Взаимодействии в современной социологии

Как уже было сказано, в качестве фундаментального основа-

ния конституирования социальной реальности и социального про-

странства как формы ее организации в социологии принимается

социальное взаимодействие. Оно представлено в двух базовых мо-

дальностях — функциональной и символической.

Структурно–функциональная трактовка социального вза-

имодействия. Начиная с работ Б. Малиновского и А. Рэдклифф-

Брауна,. эЭта теоретическая позиция была — и теперь остается —

доминирующей в социологическом анализе совместной актив-

ности людей. С самого начала порождение функций, связи между

ними, проявляющиеся во взаимодействиях людей, соответствую-

щие образования, или институты обосновывались двояким обра-

зом. С одной стороны, они выводились из необходимости удов-

летворять человеческие потребности и запросы. С другой — из

адаптационных императивов, связанных с поддержанием соци-

альных связей и отношений. Истоки первого направления обнару-

живаются в работах Б. Малиновского; второго — в исследованиях

А. Рэдклифф–Брауна.

Концепция функции подразумевает антропологические пред-

посылки взаимодействия людей с окружением, причем, не только

в экологическом, но и в социокультурном измерениях. Особое вни-

мание в этих теоретических рамках уделяется технологиям и инс-

трументам, порождаемым и используемым в процессах интерак-

ции. Они рассматриваются как посредники, которые делают воз-

можными координацию и интеграцию действий, направленных на

удовлетворение потребностей и запросов людей, на поддержание

обеспечивающих его социальных целостностей.

Наиболее развитая форма структурного функционализма вы-

ражена в концепции социальной системы. Она широко представ-

лена в социологии такими фигурами, как Т. Парсонс, Р. Мертон,

Э. Шилз, М. Леви, Д. Белл и др. Соответствующие теоретические

принципы использовались и в антропологии (для интерпретации

процессов адаптации: к природному окружению в рамках неоэво-

люционизма, к социокультурному — в психологической антропо-

логии). Более того, начиная с 60-х годов ХХ в. в социальных науках

системная трактовка общества и культуры стала доминирующей.

Представление о социальном действии. Понятие социального

действия подразумевает совместную активность людей, представ-

ленную через цели, средства, условия и результаты ее реализации

и направляемую определенными интенциями. Составляющие ее

акты могут быть элементарными и составными, разграничен-

ными и перекрывающими друг друга в зависимости от содержания

раз дел 1. соц иолог ия культуры как область з нания

процесса взаимодействия. Из этих элементарных единиц форми-

руются отдельные функциональные образования, устойчивые и

нормативно установленные объединения которых называются ин-

ститутами.

Организованность и эффективность интеракций в этих ус-

ловиях определяется качеством действий, которые Т. Парсонс

разделяет на инструментальные и неинструментальные. К пер-

вым он относит те, что базируются на рациональных основаниях.

Вторые носят импульсивный, реактивный характер. Они разли-

чаются в соответствии с содержанием побуждений. Ценностно-

ориентированные действия структурируются культурно установ-

ленными стандартами и нормами и ранжируются в соотнесении

с ними. Мотивационные стимулируются интернализованными,

заученными желаниями, интересами, запросами. По функциям

Парсонс подразделяет их на несколько форм:

– когнитивные, соответствующие формированию представлений;

– катектические, связанные с осуществлением желаний, влечений;

– оценочные, направленные на достижение морально санкциони-

рованных результатов.

Такая дифференциация действий теоретически обосновывает

не только разнообразие форм и содержания процессов взаимо-

действия, но и внутреннюю неоднородность каждого из них.

На идеально-типическом уровне Парсонс представляет реа-

лизацию всех этих типов действий в рамках социальной системы

через бинарные позиции Эго и Альтер, которые в рамках норма-

тивно установленных социальных систем находятся в отношениях

дополнительности. Разнообразие составляющих таких диад отоб-

ражено в понятии социальных ролей, определяемом через наборы

выделенных категорий действий, правил их реализации, пределов

возможных вариаций. Оно характеризует наборы функций, зна-

чение которых обусловливается характером системного целого.

В контексте взаимодействия динамические связи между ролями

можно рассматривать как механизмы поддержания его в интегри-

рованном состоянии.

