотрения выпадает арабская средневековая философия (араб. фалсафа), которая достигла во время -своего расцвета (9-12 века) во многих философских областях (метафизике, психологии, логике, политике) гораздо больших успехов, нежели ее современница - средневековая христианская, европейская философия. Арабская философия бесспорно повлияла на развитие самой европейской философии (на схоластику), прежде всего такими своими философами, как Ибн Сина (по лат. Авиценна) и Ибн Рушд (Аверроэс), повлияла и в переориентации интереса с Платона и платонизма (которым увлекалась ранняя христианская философия) на Аристотеля (прежде всего к его логическим и метафизическим идеям). Но всё-таки чаще всего арабскую философию, которая развилась благодаря тому, что во времена арабских завоеваний к ним попали многие культурные и интеллектуальные центры античного мира (напр., Александрия с ее библиотеками), рассматривают как вторичную, производную от античной философии (прежде всего в лицах Платона и Аристотеля), как комментаторскую традицию, именно благодаря своим комментариям многих античных сочинений приобретшую влияние и известность. В целом культурно-региональные особенности средневековой философии можно видеть как раз в этом различии, противопоставлении арабской философии (арабский перипатетизм, аристотелизм; системы Ибн Сины и Ибн Рушда в основном являются развитием метафизики и политики Аристотеля, расширенного платонизмом, точнее - идеями неоплатонизма Плотина) средневековой европейской философии (которая первоначально на основе Платоновского идеализма).

Кроме того, региональные особенности средневековой философии можно проследить и исходя из того разделения самих христианских философов, которое происходит в этот период. Они делятся на западных (Италия, романтизированная Европа, Сев. Африка), писавших на латинском языке, и восточных (Греция, Ближний восток и Египет), писавших по-гречески. Позднее это разделение можно проследить в том разделении, которое происходит в самой христианской церкви, разделившейся на Западную (католичество) и Восточную (православие) части (в 11-м веке). Это разделение философов оправдано и в различии их проблематики: у греческих философов и "отцов церкви" (Климент Александрийский, Ориген, Дионисий) заметено внимание прежде всего к онтологической, бытийственной проблематике, а у латинских (Тертуллиан, Арнобий) - к моральному психологизаторству, к субъективизму.

Главное отличие и специфика христианской философии - ее сопряженность с проблемами религии. Философия развивается с учетом основных догм христианства. Церковь являлась в те времена монополистом в области развития культуры и образования. Естественно, философия понималась как "служанка богословия", т.е. как дисциплина, отрасль знания, подводящая к более высокому и важному знанию - теологическому (богословскому). Подавляющее большинство философов тех времен были представителями духовенства, основные проблемы философии также носили специфический оттенок. Например, "Сотворен мир Богом или существует сам по себе?", "Как сочетаются свобода воли человека и божественная необходимость?" и т.д.

Такое сближение философии с религией называют "сакрализацией философии" (от лат. sacrum - священное).

22. Эпоха средневековья сменилась Ренессансом или эпохой Возрождения (XIV – XVII вв.). В это период в социально – экономическом плане происходит переход от феодализма к капитализму. Данная эпоха характеризуется развитием промышленности, торговли, мореплавания, военного дела и соответственно техники, естествознания, механики, математики, невиданным творческим подъемом в сфере искусства, литературы, науки, социально-политической мысли. Рассмотренные особенности социально-экономического и культурно-научного развития предопределили и основные особенности философского прогресса. Само название эпохи говорит о возрождении интереса к античной философии и культуре, воспринимающейся как образец для современности. Переосмысливается христианская традиция, происходит секуляризация (обмирщвление) общественной жизни и культуры. Философия перестает быть служанкой теологии. Идеалом становится не религиозное, а светское знание. В эту эпоху было выработано новое философское мировоззрение благодаря творчеству целой плеяды мыслителей: Франческо Петрарки, Мишеля Монтеня, Марсилио Фичино, Николая Кузанского, Леонардо да Винчи, Пико делла Мирандола, Джордано Бруно, Телезио, Томазо Кампанелла, Никколо Макиавелли и др.
Отличительные черты мировоззрения эпохи Возрождения:
· ориентация на человека (антропоцентризм). Если в центре внимания средневековой философии были отношения бога и человека, то философияэпохи Возрождения обращена к человеку. Формально в центре мироздания оставался Бог, но преимущественное внимание обращали на человека, его природу, самостоятельность, красоту, творческие способности, формы самоутверждения;
· ориентация на искусство и постулирование творческой сущности человека. В процессе творческой деятельности человек создает новый мир и самое высокое, что есть в мире - себя самого по законам красоты. Неслучайно именно в этот период появляется в философии идея прометеизма;
· ориентация на личностно-материальное понимание мира. Всё существующее понимается в проекции на человека при максимальном учёте телесного начала (тело не «оковы души», как это было в эпоху средневековья, телесная жизнь сама по себе самоценна). Для эстетики Ренессанса характерен синкретизм духовного и личностно-материального (живопись, скульптура изображают прежде всего человеческое лицо и человеческое тело в гармонии с духовным);
· ориентация на гуманизм (от латинского humanus – «человеческий»), на признание человека личностью, его права на творчество, свободу, счастье.

