Р.Г.Белялетдинов

Исследование универсалий в “Металогике”

Данный перевод VIII и XX главы трактата “Металогик” выполнен с критического издания J.B.Hall. Текст был сверен с английским переводом[5]. Также использовался текст, изданный в патрологии Миня. Насколько мне известно, до настоящего времени на русский язык был переведен лишь один фрагмента этого текста, опубликованный в “Памятниках средневековой латинской литературы X–XII веков”[6], который был выполненн Н.П.Стрельниковой. Данные главы, в которых Иоанн Солсберийский подробно рассматривает затруднения, связанные с универсалиями, на русский язык переводятся впервые.

“Металогик” Иоанна Солсберийского является своего рода компендиумом средневековой логики XII века. Цель сочинения – обоснование необходимости логического анализа и универсальности логического исследования. Само название “Металогик” возникло как калька с греческого “meta logikщn” – “о логике” или “о логическом исследовании”. В сочинении рассматривается грамматика, диалектика и топика. Это сочинение является одним из первых достаточно полных средневековых изложений логики Аристотеля.

С тех пор, как Боэций написал комментарий к высказыванию Порфирия о родах и видах, проблема универсалий стала одной из самых известных средневековых логических вопросов, для решения которого разрабатывались специальные логические теории. Для решения этой задачи привлекались даже теологические доводы. Хотя сама эта проблема оставалась не решенной, появлялись определенные приемы ее рассмотрения и формировались логические подходы, т.е. природа общего и те задачи, которые ставились перед общим понятием, становилась более определенной.

Иоанн Солсберийский не предлагает новое решение этой проблемы, но тщательно рассматривает природу абстракции для обоснования законности общего термина. Он показывает, что по своей природе слова не имеют фиксированного значения и в одних случаях употребляются как общий термин, а в других – как частный. Для автора “Металогика” принципиальное значение имеет не ответ на вопрос о реальности или нереальности существования общего, или вообще какой-либо ответ на этот вопрос, а утверждение возможности использования общего термина в силлогизме.

Иоанн Солсберийский начинает свое исследование с противопоставления двух противоположных мнений. Первое – это мнение Аристотеля, согласно которому роды и виды не существуют, а только мыслятся. Из него следует, что знание тоже не существует, а есть скорее нечто воображаемое и не имеющее под собой реальной природы. Второе мнение объединяет множество теорий, согласно которым общее существует в виде различных реальностей от общих звуков до индивидуальных вещей, что дает знанию право на существование в том или ином виде, но противоречит здравому смыслу. Иоанн Солсберийский проводит свое исследование через сопоставление доводов за и против, а в итоге делает вывод, в котором он уходит от крайностей первой и второй позиции.

Автор “Металогика” обращает внимание на тот факт, что хотя Аристотель и утверждает, что первые субстанции ни о чем не сказываются, он сам же показывает, что возможно акцидентальное сказываение индивидуальных вещей об общих терминах. Поэтому хотя Аристотель прав в том смысле, что универсалии – инструменты интеллекта, которые не имеют ничего общего с реальным существованием вещей, это не мешает использовать общие термины в силлогизме.

Для того чтобы продвинуться в понимании проблемы универсалий, необходимо вспомнить то, как возник этот вопрос. Впервые в средневековой философии он был поставлен Боэцием. Боэций рассуждает следующим образом: универсалии или существуют, или только мыслятся. Если они существуют, то они телесны или бестелесны. Если они бестелесны, то они существуют или в зависимости от тел, подобно мыслимой линии, или независимо, как Бог и ангелы.

Боэций объясняет возникновение универсалий способностью ума к абстракции. Ум может соединять в воображении разъединенное и разъединять соединенное. Хотя душа воспринимает вещи как множество чувственных ощущений, ум отделяет от чувственного материала некие формы, как человечность или животность, и они мыслятся независимо. Если линия мыслится отдельно от тела, то это допустимо с точки зрения истины, если же в уме соединяется человек и лошадь и в результате получается кентавр, то это возникает ложное понятие.

Поэтому универсалии – это то же, что и линии, мыслимые отдельно от тел, или обозначение несложенного (significatio incoplexorum), как их определяет уже Иоанн Солсберийский. Они не могут существовать независимо от вещей, но мыслиться отдельно могут. Универсалии, следовательно, с точки зрения Боэция, во-первых, дают адекватное отражение вещей в уме, и, во-вторых, предполагается, что существует некое реальное единство сходств форм вещей, которое позволяет говорить о видовом и родовом сходстве. Эта позиция именуется умеренным реализмом.

Очевидно, что Боэций отвечает не только на вопрос о том, что есть универсалии, но и на вопрос о том, что дает возможность появиться универсалиям – реальное существование какого-то единства форм данного вида. Это гилеморфизм Аристотеля, согласно которому каждая вещь представляет собой единство формы и тела, но так, что ни форма не может существовать отдельно от тела, ни тело отдельно от формы, но предлагающий видеть в форме не объект интеллекта, а некую реальную сущность.