Если первоначально с точки зрения теории действия в рамках

социальной системы понятия роли и актора по содержанию совпа-

дали, то позже их пришлось разделить. По мере применения иде-

ально- типической модели в разных исследовательских контекс-

тах стало очевидным, что исполнение социальной роли отнюдь не

означает полной причастности индивида к ней. Уже потому, что

ролевые обязанности многообразны и диффузны и каждый инди-

вид выполняет целый ряд ролей, в своих взаимодействиях он ни-

когда не оказывается в сети безоговорочных обязательств. Отсюда

несовпадение понятий личности и выполняемых ею социальных

функций, тот концептуальный зазор, который допускает функци-

часть 2. Теор етическ ие ос новы р ешения пробл ем соц иолог ии культуры

ональную автономию личности в рамках любой социальной систе-

мы. Соответственно в этих рамках следует принимать во внимания

два аспекта ее существования. В качестве актора она выполняет

социально значимые действия, которые контролируются другими

участниками взаимодействия в соответствии с нормативно-роле-

выми предписаниями. Но в своей целостной воплощенности она

обладает потенциалом и возможностями, выходящими за пределы

любой социальной системы, и участвует в них лишь частично. Это

расхождение определяет область порождения изменений и инно-

ваций, подлежащую сложившимся и конвенционально установ-

ленным социальным системам.

Нормы и дополнительность в контексте социального взаимо-

действия1. Рассматривая механизмы нормативного поддержания

равновесия социальной системы, Т. Парсонс обращается к концеп-

ции дополнительности функций и ожиданий во взаимодействии

Эго и Альтер. Как отмечает Э. Гоулднер, он трактует это понятие

как взаимную дополнительность, хотя такое отождествление не-

правомерно при допущениях, что сами нормы суть производная

социальных интеракций и что существует функциональная авто-

номность акторов.

Взаимная дополнительность предполагает: то, что Эго определя-

ет как свои права, считается обязанностями Альтер, а то, что Альтер

полагает как свой долг, Эго рассматривает как свое право. Согласно

Парсонсу, такие отношения устанавливаются при условии, что сто-

роны разделяют общий моральный код. Дополнительность же в

этих терминах, подчеркивает Гоулднер, предполагает нечто иное:

в условиях взаимодействия каждая сторона имеет свои права и

обязанности.

Оба вида структурирования совместной активности в ходе

интеракции могут нарушаться. В первом случае Альтер может не

признавать своим долгом права Эго, либо Эго может отказаться

считать своими обязанностями права Альтер. Во втором — участ-

ники взаимодействия могут не считаться с автономностью прав и

обязанностей друг друга.

Даже при допущении о взаимном воздействии различными

оказываются его степени. Неоднозначность взаимозависимости и

зависимости от системы в целом становится важным фактором ва-

риаций или изменений ее состояний.

Таким образом, система не сводится только к ее равновесному

состоянию, и интеграция ее функциональных единиц характери-

зуется неустойчивым балансом сил и, следовательно, напряжен-

ностью. В каждый период времени степень интегрированности

системы определяется соотношением устойчивых и неустойчивых

1 См. Gouldner A. Op. cit. P. 213–218.

раз дел 1. соц иолог ия культуры как область з нания

объединений групп интересов между собой и с властными струк-

турами, равнодействующей их взаимных давлений, переговоров и

компромиссов. Принятые в рамках системы моральные нормы и

ценности в какой-то степени ограничивают их поведение в ситу-

ациях торгов. Однако соображения групповых интересов нередко

расходятся с провозглашаемым этосом и оказываются более силь-

ными динамическими факторами, влияющими на характер взаи-

модействий участников.

Соответственно выявление разделяемых социальных норм

и культурных ценностей отнюдь не достаточно, чтобы судить об

интегрированном состоянии системы, поскольку их вербальное

признание не означает обязательного следования им на уровне ин-

теракций. Они далеко не всегда уменьшают и регулируют напряже-

ния между тенденциями к интеграции и к автономизации тех, кто

составляет социальную систему. Чаще всего это лишь показатели,

устанавливающие их культурные пределы. Согласно Гоулднеру,

сама природа норм такова, что через них выражаются социальные

напряжения: они возникают как конвенциональное определение и

«связывание» реальных и потенциальных конфликтов.

