Преемственность в развитии метода

 

Следующее специфическое отличие Маркса в подходе к вопросу о преемственности – рассмотрение его на уровне качественных изменений познавательной ситуации. Что здесь имеется в виду?

Мы уже отмечали, что в новое время можно встретить отдельные высказывания о возможности развития не только познания вообще, но и методов познания, «искусства открытия», в частности у Бэкона и Локка. Однако ни у кого, кроме Гегеля, мы не встретим попытки конкретизировать эту мысль, проследить, как это происходит. Кроме того, обращает на себя внимание тот факт, что, говоря о возможности развития познания, очень часто – имеют в виду простое увеличение суммы знаний, простое накопление новых данных. Это можно видеть даже у Фейербаха. Он очень образно говорит о невозможности охватить вселенную, все проблемы естествознания и истории силами отдельного индивида и о возможности сделать это совокупными усилиями. Но какой пример приводит он для иллюстрации своей мысли? Пример мелочного пересчитывания пестиков, колосков и тычинок растений¹. Неудивительно увидеть здесь потерю гегелевского завоевания – возможности проникновения в сущность вещей путем социального движения.

^{——————————————————}

¹ Л. Фейербах. Избранные философские произведения, т. 1. М., Госполитиздат, 1955, с. 147.

– 63 –

 

В «Теориях прибавочной стоимости» мы находим следы того, что Марксом была сделана попытка проследить социальное развитие характеристик знания, движущегося от обыденного уровня к научному, от эмпирического к теоретическому. Общественная природа познания выступает при этом не просто как средство количественных накоплений, но как условие, обеспечивающее возможность качественно новых подходов к объекту. В современных историях экономической мысли обращает на себя внимание различие точек зрения по вопросу о начале политической экономии как науки. Единодушно начиная историю экономической мысли с древнейших времен, историю политической экономии одни авторы начинают с Вильяма Петти¹, другие – с физиократов, третьи – с Адама Смита. В любом из этих случаев в подтверждение своей точки зрения ссылаются на Маркса. И, действительно, в различных местах и по различным поводам Маркс выводит классическую политэкономию из работы Петти, говорит о научном воспроизведении взглядов меркантилизма Стюартом², называет физиократов «настоящими отцами современной политической экономии»³, утверждает, что политическая экономия как наука начинается с Адама Смита⁴.

Впечатление противоречивости этих высказываний Маркса исчезает, если предположить, что сами характеристики наук он рассматривает как развивающиеся. Рассмотрение истории политической экономии он начинает с меркантилизма, хотя сам в ряде мест утверждает, что меркантилизм нельзя считать наукой. От других авторов его отличает не общая оценка меркантилизма, а сам факт внимания к нему. Меркантилизм совершенно справедливо не считают теорией – в каждом отдельном произведении этого рода литературы нет ни полного охвата действительности, ни достаточной глубины объяснения, ни систематической преемственности во взглядах. Но сам факт широкого полемического обсуждения, экономических проблем, даже при неверном их решении, был очень важен – создавалась достаточная база для теоретических размышлений, без которой научный подход не мог бы возникнуть. Во фрагментах меркантилизмом были затронуты почти все будущие фундаментальные проблемы, экономисты будущего получили первичную

^{——————————————————}

¹ См.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 13, с. 39.

² См.: там же, т. 26, ч. I, с. 9.

³ Там же, с. 12.

⁴ См.: там же, ч. II, с. 177.

– 64 –

 

точки опоры в виде явно неверных взглядов, которые можно было критиковать и таким образом двигаться дальше.

Полного перечня характеристик теории мы не найдем не только у меркантилистов; но даже у Петти и физиократов. Между отдельными взглядами Петти, разбросанными в его статистических работах, Маркс обнаруживает внутреннюю связь: «Изложение этой темы идет несколько беспорядочно, мысль напряженно борется в поисках подходящего выражения, но при всем этом разбросанные там и сям меткие замечания образуют некоторое связное целое»¹. Но это еще не система взглядов. С такой системой мы впервые сталкиваемся у физиократов. Родственные физиократам идеи встречаются в фрагментарном виде, – пишет Маркс, – у предшествовавших им старых писателей, как, например, отчасти в самой Франции у Буагильбера. Но только у физиократов эти идеи становятся системой, означающей новый этап в науке»². Однако эта система взглядов не была детализирована и систематически изложена, физиократам принадлежат лишь отдельные статьи по частным вопросам. Первая попытка дать подробное описание экономической действительности принадлежит Стюарту, но, обнаруживая у него подход, по сути дела аналогичный меркантилизму, Маркс оценивает его работу ниже, чем идеи физиократов. Наиболее явными признаками научности обладает произведение Смита, именно с него, по словам Маркса, «политическая экономия развилась в некоторую целостность» и «охватываемая ею область получила до известной степени законченные очертания...»³. Но процесс формирования отличительных черт теории нельзя считать завершенным и в классической политэкономии; у Смита и Рикардо отсутствует такой важный компонент как исторический подход к проблеме. Предположение о том, что в «Теориях прибавочной стоимости» преемственность прослеживается на уровне качественных изменений познавательной ситуации, может быть подтверждено путем анализа высказываний Маркса о методах, применяемых в политэкономии.

Во введении к «Критике политической экономии» Маркс говорит о возможности двух путей в познании экономических явлений: во-первых, движения от общего представления к детальным, к отдельным абстракциям; во-вторых, движения от частностей к общему глубинному взгляду, от абстрактного к конкретному

^{——————————————————}

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 26, ч. I, с. 357.

