ВНЕШНЯЯ ОРГАНИЗАЦИЯ АКТИВНОСТИ

Мы уже говорили, что деятельность человека представляет собой единство внутренних и внешних проявлений его актив­ности. Последнее обычно называют поведением.

Поведение можно сравнить с пантомимой, смысл которой требует расшифровки. Понять поведение - это значит мыс­ленно восстановить картину внутренней динамики (помыслов, чувств, побуждений, представлений о мире, подходов и т.п.), которая скрывается за фасадом поведения и проявляется в нем. Но это становится возможным только тогда, когда наря­ду с собственной динамикой субъекта рассматривается и ди­намика его окружения, ибо не только внутри, но и вне субъек­та содержатся истоки и ориентиры его поведения. Поведение человека неоднородно. В соответствии с внутренней органи­зацией активности в поведении (ее внешней организации) можно выделить три основных “слоя”. Один из них связан с. мотивом активности, другой - с ее целями, третий - с инстру­ментальной основой активности.

Целостныйсмысловой акт поведенияСуть данного аспекта поведения может быть выражена посредством таких слов. как “дело”, “действование”, “действо”, “деятельность”. Так, например, в “Толковом словаре” Владимира Даля “действо” опре­деляется как “проявление силы, деятельности”. “Сила”, о ко­торой идет здесь речь, может быть понята как “мотив”, пред­ставленный в поведении. Своеобразно место, занимаемое словом “действо” в ряду слов “дело” и “действование”. О деле спрашивают: “в чем оно состоит?”, “что собой представляет?” В отличие от него действование акцентирует не столько предщетную, сколько процессуальную характеристику поведения; О действовании спрашивают: “как оно протекает?”, “в какоевремя осуществляется?” В слове “действо” как бы уравновеши­ваются предметный и процессуальный моменты. Так, говоря “совершается, или творится действо”, люди имеют в виду, что в разные моменты осуществляется что-то одно, сохраняющее себя во времени (дело), и вместе с тем нечто такое, что раскрывается, разворачивается во времени (“действование”). Имея в виду “действо”, задаются вопросом: “в чем его смысл?”, что выража­ет идею целостного акта поведения, соотносимого с мотивами самого действующего. Слово это, однако, почти вышло из .употребления и навряд ли может быть возрождено включением его в научный язык. Для обозначения смыслового акта поведе­ния используется термин “деятельность”.

Выделить в поведении то, что соответствует интересам действующего лица, значит расшифровать поведение как дея­тельность. Порой это непростая задача. Так, при исследова­нии уровня притязаний личности было. выявлено, что некото­рые люди устойчиво предпочитают выбор слишком простых задач, а некоторые - слишком трудных. За видимостью раз­личий в поведении испытуемых вырисовывается глубинная общность побуждений участников испытания: как те, так и другие одинаково стремятся избежать неудачи. Чтобы понять этот парадокс, достаточно поставить такой вопрос: “Так ли уж огорчителен для новичка проигрыш чемпиону?” В основе выбора сверхтрудных задач - не надежда на успех, а стремле­ние избежать неудачу. Об этом подробнее мы будем говорить в главе “Личность”.

Особенности деятельности человека определяются не только ее мотивами, но также окружением индивида. Так, стремление человека превосходить общепринятые образцы в разных об­стоятельствах и “временах” его жизни обнаруживает себя по-разному: это может быть успех в учебе, стремление занять по­четное место в кругу сверстников, добиться определенных дос­тижений в науке, материального благополучия и т.п. Смысл деятельности - изменение отношений, существующих между субъектом и возможностями удовлетворения его потребнотей, предоставляемых ситуацией. Подлинный ответ на вопрос: “В чем смысл данной деятельности для субъекта?” можно полу­чить лишь в рамках анализа “драмы” его отношений с миром, проблем, разрешаемых человеком в ходе всей его жизни ;Деятельность, наиболее крупная единица анализа внешних проявлений активности, -целостный мотивированный акт поведения. Результатом деятельности является динамика переживаний, выражающих отношение между субъектом потреб­ности и ее объектом.

Деятельность, совершаемая человеком, становится объек­том переживаний других людей, получает этическую оценку:

оценивается как бескорыстная или своекорыстная, добросове­стная или недобросовестная, оправданная или неоправдан­ная, - словом, выступает в ранге поступков.

