Человеческий потенциал

ПРЕДИСЛОВИЕ

Словосочетание человеческий потенциал уже довольно прочно вошло в лексикон научных работников, государственных деятелей, журналистов. А понятие развитие человеческого потенциала (иногда употребляют выражение человеческое развитие, что соответствует англоязычному human development) стало исходным для уже хорошо известной концепции человеческого потенциала^*, которая разрабатывалась во многих странах мира. Её ценность прежде всего в том, что базирующаяся на её основе оценка состояния той или иной страны включает в себя не только традиционные макроэкономические параметры, но также характеристики здоровья и образования населения. И что самое ценное – всем этим трём составляющим придаётся одинаковая значимость.

Развитию конценции человеческого потенциала во многом способствовало то, что начиная с 1990 г. Программа развития ООН (ПРООН) издаёт ежегодные всемирные “Доклады о человеческом развитии”. Обоснованный в рамках этой концепции комплексный подход к человеку и к человеческому обществу во многих странах был признан настолько конструктивным и перспективным, что начиная с 1995 г. издаются национальные доклады о человеческом развитии – в том числе во всех государствах Европейского региона ПРООН и, что важно, в России.

Во всемирных докладах ПРООН для всех стран используется единый подход к операционализации представлений о человеке и обществе, к принципам анализа и оценок состояния каждой страны в отдельности и т.д. – для всемирных докладов это в равной степени неизбежно и плодотворно. Но для России (как, впрочем, и для любой другой страны) требуются особые коррективы ООНовских базовых принципов и методик исследования человеческого развития. Во-первых, для “внутреннего” анализа необходимо рассматривать не только уже упомянутые три составляющие человеческого потенциала (экономика, здоровье, образование), но и его различные проекции – интеллектуальный потенциал, популяционный потенциал, личностный потенциал и т.п. Во-вторых, при социокультурной, экономической, этно-географической, исторической и т.п. гетероструктурности России общестатистический анализ всей “структуры” может быть существенно осложнён тем, что понятие человеческий потенциал может стать не столько интегративным, сколько синкретичным относительно его отдельных проекций.

Чтобы избежать такой опасности, повидимому, полезно определить самостоятельный аспект анализа человеческого потенциала и, соответственно, самостоятельную приоритетную шкалу его проекций для каждой из “подструктур” России – для различных регионов, этнокультур и конфессий, субкультурных страт и демографических когорт. Методологически это вполне обосновано – оценить каждую проекцию человеческого потенциала для каждой данной “подструктуры”. При этом нет оснований опасаться, получим ли мы единую картину, соединив такие оценки по всей России, потому что фактором, объединяющим все эти оценки (и доминантным для каждой оценки в отдельности), является культурная составляющая. Это неудивительно: культурогенез для России оказался едва ли не самым продуктивным из всех процессов её государственного и общественного развития – её экономика, государственность, политические институты до сих пор не выходят из стадии становления и экспериментирования, в то время как культура уже окончательно сфрмировалась, прочно став феноменом мировой культуры. Поэтому особое внимание к культурным феноменам России (в самой широкой их трактовке) гарантирует продуктивность и достоверность при исследовании её человеческого потенциала.

Предлагаемый читателю сборник составлен на основе материалов Всероссийской научной конференции “Человеческий потенциал России и его интеллектуальная составляющая”, проведённой Институтом человека РАН в октябре 2000 г. Интеллектуальный потенциал России является одновременно и производной от российской культуры, и её базой, поэтому неудивительно, что интеллектуальному потенциалу на этой конференции было уделено особое внимание. Кроме того (и это, пожалуй, основное), в условиях современного постиндустриального общества рассмотрение человеческого потенциала любой страны непременно включает в себя оценку или хотя бы учёт её интеллектуального потенциала. Состояние науки, системы образования, институтов культуры и общий культурно-образовательный уровень населения характеризуют страну и её место в мировом сообществе в не меньшей, а иногда и в большей степени, чем состояние её экономики, обороноспособность, торгово-промышленная база, мощность природных ресурсов и т.д. В ходе развития мировой цивилизации все эти характеристики (включая и использование природных ресурсов) всё сильнее зависят именно от интеллектуального потенциала страны.

Методологическая и концептуальная основа сборника – комплексный междисциплинарный подход к изучению проблемы человека, поэтому в сборнике представлены также историко-культурный, психологический и социокультурный аспекты изучения человеческого потенциала, отражены его социально-демографические акценты. В отдельный блок выделена тема научного потенциала России.

И.И.АШМАРИН

СОДЕРЖАНИЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ

 

ГЛАВА 1. ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ РОССИИ.

Интеллектуальный потенциал личности.

ЮДИН Б.Г.

О понятии интеллектуального потенциала и способах его измерения.

ЛЕВАШОВ В.К.

Проблемы реализации интеллектуального потенциала России.

КЕЛЛЕ В.Ж.

Информационный капитал как важная составляющая
интеллектуального потенциала общества.

СМОЛЯН Г.Л., КОСТЮК В.Н.

ГЛАВА 2. СОЦИАЛЬНЫЕ И СОЦИАЛЬНО-ДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ИЗУЧЕНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ПОТЕНЦИАЛА

Качество населения в аспекте качества жизни: возможные показатели и методы их оценки.

ЗАРАКОВСКИЙ Г.М.

Устойчивое человеческое развитие: размышления о понятии

АШМАРИН И.И.

Интеллигенция и власть, или сбывшиеся пророчества и тревоги.

ГАМАН-ГОЛУТВИНА О.В.

Виртуальное управление персоналом в ХХ веке.

НОСОВ Н.А.

Современные факторы риска для человеческого и интеллектуального потенциала страны.

АВДЕЕВА Н.Н., СТЕПАНОВА Г.Б.

Республика Коми: демография и образование.

ФАУЗЕР В.В., СУЛИМОВ В.А.

Драйв трансцендентного
Российский духовный опыт: апофатика как потенциирование бытия

ТУЛЬЧИНСКИЙ Г.Л.

ГЛАВА 3. ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ И КУЛЬТУРА

Интеллектуальная элита эпохи Просвещения.

АРТЕМЬЕВА Т.В.

Человеческий потенциал: развитие личности в образовательной среде.

ИВАНЧЕНКО Г.В.

Слово поэта: ретроспектива как перспектива.

РАБИНОВИЧ В.Л.

Культура – изначальная терапия человека.

ГРИМАК Л.П., КОРДОБОВСКИЙ О.С.

ГЛАВА 4. НАУЧНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ РОССИИ

Наука и рынок: адаптация ученых к новым экономическим условиям.

КУГЕЛЬ С.А., ОЛИМПИЕВА И.Б.

Функциональный кризис российской науки.

ЮРЕВИЧ А.В.

Роль научного потенциала России в обеспечении выхода страны из кризиса.

ОРЕЛ В.М.

 

ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ ЛИЧНОСТИ^*

Б.Г. Юдин

В настоящей статье мы попытаемся сопоставить понятие “интеллектуальный потенциал” с концепцией человеческого потенциала, которая на протяжении ряда лет разрабатывается в Институте человека РАН.¹ Начнем с экспликации этой концепции в том ее виде, который она приобрела в ходе проведенных в Институте исследований.

Обращаясь к изучению проблематики человека, мы уже на первом шагу сталкиваемся со сложнейшей теоретической и методологической проблемой, которая заключается в неопределенности, а может быть даже и принципиальной неопределимости понятия “человек”. Количество самых разнообразных трактовок этого понятия практически необозримо², а между тем, взяв за основу одну из них и тем самым с порога отбросив все остальные, мы рискуем понести серьезные потери и в содержательном, и в ценностном отношении.

В силу сказанного будем рассматривать данное понятие скорее как идеальное, как “регулятивную идею” в смысле Канта, чем как рабочий инструмент. В этом последнем качестве мы используем понятие “человеческий потенциал”. По сути дела, речь идет об инструменте, который позволял бы “навести мосты” между философскими размышлениями о сущности, предназначении человека, о смысле его жизни и т.п., с одной стороны, и многообразными конкретно-научными разработками, направленными на описание, оценку, прогнозирование, возможностей и перспектив существования и реализации возможностей человека, с другой.

В отечественной и мировой литературе предложено немало понятий и концепций, имеющих целью сформировать такое интегральное представление о человеке, которое могло бы быть проработано аналитически, а значит, употребляться достаточно строго, но вместе с тем поддавалось, хотя бы в принципе, операционализации и даже количественному выражению.

В этой связи можно упомянуть концепции “человеческих ресурсов” и “человеческого капитала”. Подходы, в рамках которых человек предстает прежде всего в качестве ресурса, были популярны лет 30 назад; сегодня же их вряд ли можно оценивать как дающие сколько-нибудь полное представление о человеке. Точнее, сфера их применимости, а значит, и круг задач, которые можно решать с их помощью, ныне определены, а значит, и ограничены достаточно четко. Примерно то же самое можно сказать и о более поздней концепции “человеческого капитала”.

Обе концепции позволили увидеть в человеке не просто один из функциональных элементов производственных, социальных, технических, коммерческих и т.п. систем, но такое начало, которое – нравится это кому-то или не нравится - никак не может быть жестко встроено в эти системы, редуцировано к чистой функциональности. Собственно, само стремление принять в расчет эти человеческие качества диктовалось, быть может, теми же соображениями улучшения функционирования систем, повышения их управляемости. Но реально оно оборачивалось тем, что в корне менялась сама системная аналитика: в нее так или иначе приходилось вводить элементы нелинейности, то, что ныне принято называть точками бифуркации. Тем не менее этим концепциям свойственна принципиальная ограниченность: человек в них выступал только в своей отнесенности к этим системам и включенности в них, как всего лишь то, что так или иначе потребляется, используется в процессах производственной или социальной практики.

Во многих отношениях весьма интересны также концепции “уровня жизни” и “качества жизни”. Последняя, в частности, с успехом применяется сегодня для того, чтобы оценивать и оптимизировать деятельность систем здравоохранения^[i]. Существует немало перспективных подходов – как в рамках проблематики здравоохранения, так и в более широком плане - к количественному определению параметров, характеризующих качество жизни. Однако и эти концепции следует признать односторонними, поскольку они, напротив, представляют человека как существо по преимуществу потребляющее, пребывающее, так сказать, в страдательном залоге.

Было бы важно опираться на такое понятие, которое включало бы в себя оба эти аспекта – как то, что человек выступает в качестве потребляемого ресурса, будучи, однако, ресурсом особого рода, способным проявлять собственную, не детерминируемую никакими объемлющими системами, активность, так и то, что сам он требует и потребляет природные и социальные ресурсы. И это понятие должно быть не только более объемным, но и способным отразить представления о самоценности человека. И именно этим диктуется обращение к понятию человеческого потенциала, которое, как мы считаем, является интегральным по отношению как к названным, так и к другим концепциям. Более того, это понятие, на наш взгляд, удачно оттеняет и такую сторону человеческого бытия, как его принципиальную открытость, незавершенность в любой данный момент человеческой жизни.

Понятие потенциала, как известно, было основательно проработано в физике, в контексте изучения динамических систем. Если не вдаваться в тонкости, то потенциал системы – это ее способность (возможность) совершить некоторую работу. В этом понятии, таким образом, содержится вполне прозрачный намек на величину, которую можно, разумеется, после проведения соответствующих изысканий, сделать исчислимой и измеримой. Характерно, далее, что получаемая таким образом мера не есть некая абсолютная характеристика данной системы. Говоря о работе, которую может выполнить данная система, принято определять ее через разность потенциалов. Простейший пример: если система представляет собой Землю и некоторый груз массой m, поднятый над ее поверхностью на высоту h, то работа, которую способен совершить груз при падении на Землю, пропорциональна не только массе, но и высоте, которая в этом примере и выступает как выражение разности потенциалов.

Аналогичным образом и человеческий потенциал (индивида ли, некоторой социальной группы, популяции, страны…) будет величиной соотносительной, определяемой как характеристиками самого этого объекта – назовем их, с некоторой долей условности, внутренними, так и характеристиками – соответственно, внешними – того, что его окружает и с чем ему приходится взаимодействовать при совершении некоторой работы. Это важно иметь в виду постольку, поскольку человеческий потенциал индивида только отчасти представляет собой нечто данное ему от рождения – в значительной мере он формируется, развивается в процессах социализации личности. Это важно также и в том смысле, что и актуально имеющийся, сформированный у человека потенциал может раскрываться, реализовываться в разной степени в зависимости как от внешних условий, так и от самого индивида.

В этом месте наша аналогия себя исчерпывает. Необходимо сказать об одном принципиальном отличии понятия потенциала, когда оно применяется к человеку, от тех случаев, когда оно применяется к физическим системам. В последнем случае осуществление системой работы, т.е. реализация ее потенциала, всегда ведет к его уменьшению. Иначе обстоит дело с человеческим потенциалом, поскольку его продуктивная реализация во многих случаях (ближайший пример – использование человеком своих способностей для приобретения новых знаний) ведет не к уменьшению, а к развитию, обогащению его потенциала.

Введем теперь еще одно различение. Среди внешних обстоятельств можно выделить, с одной стороны, те, которые неподвластны нашему влиянию и которые нам приходится принимать как данное и, с другой стороны, то, на что можно воздействовать, имея в виду, помимо всего прочего, и улучшение условий для сохранения, развития и реализации человеческого потенциала. В этом месте имеет смысл обратить внимание на то, что в понятии человеческого потенциала обнаруживается не только дескриптивные, но и нормативные составляющие.

Мы считаем важным подчеркнуть это постольку, поскольку концепция человеческого потенциала – и в том виде, в котором она представлена в ежегодных докладах Программы развития ООН,^[ii] и в том ее варианте, который разрабатывается в Институте человека, имеет не только теоретические и методологические, но и ценностные основания. Наличие таких оснований, очевидно, характерно не только для этой, но и для любой другой концепции, развиваемой в рамках социального познания. Однако если существующая традиция предписывает автору экспликацию методологических и теоретических оснований предлагаемых им построений, то экспликация ценностных оснований, увы, обычно оказывается уделом того, кто осуществляет их критический разбор.

Возвращаясь теперь к концепции человеческого потенциала, отметим, что она содержит (скорее, быть может, на уровне предпосылок, чем конкретного изложения) определенные представления о человеке, его месте в мире, его взаимоотношениях с окружающими социальными структурами и т. д. Конечно, речь вовсе не идет о том, чтобы представить авторов этой концепции как приверженцев той или иной версии философской антропологии. Это, однако, не отменяет возможности охарактеризовать их взгляды с философской точки зрения. И в этом смысле представления о человеке, на которые опирается концепция человеческого потенциала, можно назвать широкими – не только в количественном, но и в качественном смысле. Будем называть узкими – не вкладывая в термины “широкий” и “узкий” ценностных коннотаций - такие трактовки человека, которые стремятся представить все (или, по крайней мере, основное, его сущность), что есть в человеке, как определяемое каким-то одним фактором, одним основанием, одной причиной. Для З. Фрейда, к примеру, это будет либидо, для М. Фуко – власть; нетрудно привести и множество других примеров.

Попытаемся теперь сопоставить с ними концепцию человеческого потенциала – скажем, в ее ООНовском варианте. Прежде всего, само по себе выделение трех составляющих индекса человеческого потенциала (в других переводах – человеческого развития), т. е. приведенного среднедушевого дохода, средней ожидаемой продолжительностью жизни и уровня грамотности населения, никак не может быть совмещено с тем одномерным представлением о человеке, которое характерно для узких концепций. Но, более того, каждая из этих составляющих не говорит ничего определенного о сущности или природе человека – еще раз отметим, что язык здесь вовсе не философский. Мы как будто оказываемся на совсем другом уровне рассмотрения. Это, впрочем, и так, и не совсем так. Ведь сам отказ определять (а стало быть, и ограничивать) сущность или природу человека есть определенная философская позиция. И с этой точки зрения три составляющие ООНовского индекса можно трактовать как то, что характеризует условия человеческого развития, человеческой (само)реализации. Чем выше значения этих составляющих, чем выше значение суммарного индекса, тем благоприятнее условия для этой (само)реализации, тем больше возможности человека в этом отношении.

При этом ничего не говорится о том, в каких направлениях человеку можно или следует или должно реализовывать имеющиеся у него возможности. Все рассмотрение, таким образом, остается в области условий, возможностей, средств – но не целей. Безусловно, можно говорить о том, что концепция человеческого потенциала вовсе и не претендует на то, чтобы обсуждать цели, на достижение которых человек направляет свои возможности, что она носит ограниченный характер и является достаточно здравой для того, чтобы осознавать собственные ограничения. Но и согласившись со всем этим, мы вправе зафиксировать и обозначить саму позицию воздержания от излишне определенных и потому чересчур жестких характеристик. Такая позиция может быть не только философски корректной, но и методологически продуктивной.

х

Мы говорили о трех составляющих индекса развития человеческого потенциала, представленных в концепции ПР ООН. Как удалось выяснить, и эти составляющие, и индекс в целом характеризуют условия человеческого развития и (само)реализации. Каждую из этих составляющих, очевидно, можно понимать и как определенный вид ресурсов – тогда, с определенным упрощением, приведенный душевой доход будет представлять финансовые (или, в более общем плане, материальные) ресурсы, средняя ожидаемая продолжительность жизни – здоровье, уровень грамотности – образование. При этом дефицит каждого вида ресурсов существенно ограничивает, если не делает вообще невозможным, реализацию человеческого потенциала. Таким образом, каждый из этих видов ресурсов можно считать необходимым.

Зададимся теперь вопросом о том, является этот перечень ресурсов исчерпывающим, достаточным. При этом мы, конечно, должны будем отвлечься от того, что относительно каждого вида ресурсов из этого перечня не только разработаны методы количественной оценки и сопоставления, но и собрана богатейшая статистика. Ведь то, что может быть подсчитано, далеко не всегда совпадает с тем, что представляется действительно важным.

В этой связи имеет смысл обратить внимание на исследования В.М. Петрова, в которых предпринимается попытка определения и измерения духовного потенциала.^[iii] В рамках духовного потенциала автор выделяет и более дробные виды - эстетический, художественный, социально-нравственный и др. потенциал. Следует отметить, что методика измерений, разрабатываемая В.М. Петровым, существенно отличается от той, что используется в докладах ПР ООН, и представляет самостоятельный интерес.

Отвлекаясь, впрочем, от этой стороны дела, обратим внимание на следующее обстоятельство. Можно, вообще говоря, считать, что повышая уровень грамотности, т.е. приобретая образование, человек усваивает не только некоторые знания о мире и способы оперирования этими знаниями, но и то, что относится к миру духа, культуры, ценностей, нравственности и т.п. Не лишена, однако, оснований и противоположная позиция. В соответствии с ней знания (парадигмально – знания о мире природы) и культура – понятая в данном случае не как совокупность знаний о литературе и искусстве, а как то, что нормирует и наполняет смыслом человеческую деятельность, - не только не обязаны совпадать, но могут даже и противостоять друг другу. В самом деле, приходится ведь встречать людей, у которых высокий уровень образованности сочетается с отсутствием сколько-нибудь оформленных и осознанных убеждений.

Различение образовательной и – будем называть так – культурной составляющей человеческого потенциала, на наш взгляд, имеет серьезный смысл, поскольку соответствующие виды ресурсов играют в деятельности человека существенно разные роли. Первый вид – это, вообще говоря, то что человек волен использовать или не использовать по своему разумению. Чем большими знаниями человек располагает, тем шире спектр имеющихся у него возможностей для достижения собственных целей. Напротив, второй вид ресурсов может блокировать те или иные из открытых возможностей действия. Стоит также отметить, что культурная составляющая человеческого потенциала, безусловно, имеет определенное отношение не только к сфере условий и средств, но и к сфере целей, которые ставит перед собой человек. Впрочем, эта весьма серьезная тема заслуживает отдельного обсуждения.

Важно отметить, что возможности развития и в особенности реализации потенциала во многом зависят от того, насколько в обществе защищены и гарантированы права человека. Между тем в докладах ПР ООН этому вопросу уделяется явно недостаточное внимание. Эта тематика затрагивается лишь в докладе 1996 г. Однако и в нем дело ограничивается тем, что всего лишь приводится таблица, в которой указано, какие из международных документов по правам человека одобрены и ратифицированы в той или иной стране.^[iv] Этого, очевидно, явно недостаточно для того, чтобы судить о реальном положении с правами человека. Между тем нарушения прав человека, порождаемые чиновно-бюрократическим произволом, представляют собой очевидное и зачастую чрезвычайно серьезное препятствие на пути реализации человеком имеющихся у него возможностей.

Очевидно, эта составляющая человеческого потенциала не перекрывается ни одной из тех составляющих, которые представлены в концепции ПР ООН. Если же говорить о возможности какой-то оценки состояния с правами человека, то можно было бы продумать вопрос о том, чтобы использовать в качестве показателя количество жалоб, с которыми обращаются граждане. В современной России и на федеральном уровне, и во многих регионах существует институт Уполномоченного по правам человека. Вполне возможно представить себе, что в рамках этого института будет налажен сбор и обработка соответствующей статистики, которая будет весьма красноречивой и показательной.

х

Теперь мы в состоянии обратиться к понятию интеллектуального потенциала. Здесь открываются две возможности. Во-первых, есть основания представлять интеллектуальный потенциал как нечто если не тождественное, то близкое к той составляющей человеческого потенциала, которая характеризуется уровнем грамотности. Можно было бы, конечно рассуждать о каких-то нюансах и тончайших различениях, но интуитивно представляется, что грамотность – понятие более широкое, чем понятия интеллект или интеллектуальное развитие.

Вторая возможность – рассматривать интеллект в более традиционном ключе, как присущую человеку способность мышления, рационального познания. В одном ряду с понятием интеллекта тогда оказываются понятия, относящиеся к другим человеческим способностям, таким как чувства, воображение, воля и пр. Понятие же интеллектуального потенциала при этом окажется результатом совершенно иного расчленения понятия “человеческий потенциал” по сравнению с тем, которое мы рассматривали в предыдущих разделах. В этом расчленении надо будет иметь дело, скажем, с физическим, чувственным, нравственным, эмоциональным и т.п. потенциалом.

