Всеобщих понятий

 

Одним из методов, последовательно применяемых в «Теори­ях прибавочной стоимости» на протяжении всего исследова­ния и резко отличающих Маркса как от классической полит­экономии, так и от современных историй экономических учений, является прослеживание отрицательных последствий преемст­венности в познании.

Мы встречаемся здесь не только с чисто гносеологическим приемом выявления последствий использования ложной мысли­тельной формы в воззрениях каждого данного исследователя, примененным в анализе взглядов Смита, Рикардо³ и в анализе воззрений некоторых других авторов, но и с социологическим рассмотрением заблуждений, порождаемых передачей невер­ных представлений от одного экономиста к другому.

^{——————————————————}

¹ Т. Гоббс. Избранные произведения, т. 2. М., «Мысль», 1964, с. 70

² Д. Локк. Избранные философские произведения, т. 1. М., Соцэкгиз, 1960. с. 504.

³ См.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 26, ч. I, с. 249;ч. II. с. 225; ч. III,с. 388.

– 114 –

 

Маркс вскрывает корни неправильного положения Смита – «капитал» – порождение бережливости капиталиста» во взгля­дах физиократов и объясняет их влиянием ограниченность пред­ставлений Смита о ренте¹. При анализе взглядов Годскина он указывает, что тот воспроизводит «как то, что было правиль­ного в концепции А. Смита, так и то, что, будучи путаным у него, порождало путаницу и у других»². Показывая, что Смит не подозревает о различии между средней общей нормой прибыли на равный капитал и различной величиной прибавочной стоимости, получаемой на различных фабриках, Маркс отме­чает, что «все последующие экономисты... остались верны ему в этом отношении»³.

Он прослеживает, как Смит, подразделяя всю стоимость об­щественного продукта на заработную плату, земельную ренту и прибыль и теряя часть стоимости, идущей на воспроизводство общественного капитала, сбил «с правильного пути» всех позднейших экономистов...»⁴. Маркс отмечает также отрица­тельную роль одной «из главных, постоянно подхватываемых со времени А. Смита ошибок, будто повышение заработной пла­ты, вместо того чтобы вести к падению прибыли, повышает це­ны товаров» ⁵ и т.д.

Тот же прием проводится Марксом в отношении Рикардо и других авторов. Он показывает, как Джемс Милль «совершен­но нелогичное построение книги Рикардо... в целом наивно со­храняет как «естественный порядок»⁶; как Родбертус, отож­дествляющий среднюю прибыль в данной отрасли производст­ва с общей нормой прибыли, воспринимает это неверное пред­ставление у Смита и Рикардо⁷; как отождествление цены из­держек и стоимости у Рикардо, воспринятое им у Смита, при­вело к тому, что его последователи, используя понятие цены производства, отказались по существу от понятия стоимости⁸ . Отождествляя в целом стоимость и цену производства, Ри­кардо все же отмечает один случай их различия, фиксируя различия, в применении основного капитала на примере вла­дельца рудника и портного, но это различие не стало для него общим правилом в анализе различных сфер производства.

^{——————————————————}

¹ См.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 26, ч. I, с. 43.

² Там же, с. 63.

³ Там же, с. 67.

⁴ Там же, ч. II., с. 161.

⁵ Там же, с. 215.

⁶ Там же, ч. III, с. 103.

⁷ См.: там же, ч. II, с. 16–19.

⁸ См.: там же, с. 233.

– 115 –

 

«Только потому, что Рикардо выдвинул этот специальный, сравнительно незначительный случай в качестве единственного раз­личия между ценой производства и стоимостью, – пишет Маркс, – ...получилось то, что эта ошибка перешла как важ­ная догма – и притом в неправильной форме – во всю после­дующую политическую экономию»¹.