Действие Деятельность человека реализуется в его действиях. Этот термин употребляется при описании процессов поведения, соответствую­щих целям, которые ставит субъект. Действия осознанны. ибо осознанна их цель. Осознан и объект, на который на­правлено действие. Объекты действия - это не “вещи” в соб­ственном смысле слова, как фрагменты чувственно данной, непосредственно воспринимаемой реальности. Объекты дейст­вия - это “вещи” как носители значений, в которых кристал­лизован совокупный человеческий опыт (А.Н.Леонтьев). Бе­лый лист, испещренный черточками, завитушками, точками. как объект действия есть нечто большее, чем этот лист, эти черточки и завитушки. Это - письмо, которое пишется дру­гу. Перед человеком, безусловно, “вещь”, которая создается действием. Но в то же время - это особая вещь, не тождест­венная листу бумаги со следами чернил на нем. В сущности. то же письмо может быть написано карандашом или флома­стером, напечатано на пишущей машинке, принтере, переда но факсом; вместо писчей бумаги может быть использован телеграфный бланк; сказанное в письме может быть выра­жено и другим образом, с помощью иных слов. Объектом действия является в данном случае запись в значении лично­го послания. Материалы и инструменты действия играют здесь подчиненную роль.

Итак,действие есть целевой акт поведения в поле значений субъекта. Результатом действия является преобразование или познание жизненной ситуации. В этой связи говорят о предмет­но-преобразовательных и предметно-познавательных актах В первом случае человек изменяет ситуацию согласно имею­щимся у него представлениям о том, какой она должна быть Во втором случае предметная ситуация должна оставаться как бы нетронутой, активность познающего субъекта имеет ха­рактер уподобления предмету. В обоих случаях благодаря действию достигается более тесная, более совершенная связь че­ловека с миром, преодолевается разобщенность между субъ­ективной картиной мира (цели человека или его представле­ния о том, что есть) и реальностью.

Говоря о том, что объектом действия является вещь как носитель значений, подчеркивают возможность единого по­нимания людьми эффектов производимого действия. В случае затрудненности такого “прочтения” действие производит впе­чатление абсурдного, т.е. в глазах окружающих перестает быть собственно действием, превращается, например, в бессмыс­ленное вождение пером по бумаге. В психологических текстах, посвященных проблемам деятельности и общения, приводят такой замечательный эпизод, рассказанный К.Лоренцем.

Однажды известный этолог водил “на прогулку” выводок утят, замещая собой их мать. Для этого ему приходилось передвигаться на корточках и, мало того, непрерывно крякать. “Когда я вдруг взгля­нул вверх, - пишет К.Лоренц, - то увидел над оградой сада ряд мертвенно-белых лиц. Группа туристов стояла за забором и со стра­хом таращила глаза в мою сторону. И не удивительно! Они могли видеть толстого человека с бородой, который тащился, скрючив­шись в виде восьмерки, вдоль луга, то и дело оглядывался через плечо и крякал, а утята, которые могли хоть как-то объяснить по­добное поведение, были скрыты от глаз изумленной толпы высокой весенней травой”.

Реакция недоумения на лицах зрителей может быть расце­нена как свидетельство невозможности установить значение действия; невозможность придать или установить общепонят­ное в действии ведет к тому, что в глазах людей оно утрачива­ет признаки действия, предстает в виде случайной, бессмыс­ленной или причудливой комбинации движений и их матери­альных следов.

Действие в составе активности является более дробной еди­ницей ее анализа, чем деятельность; однако и оно может быть представлено в виде сочетания более мелких фрагментов по­ведения - операций.

Операции Когда поведение рассматривается в его взаимосвязи с инструментальной основой активности, оно выступает как последовательность операций. Построение взаимодействий между средствами, отвечающими цели субъекта, относится к области операций. Они сообразуют­ся с материалом и инструментами действий, причем одно и то же действие может осуществляться с помощью совершенно непохожих друг на друга операций. Так, например, изображая один и тот же предмет, но выполняя действие пером, кистью, мелом, иглой (офорт), используют разные движения. Еще более -выразительно различие в операциях, осуществляемых при игре на разных музыкальных инструментах: фортепиано, гитаре, трубе, флейте. Исполнение одного и того же музыкального произведения (уровень действия) реализуется посредством со­вершенно несходных движений (уровень операций).