Но теперь встает вопрос о том, чем обусловлен нынешний интерес к этому понятию. Дело, видимо, в том, что в современном мире интеллектуальное начало все больше доминирует в самых разных областях деятельности человека.

Последние десятилетия прошлого века основательно изменили жизнь человека и общества. Выдающиеся научные достижения стали обрушиваться на человечество буквально лавиной; при этом действующие в современном обществе социально-экономические механизмы позволяют в кратчайшие сроки воплощать эти достижения в новейших технологиях, а затем и в товарах и услугах, адресованных самым широким кругам потребителей. Появляются все новые средства общения между людьми, новые социальные институты, даже совершенно новые области человеческой деятельности, и все это радикально трансформирует саму ткань общественной жизни. При этом образующие ее структуры по мере своего обновления становятся все более восприимчивыми к научно-техническим новшествам; последние же, в свою очередь, непрерывно генерируют импульсы, которые преобразуют не просто внешние условия, но и само содержание, саму суть бытия человека и общества.

Хотя далеко не все пока что понимают и осознают это, тем не менее в нашем мире наука уже отнюдь не ограничивается ролью всего лишь поставщика средств, пусть даже чрезвычайно важных и эффективных. Реальностью во все большей мере становится то, что само существование многих сфер деятельности современного человека опирается на те научные знания, которые еще только предстоит получить. Иными словами, получение новых научных знаний все чаще становится не столько следствием внезапных озарений, сколько систематической, если угодно, даже рутинной работой, результат которой более или менее известен заранее. Еще до того, как этот результат бывает получен, хорошо известны и те ниши в производственных и иных процессах повседневной жизни, которые ему предстоит заполнить. Научная деятельность, таким образом, все чаще предстает как своего рода поточное производство, как индустрия исследований.

Установление и укрепление этих многообразных и чрезвычайно интенсивных взаимозависимостей между наукой, техникой и самыми разными сферами жизни общества имеет одним из своих следствий то, что сегодняшнему человеку приходится обитать среди существенно иных реалий, чем его предшественнику. Ныне ему подвластны разнообразные технологии и устройства, наделяющие его таким физическим и интеллектуальным могуществом, которым прежде не обладали даже боги. Принципиально важно то, что для овладения всем этим арсеналом не требуется каких-то специальных дарований – он доступен и рядовому обывателю, хотя и обладающему некоторой интеллектуальной подготовкой. Непрерывно возникают все новые средства, которые не только позволяют человеку компенсировать дефицит собственных ресурсов, но и открывают перед ним совершенно новые пространства для развития и реализации своих возможностей. Сегодня есть все основания констатировать, что именно всемерное расширение человеческих возможностей стало – и в обозримом будущем продолжит оставаться - главным вектором научно-технического прогресса.

Парадоксальным образом, впрочем, усиливая собственное могущество, человек в то же самое время делается все более уязвимым. ХХ век явил тому тьму примеров: научившись синтезировать химические соединения, не существовавшие ранее в природе и способные проявлять множество полезных свойств, люди тут же стали использовать эти знания в целях создания отравляющих веществ для массового уничтожения себе подобных. Более того, и то, что создавалось для благих целей, нередко порождает такие последствия, которые ложатся тяжким бременем на среду обитания, а значит, и на самого человека.

Первые же шаги в освоении энергии атома привели к созданию столь эффективного смертоносного оружия, что почти всю вторую половину столетия человечеству пришлось жить под прямой угрозой тотального самоуничтожения. Увы, эта угроза, на какое-то время отступившая в конце прошлого века, в новом, только что начавшемся возвращается вновь – на этот раз в совершенно ином и от того, быть может, еще более жутком обличье.

Как оказалось, впрочем, и “мирный атом” может быть приручен лишь до определенных пределов: Чернобыль стал для человечества грозным предупреждением о том, каким колоссальным разрушительным потенциалом могут обладать и те технологии, которые задумывались и создавались для достижения вполне конструктивных и гуманных целей. Действительно, мы уже начинаем привыкать к тому, что причиной большинства техногенных катастроф оказывается пресловутый “человеческий фактор”. А это - очевидное свидетельство, во-первых, той мощи, которой обладают сегодня многие решения и действия отдельного человека, и, во-вторых, того, что сам человек бывает психически и морально не готов к тому, чтобы совладать с собственной мощью.

Далее. Взрывоподобное развитие информационных технологий в течение последних десятилетий привело к тому, что человек получил возможность ставить и решать множество задач, которые прежде просто нельзя было помыслить. Становится все больше таких сфер жизни общества, которые критическим образом зависят от надежного, устойчивого функционирования информационных систем и комплексов. Вместе с тем прогресс информационных технологий уже породил такие феномены, как компьютерная преступность, компьютерный терроризм, информационные войны…

Еще более впечатляющими выглядят перспективы современных биологических, прежде всего – генноинженерных технологий. Они уже сегодня широко используются для получения множества изделий промышленного, сельскохозяйственного, медицинского, бытового назначения. В перспективе же – не только моделирование и коррекция процессов, происходящих в живой природе, включая организм человека, но и возможность – одними воспринимаемая как торжество человеческого гения, другими – как самая страшная угроза – создания человеческих существ с заранее заданными физическими, психическими и интеллектуальными характеристиками.

Таким образом, научно-технологическое развитие последних десятилетий все в большей мере концентрируется вокруг человека. Его магистральным направлением становится, как мы уже отмечали, всемерное расширение человеческих возможностей и открытие для человека все новых степеней свободы. Оборотная же сторона - это то, что человек все чаще оказывается критическим звеном многих технологических процессов, а также подвергается опасностям, порождаемым самими же новыми технологиями, которые порой несут угрозу не только его физическому и психическому существованию, но и ставят под вопрос саму его идентичность.

Не имея возможности детализировать здесь этот тезис, отметим, что не только научно-техническое, но и социальное развитие отчетливо демонстрирует сегодня нарастающую интеллектуализацию. Собственно, одним из оснований этого является то, что социальное развитие, вообще социальные перемены все чаще реализуются в форме новых технологий и по законам, которые в чем-то существенном весьма сходны с законами создания и распространения технологий.

Таким образом, интеллектуальная развитость, интеллектуальный потенциал общества и индивида становятся все более востребованными современной жизнью – вплоть до того, что они определяют возможности не только развития, но самого существования, если угодно – выживания в нынешнем мире. В этом смысле чрезвычайно опасны имеющие сегодня определенное хождение в российском обществе тенденции антиинтеллектуализма, т.е. недоверия, даже враждебности по отношению к интеллекту и к тем, кто воспринимается как его носители.

х

Понятие интеллектуального потенциала может употребляться применительно и к отельному индивиду, и к целым социальным группам или слоям, и к обществу в целом. При этом, однако, интеллектуальный потенциал социальной группы, социального слоя, общества в целом – это всегда не более чем производная от интеллектуального потенциала индивидов. Конечно, этот индивидуальный потенциал всегда формируется путем аккумуляции, освоения того, что индивид получает от общества. Но существовать, проявляться и воспроизводиться вне и помимо отдельных индивидов интеллектуальный потенциал не может.

Да, государство и общество используют (иногда лучше, иногда хуже, порой совсем бездарно) интеллектуальный потенциал своих членов. Из этого, однако, вовсе не следует, что интеллектуальный потенциал индивида – это нечто вроде доли общественной собственности, которая сдается ему в аренду. Мы здесь несколько утрируем, но такого рода представления о соотношении “общественного” и “частного” интеллекта вовсе не являются выдумкой. Наиболее показательны в этом отношении весьма распространенные попытки ставить возможность получения высшего образования в зависимость от будущих, прогнозируемых потребностей общества-государства-промышленности… Как будто интеллектуальное развитие требуется человеку только на службе. Как будто, обеспечивая индивиду возможность получить высшее образование, общество не инвестирует в свое будущее, а всего лишь приносит жертву. Как будто, наконец, интеллектуальное развитие имеет смысл лишь для подготовки ресурсов для общества-государства и нисколько не является чем-то самоценным.

И здесь-то понятие интеллектуального потенциала обнаруживает свою значимость. Обеспечивая людям возможность получать качественное высшее образование, общество повышает и их, и свой собственный интеллектуальный потенциал. И, вообще говоря, чем богаче тот интеллектуальный потенциал, которым располагает общество, тем более эффективно будут решаться самые разнообразные задачи, с которыми ему придется сталкиваться. Вместе с тем эта эффективность будет выше там, где люди воспринимают и решают эти задачи как личностно значимые, а не просто навязанные кем-то извне. От общества-государства, следовательно, вовсе не требуется того, чтобы оно канализировало, притом на многие годы вперед, интеллектуальные возможности каждого из своих членов. Быть может, этот рецидив плановой экономики стоит оставить в прошлом?

 

 

О ПОНЯТИИ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОГО ПОТЕНЦИАЛА

И СПОСОБАХ ЕГО ИЗМЕРЕНИЯ.

М.Н.Руткевич, В.К.Левашов.

 

1. О понятии интеллектуального потенциала.

 

Человечество вступает в ХХ1 век в условиях невиданного по темпам ускорения материального прогресса, в основе которого лежит развитие науки и техники. Высказанное К.Марксом в середине Х1Х века предвидение, что наука становится важнейшей производительной силой общества полностью оправдалось. Она ею уже стала. Характерной чертой общественных наук в наши дни стало усиленное внимание к динамике процессов социального развития и их прогнозированию. И то, и другое предполагает использование количественных методов познания, которые предполагают нахождение показателей, допускающих строго формализованную процедуру измерения.

Односторонне увлечение количественными методами в социологии, в том числе в социологии науки, имевшие место в 60-70-ые годы в нашей стране и за рубежом уступили место более взвешенному подходу, который можно охарактеризовать как стремление сочетать количественные методы с качественными, что вполне согласуется с общими принципами диалектического познания. Качественная сторона состоит прежде всего в выработке основных понятий и установлении связей между ними в соответствии с реальными связями между областями, сторонами общественной жизни. Более того, понятия социологии необходимо соотносить с понятиями более общими - философскими категориями.

Рассматриваемое требование в полной мере относится к поставленной авторами задаче. Процесс развития вообще представляет собою процесс превращения возможности в действительность, осуществления последующих ступеней процесса, существующих в настоящее время лишь в потенции. Одним из наиболее употребительных понятий в эпоху быстрых изменений становится понятие потенциала.Это чрезвычайно емкое понятие призвано суммировать возможности роста в той или иной сфере, наличествующие, сложившиеся его предпосылки , которые для своей реализации требуют тех или иных общественных условий. Потенциал роста не всегда означает наличие роста в данный момент. Динамика движения количественных показателей потенциала дает возможность создания спектра, веера прогнозов, каждый из которых связывается с предположениями о том или ином воздействии внутренних и внешних факторов на изучаемый процесс.

Понятие потенциала употребляется все более широко: военный потенциал, промышленный потенциал, потенциал плодородия почв, демографический потенциал и т.д., и т.п. Важнейшей чертой в “экспансии” этого понятия является переход к интегральным показателям в понимании и измерении потенциала. Наиболее известным и важным интегральным показателем, разработанным под эгидой ЮНЕСКО и широко применяемым в международных сравнениях является индекс развития человеческого потенциала (ИРЧП). Остановимся на нем подробнее, поскольку найденные подходы к приобретенный при выработке ИРЧП опыт имеет для решения поставленной нами задачи существенное значение.

Проблема измерения человеческого потенциала ( это полностью относится и к измерению интеллектуального потенциала, о чем далее) приобрела столь важное значение вследствие обострения глобальных противоречий: между ведущими державами и их крупными региональными объединениями, а также между развитыми странами “золотого миллиарда” и остальным человечеством в условиях глобализации экономической и культурной жизни. Возрастающее соперничество между основными мировыми центрами силы в политике, экономике, военной мощи, культурно-информационном влиянии, осуществляемом главным образом через электронные СМИ, предполагает ускоренное наращивание человеческого, прежде всего интеллектуального потенциала.

Оценки и первого, и второго потенциала “на глазок” в современных условиях недостаточны. Предложено немало способов, позволяющих оценивать положение государства в мировой иерархии по состоянию их человеческого потенциала. Обоснование преимуществ принятого в международной практике метода подсчета ИРЧП дано в литературе (1). Некоторые математические приемы, практикуемые при исчислении ИРЧП, будут нами далее использованы. Но сначала следует подчеркнуть принципиальное отличие человеческого и интеллектуального потенциала.

Первому из этих понятий, а тем самым количественному показателю, с помощью которого он измеряется, присущ “сверхинтегральный” характер. В ИРЧП по определенным правилам суммируются три показателя качества жизни населения: уровня благосостояния, выражаемого в цифрах душевого дохода; состояния здоровья, выражаемого через показатель предполагаемой средней продолжительности жизни, и образованности, оцениваемой по уровню грамотности и доле молодежи, получающей образование в высших учебных заведениях. Иначе говоря, под определенным углом зрения в нем суммируются экономические, экологические, культурные факторы жизни народа.

Интеллектуальный потенциал тоже является интегральным понятием, но более специализированным. Мы полагаем, что в нем должны найти в обобщенном виде уровень развития двух тесно связанных между собой областей интеллектуальной жизни общества, а именно - состояния науки и образования.

Долгое время эти две сферы жизни не были достаточно связаны. Самые высокие достижения науки в России Х1Х века - неэвклидова геометрия Лобачевского, периодическая система химических элементов Менделеева и т.д. были достигнуты при неграмотности подавляющего большинства русского и других народов страны. И Россия не являлась исключением. Наука могла достигнуть высот, продемонстрировать миру великие достижения при наличии хотя бы нескольких университетских центров и поддержки государством нескольких сотен ученых. Но уже в Х1Х веке технический прогресс потребовал грамотных рабочих, достаточного количества технических кадров, солидных вложений в создание лабораторий и систему образования. По этому поводу Ф.Энгельс заметил, что “если у общества появляется техническая потребность, то она продвигает науку вперед больше, чем десяток университетов” (2). (Письмо Энгельса Боргиусу 25 января 1894 г. См. М. и Э. Избранные письма М.1947. с. 469). Тогда же связь уровня образования широких масс и успешного использования техники была понята не только в сфере созидания, но и разрушения. В войне Пруссии с Австрией за право объединения германских земель решающая битва под Садовой (1866 г.) была выиграна, как тогда было метко замечено, прусским школьным учителем.

В конце ХХ века выигрыш в экономическом, а поэтому и политическом соревновании определяется не только уровнем развития фундаментальной (ее результаты в известной мере могут быть почерпнуты из международной литературы или определяться хорошо организованным “притоком” мозгов) и прикладной науки, но в не меньшей степени уровнем образованности населения. Не случайно в Японии и США в настоящее время осуществляется всеобщее полное (12 лет) среднее образование, после получения которого 60-80% молодых людей продолжают обучение в высшей школе. Презрительное отношение к так называемой “образованщине”, время от времени демонстрируемое на страницах газет и журналов, свидетельствует о полном непонимании пружин современного общественного прогресса. Так, М.Рац и Л.Кравченко решительно выступают против попыток “скрестить науку с образованием”, поскольку дескать имеются “дураки” и “умные” и первым надо иметь “вдесятеро больше ресурсов” для получения того же результата (3). Действительно люди отличаются по интеллекту и при разных уровнях образования в жизни и науке верх берут не числом, а головой. Но фиксация неравенства способностей в науке, необходимости отбора в нее, важности исключительно светлых голов для ее прогресса и т.п. нисколько не колеблют необходимости овладения новейшей техникой и связанного с этим развитием творческих приемов и навыков мышления у массы населения. Сегодня прогресс в производстве, технике, бытовых условиях, в ведении боевых действий определяется не только уровнем развития науки и ее воплощения в технических устройствах, но также уровнем овладения научно- техническими знаниями и умениями всего населения. И далее. Эта область интеллектуальной деятельности не отделена от интеллектуальной деятельности в целом, от общего уровня образованности и культурности народа, а тем самым от гуманитарного образования и гражданского сознания.

Вот почему нам представляется несомненным, что интегральный показатель развития интеллектуального потенциала нации, страны общества имеет право на введение в интеллектуальный оборот. Он нужен, во-первых, для сравнения с путями и темпами интеллектуального развития других народов, во-вторых, для выяснения тенденций развития интеллектуального потенциала в собственной стране.

 

2. О способе измерения интеллектуального потенциала.

 

Предлагаемый ниже индекс развития интеллектуального потенциала, обозначаемый далее IP, должен дать обобщенное количественное выражение определенного ряда показателей, характеризующих интеллектуальное развитие данного общества. Предлагается интегрировать несколько показателей в двух указанных выше взаимосвязанных областях: степени образованности населения, поскольку интеллектуальный потенциал нации определяется культурой широких масс, и состояния науки, поскольку в науке в наибольшей степени концентрируется творческий характер мышления человека, а тем самым интеллектуальный потенциал нации.

В предлагаемом индексе IP (так же как в ИРЧП) фиксируется наличное, сложившееся на определенный момент положение в каждой из избранных областей. Так, к примеру, индекс продолжительности жизни для родившихся в данном году не является по сути прогнозным, ибо исчисляется на основе данных о повозрастной смертности за данный (или минувший) год. Тем не менее, ИРЧП может быть сочтен показателем потенциала и использоваться для прогноза постольку, поскольку проводится сравнение значений данного индекса (и его составляющих) в указанных выше двух плоскостях - в целях международного и внутреннего сравнения. Так, Россия в 90-ые годы ХХ века неумолимо “скользит” вниз в таблицах ИРЧП, составляемых международными организациями, переместившись с 54 на 71 место, в то время как Белорусь сумела подняться в последнее время с 68 на 60 место (4).

Конечно, необходимо учитывать, что применяемый при прогнозах такого рода метод экстраполяции весьма несовершенен, особенно если предполагается, что социально-политические и экономические тенденции и механизмы, действовавшие на протяжении предшествующего периода, будут действовать в том же направлении и с такой же силой на протяжении прогнозируемого периода. Поэтому метод экстраполяции, как правило, применяется для обеспечения вариативности прогноза на основе выдвижения различных предположений о возможных изменениях механизмов действия макросоциальных факторов: развития экономики, системы образования, финансирования научных исследований и их организации, изменения воздействий общества на состояние окружающей среды, роста населения и других. В соответствии с этими предположениями могут быть составлены более или менее широкие "веера" прогнозов, например, максимальный, средний, минимальный и т.д., в зависимости от условий, при которых развитие будет осуществляться по тому или иному варианту прогноза. Так, при прогнозировании годичного коэффициента естественного прироста населения в России на 2025 год демографами ООН были предложены три варианта: "верхний" - [–0,15], предполагающий известное улучшение экономической, а поэтому и демографической ситуации в стране сравнительно с 1993-1997 гг., когда он составлял в среднем [–0,5]; “средний” - [–0,51], предполагающий сохранение в основном нынешнего состояния экономики и уровня жизни населения; "нижний" – [–0,76], основанный на предположении о дальнейшем углублении кризиса в экономике и снижении уровня жизни основной массы населения, а поэтому обострения процессов депопуляции (5).

Конструирование интегрального показателя, позволяющего оценить специально интеллектуальный потенциал страны (народа, государства) и дающего возможность прогнозировать его динамику на ближайшую перспективу, сравнивать с мировыми тенденциями, представляется задачей весьма сложной. Мы уже отмечали выше необходимость использования опыта, накопленного при создании и совершенствовании ИРЧП, когда методика подсчета дифференцировалось для различных групп стран (6). Представляется, что методика исчисления IP также должна разниться для стран с высоким уровнем развития сферы науки и системы образования, и для стран, которые пока что решают задачи ликвидации неграмотности основной массы населения и создания стартовых условий для научной деятельности.

Далее речь будет идти о методах определения IP по высшей группе стран, поскольку к ней относится и СССР – Россия. Главная особенность развития этой группы стран состоит в том, что наука в них к концу XX века уже стала важнейшей производительной силой. Экономическая, финансовая, военная, политическая мощь развитых государств ныне непосредственно зависит от состояния фундаментальной и прикладной науки, развития НИОКР и know-how, удельного веса наукоемкой продукции в общем объеме промышленного производства и валового национального продукта. Задачей данной статьи, однако, является не сравнение различных стран, а выявление особенностей развития интеллектуального потенциала России (Российская империя - Советский Союз - Российская Федерация) в XX веке.

Рост интеллектуального потенциала определяется возможностями двоякого рода. С одной стороны, возможностями обеспечивать науку современными, весьма капитало- и ресурсоёмкими приборами, аппаратами и установками (космические станции, синхрофазотроны, радиотелескопы, “думающие” компьютеры” и др.), которые сами по себе являются воплощением новейших достижений научной и технической мысли, а также дорогими материалами высокой степени чистоты. С другой стороны, возможностями подготовки достаточного количества квалифицированных кадров ученых, инженеров, техников, управленцев высокого уровня. Вместе взятые, потребности создания и непрерывного развития материальной базы науки и ее обеспечения кадрами, которые эту базу могут использовать с должной степенью эффективности и совершенствовать, находят сегодня по развитой группе стран обобщенное выражение в финансовом обеспечении сферы науки и сферы образования. В этой связи важно подчеркнуть, что до известной степени в течение определенного периода удается практически бесплатно использовать достижения мировой науки (как это было в Японии на первой стадии послевоенной модернизации), либо широко привлекать подготовленные в других странах кадры специалистов (как это было в США при создании атомного оружия в годы мировой войны и продолжается в настоящее время, в том числе за счет “утечки умов” из России). Но и тот, и другой путь могут обеспечить рост интеллектуального потенциала лишь в определенных историческими обстоятельствами границах. Прочно войти в число передовых развитых стран и удержаться в лидерах мирового прогресса (последнее сегодня важно для нашей страны), в конечном счете, можно только при создании и наращивании собственного мощного научного потенциала и системы подготовки научных и технических кадров высокой квалификации. В соответствии с этими посылками мы полагаем, что при конструировании такого интегрального индекса, как IP, следует определенным образом свести воедино показатели состояния образования и науки, образовательного и научного потенциала.