23. Рационали́зм (от лат. ratio — разум) — метод, согласно которому основой познания и действия людей является разум. Поскольку интеллектуальный критерий истины принимался многими мыслителями, рационализм не является характерной чертой какой-либо определенной философии; кроме того, имеются различия во взглядах на место разума в познании от умеренных, когда интеллект признают главным средством постижения истины наряду с другими, до радикальных, если разумность считается единственным существенным критерием. В современной философии идеи рационализма развивает, например, Лео Штраус, который предлагает применять рациональный метод мышления не сам по себе, а посредствоммайевтики. Среди других представителей философского рационализма можно назвать Бенедикта Спинозу, Готфрида Лейбница, Рене Декарта, Георга Гегеля и др. Обычно рационализм выступает в качестве противоположности как иррационализму, так и сенсуализму.

Сократ (ок. 470—399 до н. э.)[править]

Основная статья: Сократ

Многие философские направления, в том числе и рационализм, берут начало от философии древнегреческого мыслителя Сократа, который верил, что, прежде чем познавать мир, люди должны познать самих себя. Единственный путь к этому он видел в рациональном мышлении. Греки считали, что человек состоит из тела и души, а душу, в свою очередь, разделяли на иррациональную часть (эмоции и желания) и рациональную, которая только и составляет собственно человеческую личность. В повседневной реальности иррациональная душа входит в физическое тело, порождая в нем желания, и таким образом смешивается с ним, ограничивая восприятие мира через органы чувств. Рациональная душа остается за пределами сознания, но иногда вступает с ним в контакт через образы, мечты и другими способами.

Задача философа — очистить иррациональную душу от связывающих ее пут и соединить с рациональной, чтобы преодолеть духовный разлад и возвыситься над физическими обстоятельствами бытия. В этом заключается необходимость нравственного развития. Поэтому рационализм является не просто интеллектуальным методом, но и меняет как восприятие мира, так и природу человека. Рациональная личность видит мир через призму духовного развития и усматривает не только внешний вид, но и сущность вещей. Чтобы познать мир таким способом, следует вначале познать собственную душу.

Рационализм и эмпиризм[править]

Начиная с эпохи Просвещения, рационализм обычно ассоциируют с введением в философию математических методов Декартом, Лейбницем и Спинозой. Противопоставляя это течение британскому эмпиризму, его еще называют континентальным рационализмом.

В широком смысле рационализм и эмпиризм противопоставлять нельзя, поскольку каждый мыслитель может быть одновременно рационалистом и эмпириком. В предельно упрощенном понимании эмпирик выводит все идеи из опыта, постижимого либо пятью органами чувств, либо через внутренние ощущения боли или удовольствия. Некоторые рационалисты противопоставляют этому пониманию ту идею, что в мышлении существуют некоторые основные принципы, подобные аксиомам геометрии, и из них знание можно выводить чисто логически дедуктивным методом. К ним, в частности, относятся Лейбниц и Спиноза. Тем не менее, они признавали лишь принципиальную возможность такого способа познания, считая исключительно его применение практически невыполнимым. Как признавал сам Лейбниц в книге «Монадология», «в своих действиях мы все на три четверти эмпирики» (§ 28).

Бенедикт (Барух) Спиноза (1632—1677)[править]

Основная статья: Спиноза, Бенедикт

Философия рационализма в наиболее логичном и систематическом изложении была развита в XVII в. Спинозой^[1][2][3]. Он пытался ответить на главные вопросы нашей жизни, провозглашая при этом, что «бог существует только в философском смысле»^[3][4]. Его идеалом философа были Декарт^[5], Эвклид^[4] и Томас Гоббс^[5], а также еврейский теологМаймонид^[5]. Даже выдающиеся мыслители считали «геометрический метод» Спинозы трудным для понимания ^[3]. Гете признавался, что «по большей части не мог понять, о чем Спиноза вообще пишет»^[3]. Его Этика содержит неясные места и математические структуры из эвклидовой геометрии^[4]. Философией Спинозы интересовался Альберт Эйнштейн^{[6][7][8][9][10][11]}.

Иммануил Кант (1724—1804)[править]

Основная статья: Кант, Иммануил

Кант также начинал как традиционный рационалист, изучая труды Лейбница и Вольфа, но после знакомства с работами Юма начал развивать собственную философию, в которой попытался соединить рационализм и эмпиризм. Она получила название трансцендентальный идеализм. Споря с рационалистами, Кант заявлял, что чистый разум получает стимул к действию только тогда, когда доходит до предела своего понимания и пытается постичь то, что недоступно органам чувств, например, Бог, свобода воли или бессмертие души. Такие, недоступные для понимания через опыт предметы он называл «вещь в себе» и считал, что они для разума по определению непостижимы. Эмпиристов же Кант критиковал за то, что они пренебрегают ролью разума в осознании полученного опыта. Поэтому Кант считал, что для познания необходимы как опыт, так и разум.

24.Эмпири́зм, эмпирици́зм (от др.-греч. έμπειρία — опыт) — направление в теории познания, признающее чувственный опыт источником знания и считающее, что содержание знания может быть представлено либо как описание этого опыта, либо сведено к нему^{[источник не указан 451 день]}.

Эмпиризм стремится построить все знание на опыте[1]

Противостоит рационализму и мистицизму. Для эмпиризма характерна абсолютизация опыта, чувственного познания, принижение роли рационального познания (понятий, теории). Как целостная гносеологическая концепция эмпиризм сформировался в XVII—XVIII вв. (Фрэнсис Бэкон, Томас Гоббс, Джон Локк, Джордж Беркли, Дэвид Юм); элементы эмпиризма присущи позитивизму, неопозитивизму (логический эмпиризм). Итак, под понятие эмпиризма подходят различные направления: от крайнего скептицизма до крайнего догматического реализма в форме материализма. В истории философии между этими крайними типами можно установить множество промежуточных ступеней и разновидностей. В теории познания и в психологии эмпиризм характеризуется тем, что вопрос о ценности и значении познания ставится в тесную зависимость от его происхождения из опыта. Знание наше с этой точки зрения постольку достоверно, поскольку его источником является опыт. Но считать такой источник единственным и в то же время признавать возможность безусловно всеобщего и необходимого познания, значит допускать явную несообразность: черпая критерии истинности из единичных опытов, мы никогда не можем быть уверенными в полноте наших наблюдений и в безусловной необходимости (то есть неразрывности) известных единичных связей в опыте; опыт может, поэтому, гарантировать лишь большую или меньшую (хотя бы и очень высокую) вероятность познания.

