О языке художественной литературы

О языке художественной литературы” студента 1 курса 101кор англ. учебной группы Акимова Ильи. ПЛАН Введение. Основная часть. Нововведения Маяковского в литературный язык. 1 Слово и классы слов. 2 Слово внутри класса слов. 3 Слово во фразе. 4 Слово в предложении. Заключение.Известный языковед и литературовед советского периода профессор МГУ с 1942 года Григорий Осипович Винокур (1896-1947) на протяжении своей творческой жизни занимался вопросами истории русского литературного языка, текстологии, культуры речи. Основные труды его посвящены изучению языка и тваорчества А. С. Пушкина, А. С. Грибоедова и В. В. Маяковского.

Книга Григория Осиповича Винокура“О языке художественной литературы” в разделе “Анализ” даёт представление о возможностях языка на примере творчества выдающегося поэта “серебряного века” В. В. Маяковского, широко использовавшего различные языковые средства. Прежде всего нужно сказать, что свои новаторства Маяковский не считал годными для употребления в повседневной жизни.

Но все его нововведения представляют большую ценность и материал для исследования с филологической точки зрения, что и находит отражение в книге Г. О. Винокура.

Слово и классы слов

Встречаются и случаи субстантивизации и целых выражений:” разве былая ... Сначала рассмотрим второй вариант : образование существительных от гла... С другой стороны Маяковский воскрешает древнерусскую традицию типа “сы... Притяжательное прилагательное обусловливает употребление существительн... р.

Слово внутри класса слов

Любопытно употребление абстрактных понятий во множественном числе. ч. Пристрастие к слову определяет частое употребление несвязанных морфем:... Или: “на заседании А-БЕ-ВЕ-ДЕ-ЖЕ-ЗЕкома”. Во-вторых - присоединение уменьшительных суффиксов (задача и принцип т...

приложения в предложении.

Маяковский имеет в виду “с губами - криком”, ”мордой - быком” и т. д. Такое истолкование Винокуром этих конструкций является новым к ним подходом. Также филолог отмечает, что поэт не избегал и обычного способа образования слов, например, “красноязыкий”, ”звонконогие”, “лазоревосинесквозные”. Иногда сложные прилагательные создают комический эффект: “эскадры верблюдокорабледраконьи”. Не обошёл своим вниманием Винокур и способа образования слов присоединением приставки “-раз”, которая усиливает признак. “Разужасная”, ”разувлекательный”, ”распробабкиной”, “время распроститучье” и даже от united - разЬюнайтед.

А когда эта приставка присоединяется к превосходной степени прилагательного получается как бы превосходная степень в квадрате, что характерно не только для творчества Маяковского, но и для разговорной речи: “пресволочнейшая штуковина”, ”распронаиглавнейший”. То же видим и с существительными: “рассоциализм”, ”архиразиерархия”… Довольно много у поэта новообразований в приставочных глаголах.

Подробно Винокур не описывает этот приём (в связи с освещённостью его в филологии), а останавливается на двух частных случаях: 1)”вторичное наращение приставок на глаголы, уже снабжённые ими” . Языковед выделяет здесь два случая: принцип - “испозолочено” (как в древнерусском “изурезались”, ”порастыкали”), где наращение возможно из-за потери первой приставкой свойств этой части слова:” изъиздеваюсь”. Маяковский тем самым воскрешает сложное слово, превратившееся в современном языке в простое. 2)отсечение дополнительных морфем (приставок и суффиксов) от глагола.

Этим поэт обновляет восприятие слова: “ложите”, ”взвидишь”, ”Ну и сон приснит вам полночь-негодяйка”. Винокур отмечает, что анализ его, разумеется, не полный, но “общие тенденции намечены в некоторых существенных отношениях”. Слово во фразе Якобсон говорит, что поэзия Маяковского - это поэзия выделенных слов по преимуществу.