² Т а м же, с. 21–22.

³ Там же, ч. II, с. 177.

– 65 –

 

и рассматривает их как исторически сменяющие друг друга. «Экономисты XVII столетия всегда начинают с жизни целого, с населения, нации, государства, нескольких государств и т.д., но они всегда заканчивают тем, что путем анализа определяют некоторые определяющие абстрактные всеобщие отношения, как разделение труда, деньги, стоимость и т.д.»¹. пишет Маркс. Таким образом, меркантилистам принадлежит заслуга движения по первому варианту пути. В еще более концентрированном виде этот метод может быть обнаружен у физиократов.

У Адама Смита Маркс обнаруживает совмещение этих двух методов. С одной стороны, он отмечает как заслугу Смита то, что тот «фиксировал абстрактные категории, придав большую устойчивость названиям, которыми он окрестил анализированные физиократами различия»², а также его самостоятельные попытки найти для экономических явлений «номенклатуру и соответствующие рассудочные понятия, т.е, отчасти – впервые воспроизвести их в языке и в процессе мышления»³. Это как раз то, что мы назвали первым методом познания и обнаружили у меркантилистов и физиократов. Более важной заслугой Смита Маркс считает попытку проследить «внутреннюю связь выделенных экономических категорий. Это уже явный переход ко второму методу.

Маркс отмечает внутреннюю противоречивость смешения этих двух методов у Смита: «Одна работа интересует его в такой же степени, как и другая, и так как обе они протекают независимо друг от друга, то здесь получается совершенно противоречивый способ представления: один взгляд более или менее правильно выражает внутреннюю связь, другой же, – выступающий как столь же правомерный и без всякого внутреннего взаимоотношения с первым способом понимания, без всякой внутренней связи с ним, – выражает внешне проявляющуюся связь»⁴. Эта противоречивость показывает, как один метод вырастает из другого. С одной стороны, Смит использует уже достаточно разработанный до него метод, с другой, – вырабатывает на его основе свой собственный. Первый метод оказывается не просто самостоятельным вариантом пути, а его первой половиной, которую нужно пройти, чтобы стала возможна вторая.

^{——————————————————}

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 46, ч. I, с. 37.

² Там же, т. 26, ч. I, с. 13.

³ Там же, ч. И, с. 178.

⁴ Там ж е.

– 66 –

 

Противоречивость подходов Смита подвергает критике Рикардо. Он считает единственно правильным второй метод используемый Смитом, – установление внутренней связи между экономическими категориями – и последовательно проводит его. По образному выражению Маркса, он вызывает все категории политической экономии на очную ставку с категориями стоимости, проверяя их на соответствие с этим основным, фундаментальным понятием. Здесь мы видим проведение в более чистом виде, того метода, который мы обозначили как второй – Маркс оценивает этот прием как величайшую заслугу Рикардо, как основу его вклада в политическую экономию, но сама эта заслуга, как видим, во многом предопределена Смитом, так как есть преодоление его непоследовательности.

В методе Рикардо Маркс, свою очередь, обнаруживает определенную ограниченность. Факты, противоречащие закону стоимости, он попросту объявляет видимостью противоречие разрешается таким образом, что берется одна его сторона, а другая объявляется несуществующей. Поэтому Маркс называет абстракцию Рикардо насильственной¹. В этих случаях следует проследить развитие противоречия, создать новые абстракции и с их помощью объяснить противоречие. Рикардо не делает этого, и поэтому Маркс называет его абстракцию недостаточной².

Ограниченность метода Рикардо особенно явно выступила у его последователей: «Противоречии между общим законом и более развитыми конкретными отношениями здесь хотят разрешить не путем нахождения посредствующих звеньев, а путем прямого подведения конкретного под абстрактное и путем непосредственного приспособления конкретного к абстрактному»³. Потому «решение вопроса по существу здесь невозможно, возможно только софистическое устранение трудности на словах...»⁴. В преодолении этих недостатков отшлифовывает свой метод восхождения от абстрактного к конкретному Маркс. Движение от конкретного к абстрактному и от абстрактного к конкретному, исторически сменившие друг друга, выступают у него как две стороны единого метода.

Прослеживание социального становления характеристик науки в «Теориях прибавочной стоимости» выступает менее ярко, чем выявление простой преемственности во взглядах. Это

^{——————————————————}

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 26, ч. II, с. 292.

² См.: там же; с. 24, III, 206.

³ Там же, ч. III, с: 83.

⁴ Там же.

– 67 –

 

и понятно – движение в методе исследования, качественные сдвиги в подходах к исследованию не могут быть выявлены на примере каждого рядового экономиста, такое движение – удел единиц. Но, видимо, нельзя отрицать, что такая цель была у Маркса, об этом в очередной раз свидетельствует сравнение с историями экономических учений, в которых эти вопросы совершенно не выделены.

Постановка вопроса о преемственности на уровне метода существенно отличает Маркса от всех предшествующих философов за исключением Гегеля, но и здесь может быть обнаружено определенное движение вперед. Перевод вопроса в план становления отличительных черт научного подхода, в план развития метода можно рассматривать как выявление рационального зерна гегелевской схемы саморазвития духа и как преодоление в прозрачной постановке вопроса гегелевской мистической терминологии, которой Маркс сам пользуется еще в докторской диссертации, но которую уже в «Святом семействе» подвергает критике.