Измерение роли образовательного потенциала предлагается осуществлять на основании трех индексов. Первый (е₁) должен отразить уровень общей образованности “взрослого” населения, то есть, в основной своей массе уже завершившего обучение в учебных заведениях и составляющего костяк занятого населения. Можно исходить из двух возможностей: замерять средний уровень образованности всего занятого, то есть экономически активного населения, либо населения старше 20 лет. Каждый из этих способов имеет свои преимущества. В предлагаемой методике избран второй, так как общий интеллектуальный потенциал общества определяется в значительной мере и неработающим населением: в их число входят матери, воспитывающие молодое поколение, люди пожилого возраста и т.д. К тому же, при таком выборе можно более успешно использовать данные отечественной статистики.

Второй индекс (е₂), который представляется необходимым ввести для измерения роли образования в создании интеллектуального потенциала, это удельный вес в населении студенчества, то есть той части молодежи, которая является резервом пополнения специалистов умственного труда во всех сферах жизни общества. В этих целях в качестве индекса предлагается ввести численность (в пересчете на 10000 населения) студентов высших учебных заведений. Этот индекс непосредственно характеризует уровень будущей профессиональной подготовки, получаемой молодым поколением после завершения полного общего среднего образования. В развитых странах в качестве ближайшей стоит цель дать общее среднее образование всей молодежи; она законодательно закреплена, но не полностью выполняется. В СССР она была поставлена в 1977 году и к концу 80-х годов в значительной мере была достигнута. Конечно, для большей точности следовало бы учитывать все виды получаемого молодежью профессионального образования. Но, поскольку пропорции между численностью выпускников начального (ПТУ), среднего (техникум, колледж, училище) и высшего профессионального образования в России и других развитых странах примерно одинаковы, можно ограничиться относительной численностью студенчества.

Наконец, для измерения образовательного потенциала необходим и третий индекс (е₃) - доля расходов на образование в ВВП. Этот индекс дает представление о средних затратах на одного учащегося, об оснащенности учебных аудиторий ЭВМ и другим современным оборудованием, об издании учебников и учебных пособий, о состоянии и обновлении материальной базы учебных заведений всех типов, наконец, о степени материальной обеспеченности, социальном статусе и качестве педагогического персонала.

Для измерения роли науки в создании и росте интеллектуального потенциала предлагается использовать два индекса. Первый (s₁) - удельный вес персонала, занятого в сфере науки и научного обслуживания, в общей численности занятого (экономически активного) населения. Поскольку же эффективность работы этого персонала зависит от материального обеспечения науки (в том числе и оплаты труда работников), то этот показатель следует определенным образом сочетать со вторым (s₂) - удельным весом затрат на науку в процентах к ВНП. В определенных случаях, например, когда данные по ВНП засекречены или искажаются, индекс s₂ может измеряться по удельному весу в национальном доходе. Когда финансирование науки в основном осуществляется на протяжении изучаемого периода государством, как это имело место в СССР, может быть использована в этих же целях доля затрат на науку в государственном бюджете. В последующих выкладках используется первый вариант.

Предлагаемая методика исчисления IP весьма далека от совершенства, так как, в частности, в ней не учитывается степень использования сложившегося научного потенциала. Но измерение эффективности затрат на науку представляется самостоятельной, чрезвычайно сложной проблемой, которая выходит за рамки обсуждаемого вопроса. В порядке обсуждения можно выдвинуть такие показатели: удельный вес наукоемких отраслей в общем объеме промышленного производства, уровень восприимчивости промышленности к научным открытиям и разработкам и т.д. Однако все способы измерения эффективности научных исследований на практике сталкиваются с немалыми трудностями, особенно в условиях милитаризации науки. Например, наукоемкая продукция в советской статистике была столь успешно “запрятана” в официальных справочных данных, что получить достоверные цифры было просто невозможно. Эта проблема имеет глубокий философский смысл, ибо потенциальное вообще неразрывно связано с актуальным. Потенциал, если он не используется, быстро угасает, и, напротив, когда практика предъявляет на науку активный спрос, научный потенциал быстро растет, и еще быстрее растет эффективность его использования. Примеры тому и другому дает наша история. В настоящее время невостребованность науки приводит к растущей, во многом уже невосполнимой потере научного потенциала Россией.

 

3. Методика исчисления IP применительно к СССР-России.

 

Перейдем к изложению предлагаемой схемы подсчета IP по указанным выше показателям и попытаемся оценить его динамику в СССР и постсоветской России, взяв в качестве исходного момента последний предвоенный год Российской империи (1913). С самого начала следует подчеркнуть, что если допускается известная степень условности в выборе именно предлагаемых показателей для определения индекса развития интеллектуального потенциала, то еще больше условности приходится допускать при создании методики исчисления каждого из них, а также их удельного веса при суммировании для определения значения интегрального индекса IP. При всех этих “издержках”, тем не менее, предлагаемый индекс дает возможность как сопоставления по уровню IP отдельных стран, так и выявления тенденции его развития в каждой данной стране, что для нас в данном случае является главной задачей.

Индекс общей образованности населения в возрасте свыше 20 лет (е₁) в России предлагается исчислять следующим образом. На основе данных переписи населения (или текущего учета) фиксируется среднее число лет, проведенных в учебных заведениях системы образования. При этом наличие полного среднего общего образования (средняя школа) нами засчитывается за 10 лет. В Советском Союзе долгое время была именно десятилетняя школа, которая затем стала одиннадцатилетней, хотя программы обучения изменились несущественно. Для сравнимости данных по годам и по поколениям мы засчитываем “полное среднее” за 10 лет независимо от типа учебного заведения (вечерняя школа, “среднее” ПТУ и т.п.), которые даже при более длительных сроках обучения уровень знаний давали ниже, чем обычная средняя школа. Среднее специальное и незаконченное высшее засчитывается за 2 года сверх 10, а высшее как 5 сверх 10. Начальное мы полагаем равным 4 годам, а неграмотность и неполное начальное образование приравниваем нулю. Что касается неполного среднего образования, то приходится учитывать, что долгое время это была семилетняя школа, после реформы 1958 года она стала восьмилетней. При обработке данных переписи населения 1959 и 1970 годов мы засчитываем ее за 7 лет обучения, так как большинство лиц в возрасте 20 лет и выше получили этот уровень образования в “семилетке”; начиная с переписи 1979 года – за 8 лет. Наконец, поскольку в итогах переписи 1959 года начальное и неполное среднее были объединены в одной графе, лица, “попавшие” в нее, были учтены нами с общим коэффициентом 5,5. Столь подробное разъяснение понадобилось по данному коэффициенту применительно к нашей стране. При сравнении с другими странами, по-видимому, потребуются дополнительные правила исчисления е₁.

Второе разъяснение носит более общий характер, оно касается всех индексов по образованию (е₁, е₂, е₃), а также по науке (s₁, s₂). Для сравнимости индексов и их объединения мы выражаем их численно в интервале от 0 до 1. С целью выявления динамики IP в нашей стране за минимальные значения мы принимаем данные 1913 года, то есть уровень развития дореволюционной России. Что же касается максимальных “натуральных” показателей, соответствующих 1, то представляется целесообразным взять за основу показатели, которые уже сегодня либо достигнуты в наиболее развитых странах мира, либо будут достигнуты ими в ближайшем будущем.

Поясним сказанное сначала на уже рассматривавшемся выше, наиболее сложно исчисляемом индексе е₁. За максимальное значение этого индекса можно принять 12, поскольку к нему близки США и Япония. В этих и ряде других стран законодательно закреплено всеобщее среднее образование и наблюдается постепенный переход к получению высшего образования значительной частью молодого поколения. Но даже в этих странах известная часть молодежи вступает в жизнь со средним общим или специальным образованием, притом не в 20 лет, а позднее. У старших поколений образовательный уровень существенно ниже. Например, в США 20,7% взрослых “испытывают затруднения в чтении и письме” (7). Поэтому цифру 12 можно рассматривать как некий не слишком отдаленный во времени предел, к которому движутся развитые страны. Довольно успешно двигался в этом направлении и Советский Союз, что отражено в представленных ниже таблицах.

Сложнее обстоит дело с выбором минимального значения. Всеобщей переписи населения в царской России после 1897 года не было. Эта перепись зафиксировала 28,4% грамотных в возрасте 9 – 49 лет, в 50 губерниях Европейской России. Согласно переписи 1926 года в СССР, в этих же возрастных границах грамотными было 56,6% (8). Принимая во внимание успехи борьбы с неграмотностью в первые годы Советской власти, можно примерно оценить уровень грамотности населения в этих возрастных границах к 1913 году как примерно 40%, то есть, неграмотных было до 60%. В общеобразовательных школах разного типа в 1914 году насчитывалось 9656 тыс. учащихся (немногим более 20% лиц школьного возраста), из них в 1 - 3 классах – 8082 тыс., в то время, как в 8 - 10 классах всего 153 тыс. (там же, стр. 7). Подавляющее большинство рабочей и часть крестьянской молодежи получали 2 - 3 летнее образование. В старших возрастных группах положение было еще хуже, большинство в этих группах оставалось неграмотным. Коренное население окраин было почти сплошь неграмотным. Взвешивая всю совокупность этих данных, средний уровень образованности для лиц старше 20 лет мы склонны оценить на 1913 год максимум как 2 класса (эта цифра, возможно, преувеличена).

Для подсчета индекса е₁ (а также остальных) можно принять способ, используемый при определении ИРЧП.

 

е1 =	фактическое значение минус минимальное
	максимальное значение минус минимальное

 

На основе этой методики исчислим значение индекса е₁ для СССР в 1970 году. Уровень образованности населения старше 20 лет по нашим подсчетам (на основе данных переписи населения 1970 года) был равен 6,02 года (9).

 

е1 =	6,02 – 2	= 0,40
	12 – 2

 

Второй индекс (е₂) – численность студентов на 10000 чел. населения. Примем за максимальное значение 300 студентов, к этому уровню сегодня приближаются США. За минимальную цифру следует при указанных посылках принять 8, поскольку именно таково было число студентов в России 1913 года в пересчете на 10000 чел. населения (127 тыс. студ. на 159,2 млн населения) (10). В СССР с 1970 году насчитывалось 180 студентов вузов на 10000 чел. населения (11). Приняв тот же метод подсчета для коэффициента е₂, что был применен для е₁, получаем

 

е2 =	180 – 8	= 0,589
	300 – 8

 

Для исчисления индекса е₃, который фиксирует уровень затрат на цели образования в процентах к ВВП, предлагается использовать этот же метод. В качестве максимальной цифры можно принять 10%, к этому уровню приближаются наиболее развитые страны. Например, общие государственные и частные расходы на образование в США составили 8% от ВНП в 1975 году (12). Минимальный порог определим в 1,15%, что примерно соответствует положению в последний мирный год дореволюционной России. Последняя цифра является приблизительной. Она исчислена нами, исходя из того, что расходы на образование в России в бюджете 1913 года были обозначены суммой 135,2 млн рублей (4% бюджета), в то время, как “народный доход” составлял 11,805 млрд (13). Здесь не учитываются затраты на обучение в частных гимназиях, но их было сравнительно немного.

В качестве примера, иллюстрирующего способ исчисления е₃, возьмем опять же 1970 год. ВВП составлял 643 млрд рублей (в ценах года), расходы на образование из госбюджета и других источников 19,9 млрд руб., то есть 3,09% (14). Проделав вычисление по указанной схеме, мы получаем для СССР 1970 года

 

е3 =	3,09 – 1,15	= 0,22
	10 – 1,15

 

Для исчисления индекса ЕP, отражающего потенциал сферы образования в общем индексе IP, с известным приближением примем, что индексы е₁, е₂ и е₃ равноценны. Тогда образовательный потенциал ЕP может быть исчислен как среднее арифметическое:

 

ЕP =	е1 + е2 + е3	Для СССР в 1970 году	ЕP =	0,40+ 0,589 + 0,22	= 0,403

 

При определении индексов s₁ и s₂, а затем общего индекса SP, характеризующего научный потенциал, а тем самым роль науки в формировании интеллектуального потенциала, также необходимо принять известные допущения. Будем считать, что s₁ и s₂ играют равную роль при определении индекса S. Первый, s₁, указывает удельный вес занятых в сфере науки и научного обслуживания в составе занятого населения. В 1970 году В СССР в этой сфере было занято 3238 тыс. чел. при общем числе рабочих и служащих 90186 тыс. Кроме того, в колхозах (в среднегодовом исчислении) было занято 16,7 млн человек; итого, 106,9 млн занятых во всем народном хозяйстве. В указанной сфере трудилось 3,03% экономически активного населения (15). Принять за максимум можно 5%, что соответствует примерно численности занятых в науке и научном обслуживании в наиболее развитых странах в настоящее время. Минимум мы исчислим в соответствии с положением в России 1913 года. Оценка и в этом случае является приблизительной. Общее число научных работников (включая занятых в вузах) составляло 11,6 тыс., вместе с обслуживающим персоналом можно эту цифру поднять до 50 тыс. человек. При общей численности населения 159,2 млн чел., активное население можно оценить в 70 млн. Доля занятых в указанной сфере - 0,07% (16), это примерно соответствует положению в России 1913 года (с учетом университетов). Для СССР в 1970 году s₁ будет равен, согласно предложенной методике:

 

s1 =	3,03 – 0,07	= 0,600
	5 – 0,07

 

Для исчисления s₂ обратимся вновь к данным ЦСУ за 1970 год. Расходы на науку из госбюджета и других источников составляли 11,7 млрд рублей, (из госбюджета 6,5 млрд). Валовый национальный продукт в ценах того года составлял 643 млрд рублей (17). Из этого следует, что на развитие сферы науки и научного обслуживания расходовалось 1,82% ВНП. Условность этой цифры не подлежит сомнению, так как значительная часть расходов на науку проходила по другим статьям бюджета. Примем за максимум 4%, что в настоящее время достигнуто в Израиле. В США расходы на науку составляли 2,8%, в Швеции - 3%, в других развитых странах - менее (18). Минимум следует установить, исходя из расходов в России 1913 года. Точные данные отсутствуют, тем более, что научных учреждений в составе Академии наук было тогда всего 41 со 154 сотрудниками. Всего в России в 1913 году имелось 298 научных учреждений. Наука в университетах финансировалась как составная часть общих расходов. Мы полагаем, что максимальная цифра при оценке не должна превышать 0,3%. Для СССР в 1970 году s₂ будет при нашем методе исчисления таков:

 

s2 =	1,82 – 0,3	= 0,411
	4 – 0,3

 

Более общий индекс SP, характеризующий научный потенциал страны, мы берем как среднее арифметическое между s₁ и s₂. Для СССР в 1970 году он будет исчислен следующим образом:

 

SP =	s1 + s2	=	0,600 + 0,411	= 0,505

 

Для исчисления IP теперь остается взять среднее арифметическое от ЕP и SP. Для СССР в 1970 году получаем:

 

IP =	EP + SP	=	0,403 + 0,505	= 0,454

 

Мы намеренно излагали методы подсчета всех индексов по СССР в 1970 году весьма подробно, чтобы, во-первых, проиллюстрировать, как приходится приспосабливать общие концептуальные положения к условиям нашей страны и особенностям отечественной статистики. Во-вторых, представляется, что и при условности ряда допущений предлагаемый метод оценки интеллектуального потенциала может дать представление о тенденции, если брать ту же страну при соблюдении тех же самых правил ведения статистической отчетности. Эти правила в СССР практически не изменялись.

 

4. Изменение значения IP за последние десятилетия.

 

Далее приводятся сравнительные данные о движении всех упомянутых показателей статистики и предлагаемых индексов, включая интегральный индекс IP, в СССР за 30-летний период на основе переписей населения 1959, 1970, 1979 и 1989 годов. Все данные взяты нами из справочников ЦСУ СССР за 1960, 1970, 1980, 1989 годы, а также, при необходимости, и за другие годы (например, в томе за 1960 год отсутствовали сведения о ВНП, поэтому пришлось обратиться к справочнику за 1965 год) (19). Показатель е₁ за 1960 и 1980 годы вычислен по данным переписей предшествующих лет, т.е. 1959 и 1979 (20).

Индексы за 1997 год исчислены нами на основе данных Госкомстата РФ за этот год (21), за исключением индекса е₁. Он является результатом экстраполяции на основе данных микропереписи населения 1994 года (22). Нами учитывалось, что три возраста из графы “15 - 19 лет” к 1997 году “перешли” в следующую возрастную графу, и это сказалось на средней цифре из-за резкого снижения уровня образования молодежи в начале 90-х годов. Так, среди 20 - 24-летних микроперепись 1994 года выявила на 1000 человек 5 с начальным и 3 не имеющих начального образования, в то время, как среди 15 - 19-летних их было соответственно 85 и 5. По нашим подсчетам, в целом средняя цифра образованности населения понизилась с 9,8 в 1994 году до 9,67 в 1997 году. И этот процесс продолжается. В последние годы возросло (по оценкам до 2 млн) число детей, не посещающих школу. Перепись 1999 года позволит, вне сомнения, более точно оценить снижение уровня образованности населения России.

Не воспроизводя в целях экономии места все подсчеты, приведем цифры, характеризующие исходные данные для исчисления интеллектуального потенциала, в таблице 1.

Таблица 1

Характеристика интеллектуального потенциала в СССР и РФ

Примечания: * Взяты данные по РСФСР для удобства сравнения с 1997 годом. Следует… ** Оценка сделана на основе данных микропереписи 1994 года с последующей экстраполяцией.

Динамика индексов, характеризующих интеллектуальный потенциал в СССР и РФ

  Для более наглядного выражения тенденции роста IP в послевоенный период в СССР… График 1

Динамика индексов, характеризующих интеллектуальный потенциал в СССР и РФ

   

Характеристика интеллектуального потенциала в СССР и РФ

   

Динамика индексов, характеризующих интеллектуальный потенциал в СССР и РФ

 

МЕТОДИКА ИЗМЕРЕНИЯ интеллектуальнОГО потенциалА ОБЩЕСТВА

   

ПРОБЛЕМЫ РЕАЛИЗАЦИИ

В.Ж. КЕЛЛЕ Упоминания об интеллектуальном потенциале России в литературе последнего… Вообще, следует отметить, что использование понятия потенциала в социальном знании в методологическом плане оказалось…

ИНФОРМАЦИОННЫЙ КАПИТАЛ КАК ВАЖНАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОГО КАПИТАЛА

Вопрос об отечественном информационном капитале возник при рассмотрении вопроса о вступлении России в ВТО как некоторый аспект международных… Однако правомерность использования термина “информационный капитал” требует… В настоящее время появился ряд предпосылок возникновения и употребления этого понятия. Прежде всего, это широкое…

КАЧЕСТВО НАСЕЛЕНИЯ В АСПЕКТЕ КАЧЕСТВА ЖИЗНИ: ВОЗМОЖНЫЕ ПОКАЗАТЕЛИ И МЕТОДЫ ИХ ОЦЕНКИ

В последние годы проблема качества жизни стала ведущей темой многих публикаций социологической, психологической, экономической и даже политической… Под качеством жизни будем понимать интегральное свойство жизнедеятельности… Качество населения (КН) - распространенное в демографии и социологии понятие. Но существуют разные его трактовки.…

Потребности

физиологические потребности (голод, жажда, сексуальная потребность); потребности в безопасности (стремление к защищённости от неблагоприятных… потребности в социальных связях (потребности в любви, в принадлежности к определённой социальной группе, потребность в…

Ценности повседневной жизни.

Наиболее распространённым методом их выявления считается опросник М. Рокича [11]. Различают два класса ценностей: терминальные (цели, к которым… Полезность использования данного метода для решения задач КН – КЖ можно…  

Базовые индивидуальные мотивы жизнедеятельности

сила – здоровье, социальный статус, престиж, власть над людьми, власть над ресурсами, социальное влияние, авторитет; достижения – личный успех по критериям социальных стандартов (фактические… наслаждения – стремление к радостным событиям, к получению удовольствий, к счастливой жизни;

Трудовые мотивы

социальные мотивы - польза людям и обществу, работа в коллективе; внешние побуждения - зарплата, хорошие условия труда, безопасность труда,… самоутверждение - престижность труда, приобретение авторитета;

Духовно-деятельностный потенциал

В развитие приведенного в начале статьи определения популяционного психофизиологического потенциала (ППП), прежде всего, следует подчеркнуть, что он… Теоретически обоснованными группами свойств человека, из которых складываются… векторная активность: мотивы, потребности, цели деятельности, направленность личности;

Популяционный психологический потенциал социума определяется, во-первых, доминированием в нём личностей с определёнными типами индивидуальных потенциалов; во-вторых, характером распределения людей разного типа в обществе в целом и в основных социальных группах.

С целью уточнения состава личностных свойств – индикаторов ППП и нахождения метода пригодного для его оценки, был проанализированы работы в области психологии труда, выполнененные с использованием разных тестов. Среди них самым распространённым оказался 16-факторный личностный опросник Кэттелла. С его помощью были получены данные о связи успешности разных видов трудовой деятельности с определёнными шкалами этого опросника.. Путём обобщения этих данных удалось выявить личностные свойства, характерные для большинства видов труда [26].

Были получены следующие основные результаты:

наиболее универсальными, и, следовательно, имеющими наибольшее значение для популяционного потенциала социума в целом, являются такие личностные качества как энергичность, жизнерадостность, стремление к согласию и совместной деятельности (при условии понимания других людей), стремление к достижениям, смелость, гибкость, самостоятельность, эмоциональная устойчивость в стрессогенных ситуациях;

психофизиологический популяционный потенциал определяется как доминированием в социуме людей с определёнными чертами личности, так и организацией социума из разных по своему психологическому типу слоёв, групп населения;

существуют достаточно определённые, характерные для разных социо-профессиональных групп наборы доминирующих в среднем личностных качеств, что свидетельствует о существовании относительно специфических групповых психофизиологических потенциалов.

Что касается второго блока ППП - социального интеллекта, то особых проблем с его операционализацией не возникает. Давно известен комплекс показателей и методик, позволяющий дать интегральную оценку интеллекта людей - IQ. Выполнено большое количество исследований, демонстрирующих значительную силу связи значений этого показателя с эффективностью человеческой деятельности. Так, коэффициент корреляции IQ со стандартным показателем социальной успешности, используемым американскими социологами, достигает значения 0,85 [27]. Хотя, есть публикации и с менее оптимистичными цифрами: значения IQ в подростковом возрасте предопределяют успешность профессионального обучения и последующей карьеры лишь на 25 процентов [28].