Ограниченность представлений Рикардо о дифференциаль­ной ренте наряду с другими причинами Маркс объясняет тем, что ее первоисточник – теория ренты Андерсона – дошла до него в искаженном Мальтусом виде². Маркс отмечает восприя­тие Давидом Рикардо ложного положения Джемса Милля о «метафизическом равновесии продавцов и покупателей» и вы­водит отсюда его отрицание возможностей перепроизводства³. На примере Рамсея Маркс делает вывод о том, что причиной его остановки перед важными открытиями было отрицательное влияние экономической традиции: «Как ни близок здесь Рам­сей к пониманию действительного происхождения прибавочной стоимости, все же им еще настолько владеет традиция поли­тико-экономов, что он тотчас же снова сбивается с пути»⁴, и т.д.

Маркс выявляет факты непонимания экономистами своих предшественников, неумения воспринять глубинную сущность используемых взглядов. Он показывает это на примере Смита, не сумевшего оценить все значение «Экономической таблицы» Кенэ, отмечает непонимание Кенэ у Ганиля⁵, ограниченности понимания идей Смита у его систематизатора Сэя; непонима­ние Давидом Рикардо объективных оснований, заставляющих Смита отказаться от трудового определения стоимости⁶; непо­нимание подлинного смысла проводимого Смитом деления на производительный и непроизводительный труд у Дестюта де Трасси, Нассау Сениора, у П. Росси, у Жермена Гарнье и других авторов, непонимание подлинного смысла утверждений Ри­кардо у Мальтуса, Родбертуса, Прево, Милля⁷. Последний, по словам Маркса, смешивает разделяемые Рикардо понятия за­траченного и оплаченного труда и, выступая от его имени, под­разумевает «не только противоположное тому, что говорит Ри­кардо, но и прямо-таки абсолютную бессмыслицу...»⁸.

^{——————————————————}

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 26, ч. III, с. 345.

² См.: там же, ч. II, с. 26–27.

³ Там же, с. 548–549. ⁴ Там же, ч. III, с. 340. ⁵ См.: там же, ч. I, с. 218. ⁶ См.: там же, ч. II, с. 177.

⁷ См.: там же, ч. III, с. 25, 103, 195; ч. II, с. 112.

⁸ Там же, с. 232.

– 116 –

 

На примере Милля Маркс прямо указывает на ту социоло­гическую опасность в познавательном процессе, которую Маннгейм сформулировал как опасность остаться в сфере институциализированного знания. Исходный пункт исследования для Рикардо – практика. «Сами противоречия, лежащие в основе его теории, – пишет Маркс, – свидетельствуют о богатстве то­го жизненного фундамента, из которого, выкручиваясь, выра­стает теория. Иначе обстоит дело у ученика [у Милля]. Тем сырьем, над которым он работает, является уже не сама дей­ствительность, а та новая теоретическая форма, в которую ее, путем сублимации, превратил учитель»¹.

Все вышеизложенное свидетельствует о том, что оптимизм Маркса в вопросе о возможности познания отнюдь не был опти­мизмом неведения – издержки познавательного процесса, по­рожденные его надындивидуальной сущностью, не только учи­тываются им, но и специально выявляются. Это свидетельству­ет также о том, что им должны были продумываться гаранты достижения истинного знания.

Но каковы эти гаранты?

Они предельно просты и издавна известны. Во-первых, истин­ность знания, полученного от предшественника, можно прове­рить, обратившись к практике, а практические потребности слу­жат гарантом того, что такая сверка будет рано или поздно проведена. Во-вторых, последователи не только воспринимают ошибки предшественников, но и вскрывают их, а в худшем случае закономерное усугубление ошибок в процессе социаль­ной передачи рано или поздно приводит к абсурду, который нельзя не заметить. Развитие теории в целом, возведение зда­ния науки в общих чертах служит гарантом того, что неизбеж­ные заблуждения будут обнаружены, их логическое несоответ­ствие общему комплексу знания будет вскрыто.

Философы нового времени в борьбе со схоластикой посто­янно подчеркивают необходимость пересмотра унаследованного извращенного знания, требуют обращения к опыту, отмечают приведение к нелепости как толчок к пересмотру используе­мого знания. Поэтому вполне понятно отсутствие у Маркса пересказа этих положений, важных для решения вопроса о по­знаваемости, но уже сформулированных до него.