Длительное время в рамках структурного функционализма

считалось, что моральные нормы поддерживают целостность со-

циальной системы. Они осваиваются в процессе социализации, а

затем используются в ситуациях социального взаимодействия «ав-

томатически». Сегодня фокус внимания сдвинулся к определению

интеракционных механизмов поддержания моральных норм как

таковых. Тем более, что представление об аномии, разработанное

Э. Дюркгеймом, указывает на то, что они не вечны и могут нару-

шаться в массовом масштабе. В этом случае, считает Гоулднер, и

возникает необходимость разделить понятия взаимной дополни-

тельности и дополнительности, имея в виду, что последняя мобили-

зует эгоистические побуждения и закрепляет их в культурно уста-

новленных, в том числе нормативных формах.

Моральные нормы и отношения «власть–подчинение». Один

из социально значимых способов подержания моральных норм

объясняется с помощью механизма власти в смысле могущества,

силы. (Далее будут употребляться все три понятия). Когда сущес-

твует значительное неравенство в распределении силового потен-

циала, — а оно присутствует всегда, — в рамках социальной систе-

мы неизбежно возникают отношения эксплуатации. В этом случае

более могущественный может принуждать более слабого следовать

моральным нормам, не вознаграждая его за это должным образом.

В рамках сложившейся ранее версии структурного функцио-

нализма силовой потенциал (власть) как фактор поддержания рав-

новесного состояния системы рассматривался в особом ракурсе.

Акцент ставился на ограничениях, налагаемых на его использо-

часть 2. Теор етическ ие ос новы р ешения пробл ем соц иолог ии культуры

вание моральным кодом. Позже было признано, что такого рода

сдержки нельзя считать ни единственными, ни наиболее действен-

ными. В том числе и для равновесного состояния системы. При

дифференциации использования силы следует обращать внимание

на то, как одни акторы контролируют других в этом отношении.

Так, если взаимодействие направлено на удовлетворение запросов,

прямо не относящихся к достижением властных позиций, мораль

не допускает чрезмерных диспропорций в проявлениях могущес-

тва. В противном случае силовые состязания не только не ослабля-

ются моральными нормами, но последние используются участни-

ками борьбы для оправдания ее правомерности.

Исследования постколониальных и глобальных процессов по-

казали, что дифференциация властных полномочий не ведет ни к

моральному консенсусу, ни к взаимодополнительности функцио-

нальных отношений, ожиданий, вознаграждений. Напротив, она

несет в себе потенциал внутисистемных напряжений. Правда, ста-

бильность и целостность системы при этом могут сохраняться, пока

соответствующее распределение легитимизировано или морально

санкционировано, т. е. власть наделяется авторитетом.

Концепция функциональной автономии. Такие представления о

функциях институциональных норм в регулировании взаимо-

действий в рамках социальных систем базируются на допущении

как взаимосвязанности, так и функциональной автономности их

участников. Предполагается, что в этих процессах степень их вза-

имной зависимости и независимости (автономии) варьируется.

Жизнеспособность одних может целиком или по большей части

зависеть от таких отношений; другие удовлетворяют в их рамках

лишь отдельные нужды. В первом случае речь идет о высокой, а во

втором — о низкой степени функциональной автономии.

Система, таким образом, может быть определена как группа

взаимодействующих акторов с их переменной зависимостью друг

от друга. За этим кроется допущение, что социокультурная реаль-

ность не является тотальной единой целостностью. По шкале сис-

темности отношения между ее составляющими могут варьировать-

ся от полной взаимосвязанности до полной независимости.

Дополнение структурно-функциональной теории концепцией

функциональной автономии имело серьезные познавательные пос-

ледствия. Во-первых, стало возможным рассматривать социальную

систему по крайней мере в двух разных ракурсах. Если в центре вни-

мания находится ее целостность, то предметом изучения становятся

устойчивые, непрерывные, тесные взаимодействия между ее ком-

понентами и механизмы, унифицирующие их форму и содержание.