Культурный потенциал

Культурный потенциал, понимаемый как некоторая качественно-количественная характеристика нравственного состояния общества, обшей и профессиональной образованности, можно оценить посредством уже применяемых для измерения КЖ показателей. Так, компонентом “Индекса развития человека”, принятого ООН, является достигнутый уровень образованности общества. Этот уровень рассчитывается как комбинация индекса грамотности взрослого населения и доли граждан в возрасте до 24 лет, обучающихся в любых учебных заведениях (цит. по [6]).

Однако сущность культурного потенциала значительно шире и глубже. В него входит и менталитет социума, и уровень нравственности, и стереотипы социального поведения, и традиции в различных сферах жизнедеятельности. Пока не предложен какой - либо измеримый интегральный показатель культурного потенциала, понимаемого в таком смысле. Однако рациональный подход к его разработке возможен на базе теории и методологии психосемантики сознания [13].

Существо этого подхода заключается в выявлении содержания и структуры культурообусловленных компонентов сознания в виде категориальных единиц (или личностных конструктов) имеющих когнитивные и аффективные аспекты в определённых содержательных областях (природа, люди, мировоззрение и т. п.). Методология психосемантики имеет уже хорошо отработанные несложные методические приёмы обследования людей, способы интеграции эмпирических данных и некоторые интегральные показатели. К ним относится, например, критерий когнитивной сложности семантических пространств Хэмфри.

 

Психические состояния населения

Состояния функционального типа

состояние безразличия, апатии; слабо активирующая напряжённость; оптимальная напряженность;

Литература

 

1.Бобков В., Масловский-Мстиславский П. Качество жизни: сущность и показатели. Человек и труд. 1996, № 6.

2.Давыдов Б.И., Пономаренко В.А., Балуев О.Т., Ушаков П.Б. Радиационный риск, здоровье, качество жизни: медико-психологические и социально-экологические аспекты. // Авиакосмическая и экологическая медицина. Тт. 27, 12 М., 1993

3.The Quality of Life./ Ed by Nussbaum M.Sen A. - Oxford:Clarendon press. 1995

Давыдова Е.В., Давыдов А.А. Измерение качества жизни, М., институт социологии РАН, 1993

6. Человеческий потенциал: опыт комплексного подхода. Под ред. И.Т. Фролова. – М.: 1999. – 176 с. 7. Рубин Я.И. Качество населения. О сущности и структуре понятия. // СОЦИС,… 8. Медведев В.И., Зараковский Г.М. Психофизиологический потенциал как фактор устойчивости популяции в условиях…

Зараковский Г.М., Степанова Г.Б. Психологический потенциал индивида и популяции. //Человек. №3. -1998. С. 50-59.

11. Психологические тесты./ Под ред. А.А. Карелина, в 2 т. – М.; Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС, 1999. – т.1 –312 с. 12. Социально-психологическая динамика в условиях экономических изменений.… 13. Петренко В.Ф. Основы психосемантики: Учебное пособие. – Смоленск, Изд-во СГУ, 1997, - 400 с.

И.И.Ашмарин

Одним из необходимых условий сохранения и развития человеческого потенциала, как на индивидуальном, так и на социальном уровне является устойчивость… Русский перевод англоязычного оригинала “sustainable[5] development”–… Здесь полезно ещё раз обратиться к точным наукам и попробовать позаимствовать оттуда подходящие элементы толкования…

ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ И ВЛАСТЬ, ИЛИ СБЫВШИЕСЯ ПРОРОЧЕСТВА И ТРЕВОГИ.

О сборнике “Вехи” за прошедшие девяносто лет, прошедшие со времени его публикации, было (и еще будет) сказано и написано много; в этих заметках… Собственно, в чем пафос “Вех”? В той тревоге, которую вызвало в кругу… По существу леворадикальная интеллигенция в условиях России взяла на себя функции оппозиции. И в этом отношении…

ВИРТУАЛЬНОЕ УПРАВЛЕНИЕ ПЕРСОНАЛОМ В XX В.

Н.А.Носов

 

I. Внутрифирменная подготовка кадров

 

1. Исторический обзор

Исторически и логически вопрос о внутрифирменной подготовке кадров (ВФПК) возник после того как произошло разделения процесса производства и процесса подготовки кадров для производства, и оказалось, что кадры, подготовленные вне производства в принципе не соответствуют требованиям, предъявляемым им со стороны производства. Пожалуй, впервые такое затруднение было зафиксировано в конце 19 века в США, когда оказалось, что специалисты, окончившие ВУЗы, не могут сразу приступить к выполнению производственных задач, потому что не знают производства. В свою очередь, это несоответствие возникло вследствие того, что вузовская подготовка оторвалась от производства и "окуклилась" сама в себе, формализируясь в преподаваемых предметах и отставая от производства, развивающегося в технологическом плане быстрее, чем происходит смена когнитивных парадигм вузовских предметов. В Соединенных Штатах в конце 19 - начале 20 веков эта проблема была снята резким изменением вузовских программ.

Но на Западе проблема вузовской подготовки опять возникла в 60-х годах 20 века, и уже не могла быть снята изменением программ обучения, потому что большинство программ в среднем за пять лет наполовину устаревает. А менять так быстро свои программы ВУЗы не могут хотя бы потому, что возникает проблема обеспечения ВУЗов (обучение, найм и т.п.) преподавателями, соответствующими уровню развития производства. Не говоря уже о том, что ВУЗы просто не могут каждые пять лет менять свою лабораторную и производственную базу, обеспечивая уровень ее оснащенности быстро развивающемуся производству.

В 70-е стратегическим направлением в обеспечении производства подходящими кадрами стал лозунг укрепления связи между производством, с одной стороны, и системой образования (среднего и высшего) - с другой. Компании стали делать инвестиции в образование. Инвестиции принимали самые различные формы: фирмы оплачивали определенные образовательные программы, даже создавали и финансировали школы для детей своих сотрудников, выплачивали стипендии и т.д. Эффект от этих инвестиций был заметным, но частным - по тем программы, которые фирмы финансировали, школьники и студенты учились лучше, в спецшколах успеваемость была выше. Но в целом уровень образованности не повысился, тем более, что компании часто упрекали во вмешательстве в процесс обучения. Компании оказались в положении буриданова осла: если фирмы пытаются целенаправленно вкладывать деньги в систему образования, их обвиняют во вмешательстве, если же фирмы просто дают деньги учебным заведениям, они не могут контролировать то как эти деньги расходуются. В таких условиях американские компании в начале 80-х годов стали постепенно отказываться от инвестирования образования.

 

2. Общие сведения

Отказавшись от масштабного финансирования вузовской системы образования, компании стали создавать свои структуры подготовки кадров. В середине 80-х годов в США в частных компаниях было около 50 тысяч специалистов занятых подготовкой и переподготовкой рабочей силы. В крупных фирмах до 25% работающих специалистов повышают свою квалификацию. Расходы на внутрифирменную подготовку кадров в США во второй половине 80-х годов в некоторых фирмах составили следующие величины:

ИБМ - 750 млн. долларов (5% затрат на оплату труда);

Дженерал электрик - 260 млн. долларов (2%);

Ксерокс - 257 млн. долларов (4%);

Тексас инструментс - 45 млн. долларов (3,5%);

Моторола - 42 млн. долларов (2,6%).

В эти суммы не включена зарплата работников, проходящих подготовку. В случае ее включения сумма расходов почти удвоится.

В силу ее значимости и потребляемых ресурсов внутрифирменную систему подготовки кадров иногда называют "теневой системой образования".

Американский бизнес ежегодно тратит на специальные программы ВФПК около 263 долларов на одного работника. Кроме того, от 90 до 180 млрд. долларов, по оценке экспертов, - на подготовку кадров непосредственно на производстве. Таким образом, суммарные затраты компаний на ВФПК (210 млрд.долларов) стали сопоставимы с общей суммой государственных и частных расходов на школьное и высшее образование (свыше 350 млрд.долларов).

Но в США позволить себе внутрифирменную подготовку кадров могут только крупные компании. Большая часть затрат на внутрифирменную подготовку приходится на менее чем 10% всех американских компаний. Не все даже крупные компании имеют собственную систему внутрифирменной подготовки, многие из них объединяются для создания межфирменных центров обучения и переподготовки.

Среди малых фирм, с объемом годовых продаж менее 50 млн. долларов, лишь 6% проводят тестирование вновь принимаемых на работу, а из этого числа фирм лишь 25% проводят обучение своих кадров или посылают их на внешние курсы.

В США основной упор во внутрифирменной подготовке делается на повышение квалификации специалистов с высшим образованием, прежде всего - управленцев. Вероятность обучения по внутрифирменным программам на 50% выше для лиц с высшим образованием, чем без оного. Для управляющих со степенью магистра или доктора в 2 раза выше, чем для бакалавра.

С одной стороны, в этом компании правы. Небольшая управленческая группа может существенно повысить прибыльность фирмы. Известно, что после того как японская фирма "Мацусита" приобрела один из телевизионных заводов американской фирмы "Моторола ТВ" двенадцати японским управляющим за пять лет практически без замены рабочей силы удалось сократить фонд гарантийного ремонта с 22 млн. до 3,5 млн. долларов, уменьшить число производственных дефектов на 100 приемников со 140 до 6, сократить рекламации в первые 90 дней после продажи с 70 до 7% и снизить текучесть кадров с 30 до 1% в год.

Но сами японцы утверждают, и американцы все больше с этим соглашаются, что многое определяется низшими уровнями в социальных иерархиях компаний. В японских фирмах в США (на которых занято уже более 500 тысяч американцев) тратят на переподготовку одного рабочего почти на 1000 долларов в год больше, чем в американских фирмах. В результате на автомобильных японских фирмах в США качество автомобилей почти одинаково с качеством автомобилей произведенных в Японии, в то время как качество собственно американских автомобилей значительно уступает японским.

Об экономической отдаче затрат на внутрифирменную подготовку говорить сложно, ибо ее практически невозможно определить. Лишь 20% фирм в США пытаются оценивать эффективность вкладов в подготовку своих специалистов. В основном решения об инвестициях в подготовку кадров носят субъективный характер. В США, в отличие, например, от японских и немецких фирм, подготовка кадров не стала частью их конкурентной стратегии. Ежегодные затраты американского бизнеса на ВФПК более, чем в два раза уступают немецким фирмам, а в области подготовки рабочих кадров - более чем в 17 раз в расчете на одного человека. В США государство не стимулирует усилия фирм по подготовке кадров, в отличие, например, от Франции, где фирмы, проводящие профессиональную подготовку своих кадров, получают налоговые льготы.

 

3. Структура системы ВФПК

Еще в начале 50-х годов практически все кадровые вопросы были сосредоточены в отделах персонала (Personal Department). Основная задача работы таких отделов - отбор и расстановка кадров. Компании выступали в качестве потребителей кадров. В настоящее время почти во всех корпорациях выделена служба, занимающаяся подготовкой кадров : отдел подготовки (Training Department). Система подготовки охватывает все категории сотрудников - от рабочих до высших управляющих, и включает различные виды обучения: от двухнедельных курсов до четырехлетних программ, дающих ученую степень. Основными функциями отделов подготовки являются:

- планирование работы с кадрами;

- разработка учебных материалов и техники;

- оценка эффективности использования затрачиваемых средств;

- собственно подготовка кадров.

Одна из самых мощных структур внутрифирменной подготовки создана на "Дженерал моторз" (ДМ).

ДМ имеет 6 центральных учебных центров, численность преподавательского персонала которых составляет около 1000 человек. Кроме того имеет 31 региональный учебный центр, где обучение проводится по программам, разработанным в центральных учебных отделах. Четыре из шести центральных отделов готовят кадры для всех подразделений фирмы.

Первый из них - "колледж Дженерал моторз" имеет статус учебного заведения с правом присвоения ученой степени бакалавра. Он готовит управленческие и инженерные кадры для концерна ДМ. Эта категория сотрудников компании на 90% состоит из выпускников "колледж Дженерал моторз". Одновременно в "колледж Дженерал моторз" обучается около 2500 человек. Время обучения - 4 года. Затраты на одного учащегося составляют 3500 долларов в год.

Второй центральный отдел - центр повышения квалификации инженерного персонала корпорации. Обучение происходит по программы длительностью 1-2 семестра.

Третий центральный отдел - центр повышения квалификации управленческого персонала корпорации.

Четвертый центральный отдел - центр повышения квалификации управляющих, специализирующихся в области снабжения и сбыта.

Пятый и шестой центральные отделы разрабатывают программы для региональных учебных центров.

 

Мелкие фирмы обучают рабочих и управленцев низшего звена, а инженеров и высший управленческий персонал отправляют в подготовительные центры других корпораций и высшие учебные заведения.

В настоящее время считается, что затраты на обучение и переподготовку являются долгосрочными инвестициями в персонал, а не расходами. Существует т.н. "четырехстадийная система оценки" систем обучения и переобучения, состоящая из четырех элементов:

1) оценка содержания курса и методов обучения самим обучающимся;

2) проверка знаний учащегося;

3) оценка изменения психологических установок и поведения человека в результате обучения;

4) определение экономической эффективности программ.

Для четвертого пункта существуют расчетные формулы, но это фактически невозможно просчитать.

 

3.1. Подготовка рабочих.

Подготовка рабочих сводится в основном в овладению конкретной рабочей специальностью.

3.2. Подготовка низшего управленческого персонала.

Подготовка низшего управленческого персонала сводится в основном к овладению курсами по "человеческим отношениям", где рассматриваются возможные на производстве виды межличностных конфликтов и способы управления ими.

3.3. Подготовка ИТР и научного персонала.

Подготовка ИТР и научного персонала состоит из двух направлений:

- ориентация (для вновь принятых);

- повышение квалификации.

Вводные программы ориентации вновь принятых бывают разной длительности (до двух лет), и делятся на общую и специализированную.

Цель общей части программы - ознакомление с производством, адаптация вновь принятого и подбор работы наиболее подходящей для данного человека. Эти задачи часто решаются методом ротации, когда человек работает на различных рабочих местах в фирме.

Специализированная часть проводится непосредственно на рабочем месте, на котором человек будет работать. Основная роль в специализированной подготовке отводится руководителю подразделения. Специализированная подготовка проводится по трем основным направлениям:

- углубление знаний тех сотрудников, которые остаются на данном рабочем месте;

- подготовка резерва управления;

- переквалификация.

Специализированная подготовка на 80% проводится внутри фирмы, и лишь на 20% - вне фирмы. Внефирменная подготовка имеет различные формы: обучение в университетах (с отрывом и без отрыва от производства), стажировка в других фирмах, участие в конференциях, семинарах и проч. В университетах организуются специальные курсы для сотрудников фирм, проходящих специализированную подготовку. Во внутрифирменной подготовке также используются университетские преподаватели, кабельное телевидение. Есть специальные программы внутрифирменной подготовки для получения ученой степени бакалавра, магистра и доктора наук.

3.4. Подготовка управленческих кадров.

Крупные фирмы, такие, например, как Дженерал электрик, ИБМ, АТТ, Вестингауз, имеют собственные институты (вузы) для своих управленческих кадров. Наиболее известные из них: Институт ИБМ, основанный в 1959 году, Институт по изучению и совершенствованию управления при Дженерал электрик, созданный в 1955 году.

Основные направления подготовки управленческих кадров:

- вводные программы для выпускников школ бизнеса;

- подготовка резерва управления;

- повышение квалификации.

 

Для выявления потенциальных возможностей новичков и сотрудников повышающих свою квалификацию часто используются так называемые "центры оценки персонала". Метод создан в 30-е годы, и в настоящее время используется более чем в 2000 компаниях США. Метод центра оценки применяется в отношении управляющих низшего и среднего звена и состоит в следующем.

Группа работников фирмы, готовящихся впервые занять руководящие должности, а также готовящихся в резерв управления, выполняют различные тесты и упражнения, результаты которых оценивают управляющие более высокого уровня (которые проходят специальную подготовку для этого). Набор упражнений обычно состоит из деловых игр, занятий по лабораторному методу, психологических тестов, интервью.

Для повышения квалификации управляющих высшего звена используются как правило возможности высших учебных заведений: посылают в университеты, для внутрифирменной подготовки приглашают из университетов специалистов и консультантов. Промышленность не может внутри себя обеспечить повышение квалификации управляющих высшего звена, и считается, что их подготовка должна носить форму life-longeducation. Программы для ВУП - наиболее сложные и дорогостоящие, например, в Дженерал электрик ее продолжительность составляет 13 недель. 13-недельный курс делится на три периода. В течение первых 6 недель занятия проводятся внешними специалистами, и включают в себя обзор последних тенденций в экономической, социальной и политической областях. Следующие 3 недели отводятся на ознакомление с проблемами, стоящими непосредственно перед корпорацией. Последние 3 недели - это курс занятий по методу разбора хозяйственных ситуаций под руководством преподавателей из университетов.

Психологические методы, используемые при подготовке управляющих высшего звена, делятся на пассивные и активные. Пассивные - это лекции, самостоятельное чтение литературы, просмотр кино- и телепрограмм. Применение активных методов направлено на овладение практическими навыками. К активным методам относятся: ролевые игры, лабораторный метод, конфликтные группы, Т-группы, "самообучающиеся" группы и т.п. Задачи, решаемые с помощью активных методов, заключаются в выработке стиля поведения, в овладении приемами создания благоприятного морального климата в компании, в отработке навыков самоконтроля и контроля поведения других, в овладении своими эмоциями, в обучении коммуникабельности, в отработке умений преодолевать страх, неуверенность, агрессивность, замкнутость, в отработке навыков лидерства и т.п.

 

II. Генезис виртуального управления персоналом

 

Представления о месте и роли персонала в функционировании предприятия на протяжении XX века неоднократно и кардинально менялись. Выделяя психологический принцип, по которому происходила смена представлений о человеке, можно сказать, что в процессе развития организационной парадигмы происходило включение в технологический процесс все более "неосязаемых" человеческих факторов, которые со временем становились все более "осязаемыми" и все более увеличивающими эффективность производства.

Первыми "неосязаемыми" факторами, которые были изучены и включены в технологию, были усталость и движение. Это произошло в начале 20 века в период "научной организации труда". Заслуга Ф.Тейлора (одна из многих) заключалась в том, что он доказал, что технологический процесс должен строиться с учетом физической усталости человека. В соответствии с принципами "научной организации труда", нужно дозировать физические нагрузки на человека и предоставлять время на отдых. Тем самым в технологический процесс был включен принципиально новый элемент - человеческий фактор. Если до сих пор человек рассматривался как условие производства, как то, что обеспечивает протекание технологического процесса, то теперь один из человеческих факторов стал элементом технологического процесса. Теперь сам технологический процесс стал строиться с учетом того что существует усталость человека.

Возьмем "классическую" человеческую работу: переноска тяжестей. Если до Ф.Тейлора поддержание своих сил было делом самого рабочего, то теперь - это стало делом проектировщика (работодателя). Произошла парадоксальная вещь с точки зрения дотейлоровской парадигмы производства: в технологический процесс был включен элемент прямо обратный природе этого процесса - бездействие человека (отдых). То, за что человек до сих пор только наказывался как за безделье, стало неотъемлемой частью производства (Taylor, 1911).

С психологической точки зрения здесь произошла очень важная вещь: человек был разделен на самого себя, с одной стороны, и на его способности (свойства) - с другой, в данном случае свойство физически уставать (утомление). Теперь не сам человек отвечал за свою работоспособность, а работодатель. Свойство физически уставать перестало быть имманентным свойством человека, а стало технологическим элементом.

Любопытно при этом то, что измерять, объективно фиксировать физическую усталость не могли как в те далекие теперь годы, так не могут и в настоящее время, несмотря на огромное количество попыток сделать это. Есть методы сравнительной оценки утомления, косвенной оценки, но прямых методов измерения усталости нет. Как показал опыт, самый точный и лучший способ оценки усталости - это субъективный.

И вот этот объективно неосязаемый человеческий фактор стал элементом технологии. Теперь эта идея звучит трюизмом, а в те годы звучала революционно.

Кроме утомления, пожалуй, еще только движение стало предметом столь тщательного изучения в "научной организации труда". И в отношении движения тоже перестали полагаться на природные способности человека и стали специально их организовывать. Классическим примером изучения и организации движения являются работы по анализу работы каменщика (Gilbreth, 1911).

Утомление (как и профессиональное движение) с психологической точки зрения интересно тем, что оно порождается в процессе труда, хотя само не является элементом этого труда, существует только пока только этот трудовой процесс длится, влияет на трудовой процесс и является самостоятельным явлением с присущими только ему свойствами.

Здесь можно попытаться возразить, что утомление сохраняется и после труда. Это верно, но только в отношении неправильно построенной технологии, т.е. без учета усталости человека. В нормальной технологии, о чем ратовала научная организация труда, свою работоспособность человек должен восстанавливать в процессе труда. В противном случае это будет не "научная организация труда", а изнашивание здоровья человека. И тогда речь будет идти не об утомлении, а о измождении человека. Теоретически, с точки зрения принципов "научной организации труда", человек в конце рабочего дня должен работать столь же производительно, сколь и в начале рабочего дня, т.е. утомление и в начале рабочего дня, и в его конце должны быть одинаковыми - его не должно быть. Так что собственно утомление как технологический процесс существует только актуально, только "здесь и теперь" - во время технологического процесса. Все остальное - это либо недостатки организации труда, либо совсем другое, например, изнашивание организма.

Утомление является психологически самостоятельным явлением. Его можно компенсировать только отдыхом и ничем иным. Невозможно бороться с утомление другими средствами: повышением зарплаты, увеличением срока отпуска, социальными льготами и т.д.

Таким образом, утомление соответствует всем четырем признакам виртуальной реальности: порожденность, актуальность, автономность и интерактивность (Носов, 1994; 2000). Еще более виртуальным является рабочие движения человека. Собственно, потому и была сложность технологического включения утомления, что оно является виртуальным явлением: неосязаемым, не ухватываемым объективно.