Винокур в своей работе пишет о том, что с точки зрения версификационного анализа позиция Якобсона верна, но нужны синтаксические обоснования. Их он приводит в главе “Слово во фразе”. Дело в том, что стиль Маяковского - это разобщённые отрывки, связанные семантически, а не синтаксически. Поэтому при устранении синтаксической зависимости речь превращается из связанного потока в обрывки, которые превращаются в строй независимых синтаксических единиц, дополняющих друг друга своими семантическими значениями без опоры на форму слов. В то время как в языке приняты конструкции “уехал вчера”, "очень умён”, у Маяковского чаще встречается не “примыкание”, а “обособление” . Для поэта нет разграничений между “вы, с вашей добротой ” и “вы с вашей супругой ” т. е. обособление доходит до крайних пределов( слова, семантически составляющие одно целое, синтаксически разобщены и превратились в несколько синтаксических целых.

Для того, чтобы понять детали нужен более тщательный рвзбор. Здесь Винокур выделяет несколько случаев: употребление изолированных именительных падежей (чаще поэт употребляет их несколько подряд, с опредедениями и без них, но обязательно без глаголов). Функции таких конструкций различны: а)картинное изображение места и обстановки действия, обрисовка аксессуаров сюжета: Ночь. Надеваете лучшее платье.

Или: Бульвар Машина. Сунь пятак что-то повертится, пошипит гадко. Или такой яркий пример из стихотворения “Про это”: Лубянский презд. Водопьяный вид вот. вот фон. В постели она. Она лежит.

Он. На столе телефон. б)достижение “кинематографического эффекта”: Мотоцикл. Толпа. Сыщик. Свисток. в)именительный падеж как исходный пункт для рассуждения. г)употребление для лаконизма (например в автобиографии “Я сам”): “Беллетристики не признавал совершенно. Философия. Гегель. Естествознание. Но главным образом марксизм. ” Как мы видим функции разные, но смысл один - разобщённость именительных падежей, которые превращаются в независимые синтаксические целые, связанные семантически. Это явление выделяется и в общеупотребительной речи, что отмечают Шахматов и Пешковский.

Но они склонны толковать разобщённые именитльные падежи как сказуемые, а, следовательно, как педложения. Винокур считает иначе: в синтаксических целых (которыми являются разобщённые именитльные падежи) нет наклонения и времени, поэтоу они не предложения. Хотя филолог отмечает аналогичную с предложениями функцию этих конструкций, но только с оговоркой, что это достигается различными средствами.

Другие именительные тоже не сказуемые. Отличие от существительных синтаксических единств состоит в том, что они разобщены с текстом, что придаёт новую художественную ценность слову. Например, числительные обычно не употребляются без существительных, но: Четыре. Тяжёлые, как удар. “Кесарево Кесарю - Богу богово”. Где именительный отделён от других определений. Наиболее ярко разобщение видно на примере конструкции “именительное ФРАЗА глагол”(Винокур склонен считать, что такая конструкция предложением не является). Морган.

Жена. В корсетах. Не двинется. Или: Москва. Вокзал. Народу сонм. Набит, что в бочке сельди. Изолированные именительные аналогичны по функции в тексте - т. к. любые синтаксические связи с текстом отсутствуют, то они несут лишь смысловую нагрузку, которая и позволяет относить их к тексту. Май стоял. Позапрошлое лето. Вещи. Всем по пять кило. Лингвист говорит нам о сходных конструкциях, которые также встречаются в стихах Маяковского.

Если бы у данного слова не было тире, его можно было бы принять за прямое дополнение. Кто-то предлагал - сквозь Землю до Вашингтона кабель. Здесь нет вопроса в винительном или именительном падеже кабель, да это и не важно т. к. конструкция синтаксического смысла не имеет. Или например: Обалдело дивились: выкрутас монограмма, дивились сиявшему серебром полированным Монограмма синтаксически равна сиявшему Атак же: Картина третья. Бытовая. Развёртывается у трамвая ТРИ отдельные синтаксические целые, которые в обычном языке были бы подлежащим, дополнением и сказуемым ОДНОГО предложения. Разобщённые именительные - частный случай “преодоления синтаксиса”(поэтому и короткая строка в творчестве поэта и разброс слов, обычно связанных). Скушно Пушкину.