Когда Иоанн Солсберийский дает описание позиции тех, кто полагает, что универсалии реально существуют, т.е. реалистов, то он повторяет то, что говорит Боэций, но уже в более схематизированном и логически упорядоченном виде. Все тела, с точки зрения реалистов, могут мыслиться умом двояко – либо просто, либо сложно: просто мыслится единичная вещь, сложно – та же вещь, но как совокупность категорий. Поэтому любая вещь может быть представлена и как единичность, и как сочетание форм. Для объяснения того, как происходит классификация вещей по роду и виду, используется аналогия из грамматики, когда принадлежность слова к тому или иному роду определяется по окончанию.

На это автор “Металогика” возражает, как бы выступая со стороны защитника мнения Аристотеля, что универсалии недоступны чувственному восприятию. Поэтому если кто-либо захочет найти универсальные формы вне ума, то ничего не найдет, поскольку они реально не существуют[7].

Иоанн Солсберийский описывает и мнение тех, кто полагает, что единичные вещи зависимы от универсалий. Согласно этому они не могли бы существовать или быть познаны, если бы были уничтожены составляющие их сущность универсалии. На это автор “Металогика” возражает, что нельзя мыслить общее как отдельные от единичностей сущности, потому что и то, что мыслиться, как истинное или ложное, тоже называют вещами, но от этого никому не приходит в голову полагать истинное или ложное реальной и независимой сущностью.

Универсалии нужны для того, чтобы могло возникнуть знание общего, потому что знание единичного не существует. В содержание того понятия, которое обозначают как “знание” входит определение и отношение. В отношении указывается вот эта данная вещь, а в определении описывается какова вещь, т.е. наиболее общее свойство вещи. Но автор “Металогика” считает, что необходимо так проводить исследование, чтобы уйти от однозначности грамматического определения и не потерять связь с индивидуальными вещами, потому что, например, однозначное грамматическое толкование фразы “каждый человек любит самого себя” (omnis homo diligit se) неизбежно приводит к парадоксу: относительное местоимение “себя” в грамматическом смысле может толковаться либо так, что всякий любит всякого, либо так, что все любят кого-то одного, т.е. либо дистрибутивно, либо коллективно. Если развивать эту мысль дальше, то можно прийти к выводу, что гипотетический силлогизм “если есть человек, то есть и животное” не является истинным выводом, а есть лишь форма правильного вывода, т.е. формализм приводит к противоречию здравому смыслу, а это для автора “Металогика” основной критерий истинности любого довода.

Необходимость неоднозначного подхода в определении того, чем являются универсалии, возникает и в том случае, когда мы пытаемся выяснить что через что определяется: вещь через первые элементы или эти элементы через вещь. С одной стороны, очевидно, что то, что по природе возникает раньше, должно предшествовать в своем существовании тому, что из этих первоначал составлено. Но очень часто мы узнаем о существовании первоначал из существования вещей. Точка безусловно предшествует линии, но о ее существовании становится известно через существование линии. Поэтому можно утверждать, что не только точка возникает раньше линии, но и линия в отношении познания предшествует точке.

Аристотель видит в универсалиях инструмент познания, который возникает не в силу природы вещей, а как результат деятельности познающего интеллекта. Поэтому они и не могут существовать реально. Индивидуальные вещи, по мнению Аристотеля, с универсалиями почти никак не связаны, только лишь в силу своего рода произвола познающего. Так, если родовой признак “животное” может сказываться о человеке, тот определенный человек не может сказываться о роде “животное”. Хотя науки и исследуют свои предметы при помощи категорий, которые они сами и изобретают, эти категории – ничто, или как это называет Иоанн Солсберийский, следуя принятому переводу слова на латинский, стрекот цикад (cicadationes). Для Аристотеля человек не может состоять из набора категорий, хотя определение полностью состоит именно из них.

Иоанн Солсберийский не собирается ставить последнюю точку в проблеме универсалии. Он лишь указывает на то, что хотя Аристотель и утверждает, что единичности не могут сказываться о вторых субстанциях, из чего вытекает фиктивность всякого знания, но не всегда это верно, потому что существует акцидентальное сказываение единичного об общем, когда сам же Аристотель пишет: “То белое – Сократ, а то приближающееся - Каллий”. Поэтому, согласно Иоанну Солсберийскому, “вещь о вещи иногда сказывается, так как то есть то, например Платон есть человек; иногда потому что то находится в том, а именно подлежащее принимает нечто акцидентальное”.

В конце этой краткой экспозиции рассмотрения проблемы универсалий у Иоанна Солсберийского можно сделать следующие выводы. Во-первых, автор “Металогика” видит недостаточность известных ему объяснений того, как может существовать общее, что говорит о работы по выработке нового логического инструментария, потому что ни реализм, ни формализм не могут адекватно выразить то, как ум мыслит общее, и при этом не оказаться в плену пустых понятий. Во-вторых, он находит способ показать реальность, т.е. логическую полноту суждения, опираясь при этом на текст Аристотеля.