Итак, первый этап генезиса виртуального управления персоналом характеризуется признанием объективного существования определенных индивидуальных свойств человека: утомления, движения и т.п.

Второй этап генезиса виртуального управления персоналом характеризуется признанием объективного существования межличностных свойств человека в качестве элемента технологического процесса.

То, что такой неосязаемый и объективно не измеряемый фактор как трудовые межличностные отношения должны стать элементом производственной технологии, доказал известный хоторнский эксперимент. Межличностные отношения, существующие в процессе труда, являются виртуальным явлением, соответствующим всем четырем признакам виртуальной реальности: порожденность, актуальность, автономность и интерактивность.

Порожденность. Межличностные производственные отношения порождаются в процессе производства, любая другая ситуация породит даже между теми же людьми совершенно другие отношения.

Актуальность. Межличностные производственные отношения существуют только актуально, только во время производственного процесса. Конечно, они могут быть вынесены за производственные рамки, но тогда они становятся неадекватными, как отношения между "толстым" и "тонким" в чеховском рассказе.

Автономность. Межличностные производственные отношения сами относятся к совершенно другой реальности, нежели производственно-технологическая, а именно: к сфере межличностных отношений, - которая не может быть сведена к производственно-технологической парадигме. Межличностные отношения относительно технологии обладают статусом самостоятельного существования.

Интерактивность. Межличностные производственные отношения интерактивны, т.е. несмотря на то, что порождаются в процессе производства, сами активно влияют на этот процесс, т.е. технологический процесс, с одной стороны, и межличностные производственные отношения, с другой стороны, взаимодействуют друг с другом. Собственно, в констатации этого факта и заключался результат хоторнского эксперимента.

После хоторнского эксперимента и соответствующей концептуализации межличностные отношения, так же как и утомление, стали включаться в качестве неотъемлемого элемента в технологический процесс.

 

Таким образом, в предмет управления персоналом оказалась включенной еще одна человеческая виртуальная реальность, а сами оргструктуры тем самым перешли на следующий уровень в своем виртуальной генезисе. Отметим, что этот генезис обладает таким свойством, что в его процессе не происходит "отрицания отрицания", т.е. каждый следующий этап развития не только не отрицает предыдущий этап, но, напротив, возможен только при полноценном включении в себя предыдущих этапов. Бессмысленно и невозможно говорить об учете межличностных отношений в технологическом процессе до тех пор, пока все проблемы физиологического комфорта не будут эффективно решены: усталости, освещенности, организации движения, антропологических параметров и т.д. Хоторнский эксперимент сам по себе открыл лишь факт существования межличностных отношений, но из него не следует, что возможно эффективное производство на базе учета лишь межличностных отношений, без учета физиологического комфорта. Виртуальный генезис движется в направлении учета, захватывания все более тонких психологических реалий при сохранении существования всех предыдущих реалий. Например, компьютерные технологии развиваются за счет отказа на каждом следующем этапе от компонентной базы предыдущего этапа: лампы сменились транзисторами, транзисторы - микросхемами и т.д. Виртуальный генезис похож скорее на восхождение на гору: следующий этап не может существовать без существования предыдущего, как вершина горы даже не может быть вершиной без своего основания, превращаясь в нуль, в равнину при отсутствии основания; и наоборот, чем больше основание, тем мощнее гора и выше вершина.

 

На следующем этапе генезиса виртуального управления персоналом произошло открытие важности с технологической точки зрения личностных качеств человека. Оказалось, что личностные качества работника, прежде всего те, которые имеют активную природу - целеустремленность, мотивированность на развитие, креативность, предприимчивость и т.д. - значительно повышают производительность труда и эффективность производства.

Очевидно, что с производственной точки зрения эта психологическая реальность является уже абсолютно виртуальной. Например, предприимчивость никак нельзя померить, кроме как по результату деятельности. Производственная предприимчивость, т.е. именно та, которая необходима технологическому процессу, а не любая, в принципе может проявиться (возникнуть: свойство порожденности) и существовать только в процессе труда (свойство актуальности), она не сводится к реальности технологического процесса (свойство самостоятельности) и активно влияет на технологический процесс (свойство интерактивности).

На следующем этапе генезиса виртуального управления персоналом в технологический процесс были включены так называемые трансперсональные способности человека: способность трансформации свойств своей психики и личности. От человека стало требоваться, чтобы он преобразил свои "естественные" психические качества и приобрел именно те, которые требуются с производственной точки зрения. Человек теперь должен уметь преобразовать свою замкнутость в общительность, свою угрюмость в жизнерадостность, свою стеснительность в предприимчивость и т.д.

Эти новые качества даже относительно человека, не говоря уже о технологическом процессе, являются виртуальными - порождаемыми личностью в процессе и для эффективного выполнения своих производственных (технологических) функций.

 

Систематизируя процесс генезиса виртуального управления персоналом в XX в., можно сказать следующее.

Первый этап - этап научной организации труда (1900-1930-е гг.).

Предметом организации является рабочее место работника физического труда. Базовой антропологической моделью является физическое тело человека (психофизиологические качества человека). Базовой психологической теорией является научная организация труда (Ф.Тейлор). Рабочим методом является хронометраж. Базовой теорией организации является теория бюрократии (М.Вебер). Технологизируемой виртуальной реальностью являются физиологические качества человека.

Второй этап - этап человеческих отношений (1930-1960-е гг.).

Предметом организации является производственное подразделение. Базовой антропологической моделью является социальный человек. Базовой психологической моделью являются теории межличностных отношений (Э.Мэйо, Д.Макгрегор). Рабочим методом являются опросники. Базовой теорией организации является теория социальной организации (Ч.Барнад, Ф.Селзник). Технологизируемой виртуальной реальностью являются межличностные отношения.

Третий этап - индивидуально-психологический (1970-1980-е гг.).

Предметом организации являются целые организации. Базовой антропологической моделью является индивид. Базовой психологической моделью являются теории личности (Маслоу). Рабочим методом являются тесты. Базовой теорией организации является средовые теории, организации в среде (Чандлер, П.Лоуренс и Дж.Лорш). Технологизируемой виртуальной реальностью являются личностные качества человека.

Четвертый этап - трансперсональный (с 1980-х г.).

Предметом организации является среда. Базовой антропологической моделью является трансцендентный человек (его измененные состояния сознания). Базовой психологической моделью являются теории развития и трансцендентных реальностей. Рабочим методом являются тренинги. Базовой теорией организации является теории развития организации (Т.Питерс, Р.Уотермен, К.Уэйк, Дж.Марч). Технологизируемой виртуальной реальностью являются трансперсональные качества человека.

Продолжая используемую выше логику рассуждений, можно утверждать, что пятый этап будет информационным (Neisbittt, 1982; Neisbittt, Aburdere, 1990).

Предметом организации являются принципы функционирования среды. Базовой антропологической моделью является стохастический человек. Базовой психологической моделью является теория фазовых состояний человека. Рабочим методом являются разрешение неопределенных ситуаций. Базовой теорией организации является теории информационной структуры и саморазвития организации. Технологизируемой виртуальной реальностью являются трансперсональные психические фазовые переходы.

 

Заключение

Собственно, на третьем этапе и было зафиксировано несоответствие выпускников требованиям фирм, поскольку школа, средняя и высшая, не обеспечивала должной квалификацией. На первом и втором этапах квалификация не нужна была как таковая, она не была доминирующим фактором обеспечения дивидендов, поскольку эти дивиденды создавались за счет усовершенствования среды обитания и системы внутрифирменных отношений. На четвертом этапе повышенные требования к квалификации отпадут, поскольку основным источником развития фирм будут психические ресурсы человека, и в сравнении со средствами затрачиваемыми на задействование психических ресурсов, затраты на обеспечение квалификации будут незначительными, во-первых, а во-вторых, обязательными, не подвергаемыми даже обсуждению, как в настоящее время не обсуждаются траты на среду обитания и управленческие структуры.

О достаточно бурном развитии психологических моделей сознания и их практическом применении говорит тот факт, что в США в конце 80-х годов в промышленности тратилось 4 млрд. долларов на консультантов в области духовного роста и творчества; из 500 крупнейших компаний свыше половины используют в своей работе различные техники по "расширению сознания" (Neisbitt, Aburdere, 1990).

Эта тенденция соответствует некоторым прогнозам, согласно которым в 21 веке общество из промышленного трансформируется в информационное, что приведет к необходимости соответствующей подготовки людей к жизни и труду. Соответственно изменится принцип бизнеса: от менеджерства произойдет переход к лидерству, цель которого - пробуждать новые способности в человеке и готовить его быстро реагировать на перемены. Любопытно и естественно, что если переход к современному этапу развития общества знаменовался бурным ростом университетов, то переход к следующему - бурным ростом музеев, например, в Великобритании новый музей открывается каждые 18 дней (Neisbitt, Aburdere, 1990).

Что касается ближайших перспектив внутрифирменной подготовки, то в свете вышесказанного очевидно, что "духовные" методы, начинающие применяться относительно высшего управленческого персонала, будут постепенно опускаться на все более низкие иерархические уровни организации.

 

Литература

Акофф Р. Планирование в больших экономических системах. - М.: Сов.радио, 1972.

Базаров Т.Ю. Технология центров оценки для государственных служащих: Проблемы конкурсного отбора. - М.: ИПКгосслужащих, 1995.

Большакова Г.К. США: роль корпораций и государства в подготовке кадров. - М.: Наука, 1987.

Вильховченко Э. Западный опыт развития "человеческих ресурсов" в эпоху НТР // Проблемы теории и практики управления, 1993, # 3.

Ле Галль Ж.-М. Управление человеческими ресурсами. - М.: Конкорд, 1995.

Грачев М. Суперкадры. Управление персоналом в международной корпорации. - М.: Дело, 1993.

Зарецкая С.Л. США: бизнес и образование. - М.: ИНИОН, 1993.

Зарецкая С.Л. Государство и образование: опыт стран Запада. - М.: ИНИОН, 1992.

Иванцевич Дж.М., Лобанов А.А. Человеческие ресурсы управления. - М.: Дело, 1993.

Носов Н.А. Психологические виртуальные реальности. - M.: Ин-

т человека РАН, 1994.

Носов Н.А. Виртуальная психология. - M.: Аграф, 2000.

Питерс Т., Уотермен Р. В поисках эффективного управления (опыт лучших компаний). - М.: Прогресс, 1986.

Шкаратан О., Тихонова Е. Потенциал человеческих ресурсов России // Общественные науки и современность, 1995, N 4.

Gilbreth F.B. Motion study. - N.Y.: L., 1911.

Neisbitt J. Megatrends: Ten new Directions Transforming Our Lives. - N.Y.: Warner Books, 1982.

Neisbittt J., Aburdere P. Megatrends 2000: Ten new Directions for the 1990's. - N.Y.: William Mjrrow & Co., 1990.

Taylor F.W. The principles of scientigic management. - N.Y.: Harper and Row, 1911.

 

СОВРЕМЕННЫЕ ФАКТОРЫ РИСКА ДЛЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО
И ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОГО ПОТЕНЦИАЛА СТРАНЫ^[12]

Авдеева Н.Н.,Степанова Г.Б.

Ведущими факторами, создающими угрозы для человеческого потенциала, являются:

- неблагополучное состояние и негативные тенденции изменения продолжительности жизни и смертности населения;

- снижение уровня физического и психического здоровья под влиянием социально-экологических факторов среды жизнедеятельности;

- ухудшающееся положение детей, семьи, молодежи как важнейших составляющих человеческого потенциала будyщих поколений;

- некоторые тенденции, связанные с практическим использованием научно-технических достижений;

- новое состояние культурного и образовательного пространства развития молодых поколений.

Частично эти факторы риска связаны с общим ходом цивилизационного процесса, характерного для современной постиндустриальной эпохи, частично - они специфичны для условий быстрых социально-экономических перемен в нашей стране.

Состояние здоровья населения как фактор риска

Сегодняшняя демографическая ситуация в РФ оценивается многими специалистами как кризисная. С 1992 году воспроизводство населения в России приобрело новое качество: впервые за все послевоенное время число смертей, зарегистрированных за год превысило число рождений. Депопуляция за январь-сентябрь 1999 г. составила 668,3 тыс. человек. При продолжающемся падении рождаемости неизбежно падает процентная доля молодежи и возрастает -пенсионеров. Особенно выражена эта тенденция в крупных городах, где люди пенсионного возраста составляют более четверти населения.

. "Старение" возрастной структуры населения является социальным фактором риска из-за повышения нагрузки на трудоспособную часть населения.

Ожидаемая продолжительность жизни остается очень низкой для экономически развитой страны - последнее место в Европе у мужчин и одно из последних у женщин. Основные составляющие избыточной смертности, влияющие на ожидаемую продолжительность жизни населения России, связаны с тремя составляющими:

1)очень высокой смертностью от болезней системы кровообращения, в отличие от большинства экономически развитых стран не снижающейся на протяжении последних десятилетий;

2) сверхсмертностью от несчастных слyчаев, отравлений, травм, убийств, самоубийств в трудоспособных возрастах, особенно у мужчин.

3) относительно высокой смертностью от болезней органов дыхания и, в меньшей степени, от инфекционных болезней.

За 1999 г. по сравнению с 1998 г. смертность выросла по всем основным классам причин, в меньшей степени – по группе новообразований (на1-2%), в большей – по группе болезней системы кровообращения (на 9%), особенно от гипертонической болезни (на 71%). Среди причин смертности на этот период наибольший рост произошел в группах инфекционных и паразитарных заболеваний (29%), “самоубийства” (10%) и “убийства” (9%)

Таким образом, современный кризис общественного здоровья в России обусловлен не столько "старыми" причинами смерти, такими как инфекционные болезни, а пришедшими им на смену "новыми" видами патологии, в первую очередь болезнями системы кровообращения. Социальное неблагополучие способствует сближению эндогенных и экзогенных причин смертности. В 1999 г. показатель смертности от несчастных случаев, отравлений и травм (197,9 на 100 тыс. населения) приблизился к показателю смертности от новообразований (205,1).В настоящее время эта тенденция сохраняется.

Другими социально-психологическими факторами риска являются: низкий уровень культуры поведения, отсутствие в массовом сознании установок и ценностей здорового образа жизни, отсутствие достаточной информированности населения.

Наряду с возрастанием смертности, сокращением ожидаемой продолжительности жизни происходит падение рождаемости. . Коэффициент суммарной рождаемости за девяностые годы снизился с 2,0 до 1,2 . В 1999 г. по сравнению с 1998 г. рождаемость сократилась на 5%, причем общий коэффициент рождаемости (8,5%) оказался самым низким за всю историю России.

Сегодня сокращение рождаемости происходит за счет отказа (или откладываемогоo рождения) даже не второго, а первого и единственного младенца. Установка на массовую бездетность укрепляется.

Наряду со снижением рождаемости имеет место и сокращение брачности. За девяностые годы количество мужчин , состоящих в браке (на 1000 человек), снизилось с 19,1 (1990 г.) до 13,3 (1999 г.), женщин – с 16,8 до 11,8. Снижение брачности связано, в первую очередь, с откладыванием браков. Такая ситуация приводит к отрицательным демографическим (сокращение числа первых рождений) и медико-социальным последствиям ( рост абортов, вторичное бесплодие, внебрачные рождения, отказ от новорожденных).

Особую тревогу вызывает состояние психического здоровья населения. Все еще остается высоким число больных алкоголизмом, наркоманией, токсикоманией, а также больных другими психическими расстройствами. Растет число умственно отсталых детей.

 

Влияние социально-экологических факторов на человеческий потенциал

Возможные психологические и социальные последствия современной социально-экологической ситуации обусловлены двумя группами факторов:

- воздействующими на психические явления посредством сдвигов в физиологических процессах;

Влияющими на психику человека путем изменения социальных и экономических условий с последующими возможными сдвигами в физиологических процессах психогенного характера.

К факторам первой группы относятся явления гипоксии, воздействие определенных отравляющих веществ на атмосферу, ухудшение качества питания и т. п. Наиболее существенными факторами второй группы являются: снижение уровня жизни, безработица, неуверенность в будущем для себя и своих детей, увеличение миграции, несоответствие затрат труда и социальной компенсации этих затрат, трудности получения образования и организации досуга (из-за высокой стоимости последних) и др.

Здоровье населения прямо связано с ухудшающейся экологической обстановкой. Экологические факторы, влияющие на состояние здоровья

человека, связаны с техногенными изменениями ландшафта(изменения рельефа, активизация экзогенных геологических процессов, загрязнение территории промышленными и бытовыми отходами, загрязнение почв, ухудшение состояния растительного животного мира), физическими условиями среды жизнедеятельности (тепловое и радиационное загрязнения, электромагнитное излучение, шум, вибрация и пр.), климатическими особенностями среды проживания. К постоянно действующим экологическим факторам риска для здоровья человека относятся загрязнения атмосферы и водных объектов.

Дополнительный риск представляет низкий уровень мониторинга экологически опасных для здоровья человека факторов среды и производных от них показателей состояния здоровья населения, разобщенность и недостаточность мер, принимаемых на различных уровнях по адаптации различных групп населения к среде жизнедеятельности и реабилитации этой среды.

 

Положение детей в условиях социально-экономических перемен

В последние годы социально-экономические показатели положения детей по ряду параметров оказались неблагоприятными, причем негативные тенденции продолжают нарастать. Тревогу вызывает высокая младенческая и детская смертность. Так, в 1999 г. младенческая смертность составила – 16,9 на 1000 родившихся. Очень высока и не имеет тенденции к снижению материнская смертность. Увеличился показатель осложнений беременности , родов и послеродового периода – с 42,0 в 1995 г. до 48,4 в 1999 г. Увеличилось число хронически больных детей, особенно с болезнями нервной системы, органов пищеварения, онкологическими заболеваниями, заболеваниями крови, эндокринной системы, опорно-двигательного аппарата. Специальные исследования показывают, что более 20% детей дошкольного возраста имеют хронические заболевания, более, чем у 50% школьников зафиксировано ослабление здоровья, более 40% детей к окончанию школы ограничены в выборе профессии по состоянию здоровья. Снижение уровня жизни вызвало значительное ухудшение качества питания детей, смещение его состава в сторону углеводородной модели потребления, что будет отрицательно сказываться на физическом и психическом здоровье в последующих возрастах.

Благополучие детей неразрывно связано с созданием необходимых условий для их воспитания, образования, духовного развития. Необходимо отметить ряд тенденций, которые, являясь факторами социально-психологического риска, негативно сказываются на духовно-нравственном развитии и воспитании детей. Так, резко сократилось производство детских и юношеских художественных, мультипликационных, учебных фильмов. Прекратила свое существование сеть специализированных детских кинотеатров.

Особымсоциальным фактором риска является нарастающая безнадзорность среди детей и подростков и высокий уровень правонарушений, совершаемых детьми и подростками. Общая численность бездомных детей в России продолжает расти. По данным Генеральной прокуратуры она достигает 2 млн. человек.

В последние годы в России наблюдается увеличение числа детей, оставшихся без попечения родителей. До сих пор на государственном уровне не разработаны адекватные программы воспитания и образования детей-сирот в учреждениях интернатного типа, отсутствует система подготовки психолого-педагогических кадров для этих образовательных учреждений. При таких условиях сохраняется высокий процент воспитанников детских домов и домов-интернатов, не способных к полноценной социальной и психологической адаптации в обществе.

Особая проблема – социально-психологическая реабилитация детей беженцев и вынужденных переселенцев (на 1 июля 1999 г. Федеральной миграционной службой было зарегистрировано 1.1 млн. человек).

Большую остроту приобрела проблема детской заболеваемости и инвалидности. Число детей возрасте до 14 лет с врожденными пороками развития с 1995 г. до 1999 г. увеличилось с 4.2 до 6.4. (на 1000 человек), с психическими расстройствами – с 7.5 до 8,1, с нарушениями иммунитета – с 9.8 до 14,4, с болезнями крови и кроветворных органов – с 7,7. До 10,9. Рост заболеваемости среди детей происходит практически по всем нозологиям. Среди основных причин инвалидности детей следует отметить неблагоприятные условия труда женщин, наследственные заболевания, рост травматизма, все большее значение приобретает ухудшение экологической обстановки. В структуре детской инвалидности преобладают психоневрологические заболевания, заболевания внутренних органов, опорно-двигательного аппарата, нарушения зрения, слуха. Необеспеченность детей-инвалидов необходимым и качественным специальным оборудованием, медикаментами, материальной, социальной, психологической и юридической помощью резко сужает возможности их полноценной адаптации и реабилитации.

 

Изменение состояния семьи как фактор риска

 

Перемены, происходящие в экономике, политике, культурной жизни России в течение последних лет, оказывают значительное влияние на семью как естественную основу жизнеобеспечения детей, вынуждая ее к быстрым изменениям жизненной стратегии. В настоящее время существует острое противоречие между необходимостью обеспечить нормальную жизнедеятельность и развитие каждого ребенка и неадекватными экономическими возможностями большинства семей. Реальные денежные доходы населения в 1990-1998 гг. снизились почти вдвое. Среди различных категорий населения в числе бедных чаще оказываются семьи с несовершеннолетними детьми, молодые семьи с маленькими детьми, семьи с несколькими детьми.

Важной проблемой семьи и одновременно фактором риска является снижение полноценной реализации воспитательных функций. У родителей остается все меньше времени для воспитания детей в связи с необходимостью дополнительной работы для обеспечения потребностей семьи, а также возвращением в семью многих видов работ, ранее выполняемых сферой услуг.

Серьезноговнимания требуют также повышение педагогической и психологической культуры родителей с целью обеспечения адекватной среды развития детей в семье, их эмоциональной поддержки, укрепления детско-родительских отношений. Семья оказывает значительное влияние на интеллектуальное развитие ребенка. Стиль воспитания, социально-психологический климат в семье во многом определяет как психическое развитие ребенка в целом, так и интеллектуального, в частности. Результаты исследования, проведенного О.Н.Скоблик, показали значимую корреляцию между интеллектом ребенка и интеллектом эмоционально близкого (с точки зрения ребенка) родителя. Заброшенные дети с высоким уровнем интеллекта испытывают страх перед неудачей, они начинают боятся и избегать любых проявлений своих способностей. Собственное исследование^[13] влияния социокультурных факторов среды на психическое развитие ребенка выявило сильную корреляционную связь между развитием когнитивной сферы и социально-психологическим климатом в семье, а также воспитательной активностью родителей (0,745).