Чугунному ропщется. Были времена - прошли былинные. - здесь одно существительное употреблено в двух местах - сначала без определения, а затем определением. Поэтому повышается вес прилагательного, появляется возможность его субстантивизации. Вот и ещё пример своеобразия языка Маяковского.

Другое словесное разобщение достигается вытеснением зависимой формы независимой. Пелагея, что такое? где ещё кусок жаркое? Вместо двупланоаой конструкции “кусок жаркого”, этим и обусловлено такое разделение на строки. А вот ещё способ освобождения слова от синтаксических связей: слово, принудительно требующее дополнения, употребляется без него. “Я не могу на улицах!”. Независимое употребление разных звеньев предложения приводит к отсутствию глагола там, где по норме он нужен.

Но т. к. основанием высказывания, как правило, является независимый член речи, нет надобности в глаголе. Здесь нет предикации, а есть нерасчленённый способ выражения, которым обладает каждое слово. “Доглагольное” синтаксическое построение делится на несколькослучаев. 1)восклицания: Нагнали каких-то. Блестящие! В касках! Нельзя сапожища! Скажите пожарным 2)Условные конструкции после если Если б рот один, без глаз, без затылка - сразу могла б поместиться в рот целая фаршированная тыква. 3) Целевые конструкциипосле чтобы: Глупые речь заводят: чтоб дед пришёл, чтоб игрушек ворох.

Одно обдумывает мозг лобастого, чтобы вернее, короче, сжатее. 4) Иллюзия недоговорённости: И когда говорят мне, что труд, и ещё, и ещё, будто хрен натирают на заржавленной тёрке (первоначально - “говорят про труд”). Дальнейшим следствием этого принципа является отсутствие союзов: Замечали вы - качается в каменных аллеях полосатое лицо повешенной скуки Иззахолустничается.

Станет - Чита. Иногда у Маяковского независимость получает грамматическое выражение: Глаза у судьи - пара жестянок мерцает в помойной яме Сказуемое тяготеет к сравнению (что можно наблюдать в древнерусской литературе: “ а князь их - фота на голове ”): красная - клюквы воз - щека. Любопытно, что между членами нет отношений подчинения, есть присоединение независимых членов. Синтаксическая самостоятельность уравнивает все слова и уничтожает иерархию: Маленькая, но семья.

Хорошо и целоваться, и вино. Тот же смысл и при преобразовании других, менее свободных категорий: “Мы знаем, кого мети!”, “Поэзия - это сиди и над розой ной ” Зачастую видим изменение ранга слова, например, превращение предлога в наречие (занимательно, что в древности эти предлоги скорее всего и были наречиями): И за, и над, и под, и пред домов дредноуты Иногда поэт производит инверсию и без перемены функции, например: Возрадуйтесь, найден выход из положенья этого Нередко он опускает предлоги, тем самым замедляя онаречивание существительного с предлогом: “По Красному морю плывут каторжане, трудом выгребая галеру”. Или: “Склонилась руке ”, где обозначение предмета, к которому обращено действие опять же подвержено древнерусской традиции (“ избивая гуси и лебеди завтроку и обеду и ужине. ”). Винокур отмечает, что Маяковский не любит подчинения, а предпочитает свободные присоединительные конструкции : Оскольких можно упразднить, заменя добросовестным “телевоксом”. Испустит чих - держусь на месте еле я Таким образом, особенностью языка Маяковского является ослабление синтаксической связи за счёт семантической; слово может быть синтаксическим целым без иерархических отношений с другими словами.

Также в языке литературы этого неординарного поэта нет различия между словом и предложением (что, как отмечает Винокур, было присуще прародителю всего земного языка т. е. существовала одна единица общения – предложение -слово-звук-крик ). О чём это говорит? Нет, совсем не об архаизации или стилизации - Маяковского трудно представить человеком, берущим что-либо из прошлого, он жил самым современным; это говорит о сохранении некоторых черт праязыка, которые интуитивно оживил и пустил в литературу Маяковский. 4 Слово в выражении.