Итак, ответ предельно прост. Но не слишком ли легко ре­шили мы поставленную проблему? Действительно, все сомнения возникают с новой силой, когда мы поднимаем вопрос о спо­собах проверки на истинность унаследованных понятий. Речь

^{——————————————————}

¹К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 26, ч. III, с. 82.

– 117 –

 

идет не о понятиях, полученных путем эмпирического обобще­ния – они могут быть проверены обращением к практике и, как правило, не возбуждают сомнений, – но о понятиях, полу­ченных творческим путем, созданных исследователем, извлечен­ных им из небытия в качестве средства разрешения теоретиче­ских затруднений. В отношении таких понятий обращение к практике может оказаться смертельным приговором, а метод приведения к абсурду – обернуться обвинением в абсурде.

Материя, бог, стоимость, причинность, закономерность, про­странство и время – существуют ли они? Что может дать нам практика для доказательства их объективности? Не есть ли они – плод фантазии предшествующих мыслителей, который мы по критическом рассмотрении должны отвергнуть? Такие вопро­сы не раз возникали и неоднократно будут возникать в отно­шении как названных, так и новых понятий. Поэтому, если в «Теориях прибавочной стоимости», в которых мы уже обнару­жили специальный интерес Маркса к аналогичным понятиям, нам удастся найти также специальное обоснование способов их проверки на истинность, то это можно будет рассматривать как особую заслугу Маркса в истории мысли.

Этот поиск можно вести в отношении различных экономи­ческих понятий, но рациональнее всего сосредоточить усилия на рассмотрении категории стоимости, как фундамента экономи­ческой науки.

Значение категории стоимости для понимания «Капитала» очень точно было подмечено Конрадом Шмидтом. В письме к Энгельсу он писал, что со всеми безупречно логичными построе­ниями Маркса нельзя не согласиться, но лишь при одном усло­вии – если является истинным положенное в их основу поня­тие стоимости¹. Сам Шмидт в объективной истинности этого понятия сомневался. Абсурдно предполагать, что Маркс после кантовского блестящего доказательства необходимости особого внимания к исходным понятиям не понимал всей необходимости обоснования истинности категории стоимости как фундамента возводимого им здания политической экономии, и бесспорно ло­гичным является предположение, что им должна была быть проведена специальная работа в этом направлении. Ее трудно заметить на материале одного первого тома «Капитала», с ко­торым только и был знаком Шмидт, но она может быть обна­ружена при рассмотрении общего замысла «Капитала» с непре­менным включением «Теорий прибавочной стоимости».

Отношение к понятию стоимость у различных исследователей

^{——————————————————}

¹ См.: К.Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 25, ч. II, с. 469.

– 118 –

 

предопределяет в числе прочих причин структуру IV тома «Капитала», отражающую основные этапы в движении эконо­мической мысли: создание этого понятия Смитом рассматрива­ется как подлинное начало экономической науки, последова­тельное его проведение Давидом Рикардо как выдающийся шаг в её развитии, отказ от него – как доказательство деградации буржуазной политической экономии.

В работе имеются и прямые свидетельства исключительного значения этой категории. «...Время между 1820 и 1830 г. пред­ставляет собой в метафизическом отношении самый значитель­ный период в истории английской политической экономии», – пишет Маркс¹. Чем объяснить эту странно высокую оценку де­сятилетия, на протяжении которого не появилось ни одной вы­дающейся экономической работы? Что означает фраза о значи­тельности этого периода в метафизическом отношении? Далее Маркс поясняет свою мысль – в это время происходит «теоре­тическое сражение за и против теории Рикардо...»². В действи­тельности мысль Маркса гораздо глубже, чем это может быть усмотрено из приводимой фразы. Дело идет не просто о том, принять или не принять теорию Рикардо, а о том, принять ка­тегорию стоимости как основу политической экономии или отка­заться от нее. В это десятилетие нет положительного прира­щения знания, но дебатируется важнейший вопрос – быть или не быть политической экономии наукой.