Следует отметить недоступность для многих семей как из-за материального положения, так и в связи с занятостью родителей и ухудшением социально-психологического климата семьи, организации совместного культурного досуга (посещение театров, музеев и т.п.) ведет к сужению круга интересов, а тем самым препятствует выявлению склонностей и проявлению потенциальных способностей детей. Кроме того существенны различия в возможностях использования современных технических средств, информационных технологий, которые расширяют поле выбора ребенком сфер реализации своих способностей.

В особенно сложных социально-психологических условиях оказываются дети в семьях, находящихся на грани развода, неполных семьях, семьях, где родители ведут асоциальный образ жизни. В нестабильной социально-экономической ситуации развод становится массовым явлением. В настоящее время на каждые две свадьбы приходится один развод, каждый третий ребенок воспитывается в неполной семье, без отца или без матери.

При общем сокращении рождаемости растет доля внебрачной рождаемости: с 1980 г. по 1998 г. она возросла с 10,8% до 20,7%. Возрастают такие семейные неблагополучия, как алкоголизм или наркомания одного, а иногда и обоих супругов, либо вовлечение одного из супругов в компании асоциального характера. В результате нарушаются психологические связи между ребенком и родителями, что приводит к уходу детей из семьи, росту детского бродяжничества.

По данным Ассоциации работников социальных служб, нарастают психопатологические реакции на внешние воздействия, которые проявляются в виде агрессии или депрессии. Существует статистически достоверная связь между ростом безработицы, психологической неудовлетворенностью жизнью родителей и последующим всплеском жестокости и насилия по отношению к детям. Такое положение объясняется, в частности, отсутствием эффективных правовых норм защиты неприкосновенности личности ребенка, его чести и достоинства, охраны здоровья и других прав. Появились такие формы жестокого обращения с несовершеннолетними, как торговля детьми, вовлечение их в попрошайничество и нищенство, сексуальная и экономическая эксплуатация, лишение жилья, средств к существованию и другие формы пренебрежения их нуждами и интересами. Увеличивается число детей, погибающих от неестественных причин. Десятки тысяч детей в возрасте до 14 лет умирают от травм, убийств, самоубийств и отравлений.

 

Факторы риска в системе образования

Современная общеобразовательная школа (при всех инновационных тенденциях) не учитывает биологических, физиологических, психологических возрастных особенностей развития ребенка. Школьная нагрузка превышает, как правило, возрастные возможности, что ведет к появлению разного рода патологий. Число предметов в школе увеличилось почти на треть, а недельная нагрузка на ученика возросла в 1,5-2 раза. Физиолого-гигиеническое исследование влияния учебной нагрузки на динамику умственной работоспособности, степень утомления и состояние здоровья учащихся начальной школы, начавших обучаться с 6-ти лет по одной из трех систем: индивидуально-дифференцированной, развивающей, традиционной, показало, что для всех трех типов учреждений и при всех системах обучения чрезмерная учебная нагрузка и нарушение физиолого-гигиенических требований обусловливает существенное падение умственной работоспособности; выраженное и резко выраженное утомление к концу недели, особенно у гимназистов и учащихся муниципальных школ^[14].

Практически каждый третий ребенок имеет нервно-психические отклонения, нуждается в психолого-педагогической помощи и коррекции. В то же время программы педагогической работы с детьми-инвалидами находятся в стадии разработки и эксперимента.

Школа по-прежнему ориентирована на знания, умения, навыки, а не на личностное развитие, развитие творческого потенциала ребенка. Отсутствуют систематические и научно обоснованные программы выявления и работы с одаренными детьми.

Практически отсутствуют программы социального развития: нет человековедческой проблематики, не предусмотрено формирование социальных умений разрешения конфликтов, выражения и отстаивания своей точки зрения, толерантности и т.п. Опасной тенденцией является снижение качества общего образования. Официальные данные указывают на то, что около половины учащихся не осваивают необходимого содержания по естественнонаучным и гуманитарным дисциплинам.

Необходимо отметить еще один фактор образовательной системы, который может оказывать неблагоприятное воздействие как на интеллектуальное развитие детей, так и на психическое – в целом. Это, ставшая модной, психодиагностика развития, в большей степени интеллектуального. Доступность тестового материала привела к тому, что проводить диагностику развития может и непрофессионал. Более того, в некоторых, как правило, элитных учебных заведениях, психологические диагностические методики разрабатываются и апробируются педагогами самостоятельно, без консультаций со специалистами и информирования родителей. Любой тест отражает представления его создателя, которые путем статистических преобразований трансформируются в методическую, а то и методологическую систему. Тестирование – это жесткая классификация индивидов. Ярлык умственной отсталости формирует комплекс неполноценности, неуверенность в себе, не позволяет ребенку проявить свои способности и в других видах деятельности, прямо не связанными с показателями интеллекта. Другая опасность диагностики интеллектуального развития – попытки родителей “подогнать” ребенка под уровень выше среднего с помощью разного рода дополнительных занятий. Причем нагрузка часто не соответствует возрастным возможностям ребенка, а содержание дополнительного образования - его склонностям.

Предоставление школе большей самостоятельности, независимости привело к утрате контроля над отчислением трудных подростков и неугодных учащихся. Эти дети пополняют армию беспризорных, наркоманов, малолетних преступников. Многие из таких юношей и девушек имеют образование в объеме всего четырех-пяти классов.

 

Состояние молодежи как фактор риска

Предельная динамичность, высокая степень сложности, малая предсказуемость сегодняшней российской действительности делает задачу освоения культурного и социального пространства, встающую перед каждым молодым человеком, особенно сложной. Наложение же общецивилизационных сдвигов на специфически российские трудности последних лет делает молодежную проблематику вдвойне острой. Именно молодежь, обладая наименьшей социальной и психологической защищенностью, испытывает повышенное давление общественных проблем.

Одной из серьезных проблем являетсясоциально-психологическая и юридическая неподготовленность российского общества к рыночным отношениям. В обществе обозначилось противоречие между традиционными ценностными установками старших поколений и прагматичностью, психологической мобильностью, инновационностью современной молодежи, которая воспринимает "новые времена" в России как данность, стремясь оптимально и динамично вписываться в новые условия. При этом она неизбежно вступает в конфликт с одинаково инерционными общественной моралью и правовой системой, что существенно способствует криминализации молодежи. Многочисленные исследования показали, что за последние несколько лет криминальное сообщество заметно "помолодело", чему в значительной мере способствует также и неразвитость ценностного сознания молодежи.

Серьезным фактором риска для молодежи является также проблема профориентации и трудоустройства. Организационная структура системы образования и профессиональной подготовки претерпевает существенные изменения. Наиболее заметные из них – это снижение воспроизводства рабочих кадров и специалистов среднего звена. По данным ИСЭПН РАН за последнее десятилетие выпуск учащихся рабочих специальностей сократился на 38,3%, а число учебных заведений – на 374 единицы.

В области профессионального образования наиболее острой стала проблема подготовки рабочих и специалистов с учетом состояния региональных рынков труда рынков профессий. По официальной статистике, сегодня в рядах безработных 35% молодых. Появился колоссальный разрыв между рынком образовательных услуг и рынком профессий и труда. Сегодня около 80% выпускников начальной образовательной школы не находят себе работу по специальности; среди выпускников средней специальной школы эта цифра составляет около 70%, а высшей – 50%. Назрела необходимость установить более тесную связь рынка образовательных услуг с потребностями рынка труда.

 

Некоторые факторы риска, связанные с практическим использованием научно-технических достижений

Компьютерные виртуальные разработки дают возможность человеку воспринимать виртуальные объекты как реальные, а разработки в области психологических виртуальных реальностей позволяют воздействовать напсихику человека. Это означает, что объединение компьютерных и психологических виртуальных реальностей приведет к тому, что человекбудет не только воспринимать и взаимодействовать с виртуальными объектами как реальными, но и будет верить в их объективное существование.

Механизм психологического виртуального программирования заключается в разделении виртуальной и внешней реальностей и появлении субъектов, живущих практически полностью в виртуальной реальности и ориентирующихся на ее ценности.(Существующими аналогами такого рода поведения является алкогольная интоксикация, наркомания, азартные игры).

При этом надо иметь в виду, что поскольку компьютерная информация с заложенным в ней программированием имеет возможность распространяться даже по телефонной сети (Интернет), то и небольшая дестабилизирующая программа, охватывая большие группы пользователей, может иметь очень сильные последствия.

 

Факторы риска, обусловленные воздействием на человека средств массовой информации

Среди нетрадиционных электронных средств информации все большую роль играет система Интернет, которой пользуются сотни миллионов человек во всем… Информационные сети с точки зрения широты ее воздействия на человеческий… - отсутствие границ (государственных либо еще каких) для ее распространения;

РЕСПУБЛИКА КОМИ: ДЕМОГРАФИЯ И ОБРАЗОВАНИЕ

Республика Коми по Индексу развития человеческого потенциала (0,802) занимает 16-е место среди регионов России, а среди национальных республик… На круглом столе по проблемам развития человеческого потенциала в Российской… 22 авгу­ста 1921 года Президиум ВЦИК РСФСР принял декрет “Об образовании автономной области Коми”, а 5 декабря 1936…

Драйв транцендентного

Российский духовный опыт: апофатика как потенциирование бытия

Г.Л.Тульчинский

Одно из откровений ХХ столетия состоит в осознании, что люди это нечто большее, чем “кадровое обеспечение”, “трудовые ресурсы”, “трудовые резервы” и…  

Две истории

При всем трагикомизме реплики, Линьков был глубоко прав: чем больше страдает человек, тем большую работу ума и души он совершает, чтобы найти… Вторая история - совсем недавняя. Один английский культуролог поинтересовался… Обе истории об одном и том же, чему много примеров и что не перестает удивлять ни братьев по разуму, ни нас самих. Обе…

Потенциал, интеллект: традиционный подход

Не проще и вопрос об интеллекте? Что это? Мышление или мыслительные способности? Насколько жестко он связан с производством, трансляцией и… Вся эта многозначность многократно усиливается в контексте “интеллектуального… Обычно, особенно в контектсе проблем социально-экономического развития, поиска оптимальных решений, под…

Парадокс советской логики

Логическая научная субкультура была одной из наиболее устойчивых и развитых в советской философской культуре. Имелись общепризнанные авторитетные… Однако, довольно бурная и эффективная организационная активность, сложившееся… Главным нервом бытия советской логики являлись не развитие логической дисциплины самой по себе, а культурогенные…

Персонологический поворот: “безресурсный” потенциал трансцендентного

Традиционный ресурсный подход в трактовке интеллектуального потенциала ограничивает последний системой имеющихся знаний, их хранения,… Интеллектуальная культура не исчерпывается инфраструктурой образования и… В этой связи показательна главная тенденция философствования последних двух столетий: от онтологии к гносеологии и…

Апофатика: порыв к трансцендентному

Думаю, что главных объяснений два. Во-первых, особенности нашей экономической и политической истории. Как ни трудился русский крестьянин на земле -… Вся собственность на Руси, как говорил В.В.Розанов от того, что либо ограбил,… Второе объяснение связано с особенностями православия - наиболее апофатичной ветви христианства - оно не склонно к…

Ergo...

Ну и что же делать? Ведь, если оставаться в пределах этой оппозиции: апофатика-рациональность, то выхода два. Либо отказ от рациональной организации жизни и общества во имя торжества российской духовности, самодостаточного аутизма, либо отказ от особенностей духовного опыта прошлого во имя конструктивного позитивного обустройства социальной жизни?

Думается, что дилемма ложна. Речь идет, скорее о двух абсолютных крайностях-полюсах, в напряжении между которыми и формируется реальная жизнь. Другой разговор, что можно и нужно говорить о смещении акцентов в ту или иную сторону в зависимости от реальной ситуации. Испытание, кризисная ситуация требуют нового, иного взгляда на привычные вещи. Нормальная ситуация - следования проверенному и общепринятому эффективному алгоритму. За каждой лиминальной стадией, за каждой деконструкцией и каждым отстранением следует стадия нового монтажа, выстраиванием новой рациональности - конструктивной и эффективной.

Апофатичность духовного опыта - несомненный творческий интеллектуальный потенциал. Сама нынешняя российская действительность это убедительно доказывает. Успеха и продвижения добиваются те, там и тогда, кто, где и когда способны на отход от сложившихся привычных стереотипов: научных, политических, иногда - нравственных, что зачастую весьма травматично для общества.

Поэтому проблема не в выборе одной из крайностей, а в искусстве социальной технологии. В истории не было, нет, и, думается, никогда не будет народа, добившегося успеха за счет самоуничижения и посыпания головы пеплом. Но и гордиться неоднозначным прошлым тоже не стоит. Невозможно взять в будущее только плюсы. Но можно минусы переплавлять в плюсы. Надо трезво и спокойно понять свое прошлое, ясно увидеть свое настоящее, принять их как факт и строить будущее - поняв самих себя, кто мы такие, жить дальше. И понять, прежде всего, хотим ли мы жить в этом мире, и если хотим, то как? И чего мы хотим от этой жизни? Потенциал - он для чего?

Иначе - прав окажется Линьков и нас еще ждет взлет российской духовности, только вот носителей и наследников ее в этом мире уже может не оказаться.

 

Примечания:

 

Toulchinsky G.L. Logical Culture and Freedom: Logic in Soviet and Post-Soviet Society // Symposion. A Journal of Russian Thought. 1998, Vol.3, p.79-93.

 

 

ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ ЭЛИТА ЭПОХИ ПРОСВЕЩЕНИЯ^[15]

Артемьева Т. В.

Россия всегда была специфической, особенной, “полуоткрытой” или “полузакрытой” для традиционного “западно-центристского” понимания культурой,… Если говорить о России, то “понять ее умом” можно только выявив специфику… Интеллигенция всегда проявляла себя в научных и художественных текстах, или их интерпретации. Она всегда была…

Одна из наиболее актуальных проблем социальных и гуманитарных наук — проблема человеческого потенциала, в последние годы разрабатываемая в рамках концепции человеческого потенциала в Институте человека РАН (Генисаретский О.И., Носов Н.А., Юдин Б.Г., 1996; В.Ж. Келле, 1997; Н.Н. Авдеева, И.И. Ашмарин, Г.Б. Степанова, 1997, Человеческий потенциал..., 1999 и др.). Целостность, интегративность понятия человеческого потенциала сочетаются с его нацеленностью на прогнозирование социокультурной динамики. Понятие человеческого потенциала “переопределяется”, конкретизируется в аспектах его изучения, или горизонтах: социально-организационном, экономическом, социально-экологическом и экзистенциальном. Состояние молодежи как фактор риска для человеческого потенциала завтрашней России получило развернутый анализ в монографии “Человеческий потенциал: опыт комплексного подхода” (1999, с.36-38 и др.), однако одним из наименее изученных пока остается психолого-педагогический план анализа человеческого потенциала, анализа развития и саморазвития личности.

В развитии и самоопределении личности фундаментальным является факт существования некоторого предела, ограничивающего жизнь людей, которого трудно достичь и еще труднее преодолеть. Преодоление этого предела в значительной степени совпадает с обретением своего истинного “Я”, с задачей интеграции многообразных жизненных отношений, образующих жизненный мир индивида. Структурирование, деструктурирование, реструктурирование жизненного мира индивида может быть также представлено как освоение индивидом сферы возможного, как движение к границам, разделяющим возможное и невозможное, - движение постоянно возобновляющееся, с вариациями приспособительного либо деструктивного характера.

Сферу возможного определим как относительно устойчивую систему взаимосвязанных целей-ценностей, достижимых при изменениях наличной ситуации субъекта вследствие ее собственной динамики развития или в результате деятельности субъекта (либо прекращения деятельности). При наиболее благоприятных условиях и максимальной эффективности и мотивированности субъекта результат его деятельности будет соответствовать пределу, или границе возможного. Сфера невозможного лежит "по ту сторону" предела возможного и определяет человека отрицательно (как то, чем он не был, не стал, не есть, не будет). Хотя в общем виде развитие личности можно представить как расширение сферы возможного, рост достигнутого влечет за собой умножение неосуществившихся вариантов развития и расширение сферы невозможного. В широком смысле любой процесс развития состоит не только из роста и совершенствования, но и из потерь и упадка (такой взгляд утвердился, в частности, во всевозрастном подходе в психологии развития (П.Балтес, 1994)).

Сфера возможного по отношению к жизненному миру выступает как его идеальный, предвосхищаемый прообраз (подробнее см. Иванченко, 1994, 1994а). В процессе целеполагания субъект выходит за пределы требований наличной ситуации и стремится практически определить границы своих возможностей. Но еще до этого он обладает "представлениями о возможном", присущими тем или иным социальным общностям или группам и в совокупности образующим "пространство возможностей" индивида. Поскольку представления о возможном являются одним из видов “социальных представлений” (история этого понятия прослежена в обзоре С.Московичи, 1992), к ним также можно отнести следующие характеристики: способность предопределять и предписывать поведение индивида (М.Вебер), определенная устойчивость и объективность (Э.Дюркгейм), функция преодоления дистанцированности от других членов общности (Г.Зиммель). Имеющиеся у индивида возможности и шансы играют важную роль в социальной дифференциации и стратификации. Питирим Сорокин говорил в этой связи о “селекционирующих институтах” и подчеркивал значение характера препятствий, которые эти институты устанавливают для индивидов. Если эти препятствия “злокачественны” и “неадекватны”, это ведет к печальным последствиям для всего общества. Если же они адекватны и правомерны, то и социальное распределение индивидов приведет к процветанию всего общества (П.Сорокин, 1992).

Отношение личности к своим возможностям выражается в форме переживания. Переживание возможного-невозможного актуализируется в ситуации невозможности - "такой ситуации, в которой субъект сталкивается с невозможностью реализации своих стремлений, мотивов, ценностей - всего того, что может быть названо внутренними необходимостями его жизни" (Ф.Е.Василюк, 1984, 31). Такого рода ситуации могут возникнуть вследствие внутренних или внешних преград на пути деятельности, при постановке задач, выходящих за границы сферы возможного, или в связи с проблемой выбора. Парадоксально, но именно такие ситуации и создают возможность поступка, самодетерминации.

Не только совладание с ситуациями невозможности, но и освоение сферы возможного ставит перед субъектом задачи мобилизации, оптимизации и взаимного согласования временных, материальных и других ресурсов. В классической модели Курта Левина (K.Lewin, 1951) развитие описывается как возрастание дифференцированности жизненного пространства личности, а также как расширение временной перспективы. Основным критерием оптимальности жизненных стратегий, видимо, является усложнение и обогащение жизненного мира, и расширение границ возможного. Избыток возможностей, по Х. Ортега-и Гассету, - признак здоровой, полнокровной жизни (1991, 139). Противоположный результат - упрощение - может быть достигнут различными способами: минимизацией притязаний, "свертыванием" жизненных отношений, в первую очередь потенциально выводящих за границы сферы возможного, ориентацией на постоянно меняющиеся сиюминутные требования жизненной ситуации или на устоявшиеся, общепринятые образцы жизненных стратегий.

Стандарты существуют практически для любой области деятельности - ведь только тогда результат может быть оценен. Сравнение с результатами других людей и определение рангового места субъекта Л.Фестингером обозначалось как “социальная относительная норма” (L.Festinger, 1954). Понятие о социальной относительной норме у человека формируется в процессе преодоления “фильтров” и препятствий. В рамках функционального анализа Р.Мертона постулируется, что место, занимаемое индивидом в статусной или классовой структуре, определяет степень его доступа к легитимированным средствам достижения успеха и, следовательно, определяет его позицию в структуре возможностей. Структура возможностей и структурное напряжение - это взаимозависимые и взаимообусловленные понятия, так, например, ограничение шансов индивида усиливает напряжение, а снижение напряжения ведет к возрастанию возможностей (см. напр. P.Blau, 1990, 142). В теории структурирования Энтони Гидденса структура определяется как “правила и ресурсы”, используемые людьми в их взаимодействии. Субъекты действия владеют правилами в виде скрытых “запасов знания”. Структура предполагает также использование ресурсов, т.е. материальных средств и способностей деятелей. Те, кто располагает ресурсами, могут осуществлять власть (хотя, согласно Гидденсу, власть сама по себе не является ресурсом, а есть результат обладания материальными и организационными возможностями) (A.Giddens, 1982).

Взаимодействие личностных диспозиций и ситуационных детерминант, о котором говорилось уже выше, описывается классическими теориями “ожидаемой ценности” (N.T.Feather, 1959), “выбора риска” (J.W.Atkinson, 1964). Эти модели были призваны объяснить индивидуальные различия в выборе задач и уровне притязаний, продолжительность будущих действий по их решению, а также различия в усилиях и достигнутых результатах. Но оказалось, что есть проявления личностных диспозиций, которые не объяснимы в рамках этих моделей, например, предпочтение индивидом очень легких или очень трудных задач.

Для объяснения этого явления Дж. Кулем была предложена модель, связывающая вероятность успеха и привлекательность цели через понятие “личностного стандарта”. Для индивидов с завышенным стандартом привлекательность успеха в решении легких задач негативна, и они уклоняются от решения задачи до тех пор, пока значения привлекательности успеха превышают значения привлекательности избегания неудачи, и, наоборот: для индивидов с заниженным стандартом привлекательность избегания трудных задач позитивна (J.Kuhl, 1978). Все эти модели появились как обобщение результатов лабораторных экспериментов, однако затем возникли многочисленные практические применения. Так, для выбора профессии было показано, что индивиды, мотивированные на избегание неудачи, в своих желаниях пройти обучение той или иной профессии будут, скорее, руководствоваться очень заниженными или завышенными требованиями, в то время как индивиды с мотивацией достижения успеха осуществят более реалистичный выбор (U.Kleinbeck, 1977). В.Врум показал, что чем выше результат деятельности, тем сильнее тенденция к действию (V.Vroom, 1964).