Фразеология Маяковского представляет соединение слов как носителей материальных значений.

Выражение для него - фразеологический аналог синтаксического целого(т. е. предложения). “Фразеологическими сращениями называются такие лексическо неделимые обороты, обобщённо-целостное значение которых не определяется значением составляющих его компонентов. ” У Маяковского наблюдаем борьбу с омертвением отдельного слова в фразеологическом сращении.

Слова восстанавливают свои отдельные значения, т. е. происходит процесс, аналогичный тому, что прослеживался в синтаксисе. Поэт создаёт такие условия, что слово во фразеологизме должно ожить, чтобы фраза была понятна. 1) употребление слова в его буквальном и примитивном значении, что зачастую слышим в разговоре детей . (После того, как одна дама сказала, что в каком-то деле она собаку съела, мальчик перед её появлением стал прятать своего щенка. ) Совершенно так же Маяковский пишет: Она(буржуазия)- из мухи делает слона и после продает слоновую кость.

Налицо разложение идеоматики: Если зуб на кого - отпилим зуб Кто из вас, из сёл, из кожи вон, из штолен не шагнёт вперёд Буквальность из кожи вон подчёркивается параллельными конструкциями: из сёл, из штолен И, конечно, разложение более слабых конструкций: “Как трактир мне страшен ваш страшный суд”, “Розданные Луначарским венки лавровые сложим в общий товарищеский суп. ” Или: Сегодня с денщиком: ору ему - Эй, наваксь штиблетину, чтоб видеть рыло в ней и конешно - к матушке, а он меня к моей, к матушке, к свет к Елизавете Кирилловне! Такое употребление обусловливает двойное восприятие - и целого, и частей.

С таким подходом поэт получает возможность подбирать слова в выражения не боясь омонимии с фразеологизмами. “Сплошной ливень вспенил белый океан, сшил белыми нитками небо и воду. ” В данном случае наличие фразеологического сращения “шито белыми нитками” просто игнорируется. Это я попал пальцем в небо, доказал: он - вор! Принципы Маяковского дают богатый материал для каламбуров: На земле огней - до неба В синем небе звёзд - до чорта.

Метафора - это подмена одного значения слова другим ; в общеупотребительном языке есть разграничение сочетаемости слов вообще и метафор в частности.

Поэтому мы говорим: “духовные искания” но “поиски работы”. А у Маяковского : Я ногой, распухшей от исканий обошёл Тут оживает первоначальное значение (которое не зависело от контекста). в сердце таком слова ничего не тронут : трогают их революций штыком. Это четверостишье напоминает полемику о слове трогать в эпоху Карамзина. Дорога до Ялты будто роман: всё время надо крутить. (от просторечного “крутить любовь”). Зачастую каламбур рождается при использовании чистого омонима: Чтобы суше пяткам - пол стелется, извиняюсь за выражение, прбковым матом.

Ещё одно нововведение - подмена части фразеологизма: В этой теме, и личной, и мелкой, перепетой не раз и не пять Или: Если кто кого ругает особенно по общеизвестной матери Та же природа в “Окнах роста” - пословицы: “нашла коза на камень”, ”Колчак - не воробей, вылетит, не поймаешь” ”Это написано 50 лет тому вперёд”, ”Мы аж на тракторах пахали”(от мы пахали), “Облако в штанах” (по аналогии с “философ в юбке”). Все эти нововведения не просто для эксперимента, цель поэта - максимально полно использовать экспрессивность языка вообще и разговорного языка в частности.

Только такое слово могло всколыхнуть массы, сагитировать, убедить. Как пишет сам Винокур, это не полный анализ творчества Маяковского, но он является полным, довольно интересным, освещающим те стороны творчества поэта, о которых не было сказано ранее. Филолог высказывает мысли, теперь ставшие основополагающими в исследовании языка Маяковского.

СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ Г. О. Винокур “О языке художественной литературы” (глава “Анализ”).