Таким образом, хотя в «Теориях прибавочной стоимости» проблема обоснования объективной истинности всеобщих по­нятий не рассматривается в общей форме, но, несомненно, при­сутствует в качестве установки по отношению к понятию стои­мости. Попытаемся выявить представления Маркса по этому вопросу, проанализировав, во-первых, рассмотрение им причин отказа от категории стоимости у различных авторов и, во-вто­рых, его аргументацию в пользу ее сохранения.

§ 2. Анализ причин отказа от понятия «стоимость»

 

Итак, что побуждало экономистов к отказу от понятия стои­мость? На основе «Теорий прибавочной стоимости» может быть выделено три вида причин, рассматриваемых Марксом в связи

^{——————————————————}

1.К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 26, ч. III, с. 109.

2 Там же.

– 119 –

 

с анализом идей Смита, работ рикардианцев и полемических по отношению к рикардианцам сочинений. Анализ последних особенно важен, поскольку они включены в состав «Теорий при­бавочной стоимости» с явной целью проиллюстрировать законо­мерный отказ научной мысли на определенном этапе ее развития от важнейших предшествующих завоеваний. Он выра­зился в прямом выступлении против рикардовского определении стоимости трудом у Самюэля Бейли и в скептическом рассмот­рении спора об источнике стоимости, как спора о словах у анонимного автора¹.

С точки зрения обыденного сознания отказ от трудовой теории стоимости может показаться вполне оправданным. Ка­залось бы, совершенно абсурдно ставить вопрос о трудовой осно­ве стоимости, когда человек волен продать что угодно, неза­висимо от того, затрачен на эту вещь труд или нет, когда он сам, по своей воле назначает цену товара, руководствуясь при этом самыми различными обстоятельствами. О каком законе, о какой непреложной необходимости может идти речь в этом случае? Если понимать закон как общую побудительную причи­ну при назначении цены, то она не может быть единственной. Именно это утверждает Самюэль Бейли: «Все обстоятельст­ва..., которые, опосредствованно или непосредственно, оказы­вают определяющее воздействие на сознание людей при обмене товаров, могут рассматриваться как причины стоимости»². Если же мы хотим выбрать наиболее общую причину в ряду всех определяющих, то такой можно счесть скорее общее стремле­ние капиталистов получить среднюю прибыль, но никак не за­траченный труд. «В этом случае ясно, что хотя с полным пра­вом можно сказать, что стоимость предмета определяется ко­личеством капитала, затраченным на него фабрикантом, но ни­какой анализ не в состоянии свести стоимость этого капитала к количеству труда», – пишет Самюэль Бейли, отвергая стои­мость даже в этом случае как необходимую основу³.

Аргументация, как видим, на уровне обыденного сознания неопровержимая, а общий вывод – стоимость есть химера, уна­следованная от предшествующих исследователей, от которой необходимо отказаться, – казалось бы, вполне обоснован. Но что все-таки побуждало выдающихся экономистов к созданию понятия стоимость? Как будет выглядеть проблема, если мы перейдем на более высокий уровень теоретического мышления?

^{——————————————————}

¹См.: К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 26, ч. III, с. 109.

² Там же, с. 166.

³ Там же, с. 170.

– 120 –

 

Если мы хотим объяснить не просто каждый отдельный акт обмена, как это имеет место у Бейли, и который, действитель­но, может быть объяснен чем угодно, а всю систему товарного производства, при которой специально производят для того, чтобы продавать, где существует всеобщий обмен деятельностью, где каждый производит один продукт, чтобы получить вместо его все другие ему необходимые, где все может быть обменено на все, то сам факт этой всеобщей обмениваемости любого продукта на любой продукт должен быть объяснен. Если мы так поставим вопрос, то неизбежно придем к признанию како­го-то общего свойства у всех товаров, к признанию всеобщей основы, делающей возможным всеобщий обмен, сознают это люди или нет, учитывают этот факт или не учитывают, и к тео­ретической необходимости его выявить, противопоставив субъ­ективно устанавливаемой цене.