Признание Локком математического познания безусловно достоверным объясняется лишь тем, что в эпоху Локка ещё не были продуманы до конца те следствия, к которым логически необходимо приводит отправной пункт эмпиризма. Чтобы психологически объяснить возникновение и существование в сознании человека известной структуры логических, гносеологических и математических законов, которые кажутся безусловно всеобщими и необходимыми, эмпиризм принимает следующие положения:

· Всеобщность и необходимость известных связей в опыте объясняется повторяющимся единообразным воздействием на нас известных впечатлений.

· Повторение известных впечатлений А и В одного за другим образует в нашем уме ассоциацию представлений а и b, так что появление в сознании одного из этих представлений тотчас же влечет за собой появление другого.

· Подобные ассоциации, повторяясь бесчисленное множество раз, становятся привычными и, наконец, неразрывными, так что у нас не только два представления неизменно связаны в сознании одно с другим, но всякая попытка разорвать связь между ними, то есть сознавать их порознь, становится невозможной или, как говорится, немыслимой (Милль).

· Предрасположения к подобным неразрывным ассоциациям могут стать по истечении огромных промежутков времени, охватывающих развитие не только человечества, но и всего животного мира, унаследованными свойствами, накопленными совокупным опытом миллионов поколений, так что человек может рождаться с предрасположениями к известным неразрывным ассоциациям, и то, что в настоящее время является априорным для индивидуума, могло возникнуть апостериорным путём для рода (Спенсер).

· Сверх этих биологических условий на наши представления об опыте как законосообразном целом влияют социальные условия. Мы рождаемся в общественной среде, которая своими культурными воздействиями на наше умственное развитие облегчает и ускоряет в нас сознание законосообразности наших познавательных процессов. В этом смысле опыт является «социальным, а не индивидуально психологическим понятием» (Риль), продуктом коллективного, общественного мышления.

Итак, с эмпирической точки зрения относительная всеобщность и необходимость законов нашего познания есть результат единообразных воздействий опыта на нашу физико-психическую организацию, породивших такую ассоциационную связь между известными элементами сознания, которая стала неразрывной благодаря аккумулированному наследственному опыту, индивидуальной привычке и влиянию окружающей социальной среды. Если так называемые всеобщие и необходимые законы познания отличаются лишь высокой степенью вероятности, а не безусловной достоверностью, то ничто не препятствует нам допускать возможность их изменения, хотя бы и очень медленного, что и высказываютСпенсер и другие эволюционисты (см. Челпанов, «Проблема восприятия пространства», ч. II, 1904, стр. 215).

Исходя из указанных предпосылок, эмпиризм считает произошедшими из опыта законы мышления, формы познания, основания математического и естественноисторического познания. Уже Локк утверждал, например, что дети и дикари вовсе не пользуются законами тождества и противоречия, ибо, если бы пользовались ими, то знали бы, что пользуются, так как нельзя сознавать что-нибудь и не знать, что сознаешь, если только не предполагать возможности бессознательных представлений, что было бы нелепо. Милль называет закон противоречия «одним из самых ранних и самых знакомых обобщений из опыта».

Другой эмпирист, Геринг, замечает: «Наблюдая естественное мышление, скоро можно убедиться, что оно не знает закона тождества и не следует ему, скорее возится с противоречиями, не получая повода усомниться в истинности своих мыслей» («System der Krit. Philosophie», т. I, стр. 310). Подобным же образом эмпиристы пытаются объяснить происхождение из опыта и других необходимых элементов познания.

25. Данное направление философской мысли возникает в XVIII веке во Франции на волне углубляющихся в обществе процессов секуляризации, освобождения человеческого разума от власти церкви и религии, бурного развития естественных наук, культурного, научного и технического прогресса.

Основными представителями эпохи Просвещения являются Жан Мелье (1664-1729), Шарль Луи де Секонда де Монтескье (1689-1755), Франсуа Мари Аруэ (Вольтер) (1694¬1778), Жюльен Офре деЛаметри (1709-1751), Жан-Жак Руссо (1712-1778), Дени Дидро (1713-1784), Этьен Боно де Конди-льяк (1715-1780), Клод Адриан Гельвеций (1715-1771), Пауль Дитрих Гольбах (1723-1789).

Основные особенности философии Просвещения: критика церкви и религии (антиклерикализм, деизм, атеизм); сенсуализм в теории познания; механицизм и детерминизм в антропологии; вера в бесконечный прогресс разума и человечества; концепции панэдукационизма и иннеизма в этике.