В нашем исследовании “Образы возможного-невозможного в эпоху социальных изменений”, проведенном в 1994-96 гг., также подтвердилась отмеченная закономерность. Студентки и студенты, выше оценивающие свои достижения в тех или иных сферах деятельности, значимо выше оценивают и свои шансы и возможности в этой сфере. Еще более показательной является представленность в “поле возможностей” “успешных” студентов значимо большего числа целей-ценностей, относимых к этой сфере (Ivanchenko, 1995, 1996). Потенциал и его реализация в наличных условиях как бы подпитывают друг друга, образуя своего рода самоподдерживающуюся систему. Оба измерения – актуальное и потенциальное – равно важны: как отмечает В.Ж. Келле, “возможности не могут бесконечно накапливаться. Полностью или частично они должны превращаться в действительность, то есть реализовываться в человеческой деятельности... “(Человеческий потенциал..., 1999, с.68-69).

Еще в шестидесятые годы развитие идей экзистенциальной и гуманистической психологии привело к созданию движения “Человеческий потенциал” (Эсаленский институт, США). Многомерный процесс развития личности описывался через понятия “стремление к смыслу” (В.Франкл), “полноценного человеческого функционирования” (К.Роджерс), “самоактуализации”, “самореализации” (Ш.Бюлер, А.Маслоу). В российской психологии также накоплен опыт изучения человеческого потенциала, проявляющегося как личностный и творческий: психология творчества (Д.Б. Богоявленская, Я.А. Пономарев), психология субъективности (В.И. Слободчиков), психологическая антропология (В.П. Зинченко), психология жизненного пути (Л.И. Анцыферова, К.А. Абульханова-Славская, А.А. Кроник), психология неадаптивной активности (В.А. Петровский), концепция метаиндивидуального мира (Л.Я. Дорфман), психология смысловой сферы личности (Д.А. Леонтьев).

В последние годы были разработаны и уточнены психологические понятия, связанные с человеческим потенциалом: прежде всего понятия самореализации, самовыражения, самоактуализации, личностного роста.

Все эти понятия противопоставляются адаптации, но не только ей. И.А. Идинов (1990) подчеркивает цикличность процесса самореализации, выделяя фазы актуализации, напряжения и снятия. Самореализацию этот автор считает процессом, в известной мере обратным саморазвитию. В ходе саморазвития происходит аккумулирование энергий, навыков, умений, способностей, самореализация же представляет процесс выделения накопленного. Подлинная самореализация возможна только при альтернативности, возможности выбора — действительной, а не мнимой, утверждает А.К. Исаев (1993). Г.К. Чернявской (1994) самореализация трактуется как единство самоутверждения и самоотрицания. Самореализация противопоставляется самовыражению в работах К.А. Абульхановой-Славской (1991) .

Говоря о ярко выраженном междисциплинарном характере феномена самореализации, Л.А. Коростылева (1997) полагает, что целесообразно вести речь о трех его основных составляющих - самопроектировании, самоуправлении и самоорганизации. Первые два при этом целесообразно рассматривать, используя распознавание образов и кибернетику, феномен же самоорганизации “должен рассматриваться в свете синергетической парадигмы”(1997, 12-13). На наш взгляд, психологическую специфику процесса самоорганизации невозможно выявить в рамках общенаучного, но в своем генезисе идущего от естественных наук синергетического подхода.

Д.А. Леонтьев (1997) выделяет три уровня анализа проблемы самореализации личности. На философском - наиболее общем - решаются вопросы о сущности человека, о сути процесса самореализации. На социологическом уровне решается вопрос о путях и способах самореализации личности в конкретных социокультурных условиях ее существования, на психологическом же “анализируются личностные качества и конкретные внешние условия, позволяющие данной личности продуктивно самореализоваться, исследуется мотивационная основа самореализации и обратное влияние объективной и субъективной эффективности самореализации на личность и деятельность субъекта “(Леонтьев, 1997, 157-158).

На всех этих уровнях самореализация предстает как процесс выявления и использования личностью возможностей, содержищихся в среде. Сам интеллектуальный, творческий, личностный потенциал - особого рода возможность, которая, реализуясь, все время сохраняется как возможность дальнейшей деятельности. Не только для формирования, но и для реализации потенциала нужны условия - прежде всего те, которые дают возможность студенту действовать.

Нельзя сказать, что проблема человеческого потенциала полностью игнорируется существующими в педагогике высшей школы подходами (такими, как личностно-ориентированное обучение, валеология, педагогика сотрудничества). Но “общим знаменателем” вышеуказанных подходов является стремление вывести желаемый образ “специалиста будущего”, “нового человека”. Конкретные пути воплощения новых идеологем лежат между сравнительно мягкой коррекцией и жестким формированием.

Говоря о том, что образование в любой ситуации связано с образом человека, В.П.Зинченко в докладе на Международной конференции “Лев Выготский и современные науки о человеке” подчеркивал: “Каким быть человеку — это дело его собственного выбора, а не социальной, психолого-педагогической алхимии. Науки о человеке, его развитии, образовании, просвещении нужно решительно отделить от идеологии. Максимум, на что могут претендовать науки о человеке, в их числе и психология, это на иследование путей развития и на демонстрацию пространства выбора, его цены для человека развивающегося” (Зинченко, 1994, 1).

Поддержка развития деятельности, связанной с теми или иными выборами — осознанными и ответственными — одна из актуальнейших задач системы высшего образования на современном этапе. Не имея возможности подробно останавливаться на характеристике связанных с нею других задач, коротко перечислим их:

создание условий для развития творческой, независимой, социально ответственной личности, обладающей высокой профессиональной компетентностью;

культивирование разнообразия как основы развития интеллектуального и культурного потенциала;

интеграция образовательных и культурных компонент, органическое соединение обучения с исследованием;

поддержание высоких академических стандартов, традиций, ценностных ориентаций как ведущих ценностей университетской культуры;

создание творческой среды, поддержкой индивидуализированных форм подготовки, акцент на самоообразовании и самовоспитании;

соотнесение образовательных и воспитательных практик со знаниями о природе человека в педагогической антропологии, психологии, социологии;

расширение временных и пространственных контекстов университетских образовательных программ через информационные технологии, через ознакомление с течениями, школами, направлениями науки, ключевыми фигурами в истории мировых научных исканий, через ознакомление с проблемами сегодняшнего дня, обсуждаемыми в российских и международных дискуссиях в областях преподаваемых дисциплин (включение студента в мировое научное и образовательное пространство);

Создание среды, стимулирующей возникновение у студента активной жизненной позиции как конструктивного отношения к себе, к реальной и будущей жизни, к реализации своего личностного и творческого потенциала.

Вряд ли могут быть сомнения в ценности непосредственного, личностного общения преподавателя и студента: смыслы и ценности профессиональной деятельности, профессиональная культура могут транслироваться, по-видимому, только в таком “живом” общении. Но нельзя не замечать тех колоссальных изменений в информационной среде, которые приводят к появлению более сложных, опосредованных форм педагогического общения, имеющих, однако, важное значение для развития личностного потенциала студента.

Непрерывность и глубина инновационных процессов в высшей школе с особой остротой ставит проблему личностного и творческого развития, потенциала, усиливает необходимость проработки психологической стороны педагогического процесса. Процесс совершенствования концепций, программ и педагогических технологий ныне можно охарактеризовать как “подвижное равновесие”. С одной стороны, постоянно идут интегративные и адаптационные процессы, с другой — одна за другой появляются методологические и организационные новинки, происходят коренные изменения взглядов в профессиональной среде на основополагающие аспекты программ подготовки специалистов.

Одним из таких изменений стала смена принципа оценки “профпригодности” специалиста. Если раньше он оценивался по степени своей квалификации (технологическим знаниям и умениям в рамках данной специальности), то теперь речь идет о компетенции как способности и умении решать все возникающие в процессе производства задачи, а не только сугубо технологические. Огромную роль в этих условиях приобретает психологическая подготовка: именно психологические умения цементируют и приводят в действие профессиональные умения, становятся центральным звеном в подготовке специалиста. При этом повышение уровня сложности современного университетского образования определяет серьезность требований к интеллектуальному и культурному потенциалу студента.

На наш взгляд, повышение в последние годы роли личностного потенциала в образовании связано с рядом факторов. Во-первых, становление личностной и профессиональной культуры студента происходит в условиях отсутствия монополии на информацию, в условиях все большей доступности электронных видов коммуникации (прежде всего Интернета), в условиях свободы передвижения, выбора досуга и т.п.; во-вторых, расширяется доступное студенту пространство выбора в рамках профессионального становления; в-третьих, увеличивается разнообразие индивидуализированных, в том числе альтернативных, форм подготовки.

Интеллектуальный, творческий, личностный потенциал — особого рода возможность, которая, реализуясь, все время сохраняется как возможность дальнейшей деятельности. Не только для формирования, но и для реализации потенциала нужны условия — прежде всего те, которые дают возможность студенту действовать, и немалые надежды здесь связываются с информационными технологиями.

Еще некоторое время назад новые информационные технологии воспринимались университетским сообществом как панацея от информационной отсталости России. Оказалось, однако, что само по себе насыщение социального и образовательного пространства компьютерной техникой еще не решает проблемы. Так, нередко компьютер отдаляет человека от реальности, создавая взамен ее удобную, комфортную, но "виртуальную” среду. Новые информационные технологии, предоставляя доступ к глобальным сетям, порой вовсе не способствуют развитию личности, ее творческого начала, не становятся средством ее интеллектуального обогащения.

Предполагалось, что новые информационные технологии должны стать средством профессионального обучения человека, получения им необходимых производственных и научных знаний для жизни и работы в информационном обществе. Но введение новых технологий существенно опередило соответствующие изменения в педагогическом мышлении. Кроме того, компьютерные обучающие программы создавались, как правило, специалистами в области компьютерных технологий, которые "по определению" не могли учитывать социальные, психологические, методологические, культурные особенности педагогического процесса. Отсюда - элементы технократизма, педагогической "жесткости", отсутствие возможности индивидуализации обучения (см. также Н.Г. Багдасарьян, 1998).

Итак, особенностью современных технологий обучения и воспитания в высшей школе должен стать учет не только и не столько актуальных достижений и способностей студента, сколько потенциальных, непроявленных, “зоны ближайшего развития” (Л.С.Выготский). Хотя построение, апробация, оптимизация технологий такого рода — дело будущего, работа по их созданию начинается уже сегодня. И вряд такая работа будет успешной без анализа личностного и профессионального потенциала, без знаний о “сфере возможного” студенческой молодежи.

 

Литература:

 

Atkinson J.W. An Introduction to Motivation. Princeton, N.J., 1964

Barker R.G. Ecological Psychology. Stanford, Calif.: Stanford University Press, 1968

Blau P.M. Structural constraints and opportunities: Merton's contribution to general theory// Robert K.Merton: Consensus and controversy. - London, 1990

Feather N.T. Success probability and choise behavior // Journ.Exp. Psychol., 1959, 58

Festinger L. A theory of comparison processes // Human Relations, 1954, 7

Giddens A. Power, the dialectic of control and class structuration // Social class and the division of labour. Cambridge, 1982

Ivanchenko G.V. The study of time perspective // VII European Conference on Developmental Psychology. Abstracts. - Krakow, 1995, p.185

Ivanchenko G.V. Gender-related Differencies in Meaningfullness of Life // XXVI International Congress of Psychology. Montreal, Canada, August 16-21, 1996. Abstracts / International Journal of Psychology, v.31, iss.3-4, 1996, p.119

Kleinbeck U. Motivation und Berufswahl. Gottingen, 1975

Kuhl J. Standard setting and risk preference: An elaboration of the theory of motivation and and an empirical test // Psychol.Review, 1978, 85

Lewin K. Field theory in social science.- New York, 1951

Vroom V. Work and Motivation.- New York, 1964

Абульханова-Славская К.А. Стратегии жизни. М., 1991

Авдеева Н.Н., Ашмарин И.И., Степанова Г.Б. Человеческий потенциал России: факторы риска // Человек, 1997, № 1

Багдасарьян Н.Г. Профессиональная культура инженера: механизмы освоения. М.: Изд-во МГТУ им. Н.Э.Баумана, 1998

Балтес П.Б. Всевозрастной подход в психологии развития: исследования динамики подъемов и спадов на протяжении жизни // Психол. журнал, т.15, 1994, N 1, с.60-80

Василюк Ф.Е. Психология переживания. Анализ преодоления критических ситуаций. -М.: Изд-во МГУ, 1984

Генисаретский О.И., Носов Н.А., Юдин Б.Г. Концепция человеческого потенциала: исходные соображения // Человек, 1996, № 4

Зинченко В.П. За пределами зоны ближайшего развития, или о возможном вкладе психологии в проблематику духовного развития. Доклад на Международной конференции “Лев Выготский и современные науки о человеке” (Москва, 5-8 сентября 1994 г.). Препринт.

Иванченко Г.В. Проблема самоопределения в сфере возможного: представления и переживания // Ментальность. Духовность. Саморазвитие индивидуальности. Материалы Международной конференции. - Луцк, 1994. Часть 1. С.448-452.

Иванченко Г.В. О циклическом характере самоопределения в сфере возможного // Материалы Второй международной конференции “Циклические процессы в природе и обществе”. Ч.6.- Ставрополь, 1994а. С.335-338.

Идинов И.А. Самореализация личности в непроизводственной сфере общения (онтологический и гносеологический анализ). Автореф. дисс. канд филос. Фрунзе, 1990.

Исаев А.К. Самореализация личности как проблема социальной философии. Автореф. дисс. канд филос., М., 1993.

Келле В.Ж. Человеческий потенциал и человеческая деятельность // Человек, 1997, № 6

Коростылева Л.А. Проблема самореализации личности в системе наук о человеке // Психологические проблемы самореализации личности. Под ред. А.А. Крылова, Л.А. Коростылевой. - Спб, Изд-во С.-Петербургского ун-та, 1997, с.3-19

Леонтьев Д.А. Самореализация и сущностные силы человека // Психология с человеческим лицом: гуманистическая перспектива в постсоветской психологии / Под ред. Д.А. Леонтьева, В.Г. Щур. М.: Смысл, 1997. С.156-176

Московичи С. От коллективных представлений к социальным // Вопросы социологии, т.1, № 2, 1992, с.83-97

Ортега-и-Гассет Х. О спортивно-праздничном чувстве жизни // Философские науки, 1991, N 12, с.137-152

Сорокин П. Человек.Цивилизация. Общество // Общ. ред., сост. и предисл. А.Ю.Согомонов: Пер. с англ. - М.: Политиздат, 1992

Человеческий потенциал: опыт комплексного подхода. Под ред. И.Т. Фролова. М.: Эдиториал УРСС, 1999.

Чернявская Г.К. Самопознание и самореализация личности. Методологические проблемы. Автореф. дисс. докт. психол. СПб, 1994

 

СЛОВО ПОЭТА:

РЕТРОСПЕКТИВА КАК ПЕРСПЕКТИВА

Рабинович В.Л. Ни одно культурно значимое событие в истории нельзя считать до конца… Таким оказался Серебряный век для культуры не только второй половины ХХ века, но, возможно, и для ХХ1 века тоже.

Необходимость адаптации вызвана коренными изменениями модели организации и финансирования науки, ее связи с промышленностью. Советская модель науки отличалась строгой иерархичностью, централизацией и закрытостью. Она была хорошо интегрирована в плановую экономическую систему и милитаризирована. Финансирование науки осуществлялось прямо или косвенно из государственного бюджета. Даже те исследования, которые выполнялись по заказу промышленных предприятий, фактически финансировались из фондов соответствующих министерств. Для взаимодействия науки и производства была характерна “линейная модель”, которая основывалась на концепции взаимосвязанной цепи: “фундаментальные исследования – прикладные исследования – разработки – производство – продажа”.

Процессы трансформации научных организаций происходят на фоне глубоких институциональных изменений российской науки, которые активно дискутируются в науковедческой и социологической литературе и в прессе. В публикациях наука, как правило, предстает наиболее пострадавшей жертвой проводимых реформ, отмечается катастрофическое снижение имиджа науки, сокращение численности ученых и научных учреждений, дискутируется проблема внешней и внутренней “утечки умов”, распад сферы исследований и разработок (см. например, Юревич А.В., Цапенко И.П. (1995); Голов А.; Савельева О.). Делается вывод об институциональном кризисе науки (Кугель С.А.; Косалс Л. и Рывкина Р.) и о деинституционализации Российской науки в целом (Рывкина Р.). Пессимистическая окраска дискуссии усиливается появляющимися в прессе сообщениями о забастовках и голодовках ученых в знак протеста против невыплат заработной платы (Богуславская О.; Засорин; Брацкий Д.; Бабкин В.), а также очевидным провалом всех попыток государства осуществить реформирование научной сферы (Josephson&Dezhina, 1998; Dezhina, 1998). С другой стороны имеются, хотя и в несравнимо меньшем количестве, публикации, в которых описанные изменения рассматриваются не как признак кризиса российской науки вообще, но как функциональный кризис социального института Советской науки. Указывается, что отмирание таких основных функций советской науки, как поддержание оборонного комплекса и военного авторитета державы, борьба с “буржуазной идеологией” и “промывание мозгов”, привела к возникновению “функционального вакуума”, который в условиях падения производства превращает науку в “дорогостоящее бремя” для общества. В то же время миф о ненужности Российской науки и ее неспособности адаптироваться к рынку опровергается многочисленными примерами продажи высокотехнологической, наукоемкой продукции за рубеж (Юревич А.В., Цапенко И.П., 1996, 2001).

Новые условия внешней среды вызвали в научных организациях ряд адаптационных изменений, характерных для всех секторов науки.

АДАПТАЦИОННЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ В НАУЧНЫХ ОРГАНИЗАЦИЯХ.

Для всех исследованных научных организаций характерно существенноесокращение численности персонала. Оценивая данный процесс, респонденты… “Раньше сократишь, уволишь - а вдруг потребуется? Поэтому, ну, работает и…

В качестве негативной стороны называется уход перспективных, молодых талантливых ученых в бизнес, либо их эмиграция за границу. Во всех обследованных организациях имеются научные подразделения, которые практически исчезли, и сохранение “научных направлений” в них держится буквально на нескольких специалистах.

“Понимаете, раньше, когда кто-то уходил на пенсию или умирал, то почти не чувствовалось бреши, потому, что было все постепенно - 60 лет, 50 лет, 40 лет, молодые специалисты. Один упал - второй подхватил. Сейчас ситуация такая, что если кто-то уже ушел на пенсию, за ним никого нет. И так по любому направлению. Остались такие “хранители истории”, потенциала” (отраслевой институт, руководитель лаборатории)

При этом во всех институтах имеются подразделения, правда, их значительно меньше, в которых изменения численности практически не произошло. Это наиболее успешные отделы и лаборатории, которым удается на фоне общего отсутствия заказов и финансирования обеспечить достаточный объем работ.

“...наш отдел мало сократился, почти не сократился. Теперь кроме алкоголиков никого не увольняем” (отраслевой институт, руководитель отдела)

Все респонденты отмечают существенное старение персонала - это общая болезненная ситуация во всех организациях. Привлечение и удержание молодежи, по общему признанию, одна из наиболее острых проблем, которую пытаются решить, прежде всего, “по старинке” на уровне организации в целом. Предпринимаются попытки организации системы внутриинститутских грантов и конкурсов для молодых сотрудников. Но если организации в целом, как правило, бессильны решить проблему привлечения молодежи, то отдельным наиболее успешным лабораториям это удается.

“…у меня в лаборатории есть пример, вот есть молодой человек. Мы взяли его оттуда, откуда хотели. Со своей кафедры в Политехе. Мы даже заплатили деньги, как теперь платят за молодых специалистов. Мы очень довольны нашим молодым человеком, думаю, что он придет на мое место когда-нибудь” (отраслевой институт, руководитель лаборатории)

Но такая ситуация все же скорее исключение, чем правило. В большинстве случаев руководители лабораторий вынуждены расставаться с молодыми способными работниками, т.к. не в состоянии предложить им зарплаты сопоставимые с заработками в бизнесе.

Изменение состава подразделений также характерный процесс для всех научных организаций. Из-за сокращения или полного прекращения централизованного финансирования многие лаборатории и отделы, занимающиеся исключительно теоретическими или фундаментальными исследованиями, просто перестали существовать, либо приобрели новый статус в структуре организации. Практически во всех институтах происходит разукрупнение жизнеспособных отделов, выделение рабочих групп, специализирующихся на конкретных направлениях. Такая реорганизация вызвана необходимостью гибкого реагирования на изменения требований рынка.

“Было в лаборатории 34 человека. 5 кандидатов, 5 групп. Сегодня бороться с такой численностью за выживание тяжело. Мы разделились ...” (отраслевой институт, руководитель лаборатории).

Параллельно происходит объединение тех лабораторий и подразделений, которые не в состоянии самостоятельно адаптироваться к новой ситуации. Это типично, например, для теоретиков отраслевых институтов. В университетах идут аналогичные процессы реструктуризации, проявляющиеся в реорганизации “устаревших” кафедр, которые прежде держались за счет централизованной поддержки, появления новых подразделений и специализаций, отвечающих рыночному спросу.

С возрастанием экономической самостоятельности, в структуре научных организаций появляются новые подразделения или группы, обслуживающие взаимодействие организации с другими субъектами рыночной среды. Поскольку в прежнее время у институтов не было проблем в составлении портфеля заказов – они планировались централизованно – не было необходимости в структурах, занимающиеся изучением спроса и предложения либо способствующих поиску финансирования. Теперь потребность в таких подразделениях становится все более настоятельной. Во многих научных организациях появляются маркетинговые отделы, занимающиеся поиском заказов и реализацией научной продукции, или так называемые отделы взаимозачетов, занимающиеся в том числе, и бартерными операциями. В академических институтах делаются попытки создания подразделений, занимающиеся поиском информации и оказанием помощи в написании заявок в различные фонды на получение финансирования исследований, и также создаются структуры, занимающиеся поиском заказчиков на имеющиеся практические разработки. В университетах активизируется деятельность по привлечению абитуриентов.

