Спор между концептуалистами, номиналистами и реалистами во Львовско-Варшавской школе

Львовско-Варшавская школа — объединение логиков и математиков, которые в 20-30-е годы интенсивно занимались проблемами обоснования математики, логико-методологическими проблемами анализа научного языка, семантикой, металогикой и теорией сознания. В ее состав входила Варшавская школа логиков — Я.Лукасевич, С.Лесьневский, А.Тарский, С.Яськовский и др. Основная тематика этой группы — проблемы символической логики и металогики. Во Львовском университете сформировалась другая группа вокруг К.Твардовского. В нее входили Т.Котарбиньский и К.Айдукевич и их ученики — И.Домбская, Х.Мельберг, А.Вундхайлер, Э.Познаньский и др. Всего во Львовско-Варшавскую школу входило около 80 человек, составивших славу аналитической философии и методологии науки в Польше. В 1911 г. К.Твардовский организует журнал “Рух филозофичны”. Он заметил в своей “Автобиографии”: “Во Львовском университете родилось новое направление философской мысли Польши, и я могу утверждать, что теперь возможно говорить о Львовской школе в польской философии. Главной отличительной чертой этой школы является ее отношение к области формально-методической, и состоит оно в стремлении к максимальной точности и ясности мышления и его выражения, в требовании всестороннего и исчерпывающего обоснования, в строгости доказательства” (Твардовский К. Автобиография // Логико-философские и психологические исследования. М., 1997. С. 31). Датой рождения этой школы можно считать 15 ноября 1895 г. — начало лекционного курса К.Твардовского или же зимний семестр 1897–98 гг., когда начал действовать университетский философский семинар. Столетие этой школы было отмечено 15 ноября 1995 г. заседаниями международной конференции в Варшаве и Львове. В отличие от логически не проясненных и иррациональных направлений, ставших модными на рубеже веков, например философии жизни, Твардовский всегда стремился к ясности и точности философского мышления. В 1919–20 гг. он писал: ясность мысли и ясность стиля идут рука об руку до такой степени, что “тот, кто ясно мыслит, тот так же бы ясно и писал, а об авторе, пишущем неясно, следовало бы полагать, что он не умеет ясно мыслить” (Твардовский К. О ясном и неясном философском стиле // Философия и логика Львовско-Варшавской школы. М., 1999. С. 12). Его ориентация на точность и ясность философской мысли совпадала с линией на построение философии как строгой науки, представленной, в частности, феноменологией Э.Гуссерля. Более того, совпадали и целый ряд их подходов в анализе познавательных феноменов, прежде всего различение акта и содержания акта, интенционального предмета и интенционального акта и др. Совпадали и философские источники их идей — концепции Б.Больцано, Ф.Брентано и А.Мейнонга. Твардовский был одним из первых философов, кто обратил внимание на значимость проблем языка для анализа мышления: “Человеческий же язык не является системой условных знаков, и прежде всего он не является только внешним выражением мысли, но является и ее орудием, единственно делающим для нас возможным абстрактное мышление” (Там же. С. 12). И этот поворот к языку как орудию мысли задал способ и область тематизации логико-методологических проблем в Львовско-Варшавской школе, ту перспективу, в которой рассматривались проблемы языка, сопрягаемые со структурами смысла и значения, формируемыми мыслью. Смысловые структуры, их своеобразие и формы можно анализировать лишь в материале языковых выражений, лишь обращаясь к своеобразным формам языковых выражений. Вслед за А.Мейнонгом и Ф.Брентано Твардовский проводит различие между актом представления и содержанием представления, и содержание представления от того, на что этот акт направлен — интенциональным или имманентным предметом представления. Аналогично анализируется и суждение — в нем вычленяются акты суждения, содержание и предмет суждения. Представление и суждение различны по способу интенциональной соотнесенности с предметом: “Представление и суждение являются двумя резко обособленными классами психических феноменов без лежащих между ними переходных форм” (Твардовский К. Логико-философские и психологические исследования. С. 44). Предметом суждения является то, что утверждается или отрицается в суждении: “Под содержанием суждения следует понимать существование предмета, о чем и идет речь в каждом суждении. Ведь тот, кто совершает суждение, тот утверждает нечто о существовании предмета. Признавая или отбрасывая его, он признает также и его существование” (Там же. С. 45). Поэтому столь велик интерес и у самого Твардовского, и у его учеников к экзистенциальным предложениям, к их логической структуре. Проводя различие между актом, содержанием и предметом психических феноменов, Твардовский принимает средневековое различение категорематических и синкатегорематических знаков. Категорематические знаки и выражения — это те, которые обозначают предмет и обладают самостоятельным значением. Синкатегорематические знаки и выражения — те, которые не имеют самостоятельного значения и не обозначают предмет, хотя и имеют интенциональное содержание. Это различение оказалось важным при обсуждении вопроса о так называемых “беспредметных” представлениях, которым якобы не соответствует никакой предмет: представления, которые 1) содержат отрицание каждого предмета, 2) соединяют в себе противоречащие друг другу определения (“круглый квадрат”), 3) не соответствуют никакому предмету, поскольку опыт не может его указать. Согласно Твардовскому, “ошибка, которую совершают защитники беспредметных представлений, состоит в том, что несуществование предмета они принимают за его небытие-представленным (Nicht-Vorstelltwerden)... Схоластика довольно хорошо познала эту особенность предметов, которые представлены, но не существуют, и именно к этой философии восходит выражение, что эти предметы имеют только объективное, интенциональное существование, причем ясно сознавалось то, что этим выражением не обозначается никакое действительное существование” (Там же. С. 61–62). Существуют представления, предмет которых не существует, но эти представления нельзя считать беспредметными, коль скоро предмет соединяет в себе противоречивые определения. Тем самым он проводит различие между двумя видами несуществования — несуществование реального предмета и несуществование постольку, поскольку предмет соединяет в себе противоречивые определения, т.е. фактическое и интенциональное существование и несуществование.