Эту общую основу можно видеть в абстрактной стороне за­траченного труда, измеряемого общественно необходимым ра­бочим временем, или, менее точно, просто в труде, или, неверно, в сумме доходов. Но во всех этих случаях ставится вопрос об этой общей основе. Поэтому гениален Аристотель, который ис­кал, хотя и не нашел, эту основу; гениальны Петти и Смит, на­шедшие ее в труде и воплотившие в понятии «стоимость» на­ряду с понятием цены, показавшие, что цены, почти никогда не совпадая со стоимостью, должны всегда колебаться вокруг нее. Поэтому поверхностен Бейли, отказывающийся от поиска этой основы. Он оказывается даже ниже Мальтуса, который, отказавшись от трудовой теории стоимости, вслед за Смитом определяет стоимость суммой доходов, что неверно, но по край­ней мере сохраняет понятие всеобщей основы. Поэтому Маркс расценивает как низшую стадию деградации отождествление стоимости и цены у Бейли.

1. Итак, первая причина отказа от понятия стоимость – неэк­вивалентность обмена в отдельных индивидуальных актах. 2. Более глубокие причины для пересмотра трудовой теории стоимости были у Адама Смита. Стоя неизмеримо выше по­верхностных соображений Бейли, создав категорию стоимости как понятие всеобщей основы в массе не эквивалентных в полной мере обменов, он, тем не менее, встал в тупик перед фак­тами массового, систематического и, следовательно, закономер­ного нарушения закона стоимости в трех больших сферах об­щественного разделения труда. Во-первых, неэквивалентным, как правило, является обмен между трудом и капиталом – рабочий получает в качестве заработной платы меньшую стоимость, чем создает своим трудом. Во-вторых, закону стоимости противоречит

– 121 –

 

наличие средней прибыли на равный капитал – приме­няя в различных отраслях производства различное количество живого труда, капиталисты получают равную среднюю при­быль на равный капитал. В-третьих, закону стоимости противо­стоит такой вид дохода, как земельная рента (при равной за­трате труда капитал в земледелии не только приносит среднюю прибыль, но еще оплачивает ренту). На основании этих фактов Смит приходит к выводу, что закон трудовой теории стоимости, действовавший в условиях простого товарного производства, по мере развития капитализма теряет свое значение и стоимость начинает определяться суммой доходов. Цена товара должна быть достаточной, чтобы оплатить заработную плату рабочего, среднюю прибыль капиталиста и ренту землевладельца. Таким образом, второй, причиной отказа от понятия стоимости явля­ется нарушение эквивалентности обмена в трех значительных сферах общественного обмена. В этом направлении идут за Смитом Мальтус и Сэй. Эта причина действует наряду с первой также у Бейли.

3. Отказ не только от определения стоимости трудом, но и от понятия стоимости вообще порождался также способом его защиты у Рикардо и в особенности у его последователей. Поставив задачу спасти стоимость как всеобщую основу политической экономии, Рикардо пытается объяснить выявленные Смитом систематические нарушения закона стоимости. Неэквивалентность обмена между рабочим и капиталистом он объясняет тем, что предложение «труда» превышает спрос. Равную прибыль на равный капитал считает исключением, следствием

различий в фондах заработной платы. Существование ренты выводит из различия земельных участков по плодородию, сводя таким образом, вопрос к дифференциальной ренте и не замечая ренту абсолютную. Во всех этих случаях Рикардо игнорирует противоположные факты, пытаясь подогнать действительность под заранее выработанную схему.

Это насильственное приведение фактов в соответствие с по­нятием закона не могло не вызвать противодействия. Сэй упре­кает Рикардо в том, что он кладет в основу своих рассужде­ний абстрактные принципы, которым приписывается слишком всеобщее значение, в результате чего получаются выводы, не соответствующие реальной действительности. «Под предлогом расширения ее (науки) пределов, ее столкнули в пусто­ту», – возмущается Сэй ¹.

^{——————————————————}

¹Цит. по: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 26, ч. II, с. 179.