Центральной темой философии Просвещения является критика церкви и религии. Будучи идейным продолжением эпохи Возрождения, движения Реформации и философии Нового времени, французское Просвещение развивалось в рамках процессов секуляризации, освобождения науки, философии, искусства и повседневной жизни людей от власти церкви и религии. В своем знаменитом «Завещании» предтеча французского Просвещения Ж. Мелье высказал протест против невыносимых условий жизни простых людей, показал изначальную связь религии с господствующим классом, выступил с критикой религиозных суеверий и духовного ханжества католической церкви. С точки зрения Ж. Мелье, религия - главный источник всех социальных зол общества. Церковь и религия при помощи веры в Бога поддерживают несправедливое социальное устройство общества. Другой предшественник философии Просвещения Ш. Монтескье в работе «Персидские письма» также выступает с антиклерикальными заявлениями: духовенство развращено, своекорыстно и жестоко, оно «сжигает инакомыслящих как солому». Христианство претендует на религию любви, а на деле приводит к религиозному фанатизму. Франсуа Мари Аруэ (Вольтер), сам воспитанный в духе вольнодумства, в своих произведениях также обличает ужасы религиозного фанатизма, критикует политический деспотизм, Пытается развенчать пиетет простого народа перед церковью и монархией. Вольтер порывает с христианством и переходит на позиции деизма. С точки зрения деизма, Бог творит и обустраивает вселенную, приводит ее в движение, а затем более не вмешивается в ее функционирование. Мир развивается по своим Собственным естественным законам.

Вольтер не отказывается от веры в Бога. Бог является гарантией социального порядка и последним утешением бедных и обездоленных. Поэтому Вольтер заявляет: «Если бы Бога не было, его следовало бы выдумать». На позициях деизма находится и Ж. Ж. Руссо. Он полагает, что религия всегда является орудием правящей власти, она поддерживает существующий несправедливый порядок вещей, социальное неравенство и частную собственность. Ж. Ж. Руссо критикует современную ему христианскую церковь и религию за фанатизм, поддержку социального неравенства, суеверий, за пустой культ и чрезмерную обрядность. В противовес всем существующим религиям Руссо выдвинул идеал «гражданской религии»: каждый гражданин должен иметь общественно полезную религию, которая заставила бы его любить свои гражданские обязанности, то есть быть хорошим гражданином, полезным членом общества. Основными догматами «гражданской религии» являются: вера в доброе и справедливое божество; вера в бессмертие души и загробную жизнь; вера в наказание злых людей исчастье добрых.

Кроме деистов, во французском Просвещении были и сторонники атеизма. Ж. Ламетри, Д. Дидро, К. Гельвеций, П. Гольбах отмечали, что религия играет главную роль в установлении деспотизма и доказывали, что подлинная нравственность человека не зависит от религии.

В теории познания французские просветители продолжают линию английского эмпиризма, превращая последний в сенсуализм. Ж. Ламетри полагает, что истинное знание о мире основывается на чувственных ощущениях человека: «нет более надежных руководителей в познании, чем наши чувства». Просветители полагали, что основой познания всегда выступает опыт, а в основе опыта лежит чувственное восприятие предмета. Поэтому без чувств, при отсутствии ощущений нет и не может быть идей. Разум не играет самостоятельной роли в познании, он должен следовать зачувствами.

Обращаясь к анализу человека, Ж. Ламетри создает материалистическое представление о душе. Душа - совокупность присущих человеческому телу психических функций. Все способности души находятся в теснейшей зависимости от организации мозга и всего тела, отсюда Ж. Ламетри делал вывод, что душа это функция тела.

Необходимо отметить огромную заслугу французских просветителей в разработке проблем.социального воспитания. В 1750 году, отвечая на вопрос «Способствовало ли возрождение наук и искусств очищению нравов», Ж. Ж. Руссо давал отрицательный ответ, констатируя несовместимость нравственности с образованностью и цивилизованностью. Философ полагает, что культура и цивилизация развращает человека, делает его в нравственном отношении хуже, примитивнее. Подлинную нравственность можно обнаружить только в «естественном» состоянии человека (так называемый «золотой век» человечества), цивилизация же подавляет в человеке его природную свободу, порабощает и закабаляет его, превращает его в раба культуры.

Ж. Ламетри в своей этической концепции сначала стоит на позициях этическоо иннеизма, полагая, чточеловек изначально умеет распознавать добро и зло, а затем поворачивается к этическому эдукационизму, обнаруживая конфликт добродетели и «свинского счастья». Философ считает, что человек рождается злым, он по природе своей вероломное, хитрое, опасное и коварное животное. Добродетель же - приобретенное качество, результат общественного воспитания. Д. Дидро же, наоборот, полагал, что большинство людей рождаются с добрыми наклонностями, которые затем, в зависимости от законов общества, формируют добрые или злые нравы. Д. Дидро отмечал, что человеческая нравственность напрямую зависит от общественного устройства: если законы хороши, то и нравы хороши; если законы дурны, то и нравы дурны.

26. Термин «классическая немецкая философия» был введен Фридрихом Энгельсом в его поздней работе «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии», опубликованной в 1886 году. Сам Энгельс специально не разъясняет, что он имеет в виду под «немецкой классической философией». Но под классикой обычно имеется в виду высшая мера чего-либо, некая завершенная форма. И после классики, как правило, идет снижение уровня. В свое время мы уже говорили о греческой философской классике, которая была представлена именами Сократа, Платона и Аристотеля. Выше Аристотеля во времена античности теоретическая философия уже не поднималась. Историческое развитие философии, как и сама история в целом, не идет по монотонной прямой, а оно, скорее, идет «кругами». Аристотелем «круг» развития античной греческой философии завершился. Людвигом Фейербахом завершается «круг» немецкой классики. Но параллель Аристотеля и Фейербаха не может быть прямой: Аристотель целиком принадлежит классике, Фейербах — уже начало конца немецкой классики, ведь в его учении мы обнаруживаем черты неклассической философии XIX и XX веков.