Переход к представлению об относительной независимости ее со-

ставляющих друг от друга подразумевает акцент на вероятностных,

проблематичных аспектах их взаимозависимости. Открывается

раз дел 1. соц иолог ия культуры как область з нания

возможность изучать не только внутрисистемные, но и внешние

взаимодействия входящих в нее индивидов и групп. Эти единицы

трактуются теперь не просто как части единого целого, но и как име-

ющие самостоятельную социальную значимость. Их реальность не

определяется только принадлежностью к определенной системе.

Во-вторых, когда система рассматривается лишь в равновес-

ном состоянии, изучаются интеракционные механизмы, сохраня-

ющие ее целостность и взаимозависимость ее частей. Концепция

функциональной автономии предполагает выявление механизмов

взаимодействия, которые способствуют поддержанию самотож-

дественности каждой из них. Это может сопровождаться сниже-

нием степени их взаимозависимости, ростом сопротивления давле-

нию в сторону равновесия и интеграции. Иными словами, с точки

зрения этой концепции внутри системы действуют две противона-

правленные силы. Одна из них — тенденция участников взаимо-

действия сохранять и даже расширять круг возможностей реализо-

вать собственные интересы и запросы, т. е. сопротивляться полной

включенности в систему. Другая — тенденция акторов, отвечаю-

щих за поддержание ее целостности, к более полной интеграции

других, к сокращению степени их функциональной автономности.

В связи с властными позициями в рамках системы возника-

ют особые проблемы. Их носители обычно отождествляют себя с

системой в целом (представители государственных структур — с

обществом в целом, церковные чины — со всеми верующими, идео-

логи — с системой ценностей всего общества) и действуют соот-

ветствующим образом. В то же время у них есть собственные инте-

ресы, в том числе связанные с поддержанием автономии функци-

ональных единиц, к которым они принадлежат, и своей собствен-

ной. Подобная двунаправленность порождает постоянную напря-

женность в отношениях между такими агентами и остальными и

нередко приводит к социальным конфликтам.

При всей инструментальной полезности трактовок социально-

го взаимодействия в рамках структурного функционализма здесь

остается ряд до сих пор не решенных проблем. Прежде всего, все

процессы, происходящие внутри системы, интерпретируются

только с точки зрения поддержания ее целостности. Проявления

тенденций к функциональной автономии трактуются как отклоне-

ния или дисфункции, и основная задача видится в отыскании меха-

низмов их интеграции в систему или нейтрализации. Далее, недо-

статочное внимание уделяется формам и содержанию интеракций.

В результате теоретическая модель остается в большей мере ста-

тичной, чем динамичной, фиксирующей структуры, а не процессы.

Наконец, при условии, что в рамках теории используются понятия

функций, норм, ценностей, в сфере внимания находится их инс-

трументальный аспект и за ее пределами остается семантический.

часть 2. Теор етическ ие ос новы р ешения пробл ем соц иолог ии культуры

Соответственно не учитывается важный аспект социокультурной

динамики, связанный с изучением того, как модификации их смыс-

лов и значений влияют на социально-структурные изменения.

Феноменологические представления об интеракции. В рамках

социологии существует еще одно теоретическое направление, свя-

занное с изучением социального взаимодействия и базирующееся

на феноменологических основаниях. Основная проблема здесь за-

ключается в том, чтобы преодолеть расхождение между представ-

лением об индивидуальном сознании как конституирующем прн-

ципе в отношениях человека с окружением, с одной стороны, и

очевидным наличием общей для людей социальной реальности и

разделяемых смыслов и значений ее компонент — с другой. Иными

словами, центральным оказывается вопрос, как вопреки изначаль-

ной субъективности мировосприятия возможна общность пред-

ставлений об окружении у множества индивидов, или как форми-

руется и поддерживается интерсубъективность.

В этом случае предметной областью изучения становится тот

уровень социальной реальности, где коллективно разделяемый

опыт воспринимается как изначально данный и не подлежащий

сомнению. Считается, что этот мир феноменов присутствует в со-

знании непосредственно и, очевидно, до всяких логических умозак-

лючений. Из этой своего рода «субстанции» в соответствии с зако-

номерностями познания формируются представления об окруже-

нии, которые всегда интенциональны, т. е. рождаются по каким-то

причинам и для каких-то целей. Соответственно в рамках феноме-

нологической социологии смыслы и значения социальной реаль-

ности вырастают из первичных интенций и «разделяемых всеми»

значений, которые определяют ее организацию в ходе совместной

практики людей.