С этих позиций Твардовский специально обсуждает проблему предметов общих представлений и подвергает критике взгляды, согласно которым общие представления суть суммарная формула конечного или бесконечного ряда единичных представлений. Он не приемлет позицию, согласно которой в общих представлениях существует то, что обще предметам всех единичных представлений, т.е. к составным частям единичных представлений добавляется некоторый признак — общность составных частей представлений. Его позиция выражена в словах: “Мы вынуждены признать предмет общего представления отличным от предмета любого подчиненного ему единичного представления” (Там же. С. 147). Составные части предмета представления составляют одно единое целое: “Предмет общего представления как раз и есть часть предмета подчиненного ему представления, который находится к определенным частям предмета других единичных представлений в отношении тождества” (Там же. С. 148). Общее представление ненаглядно, а его предмет отличается от предмета единичных представлений, хотя нередко названия их совпадают. “Между единичными предметами и по отношению к ним вышестоящими общими предметами наличествует всегда одно и то же отношение подчиненности, соответственно вышестояния (Ьberordnung), отношение, которое в конечном счете следует свести к тому, что общий предмет образует определенным образом метафизическую составную часть (подч. нами — авт.) подчиненных ему составных частей” (Там же. С. 153). “Все, что есть, есть предмет возможного представления; все, что есть, есть нечто. И именно здесь находится та точка, в которой психологическое рассуждение относительно различия между предметом представления и содержанием представления переходит в метафизику” (Там же. С. 75). В другом месте он замечает: “Предметы бывают реальными и нереальными, возможными и невозможными. Общим для всех них является то, что они могут быть или же являются объектом (не интенциональным) психического акта, что их языковым обозначением является название (в вышеизложенном смысле) и что они, рассматриваемые как род, образуют summum genus и находят свое языковое выражение в названии “нечто””. Общим представлениям соответствует один предмет, отличный от единичных предметов. Содержание как имманентный предмет в интенциональной соотнесенности с предметом есть коррелят метафизического объекта, независимого от психического акта.

Гуссерль во 2-ом томе “Логических исследований” подвергает критике идеи Твардовского о предметах общих представлений за отрицание существования общих предметов, за отрицание наглядности общих представлений. В противовес Твардовскому он проводит мысль о том, что “если созерцается совокупное содержание, то этим самым созерцаются с ним и в нем все его остальные черты и многие из них самим по себе будут заметными, они “выделяются” и таким образом будут объектами собственных созерцаний. Разве мы не можем сказать, что так же хорошо, как зеленое дерево, мы видим в нем зеленую окраску? Разумеется понятие “зелень” мы видеть не можем, ни понятие в смысле значения, ни понятие в смысле атрибута, рода зелень. Абсурдным было бы также понимать понятие как часть единичного объекта, “предмета понятия”” (Husserl E. Logische Untersuchungen. Bd. II, Jh. 1, Halle, 1922. S. 135–136).

Твардовский не ограничился психолого-феноменологическим анализом представлений. В ряде своих работ “О действиях и результатах. Несколько замечаний о пограничных проблемах психологии, грамматики и логики”, “Об идио- и аллогенетических теориях суждения” он развертывает свое учение о суждениях, понимаемых как психические акты, функции, аргументами которых является имманентный предмет представления, а результатом — существование имманентного представления. В работе “К учению о содержании и предмете представлений” в специальной главе обсуждаются различия между актом, содержанием и предметом суждения: “Естественно, сразу же напрашивается предположение, что в отношении различения содержания и предмета, суждения также обнаружат некоторое сходство с представлениями. Если бы в области суждений также удалось обнаружить различие между содержанием и предметом феномена, то это в немалой степени способствовало бы прояснению аналогичного отношения и в области представлений” (Твардовский К. Цит. соч. С. 40). Обсуждение этой проблемы привело его к выводу, что трехчленная структура акта суждения также существует и что под содержанием суждения следует понимать существование (или несуществование) объекта суждения: “Под содержанием суждения следует понимать существование предмета. Ведь тот, кто совершает суждение, тот утверждает нечто о существовании предмета” (Там же. С. 45). Представление и суждение взаимозависимы: “Для того, чтобы стать предметом суждения, предмет сперва должен быть представлен; то, что не представлено, то не может ни признаваться, ни отбрасываться, ни любиться, ни ненавидеться” (Там же. С. 52). И все же представление отличается от суждения способом интенционального соотнесения с предметом. Однако описать то, в чем заключается своеобразие их интенциональной соотнесенности с предметом, Твардовский считает невозможным и лишь указывает на внутренний опыт как исток их своеобразия, т.е. на субъективный характер их соотнесенности с предметом. Сущностью суждения, по Твардовскому, признание или отбрасывание существования предмета (Там же. С. 45), которое осуществляется с содержанием суждения, а не с самим предметом.