Что касается общего характера классической немецкой философии, то в ней происходит смещение акцентов с анализа природы на исследование человека, человеческого мира и истории. При этом уже у Иммануила Канта ясно выражена мысль об автономности человека и мира культуры относительно природы. До этого философы знали, с одной стороны, природу, а с другой — человека, который рассматривался как особого рода природное тело, наделенное нетелесной душой. Представители немецкой классики впервые осознают, что человек живет не в мире природы, а в мире культуры. И только глядя на него как на творца и одновременно продукт культуры, можно разгадать целый ряд философских загадок.

Вспомним, к примеру, рационалистов Нового времени, которые считали, что о сущности окружающего мира мы узнаем, лишь погрузившись в глубины самого разума, поскольку чувственное многообразие природных тел скрывает от нас основу бытия. Иначе ставится этот вопрос в немецкой классике, где речь идет о разумно организованной действительности, где сущность мира может нам открываться непосредственно. И чем дальше продвигается мысль немецких философов, тем яснее становится, что речь идет не о первозданной природе, а о мире культуры, организованном в соответствии с законами Истины, Добра и Красоты. Но откуда берется этот мир? Где его корни? В ответе, который дают на этот вопрос в немецкой классике, скрыта колоссальная мистификация, поскольку она, начиная с Канта и заканчивая Гегелем, выводит мир культуры из деятельности человеческого духа, который у Гегеля превращается даже в Абсолютный дух. Таким образом, мыслящий субъект оказывается основой мироздания. Но нужно иметь в виду, что иного ответа и не могло быть на рубеже XVIII—XIX веков, когда материально-производственная деятельность человечества еще не достигла сегодняшних масштабов. Деятельность людей толкуется здесь только как духовная деятельность, а потому на самые фундаментальные вопросы представители классической немецкой философии отвечают с позиции сначала субъективного, а затем объективного идеализма.

Другая особенность этой философии заключается в том, что, обратившись к внутренней лаборатории субъекта, к исследованию его деятельных способностей, немецкие философы покидают уровень популярного изложения философии.

27. Немецкий философ Иммануил Кант (1724-1804) жил в XVIII веке, причем прожил всю свою жизнь в городе Кенигсберге в Восточной Пруссии, который после второй мировой войны отошел к России. Первая формулировка принципов "критической" философии содержится в диссертации Канта "О форме и принципах чувственно воспринимаемого и умопостигаемого мира" (1770). Замысел системы "критической" философии сложился у Канта в начале 1772 года, когда в письме к рецензенту диссертации он сообщил о намерении обстоятельно разработать ее принципы в отношении природы "и теоретического и практического познания", осветив это в сочинении под примерным названием "Границы чувственности и разума". В четырех частях этого сочинения, мыслившегося в целом как "критика чистого разума", Кант намеревался трактовать "феноменологию вообще", "метафизику, а именно о ее природе и методе", "общие принципы чувства, вкуса и чувственного желания", "первые основания нравственности". Кант полагал, что первый из названных разделов он сумеет опубликовать отдельной работой в течение ближайших трех месяцев, однако в действительности ему понадобилось еще около десяти лет напряженного труда, прежде чем он смог закончить сочинение (в существенно измененном виде), озаглавленное "Критика чистого разума" (1781). Работа над последующими разделами "критической" философии потребовала еще девяти с лишним лет, завершившись публикацией "Критики способности суждения" (1790).

Следует отметить, что понятие "критика" в системе "критической" философии Канта весьма многозначно, что определяется многообразием отвергаемых им философских воззрений, хотя и имеющих, по его мнению, общий знаменатель "догматизм". Кант назвал "догматизмом" притязания так называемого чистого разума "продвигаться вперед при помощи одного только чистого познания из понятий (философских) согласно принципам, давно уже применяемом разумом, не осведомляясь о правах разума на эти принципы и о способе, каким он дошел до них". Более обобщенно, "догматизм" в понимании Канта "есть догматический метод чистого разума без предварительной критики способности самого чистого разума". Для Канта воплощением такого "догматизма" явилась односторонне рационалистическая "метафизика"XYII-XYIII вв. От Декарта до Лейбница (что было в значительной мере несправедливым, поскольку ее корифеи уделяли много внимания по своему критическому основанию применяемой ими гносеологии и методологии). Одновременно своей "критикой" Кант намеревался "подрезать кони" материализма, атеизма, религиозного свободомыслия, скептицизма и идеализма.

В системе кантовской философии не только критически ниспровергаются те или иные концепции, но и создаются взамен них концепции новые, предоставляемые как надежно обоснованные. Созидательные результаты "критики", особенно двух последних, не менее значительны, нежели разрушительные. Если в первом из названных произведений притязания "чистого разума" сильно ограничены, то в "Критике практического разума" и "Критике особенностей суждения" ему возвращается почти все ранее отобранное и сфера его эффективного функционирования очерчена очень широко.

28. Важный шаг в пересмотре кантовского учения осуществил Иоганн Готлиб Фихте (1762- 1814), указав на противоречивость понятия «вещи в себе» и на необходимость его устранения из критической философии как пережитка догматического мышления. По Фихте, из «чистого Я» трансцендентальной апперцепции должна быть выведена не только форма знания, но и все его содержание. А это значит, что кантовский трансцендентальный субъект тем самым превращается в абсолютное начало всего сущего – «абсолютное Я», из деятельности которого должна быть объяснена вся полнота реальности, весь объективный мир, именуемый Фихте «не-Я». Таким образом понятый субъект, по существу, встает на место божественной субстанции классического рационализма (известно, что в юности Фихте увлекался философией Спинозы).