Операции могут быть автоматизированы. Слово “автома­тизация” выступает здесь в двух смыслах. Во-первых, это пре­вращение операциональной части поведения в шаблонное, устранение волевого контроля над протеканием действия. Во-вторых, возможность передачи этих процедур компьютеру. Имея в виду оба этих момента, на вопрос “осознаваемы ли операции”, можно ответить положительно. Однако необхо­димо пояснить, что реализация операций находится на пери­ферии сознания, вне поля внимания. Примечательно, что в случае затруднений операции выступают на передний план сознания, а ориентиры, призванные управлять их течением. превращаются в промежуточные цели.

Итак, деятельность, действия, операции, проявляя вовне мотивационные, целевые, инструментальные отношения ин­дивида, образуют гибкую динамичную систему, соотносимую с различными областями действительности:деятельность выступает как преобразование отношений между потребно­стями субъекта и возможностями их удовлетворения;дейст­вия - как воссоздание и созидание новых предметов человеческой культуры;операции - использование средств материального и духовного освоения мира.

В обыденном сознании людей фиксируется в основном факт зависимости внешних проявлений активности от ее внутренних образующих. Существенным вкладом в разработку проблемы активности человека явилось обнаружение обратной зависимо­сти: внутреннего - от внешнего. В поле зрения психологов ока­зался ряд фактов, существенно расширяющих традиционные представления о детерминации активности человека.

Феноменопредмечиванияпотоебностеи Потребностные состояния не только людей, но и животных могут быть конкретизированы в широком диапазоне объектов. Так пищевая потребность животных может быть зафиксирована на определен­ном виде пищи настолько жестко, что замена вида питания ведет к отказу от еды, истощению организма и гибели. Более того - даже способ приема пищи, став привычным, может вос­препятствовать питанию. К.Лоренцу принадлежит следующее-замечательное наблюдение за птенцами сорокопутами.

“Когда кто-нибудь есть в комнате, птенцы склонны продолжать выпрашивание пиши, даже если они достигли того возраста, когда способны питаться самостоятельно. И вот однажды я уехал на мото­цикле на четыре дня, и в течение этих четырех дней молодые сороко­путы были в моей комнате предоставлены самим себе. Они отлично кормились самостоятельно и к моменту моего возвращения были совершенно здоровыми, гладкими и жирными. У меня в то время была важная работа, и я сидел все время за своим письменным сто­лом, а сорокопуты находились в своей клетке и непрерывно клянчи­ли у меня пищу. Тогда я сказал им: “Постыдитесь! Вы уже в течение этих четырех дней доказали мне, что можете самостоятельно питать­ся, и я не собираюсь вас больше кормить”. Во вторую половину дня я обратил внимание на то, что сорокопуты стали какими-то жалкими и не съели ни одного кусочка. Дело в том, что реакция выпрашивания пищи все еще не давала им питаться самостоятельно, и они бы умерли с голоду, потому что я сидел в комнате, в то время как они продол­жали бы прекрасно расти и развиваться, если бы я отсутствовал”.

Имея в виду человека, следует признать, что не только спо­собы потребления, но и сами предметы потребности произво­дятся обществом. “До появления шоколада, - отмечал в этой связи А.Н.Леонтьев, - не было никакой "шоколадной" по­требности”. Имея в виду акт “встречи субъекта с потенциаль­ным объектом его потребности”, говорят об опредмечивании потребности. Фиксация потребности на объекте может быть как источником роста и развития личности, так и причиной болезненных отклонений. Не вызывает сомнения, что нет никакой врожденной потребности в табаке, алкоголе, нарко­тиках. Подобные потребности фиксируются в индивидуаль­ном опыте, однако их предметы задаются общественным про­изводством. Примеры опредмечивания потребностей могут быть взяты также из сферы межличностных отношений. Здесь также предмет потребности может выступать источником как роста личности (когда, например, им является значимый дру­гой человек, способный к ответному чувству), так и невроти­ческих отклонений (что бывает при неудовлетворенной люб­ви, неотреагированной обиде и т.п.). В последнем случае ино­гда говорят о невротической фиксации на объекте.