В работе “О действиях и результатах...” Твардовский развертывает позицию, из которой позднее в польской логике и философии смогли возникнуть альтернативные позиции номинализма и реализма. Эту позицию можно назвать интенционалистским концептуализмом. С.Князева в своей книге “Философия Львовско-Варшавской школы” (Knjazeva S. Filozofija Lavovso-Varsavske skole. Beograd. l964. С. 25) называет философскую концепцию Твардовского интенционалистическим реализмом. И основная причина отнесения взглядов Твардовского к реализму — его идеи об общих представлениях. По нашему мнению, такого рода оценка философского учения Твардовского не оправдана и оставляет без внимания тот факт, что он пытался найти психологическое обоснование логики. Психологию он называет основной наукой в области гуманитарных наук (Твардовский К. Цит. соч. С. 191). С этим связано его различение актов, содержания и предметов психических феноменов, его постоянное подчеркивание активного характера познавательных феноменов. И вместе с тем в работе “О действиях и результатах” он обратил внимание на то, что артефакты-результаты человеческих действий получают независимое существование, что возможность разграничения результатов от самих действий позволяет обосновать самостоятельное существование ряда гуманитарных наук. Так, проводя различие между психофизическими и психическими артефактами, он подчеркивает наличие предельных случаев независимости психических результатов от действий и объясняет это независимостью результатов от действия допущения Больцано о существовании суждений в себе и представлений в себе (Там же. С. 190). Платонистско-реалистическая трактовка представлений в себе, суждений в себе увековечивает независимость результатов психических актов от самих актов. Критикуя Я.Лукасевича за отождествление суждения и высказывания и за трактовку суждений как последовательности знаков, Твардовский показывает, что Лукасевич не проводит различия между суждением как действием и суждением как результатом действия суждения (а это и есть значение). Его позиция выражена достаточно четко: “Суждение как результат действия суждения, или же совершения суждения, выражается в высказываниях, т.е. в психофизических результатах, которые возникают благодаря психофизическому действию высказывания, т.е. произнесению высказываний. Тогда такие высказывания выражают суждения, т.е. значениями таких высказываний являются суждения” (Там же. С. 188). Логика имеет дело с искусственными высказываниями. Различение результата и процесса действия позволяет, по его мнению, отграничить предмет логики, “способствовало освобождению логики от психологического налета”, позволило бы более ясно понять предмет каждой гуманитарной науки отдельно (Там же. С. 191). Создание “теории результатов” психофизических и психических актов, осознание независимости результатов различного рода от самих действий и вместе с тем их принципиальной обусловленности действиями, выявление многообразных способов закрепления психических результатов привели к различению в психологии функций и результатов, в логике высказываний и суждения, высказываний и значения, функций и аргументов, различных логико-методологических интерпретаций значения и т.д. Можно сказать, что в этой работе Твардовского заложены основания функционального подхода и к психическим актам, и к логическим процедурам, которые позднее привели к праксеологическому обоснованию Т.Котарбиньским логики и методологии науки, созданию Е.Б.Слуцким эконометрии на базе праксеологии и др. Философскую позицию Твардовского можно охарактеризовать как концептуализм, поскольку он исходит из психических актов, а существование общих представлений объясняет как результат опредмечивания психических актов, отмечая независимость результатов действия от самих актов действия, в том числе результатов познания (например, значения) от познавательных актов. Специфика его концептуализма в отстаивании интенционального характера познавательных актов, в подчеркивании интенциональности содержания познавательных актов, интенциональности предмета и содержания познания. Короче говоря, его можно назвать интенциональным концептуализмом, который пытается построить трехаспектную модель психических и познавательных феноменов и постичь единство актов, их результатов, содержания и предмета представления и познавания. В дальнейшем в польской философии возникло противостояние номинализма и реализма, причем каждое из этих направлений абсолютизировало какой-то один аспект в том единстве, который был выявлен Твардовским. Если реализм делает акцент и абсолютизирует независимость результатов психических актов от самих актов, превращает их в самостоятельное бытие само по себе (так этим он объясняет особенности классического реализма, в частности вводимые Больцано понятия о представлениях в себе, истинах в себе и суждениях в себе), то номинализм делает акцент и абсолютизирует актуальность психических и познавательных феноменов, их осуществление в определенных актах, оставляя в стороне анализ их результатов или редуцируя их к психическим или познавательным актам. Именно потому, что концептуализм Твардовского объединял в себе исследование актов и их результатов, он был свободен от недостатков и ограниченностей номинализма и реализма.