Для понимания концепции Фихте следует иметь в виду, что он исходит из кантовского трансцендентализма, то есть обсуждает проблему знания, а не бытия. Главный вопрос кантовской «Критики чистого разума»: «как возможны синтетические априорные суждения», то есть как возможно научное знание - остается центральным и у Фихте. Поэтому Фихте называет свою философию «учением о науке» (наукоучением). Наука, согласно Фихте, отличается от ненаучных представлений благодаря своей систематической форме. Однако систематичность - хотя и необходимое, но недостаточное условие научности знания: истинность всей системы базируется на истинности ее исходного основоположения. Это последнее, говорит Фихте, должно быть непосредственно достоверным, то есть очевидным.

Как в свое время Декарт в поисках самого достоверного принципа обратился к нашему Я, так же поступает и Фихте. Самое достоверное в нашем сознании, говорит он, - это самосознание: «Я есмь», «Я есмь Я». Акт самосознания - уникальное явление; по словам Фихте, он есть действие и одновременно продукт этого действия, то есть совпадение противоположностей - субъекта и объекта, ибо в этом акте Я само себя порождает, само себя полагает.

Однако при всем сходстве исходного принципа Фихте с картезианским между ними есть и существенное различие. Действие, которым Я рождает само себя, есть, согласно Фихте, акт свободы. Поэтому и суждение «Я есмь» - не просто констатация некоторого наличного факта, как, например, суждение «роза красна». В действительности это как бы ответ на призыв, на требование – «будь!», сознай свое Я, создай его как некую автономную реальность актом осознания-порождения и тем самым войди в мир свободных, а не просто природных существ. Это требование апеллирует к воле, а потому в суждении «Я есмь Я» выражается та самая автономия воли, которую Кант положил в основу этики. Философия Канта и Фихте - это идеализм свободы, этически ориентированный идеализм.

Однако у Фихте нет того водораздела, который Кант проводил между миром природы, где царит необходимость, закономерность, изучаемая наукой, и миром свободы, основу которого составляет целесообразность. В абсолютном Я Фихте теоретическое и практическое начала совпадают и природа оказывается лишь средством для осуществления человеческой свободы, утрачивая тот остаток самостоятельности, который она имела в философии Канта. Активность, деятельность абсолютного субъекта становится у Фихте единственным источником всего сущего. Мы только потому принимаем существование природных объектов за нечто самостоятельное, что от нашего сознания скрыта та деятельность, с помощью которой эти объекты порождаются: раскрыть субъективно-деятельное начало во всем объективно сущем - такова задача философии Фихте. Природа, по Фихте, существует не сама по себе, а ради чего-то другого: чтобы осуществлять себя, деятельность Я нуждается в некотором препятствии, преодолевая которое она развертывает все свои определения и, наконец, полностью осознает себя, достигая тем самым тождества с самой собою. Такое тождество, впрочем, не может быть достигнуто на протяжении конечного времени; оно является идеалом, к какому стремится человеческий род, никогда полностью его не достигая. Движение к такому идеалу составляет смысл исторического процесса.

В своем учении Фихте, как видим, в идеалистической форме выразил убеждение в том, что практически-деятельное отношение к предмету лежит в основе теоретически-созерцательного отношения к нему. Фихте доказывал, что человеческое сознание активно не только тогда, когда оно мыслит, но и в процессе восприятия, когда оно, как считали французские материалисты (а отчасти еще и Кант), подвергается воздействию чего-то вне его находящегося. Немецкий философ полагал, что для объяснения процесса ощущения и восприятия не следует ссылаться на действие «вещей в себе», а необходимо выявить те акты самодеятельности Я (лежащие за границей сознания), которые составляют невидимую основу «пассивного» созерцания мира.

Хотя немецкие идеалисты, в том числе и Фихте, в практически-политических вопросах не шли так далеко, как идеологи Французской революции, но в плане собственно философии они оказались более революционными, чем французские просветители.

Уже у Канта понятие трансцендентального субъекта не совпадает ни с индивидуальным человеческим субъектом, ни с божественным умом традиционного рационализма. Не менее сложным является исходное понятие учения Фихте - понятие «Я». С одной стороны, Фихте имеет в виду Я, которое каждый человек открывает в акте саморефлексии, а значит, индивидуальное, или эмпирическое Я. С другой - это некая абсолютная реальность, никогда полностью не доступная нашему сознанию, из которой путем ее саморазвития-самораскрытия порождается весь универсум и которая поэтому есть божественное, абсолютное Я. Абсолютное Я - это бесконечная деятельность, которая становится достоянием индивидуального сознания только в тот момент, когда она наталкивается на некоторое препятствие и этим последним ограничивается. Но в то же время, натолкнувшись на границу, на некоторое не-Я, деятельность устремляется за пределы этой границы, затем снова наталкивается на новое препятствие и т.п. Эта пульсация деятельности и ее осознавания (остановки) составляет саму природу Я, которое, таким образом, не бесконечно и не конечно, а есть единство противоположностей конечного и бесконечного, человеческого и божественного, индивидуального Я и абсолютного Я. В этом и состоит исходное противоречие Я, развертывание которого и составляет, по Фихте, содержание всего мирового процесса и соответственно отражающего этот процесс наукоучения. Индивидуальное Я и абсолютное Я у Фихте то совпадают и отождествляются, то распадаются и различаются; эта «пульсация» совпадений-распадений - ядро диалектики Фихте, движущий принцип его системы. Вместе с самосознанием («Я есмь») полагается и его противоположность - не-Я. Сосуществование этих противоположностей в одном Я возможно, согласно Фихте, только путем ограничения ими друг друга, то есть частичного взаимоуничтожения. Но частичное взаимоуничтожение противоположностей означает, что Я и не-Я делимы, ибо только делимое состоит из частей. Весь диалектический процесс имеет целью достижение такой точки, в которой противоречие было бы разрешено и противоположности - индивидуальное Я и абсолютное Я - совпали. Однако полное достижение этого идеала невозможно: вся человеческая история есть лишь бесконечное приближение к нему. Именно этот пункт учения Фихте - недостижимость тождества противоположностей - стал предметом критики его младших современников - Шеллинга и Гегеля. Эта критика велась обоими с позиций объективного идеализма, который, впрочем, они обосновывали по-разному.