Феноменопробования дели действием Часто считают цель предшественницей действия. Менее очевидна противоположная зависимость. Между тем ее легко представить, проделав следующий мысленный эксперимент. Положим, человек впервые совершает прыжок в условиях изменения силы тяжести -“прыжок на Луне”. Требуется заранее указать место, где он окажется после прыжка. Вопрос состоит в следующем: можно ли без предварительных попыток задать цель действия, т.е. в данном случае положение в пространстве, которое намерен Достичь субъект? На первый взгляд, да, ибо в момент действования (прыжок) он будет исходить из определенного намере­ния очутиться в намеченном месте. Но “поставленная” таким образом “цель” очевидно нереалистична, такова лишь “ориен­тировочная” цель действия; подлинная цель может быть по­ставлена лишь тогда, когда человек приобрел определенный опыт действования. Необходимо опробование цели действием, считал А.Ы.Леонтьев. Здесь, как и в случае опредмечивания потребностей, внутренний процесс целеобразования опосред­ствуется “выходами” человека в план внешнего функциони­рования, опирается на опыт действования вовне.

Феноменфункциональнои фиксиоованности При исследовании мышления людей было показано, что многократное использование какого-либо объекта как инструмента решения тех или иных проблем ве­дет к психологическому закреплению за ним соответствующей функции - функциональной фиксированности. В так называемых задачах на сообразительность условия содержат ловушку: предметы ассоциируются с ти­пичными способами их использования, а для решения требу­ется найти их новое функциональное значение, новую роль. Простая задача иллюстрирует сказанное. “Вы находитесь на крыше высотного здания. У вас в руках барометр и хроно­метр. Определите высоту здания”. Решение: “Бросьте вниз барометр и засеките время”. Барометр в этой задаче должен выступить в неспецифической функции - просто :;ак падаю­щая вещь, к которой приложима формула расчета высоты по ускорению свободного падения и времени. Как и в пред­шествующих двух случаях (опредмечивание потребности, опробование цели действием), явление функциональной фик-сированности выражает зависимость внутренних факторов активности от ее внешних проявлений, в данном случае роль практического опыта - в построении инструментальнойосновы активности.

Как можно было убедиться, внешние и внутренние обра­зующие активности взаимопроникают, внутреннее не только проявляется во внешнем, но и формируется в нем. Активность как деятельное состояние человека есть целостность, связы­вающая воедино процессы, протекающие во внутреннем пла­не (становление мотивов, целей, схем действования) и в плане поведения (деятельность, действия, операции).

Своеобразие этой динамической системы в том, что она са­ма пребывает в движении, объединяя в себе множество динами­ческих проявлений, обнаруживает свою собственную динамику. или, иначе говоря, обладает свойством самодвижения.

Самодвижениеактивности Собственная динамика активности человека проявляется в двух основных формах.

Одной из них являются взаимопереходы между такими об­разующими активности, как деятельность, действия и опера­ции. Имеется в виду, что между мотивами, целями, ориенти­рами построения человеком своих взаимоотношений с миром существуют отношения взаимопреемственности. Примером может служить превращение мотивов деятельности в ее цели. Так, книга, купленная для подготовки к экзаменам, может пробудить интерес сама по себе, - происходит то, что принято обозначать как “сдвиг мотива на цель”. Встречаются и проти­воположные превращения. То, что еще недавно мотивировало активность, теряет непосредственную привлекательность, занимает положение промежуточной цели: “Было дружбой -стало службой”, - писала М.Цветаева об утрате любви... И цели деятельности, подобно мотивам, подвержены превраще­ниям в единицы более мелкие и конкретные при автоматиза­ции действия, а ориентиры при выполнении шаблонных опе­раций, в свою очередь, могут возвысить свой ранг до положе­ния промежуточных целей деятельности, если последняя стал­кивается с затруднениями.

Другой формой проявления собственной динамики актив­ности человека является надситуативная активность. Фено­мен надситуативной активности заключается в том, что чело­век свободно и ответственно ставит перед собой цели, избы­точные по отношению к исходным требованиям ситуации. Примером надситуативной активности могут послужить фак­ты из экспериментов В.И.Аснина.

В комнате две девочки, одна школьного, другая - дошкольного возраста. Старшей девочке предлагают справиться с очень простои задачей: достать предмет, лежащий посреди стола на таком расстоя­нии от краев, отгороженных невысоким барьером, что дотянуться до него непосредственно рукон нельзя, но для этого достаточно восполь­зоваться здесь же лежащей палочкой. Девочка ходит вокруг стола, совершает то одну, то другую пробу, а задача все не решается... Де­вочка меньшего возраста сначала молча наблюдает, а потом начина­ет подавать совет за советом: “подпрыгнуть” (подсказка явно не­удачная), “воспользоваться палочкой” (то единственное, что может спасти положение), наконец сама берет палочку и пытается достать предмет. Однако старшая немедленно отбирает у нее это “орудие”, обьясняя, что достать палочкой нетрудно, что “так” всякий сможет. В этот момент в комнате появляется экспериментатор, которому испытуемая заявляет, что достать со сто-та предмет она не может.