Меняется значение и статус отдельных подразделений внутри научных организаций. Научные организации всегда были внутренне неоднородны, однако в последние годы критерии высокого статуса и престижа научного подразделения внутри организации меняются. Это вызвано в первую очередь изменением соотношения значимости теоретических и практических работ, фундаментальных и прикладных исследований. Раньше благополучие подразделения, его престиж во многом определялись принадлежностью к “теоретической элите”. Теперь позиция подразделения во внутриинститутской иерархии в большей степени определяется наличием полезных разработок, которые можно продать, возможностью выхода на конкретных заказчиков, организационными качествами руководителя. Усиливается внутренняя дифференциация, разрыв между благополучными и неблагополучными подразделениями.

“У нас есть в университете пятьдесят кафедр. Примерно четыре из них делают девяносто процентов всех научных работ” (университет, заведующий кафедрой)

Важная тенденция изменения внутренней структуры организаций – автономизация деятельности структурных подразделений и отдельных научных коллективов вплоть до выделения их в экономически самостоятельные организации.

Изменение содержания научной деятельности коснулось в наибольшей степени соотношения доли фундаментальных и прикладных исследований.

Таблица

Распределение ответов на вопрос, произошли ли за последние годы в РАН изменения в структуре научных исследований.

Сегодня акцент переместился на проекты, имеющие прикладное значение. Многие направления научной деятельности не связаны с проблематикой, которой научные сотрудники занимались прежде. В университетах данная тенденция проявляется в разработке новых учебных курсов, порой в совершенно новых для преподавателя научных областях, для подготовки специалистов, востребованных рынком.

“Мы овладевали все новыми специальностями, новыми специализациями, т.е. мы сидим с 87 где-то года и овладеваем новыми предметными областями. Т.е. я никогда не занималась менеджментом, я освоила эти курсы. Я никогда не занималась организационным проектированием, я это освоила...” (университет, доцент)

Для ученых академических институтов - это освоение новых исследовательских “ниш”, в отраслевых институтах – выполнение работ, с которыми никогда прежде не сталкивались.

CТРАТЕГИИ АДАПТАЦИИ

Индивидуальные стратегии адаптации ученых практически во всех научных организациях, независимо от их типов и форм собственности, характеризуется…

В индивидуальных стратегиях научные работники используют самые разные комбинации видов деятельности. Это могут быть как относительно стабильные совместительства внутри и вне научных организаций, так и эпизодические приработки. Дополнительная занятость может быть связана с основной научной деятельностью, может локализоваться в смежных научных отраслях, а может и вовсе не иметь ничего общего с научной сферой. При этом основная научная работа может оставаться доминирующим источником дохода, а может уходить на задний план, превращаясь в частично оплачиваемое “хобби”. Подобная мозаичная картина занятости, характерная для работников всех секторов науки, делает невозможным описание ситуации через некие более-менее типичные строгие модели индивидуальных стратегий, тем более дать статистическую оценку степени их распространенности. Тем не менее, общим критерием типологизации индивидуальных экономических стратегий ученых может служить ответ на вопрос, в какой степени используется для выживания в нынешних условиях индивидуальный научный потенциал, насколько эффективно эксплуатируются научные заделы и наработки, а также имеющиеся знания и опыт.

Среди индивидуальных практик, основанных на использовании учеными своего научного потенциала, можно назвать следующие:

Получение грантов на поддержание исследований от российских и международных фондов.

Гранты от международных фондов получают относительно немногие наиболее квалифицированные и в основном молодые исследователи, имеющие международный опыт, знающие иностранные языки. Размеры грантов российских фондов мало сравнимы с международными. Тем не менее, большинство наших респондентов из академических вузов рассматривают создание внебюджетных научных фондов как довольно успешную инновацию. Однако лишь 20% считают, что это изменение осуществлено “достаточно полно”, 58,8% считают, что эта инновация удалась лишь “частично”. Кроме того, процедура конкурса вызывает недоверие со стороны многих ученых. В интервью нередки высказывания по поводу ангажированности экспертов, несправедливости присуждения грантов, которые распределяются, по мнению респондентов, в соответствии со статусом руководителей проектов и неформальных отношений с фондами.

“Теперь насчет финансирования, мое личное мнение по поводу РФФИ. Значит, я не знаю, как обстоят дела по другим наукам, но мое твердое убеждение, что по <название научной отрасли>, я не знаю, каким красивым словом это назвать, ну, раньше это называли блат... Но, я еще раз говорю, во-первых, это мое личное мнение, а во-вторых, может быть это не по всем наукам, может это по нашей” (академический институт, ведущий научный сотрудник)

Обе категории грантов имеют отношение, прежде всего, к институтам Академии наук. В ответе на вопрос “Каковы в настоящее время источники финансирования вашего подразделения?”, который задавался ученым академических институтов, 47% ответили, что ими являются гранты, в том числе 32,1% отечественные. В ряде случаев в качестве грантов поступает больше средств, чем за счет бюджетного финансирования, и в несколько раз больше, чем за счет договорных тем и продажи интеллектуальной собственности.

Поездки за рубеж – стажировки, временные контракты, конференции, чтение лекций, участие в семинарах и прочих научных мероприятиях.

Доходы, получаемые во время таких поездок, ослабляют, иногда весьма существенно, финансовый “прессинг” и дают возможность заниматься исключительно своим профессиональным делом. Более мобильны при этом молодые ученые. Они, как правило, лучше знают иностранные языки и обладают большей профессиональной гибкостью. Кроме того, российские и международные фонды часто предоставляют молодежи определенные преимущества и возрастные льготы.

Участие в совместных исследованиях и проектах с западными партнерами. В таких проектах редко принимают участие ученые из отраслевых институтов, хотя в нашем исследовании имеются примеры такого сотрудничества.

Участие в прикладных исследованиях для российских и зарубежных заказчиков, что является основным для ученых из отраслевых институтов.

К данной группе практик следует отнести и работы консультационного характера, которые реализуются на основе межличностных контактов в индивидуальном порядке.

Гонорарные научные публикации, написание учебных пособий. Этот вид деятельности характерен в основном для сотрудников университетов и только в некоторых отраслях знания.

Сравнительно немногие наиболее квалифицированные и мобильные ученые достаточно зарабатывают, используя исключительно вышеназванные практики, эффективно используя имеющийся научный потенциал. Абсолютное большинство занятых в науке формирует стратегии выживания при помощи сочетания работы в рамках своей специальности с другими видами деятельности. Распространенность такого совмещения характерна для всех научных организаций, хотя источники дополнительного дохода имеют некоторую специфику в разных секторах науки.

Организация собственного бизнеса, что было особенно эффективно в начале реформ, когда многие занялись предпринимательской деятельностью.

В случае сочетания научной деятельности с занятиями бизнесом основной доход получается за счет бизнеса, а научная деятельность превращается в нечто вроде хобби, работу “для души”. Сложно анализировать исходя лишь из имеющегося материала степень вынужденности занятия бизнесом параллельно основной научной деятельности. В нашем исследовании интервью-партнеры, имеющие собственный бизнес - это, как правило, активные творческие личности, которые получают удовлетворение от освоения новых видов деятельности. Они одинаково ценят как занятие бизнесом, так и научную деятельность. Кроме того, доход, получаемый от параллельного бизнеса, по выражению одного из информантов “не те деньги”, а бизнес не того масштаба и не столь перспективен, чтобы ради него бросать интересную научную работу. Бизнес выступает в качестве более-менее стабильной финансовой подпитки, позволяющей “не думать о деньгах”. По оценке информантов, все, кто занялся серьезно бизнесом ушли из науки примерно в начале-середине 90-х.

“Надо сказать, что в последние годы отток, чисто, вот я знаю, экономический, у нас резко сократился. Т.е., основной пик ухода преподавателей приходился на первую половину 90-х годов. Т.е., условно говоря, те, кто хотел уйти, полностью порвать с этой деятельностью, они уже ушли...во все формы зарабатывания денег. Я бы так сказал, именно уход в бизнес требовал разрыва” (университет, заведующий кафедрой)

Преподавательская деятельность в высших учебных заведениях в своей или новой востребованной области, вплоть до полного перехода в эти новые области.

Для многих работников академических и отраслевых институтов это “уход в преподавание”. Речь идет не об “эпизодическом” преподавании, которое имелось и раньше и рассматривалось как необходимый фактор профессионального роста в рамках своей научной области, а о превращении преподавания в основной вид деятельности. Для преподавателей университетов – это освоение новых предметных областей, порой не имеющих ничего общего с прежней специализацией.

В отдельную группу практик параллельной работы можно выделить преподавание в школах и репетиторство. В отличие от преподавания в университетах этот вид деятельности не требует столь высокого уровня научной квалификации.

Параллельная занятость на наемной работе в других организациях, частном бизнесе при сохранении занятости на основной работе в научной организации.

Такое сочетание видов деятельности является наиболее распространенным

Способом адаптации к новой ситуации.

Коллективные стратегии адаптации. Важнейшим объективным условием адаптации отдельных научных подразделений является характер деятельности, а именно,… Для руководителей организаций в целом типична ориентация на сохранение… “Мы хотели сделать вместо “название института” холдинг. Создать несколько компаний… Но это приведет к тому, что мы…

Сохранению организации в прежнем виде соответствует стремление, характерное практически для всех научных учреждений, сохранить научную тематику в прежней широте, несмотря на существенное сокращение кадров и “оголение” научных направлений.

“...численность сократилась в институте в два раза, а направления остались, фактически, те же, т.е. профиль института нисколько не пострадал. Несмотря на невероятные усилия, мы сохранили и фундаментальные направления исследований, и какие-то практические дела...” (академический институт, ученый секретарь)

Такая стратегия оказывалась экономически оправданной лишь в тех исключительных случаях, когда институту или университету удавалось найти какую-либо финансовую подпитку извне. Ориентация на сохранение прежней структуры и прежних направлений деятельности предопределяет и “прежние” стратегии выживания научной организации, попытки получить от государства тем или иным способом гарантированное финансирование (создание ГНЦ, получение статуса учебного заведения с приоритетным финансированием и т.п.)

Другим следствием ориентации на сохранение институтов в прежнем виде является отсутствие в большинстве обследованных организаций целенаправленной кадровой политики и стратегии освобождения от “балласта” (непродуктивных сотрудников). Типичное высказывание информантов на этот счет: “Никто никого не увольнял, люди сами ушли”. Да и структура большинства научных организаций за последние годы менялась сама собой под влиянием внешних условий, а не являлась следствием реализации какой-либо перспективной стратегии по реорганизации научных подразделений.

Распространенной практикой является создание при институтах структурных образований, обладающих той или иной степенью формальной экономической независимости от “материнской” организации. По данным нашего исследования создание таких малых предприятий при научных организациях наиболее развиты в институтах естественнонаучного и технического профиля – в физике (в Санкт-Петербурге в одном из крупнейших институтов), химии, биологии, практически во всех отраслевых институтах и многих университетах. В нашем исследовании мы встречали такие малые предприятия, как “центры научно-технических услуг”, “научно-внедренческие центры, “инновационные центры”, “высшие школы” и т.д. Все эти структуры пользуются имиджем научной организации, при которой они созданы. Многие используют имя “материнской организации” в своем названии. Официальной целью создания таких структур является “улучшение процессов взаимодействия с заказчиками”, “доведение научных разработок до реального практического выхода”, “освоение новой рыночной ниши” и т.п. И, судя по полученной информации, эти организации действительно выполняют возложенные на них “явные” функции. Они более гибко реагируют на запросы рынка, в них концентрируется лучший кадровый потенциал научных организаций, для выполнения запросов рынка используются передовые методы и технологии.

В течение 90-х годов произошла известная трансформация малых предприятий в сфере науки. В одних случаях в направлении сближения тематики разработок с основной научной деятельностью, в других – уменьшение доли инновационного бизнеса и увеличение вненаучной производственной, медицинской и другой деятельности с коммерческим эффектом. Во многих случаях используются разработки прежних лет и модифицируются зарубежные аналоги. Выявилась такая функция МП как база проведения крупных научно-технических и иновационных программ.

Латентной функцией описанных структурных единиц, которая играет на самом деле не последнюю роль в нынешних экономических условиях, является создание независимого канала поступления финансовых средств за выполненные работы. Выполнение работ через такие структуры дает возможность научным организациям существенно экономить на накладных расходах, что является важной финансовой поддержкой для институтов, помогая решать проблемы, связанные порой буквально с их выживанием и поддерживать материальное положение научных сотрудников.

“И поэтому этот инновационный центр, конечно, путем проб и ошибок, но вот уже прошлый год существования очень помогал институту. За счет инновационного центра ездили в командировки, за счет инновационного центра в критические моменты, когда на счету ни копейки денег не было, и вообще, там все почти что в арестах, платили какие-то коммунальные платежи. Сколько раз приезжали “закрывать” воду, закрывать газ, свет – мы не платим – они проплачивали. Да, телефоны на них так и числятся, они его оплачивают” (академический институт, заместитель заведующего лабораторией)

“Первоначально это создавалось просто как некая альтернатива институту, маленькая альтернатива институту, направленная только для того, чтобы повысить зарплату отдельных работников. Некоторые работы, которые делал институт, перебрасывались на кооператив <Центр научно-технических услуг>. Создавалась группа, коллектив из нескольких человек, которые эти работы выполняли, но в связи с тем, что накладные расходы существенно меньше, зарплата их была существенно больше” (отраслевой институт, директор Центра научно-технических услуг)

Отсутствие или недостаток централизованного финансирования заставляет руководство научных организаций заниматься поиском разнообразных финансовых источников. Иногда способом мобилизации внутренних финансовых ресурсов выступает ужесточения внутриинститутской централизации, когда полученные сотрудниками гранты, как коллективные, так и индивидуальные, поступают в полном объеме в централизованный институтский фонд, а затем перераспределяются руководством института между всеми сотрудниками в виде надбавки к основному окладу.

“У нас есть некая политика у дирекции,... вот я имел грант, я со своих грантов ничего не имел (пауза) в том смысле, что я могу тратить какие-то деньги. Все деньги забирал директор. И расходовал на институт, т.е. я что-то имел из этих денег, но каким-то вот таким, очень хитрым путем, и директор решал, кому деньги из моего гранта дать, мне или другой лаборатории” (академический институт, ведущий научный сотрудник).

Широко распространенным способом выживания научных организаций является сдача в аренду помещений, которая практикуется во всех исследуемых институтах и университетах.

У нас единственный более-менее устойчивый доход в области коммерции – это сдача в аренду своих помещений. Я могу привести пример, когда часть наших помещений, хороших помещений, была сдана в аренду некоей компьютерной фирме “название фирмы”. Из этих средств мы могли покупать компьютеры и т.д.” (академический институт, старший научный сотрудник).

В институтах, которые имеют большой излишек площадей, образовавшийся в результате значительного сокращения численности и свертывания объемов работ, сдача в аренду помещений превращается в серьезный бизнес, требующий привлечения специального персонала для организации этой деятельности.

Другой общей для всех организаций стратегией является ориентация на усиление экономической самостоятельности подразделений с одновременным усилением их экономической ответственности перед “центром”. Проблема содержания колоссальных площадей и оборудования часто решается путем разделения ответственности за их содержание между подразделениями.

Результаты проведенного исследования позволяют говорить о доминировании в целом индивидуальных экономических стратегий над групповыми. Отсутствие целенаправленной политики руководства институтов с одной стороны, и активизация индивидуальных стратегий с другой, приводит к тому, что изменения инициируются в основном “снизу” - руководство институтов реагирует на уже сами собой сложившиеся факты.

Исследование позволило обнаружить некоторые общие тенденции в процессах трансформации научных организаций, несмотря на то, что по своему формальному статусу они продолжают относиться к разным секторам науки. Сегодня сложно говорить, например, о большей или меньшей успешности адаптации ученых академических институтов по сравнению с отраслевыми институтами, или одной отрасли науки в целом по сравнению с другой. В любой научной области можно найти примеры как успешных, так и агонизирующих научных групп и индивидуальных ученых. Этот факт четко прослеживался в исследованных нами организациях, где различия в успешности весьма существенны даже среди ученых одной и той же специализации. Уровень успешности сегодня определяется в большей степени способностью найти востребованную научную и практическую “нишу”, а также умением предложить имеющиеся разработки на рынке научно-технической продукции.

Ситуация в организациях, принадлежащих различным секторам науки, различается не так сильно, как об этом принято думать. Можно отметить меньшую гибкость институтов академического сектора по сравнению с другими секторами науки, что объясняется сложностью преодоления ими инерции длительного существования за счет государственного финансирования. При этом ситуация в различных академических институтах также весьма неоднородна.

Мы не обнаружили какого-либо однозначного, универсального воздействия тех или иных форм собственности на происходящие изменения. Процессы трансформации научных организаций, превратившихся из государственных учреждений в акционерные общества, во многом идентичны происходящим в организациях, сохранивших прежний экономический статус. Институты с различными формами собственности испытывают практически одни и те же проблемы и сложности. Было бы слишком категорично утверждать, что указанные характеристики не оказывают абсолютно никакого влияния на различия в нынешнем состоянии и процессах трансформации научных учреждений, однако совершенно очевидно, что не они в условиях нынешней ситуации являются решающими. На процессах трансформации сказываются, прежде всего, особенности экономической среды, которые являются общими для всех научных организаций, что и предопределяет схожесть происходящих в них трансформационных процессов.

Материалы исследования подтвердили гипотезу, что академическое сообщество в той или иной мере адаптировалось к новым условиям работы в науке в том числе, согласно самооценкам, 14,5 % - “хорошо”; 53,4% - “средне”. Больше всего “хорошо” адаптированных в возрастной когорте 33-х летних (42,9%). Меньше всего “хорошо” адаптированных среди научных работников в возрасте более 60 лет. В целом подтвердилась и гипотеза о том, что лучше всего адаптировались наиболее активные научные работники. По данным опроса 90% адаптировавшихся считают, что их положение зависит в большей степени от собственных усилий, чем от внешних обстоятельств. Оптимизм внушает также и тот факт, что большинство респондентов выразили уверенность, что кризис в науке в целом миновал.

Библиография

 

1. Бабкин В.: Похороны российской науки // Независимая газета, 25.07.97.

2. Богуславская О.: В безденежьи профессор и студент // “Труд”, 08.07.93.

3. Брацкий Д. (1996): Финансовые проблемы толкнули ученого на самоубийство // “Сегодня”, 01.11.96.

4. Голов А.(1996): Наука и научные работники в сегодняшней России // Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения, 1996, №1.

5. Засорин О.: Это забытое слово “зарплата” // Смена, 19.12.96.

6. Косалс Л., Рывкина Р. (1998): Социология перехода к рынку в России. M.: Эдиториал УРСС, 1998.

7. Кугель С. (ред) (1997): Институциональные изменения в российской науке: организационные и социологические аспекты, СПб, 1997.

8. Рывкина Р.(2000): Куда приведет деинституционализация науки в России // Проблемы деятельности ученых и научных коллективов, 2000, вып.XV, сс.67-72

9. Савельева О. (1998): Имидж науки // Вестник РАН, 1998, T.68, №6, сс.535-538

10. Юревич А., Цапенко И. (1995): Наука “убывающая” // Мировая экономика и международные отношения, 1995, №2, сс. 37-45

11. Юревич А., Цапенко И.(1996): Мифы о науке / / Вопросы философии, 1996, №5.

12. Юревич А., Цапенко И.(2001): Нужны ли России ученые? М.: Эдиториал УРСС, 2001

13. Юсупов Р.М. (2000): Наука, образование и проблемы национальной безопасности // Проблемы деятельности ученых и научных коллективов, 2000, вып.XV, сс.14-25

14. Dezhina, I. (1998): Situation in Research and Development. – Russian Economy in 1997: Trends and Perspectives. Moscow: Institute for the Economy in Transition. pp.132-145

15. Josephson, P., Dezhina, I. (1998): The Slow Pace of Reform of Fundamental Science in Russia and Ukraine // Problems of Post-Communism, September/October 1998, pp. 48-62.

16. Meske, W. (1998): Institutional Transformation of S&T Systems in the European Economies in Transition. Discussion paper, Berlin.

 

 

ФУНКЦИОНАЛЬНЫЙ КРИЗИС РОССЙСКОЙ НАУКИ^[27]

Юревич А.В.

К основным симптомам кризиса современной российской науки обычно относят резкое ухудшение ее материально-технической базы и информационного обеспечения, стремительное снижение численности ученых, прогрессирующую утечку умов - внешнюю (за рубеж) и внутреннюю (в другие сферы деятельности), снижение результативности исследований, падение престижа научного труда, тяжелое психологическое состояние ученых и т. п. А корень всех ее многочисленных бед обычно видится в убогом финансировании. Денег на науку нет и быть не может, ведь те, кто богат, не вкладывают деньги в науку и производство, а переводят их за рубеж или тратят на предметы роскоши. В результате российская наука по-прежнему почти фатально зависима от государственного бюджета. Казна же постоянно пуста, поскольку мало кто платит налоги, а главные источники сырья - основа ее наполнения в советские годы - приватизированы и теперь плодоносят не в государственный, а в частные карманы.

Все эти довольно часто встречающиеся рассуждения, конечно, верны, но выражают довольно поверхностные причины кризиса российской науки. В основе происходящего с ней лежат более глубокие причины - в первую очередь, серьезный функциональный кризис, переживаемый как ею, так и всей мировой наукой.

Наука в отставке

Уловить основные симптомы этого кризиса можно, рассмотрев науку в рамках широко распространенного в социальных науках функционального подхода - как… Именно здесь - в сердцевине сплетения функций науки - возникает первая… Естественно, это возможно только в условиях расхождения двух функций науки - познавательной и практической, на которые…

Функциональный вакуум

Когнитивные функции отечественной науки были теми же, что и в других странах: состояли в производстве нового знания, объяснении мира и т. д., хотя… Естественно, эти функции науки носили макросоциальный характер, далеко не… Изменения, произошедшие в нашем обществе, сделали все три основные социальные функции отечественной науки не…

Вторичные функции науки

Табл. 1. Основные функции науки*     Когнитивные   Социальные     Первичные …