29. Фридрих Вильгельм Иозеф Шеллинг родился в Леонберге (близ Штутгарта), в 1775 г., в семье пастора. Окончив классическую гимназию, в пятнадцать лет он стал семинаристом Тюбингена, где познакомился с Гёльдерлином и Гегелем. Несмотря на разницу в возрасте, он оказал заметное влияние на Гегеля.

Шеллинг начал с кантианской «вещи самой по себе»: апории, с ней связанные, он пытался решить в фихтеанском духе. По мнению двадцатилетнего Шеллинга, так называемые кантианцы сбились с пути, ибо «истинная» кантианская теория - это фихтеанство: то, что раньше искали во внешнем мире объектов, следует искать в сфере Субъекта. Очевидно, Шеллинг понимает чистое Я как Абсолют, единство которого не числовое, а скорее неподвижное «Единое-Всеобщее». Сознание, мышление, личность лишь выводятся из Я.

Важное значение Шеллинг придает «интеллектуальной интуиции», как и свободе. Спиноза под его пером выступает застрельщиком догматизма, поскольку он абсолютизировал объект (не-Я), а умиротворение духа достигал ценой утраты эмпирического субъекта, отданного на откуп Абсолюту. Фихте, напротив, полагает абсолютный Субъект, приводя к нему субъект эмпирический посредством интеллектуальной интуиции.

Шеллинг попытался найти равновесие между спинозовским объективизмом и фихтеанским субъективизмом, спасти тот и другой от односторонности. С другой стороны, он ясно видел зияющую пустоту в фихтеанской системе, где природа, сведенная к чистому не-Я, утрачивала какую бы то ни было специфику. В философской переоценке статуса природы Шеллингом постепенно открылась новая перспектива развития идеализма: кризис «Наукоучения» был очевиден.

Такое понимание искусства, точнее эстетического созерцания, постигающего идеальное и реальное в их единстве, ясно подразумевало новое понимание Абсолюта, призванное устранить односторонние представления Канта и Фихте такие как «субъект», «Я», «самосознание» и им подобные. Теперь Абсолют следовало понимать как изначальное тождество Я и не-Я, субъекта и объекта, сознательного и бессознательного, духа и природы (короче говоря, «coincidentia oppositorum», «совпадение противоположностей»). Философия (идеалреализма), следовательно, есть абсолютное знание об Абсолюте, основанное на интуиции как условии любого последующего знания.

В «Идее к философии природы» (примечание к изданию 1803 г.) Шеллинг пишет: «Первый шаг в философии и условие, без которого нельзя и приступить к ней, - это интуиция, которая абсолютно идеальна, как и абсолютно реальна, и вообще вне ее может быть только реальность, чувственно обусловленная». Тому, кто лишен такого созерцания, не помогут и доказательства, просто потому что сам Абсолют - условие любого доказательства. И лишь посредством изначального созерцания возможно восхождение к Абсолюту.

Философия, по мнению Шеллинга, «абсолютная наука», ведь различные- по генезису и противоречащие друг другу понятия сходятся в ней в виде универсальной результирующей. Среди множества предметов философия имеет само знание как предмет, которое, следовательно, не может быть чем-то подчиненным. Из этого формального определения философии как безусловного знания вытекает, что ее занимает лишь абсолютное в необъятной сфере предметного. А если это так, и Абсолют раскрывается только через само знание, то очевиден факт, что уже первая идея философии молчаливо подразумевает «некоторую возможную индифферентность абсолютного Знания к Абсолюту в себе и для себя, основанном на том, что абсолютно идеальное так же абсолютно реально».

Имя Абсолюту - Разум. Позиция Канта, как видим, полностью перевернута. Нельзя не заметить в этом предвосхищения гегелевской перспективы, хотя и с заметными модификациями, о чем речь впереди. «Я называю Разумом Разум абсолютный, - говорит Шеллинг, - поскольку он мыслим как всеобщая неразличимость объективного и субъективного. В природе самой философии элиминировать начисто все, что идет одно за другим. Различие любой природы доступно лишь воображению: продуктивное воображение как трансцендентальная способность вмонтировано в мышление так, что оно видит вещи, поскольку последние выражают абсолютный разум».

Очевидно, перед нами синтез Фихте и Спинозы в форме пантеистического спиритуализма или спиритуалистского пантеизма. Все есть Разум, а Разум - это все. И точка зрения Разума есть точка зрения абсолютного Знания. Единственно абсолютное Знание - абсолютное тождество, это нечто простое одно и просто равное самому себе. Абсолютное тождество бесконечно, а следовательно, все, что есть, тождественно. Все, постигаемое в своей самодостаточности, разрешается в это «бесконечное тождество», вне его ничего нет.