Интересно, что девочка игнорирует палочку, но даже ес­ли использует ее как инструмент достижения цели, то избе­гает условленного вознаграждения (например, как бы слу­чайно забывает предмет-награду на столе). Поиск неорди­нарного решения в этом примере выступает как проявление надситуативной активности - действования над порогом требований ситуации.

Среди проявлений надситуативной активности особое ме­сто занимает феномен неадаптивности человека. В чем суть этого феномена? Обстоятельства жизни человека таковы, что только в редких случаях можно гарантировать точное соот­ветствие между целями, которые человек преследует, и дости­гаемыми результатами. Строго говоря, гарантии такого рода суть иллюзии, за которые приходится платить. Основатель экспериментальной психологии В.Вундт в качестве общего закона психической жизни сформулировал закон “гетерого­нии целей”, согласно которому человек всегда достигает чего-то иного, чем то, что входило в его первоначальные намере­ния. Дорого расплатился один из персонажей романа М.Бул­гакова, Берлиоз, за свою уверенность в том, что его планы осуществятся, когда другой персонаж, Воланд, усомнился в прогнозах первого... Если от литературных примеров перейти к специальным исследованиям, то выяснится, что эффект не­предсказуемости последствий действования характеризуется не только избыточностью, но и противоположностью резуль­татов активности ее исходным мотивам. Иначе говоря, ре­зультаты активности человека неизбежно неадаптивны. “Есть болезнь, от которой умирают все, это - жизнь” - такова бес­спорная, хотя и печальная истина.

Не только в сфере своих витальных (жизнь) контактов с миром, но и в познании, созидании, общении, самопозна­нии человек неизбежно выходит за границы предустанов­ленного, порождает последствия, озадачивающие его несов­падением с первоначальными побуждениями. Отсюда и прин­цип “недеяния”, принятый в ряде восточных учений. Иной подход заключается в том, что человек вполне сознательно (“ответственно и свободно”) ставит перед собой цели с непредрешенным исходом; более того, постановка такой цели мотивирована самой возможностью промаха. В этом случае, как ни парадоксально, человек ощущает себя под­линным субъектом происходящего, хотя успех достижения цели не гарантирован. Такова суть активной неадаптивно­сти. Примером, последней может служить феномен беско­рыстного риска.

Перед испытуемым была поставлена задача действовать точно, самостоятельно выбирая цель (мишень) и стремясь, не промахнув­шись, попасть в нее. Цель разрешено выбирать где угодно в пределах заданного в эксперименте пространства, в котором существует опас­ная зона. Случайное попадание в нее, однако, чревато наказанием. Выяснилось, что некоторые испытуемые, хотя их никто и ничто к этому, казалось бы, не побуждает, стремятся работать в непосредст­венной близости к опасной зоне, рискуя неблагоприятными послед­ствиями любого случайного промаха. Другие же в этой ситуации не позволяют себе подобного риска, выбирая цели, значительно уда­ленные от зоны опасности. Многократные повторения и варьирова­ние эксперимента позволили сделать вывод о выраженности у пер­вой группы склонности к бескорыстному риску.

В последующих экспериментах было установлено, что лю­ди, способные к риску ради риска, гораздо чаще встречаются среди монтажников-высотников, спортсменов-мотоциклистов, монтеров высоковольтных линий и т.п. по сравнению с пред­ставителями других профессий.

Экспериментально доказано также, что лица, обнаружи­вающие способность к ситуативному риску, склонны рисковать “ради риска”. Однако испытуемые, не продемонстрировавшие при исследовании бескорыстный риск, как правило, не рискуют в ситуации, когда ожидаемый выигрыш не больше ожидаемой неудачи. Склонность к бескорыстному риску, которую можно обнаружить в психологическом эксперименте, т.е. в результате множественных испытаний, позволяет, таким образом, прогно­зировать волевые действия людей в ситуации действительной опасности. С помощью рискометра удается осуществить опти­мальную расстановку людей в пожарной команде, выдвинув не склонных к риску людей для работы не в зоне огня, а на обеспе­чение средствами для тушения пожара вне опасной зоны.