– 122 –

 

Методологическая ограниченность Рикардо была усугублена его последователями – Джемсом Миллем и Мак-Куллохом, «которые пытаются чисто словесным путем, при помощи схола­стически-нелепых определений и различений, непосредственно привести в согласие с всеобщим законом противоречащие ему явления, чтобы отделаться от них в своих рассуждениях, при­чем, однако, в результате таких попыток у этих авторов исче­зает сама всеобщая основа»¹. Такая манера защиты, по мне­нию Маркса, «гораздо больше разрушила всю основу теории Рикардо, чем все нападки противников...»².

Таким образом, третьей причиной в общем комплексе причин, породивших в первой четверти XIX века массовый отказ от снятия стоимости, является методологическая ограниченность обоснования этого понятия. 4. Маркс считает неправомерным отказ Смита от трудового снятия стоимости. Но почему он упорствует там, где уже от­ступили Смит, Сэй, Мальтус и другие, а постоянство Рикардо, казалось, только ясно показало необходимость отступления? Дело в том, что никакие перемены, никакие модификации про­изводства, происходящие по мере развития капитализма, не могут изменить того факта, что единственной всеобщей основой товара, единственным общим свойством бесконечно разнообраз­ного вида товаров является затраченное на их производство рабочее время. Поскольку существует обмен товарами, постоль­ку неизбежно существует эта общая основа.

Но Маркс понимает, что те факты, которые побудили Смита отказаться от определения стоимости трудом, а Давидом Ри­кардо объявляются случайными и несущественными, действи­тельно имеют место, являются закономерными и неустранимы­ми. Это приводит Маркса к тому, что задача, стоящая перед политической экономией, должна быть сформулирована сле­дующим образом: показать, как отмеченные Смитом, но не объясненные рационально Рикардо, факты возможны на основе закона стоимости. Другими словами, необходимо показать, как закон стоимости соблюдается в казалось бы, неэквивалентном обмене между трудом и капиталом, как возможен при различ­ной затрате живого труда в различных отраслях производства факт средней прибыли и как возможна земельная рента при явной затрате живого труда в сфере земледелия по сравнению с другими сферами производства.

^{——————————————————}

¹ К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 26, ч. III, с. 22.

² Там же, с, 85.

– 123 –

 

Маркс решает эти затруднения. Он показывает, как закон прибавочной стоимости действует на основе закона стоимости, как цены при развитом капиталистической производстве колеб­лются, действительно, не вокруг стоимости, а вокруг цены про­изводства, но как само понятие цены производства возможно только на основе понятия стоимости.

Но почему Маркс сумел так сформулировать задачу, а Сми­ту и Рикардо это не удалось? Поставить вопрос таким образом для них означало пойти вразрез со своими представлениями о законе как таковом. И Смит в своем отказе от трудового определения стоимости, и Рикардо в насильственном его про­ведении исходят из одинакового представления о законе как непосредственно проявляющемся, если не в каждом отдельном акте (эта ошибка свойственна обыденному мышлению), то в каждой данной сфере общественного разделения труда. Маркс замечает по поводу Рикардо, что он «форму проявления пони­мает как непосредственное, прямое подтверждение или выраже­ние всеобщих законов», что он «никак не раскрывает развития этой формы»,¹. И для Смита, и для Рикардо закон есть нечто неподвижное, непосредственно всеобщее, обязательное, одноцветное.

Решение Маркса предполагает понимание закона как спо­собного к развитию и модификации, как инвариантного в своих проявлениях. Оно требует пересмотра наличного понимания та­ких категорий, как всеобщее, причина, закон, что несовместимо с метафизическим методом мышления, совершенно не учиты­вающим возможности и необходимости развития основных ис­ходных понятий. Трудно было ожидать этого от Смита и Ри­кардо на экономическом материале, если это оказалось непо­сильным даже для исследующего проблему получения нового знания в общей форме Джона Локка, философия которого, по мнению Маркса, служила основой всех представлений англий­ской политэкономии². Экстраполяция мысли о развитии основ­ных философских понятий на другие науки стала возможна только на основе достижений Канта и Гегеля.

Итак, четвертая глубинная причина отказа от понятия стои­мость – метафизическое представление о стабильности основ­ных категорий мышления.

^{——————————————————}

¹ К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 26, ч. II, с.111.

² См.: там же, ч. I, с. 371.

– 124 –