Тождество не выходит за пределы самого себя, но, напротив, все в нем: «Фундаментальная ошибка любой философии, - пишет Шеллинг, - состоит в допущении, что абсолютное тождество реально приходит как бы извне, и в наших силах понять, как это происходит». Абсолютная идентичность никогда не перестает быть, а все, что постигаемо само по себе, уже не есть феномен абсолютного тождества. Истинная философия состоит в доказательстве, что бесконечное не вне себя, а все в нем - принцип, который из всех философов вполне понимал лишь Спиноза: Абсолютное тождество есть «единое целое», вне которого никакая вещь не существует сама по себе. Это сам Универсум, свойственный Тождеству.

Единичное и феноменальное вытекает из качественной дифференциации на «субъективное» и «объективное», при этом рождается конечное. Нечто, качественно определившееся, не только остается укорененным в Тождестве (как в фундаменте), но и связанным структурно и органично с тотальностью вещей. Неразличимость, или первоначальное тождество, раскрывается в двойном феноменальном ряде «потенций», в том ряде, в котором преобладает момент субъективности (А), и ряде, где преобладает объективность (В). Однако в преобладании А всегда подразумевается В, и наоборот, так что Тождество сохраняет свою тотальность при любой дифференциации.

Противоположные направления субъекта и объекта внутри сохраняющегося Тождества Шеллинг выразил в виде схемы:

+ А=А + А= В А=В

Центральный момент призван обозначить равновесие и абсолютную неразличенность субъекта и объекта. Левый символ указует на преобладание субъективности (+), правый - на объективность. Сравнив, к примеру, эти два полюса с полюсами электрической сети, мы лучше поймем смысл шеллингианского принципа Тождества.

Ясно, что самое трудное в этом новом подходе Шеллинга - объяснить, как и почему из «бесконечного тождества» возникают различия и конечное. Иногда Шеллинг ищет выход из этих затруднений в платоновской теории Идей. В Разуме, понятом как абсолютное Тождество и единство всеобщего и особенного, существуют некие партикулярные единства (Идеи), они и становятся причинами конечных вещей. Но в Абсолюте все Идеи пребывают во всех, в чувственном же мире они разделены. Шеллинг считает, что в чувственном мире вещи таковы только для нас, т.е. только для нашего эмпирического сознания.

Решая сложнейшую проблему происхождения конечного из бесконечного, Шеллинг не счел возможным принять ни креационизм (объясняющий все конечное как рожденное свободной волей Творца), ни спинозизм (почти аннулирующий конечное, представляющий доидеалистическуто позицию). Ему больше импонирует античное гностическое (уже усвоенное немецким мистицизмом) представление. В соответствии с ним существование вещей и их возникновение предполагают изначальное «падение» и «отделение» от Бога.

30. Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770—1831) родился в семье крупного чиновника. Учился в Тюбингенском теологическом институте. Некоторое время работал домашним учите­лем. Служил директором гимназии в Нюрнберге. С 1801 г. пре­подавал в Иенском университете. В это время он вместе с Шеллингом издает «Критический философский журнал». С 1816 г. Гегель — профессор Гейдельбергского университета, а с1818 г. — Берлинского. Некоторое время был его ректором.
Творчество Гегеля считается вершиной классической немецкой философии. В нем нашли продолжение диалектические идеи, вы­двинутые Кантом, Фихте, Шеллингом. Но Гегель пошел значи­тельно дальше своих великих предшественников. Он первым представил весь естественный, исторический и духовный мир в беспрерывном развитии. Он открыл и обосновал с позиций объ­ективного идеализма основные законы и категории диалектики. Он сознательно противопоставил диалектику как метод познания ее антиподу — метафизике. Соглашаясь с необходимостью ис­следования предпосылок познания, на чем настаивал Кант, Ге­гель справедливо упрекал его в том, что он пытался представить их вне истории познания, в отрыве от мыслительной деятельности человека. Кант, как известно, выдвигал требование: познай способности познания до того, как начнешь что-то познавать. Это похоже на анекдот, который рассказывают о схоластике, не желавшем войти в воду раньше, чем он научиться плавать, иро­низирует Гегель.
Гегель — противник кантовского агностицизма и априоризма. Он не согласен с метафизическим разрывом между сущностью и явлением, на чем настаивал Кант. Явление, по Гегелю, не менее объективно, чем сущность. Сущность является, т.е. обнаруживается, в явлении, а явление выступает носителем сущности. Это единство противоположностей, которые не могут существовать друг без друга. Поэтому несостоятельны утверждения Канта о принципиальной непознаваемости вещей в себе. Вещь в себе, говорит Гегель — это лишь первоначальный момент, лишь ступень в развитии вещи. «Так, например, человек в себе есть ребенок, росток — растение в себе... Все вещи суть сначала в себе, но на этом дело не останавливается».
Вопреки Канту, вещь в себе, во-первых, развивается, вступая в многообразные отношения, и, во-вторых, познаваема, посколь­ку обнаруживает себя в явлениях.
Критикуя кантовский субъективизм и агностицизм, Гегель признает возможность адекватного познания мира на базе тож­дества мышления и бытия. Несостоятельна, считает Гегель, и попытка Фихте вывести всю природу и общество из «Я», т.е. из индивидуального сознания. Шеллинга он критиковал за склон­ность к интуитивизму, за недооценку роли разума и логики. Однако общим для Гегеля и его предшественников было идеа­листическое решение вопроса о соотношении сознания и природы, материи. Различия между ними в этом вопросе — это различия между объективным и субъективным идеализмом.

Философская система

31. Ситуация формирования неклассической философии чрезвычайно интересна, поскольку совпадает с расцветом философской классики. 40-е годы XIX века —… Позиции этих мыслителей различны, но противник у них один — Гегель. И Л.… Особое место в ряду зачинателей неклассической философии занимает О. Конт, который, в своих попытках придать философии…