В соответствии с такими теоретическими предпосылками пред-

ставления об интеракции базируются на следующих допущениях:

– существует исходно значимый для всех разделяемый опыт, кото-

рый можно обнаружить путем феноменологической редукции, т. е.

«взять в скобки» все, что находится вне сознания, и свести инди-

видуальные вариации переживаний к фундаментальному уровню;

– такой реальности соответствует «естественная установка» (по

А. Шюцу), т. е. непосредственное отношение к окружению, обус-

ловленное пребыванием людей в «жизненном мире» и культурно

не оформленное;

– из этих двух посылок следует возможность согласования ус-

тановок и понимания разделяемого опыта, которая реализуется в

процессах интеракции и порождает пространство интерсубъективности.

Следует подчеркнуть, что во всех теоретических построени-

ях подобного рода взаимодействие и порождаемая им реальность

раз дел 1. соц иолог ия культуры как область з нания

трактуются в терминах сознания и производных его активности —

разделяемых символических репрезентаций. Это «символический

интеракционизм» в самом широком его понимании.

Механизмы интеракции и интерсубъективность. Краткое

описание механизмов взаимодействия в их феноменологическом истолковании можно обнаружить в статье А. Шюца

«Структура повседневного мышления»1. Как и в представ-

ленной выше структурно-функциональной модели, здесь в качес-

тве исходной идеально-типической единицы анализа принимается

диада «Я–Другой» («Эго–Альтер). Однако отношения между ее

составляющими рассматриваются совершенно в ином, не функци-

ональном, но коммуникативном ракурсе. Кроме того, речь идет о

формировании и поддержании не институциональных, но межлич-

ностных отношений.

Базовыми механизмами взаимодействия, делающими возмож-

ными разделяемость, интерсубъективность единиц, используемых

участниками, и одинаковое понимание их значений, Шюц считает

«обмен перспективами» («взаимность перспектив») и «совпадение

систем релевантности». В первом случае речь идет о том, что, поме-

нявшись местами и точками зрения, участники придают ситуации

и всему, что происходит в ее рамках, одинаковые значения. Во вто-

ром предполагается, что, оказавшись в определенной ситуации, оба

будут определять ее сходным образом и выбирать для достижения

соответствующих ей целей одни и те же средства. Соответственно

становится возможной координация «коммуникативных актов»,

которыми обмениваются «Я» и «Другой», превращающая их в оп-

ределенный осмысленный процесс.

Следующим важным механизмом интеракции, выводимым из

рассуждений Шюца, следует считать типизацию. Ее можно пред-

ставить в двух аспектах. Во-первых, формирование типичных

представлений. «Взаимность перспектив — по его мнению — ве-

дет к формированию такого знания, которое выступает как знание

«каждого» [как то, что знают все], оно представляется объектив-

ным и анонимным»2. Иными словами, в ходе коммуникации ее еди-

ницы перестают быть уникально-субъективными и обобщаются в

определенные типичные категории. Во-вторых, отнесение участ-

никами друг друга к определенному личностному типу. Согласно

Шюцу, «Я» может понять «Другого», только основываясь на само-

идентификации, на собственном опыте, в том числе типологичес-

ком. Исходя из этого, каждый в контексте интеракции приписыва-

ет действиям другого те мотивы и значения, которые известны ему

по собственным переживаниям или как характерные для опреде-

ленного личностного типа.

1 См. Шюц А. Структура повседневного мышления // Социологические иссле-

дования. 1988. № 2.

2 Там же. С. 131.

часть 2. Теор етическ ие ос новы р ешения пробл ем соц иолог ии культуры

Наконец, следует отметить механизмы, способствующие фор-

мированию категорий «Мы» и «Они». Совместным пребыванием

и при обмене перспективами «Я» и «Другой» порождают разделя-

емую ситуацию «здесь и сейчас», где нет места индивидуальной

рефлексии и стороны имеют дело только с тем, что происходит с

ними в настоящем. «Это настоящее, общее для нас обоих, есть чис-

тая сфера Мы. Мы соучаствуем безо всякой рефлексии в живой

одновременности Мы… Мы не можем схватить наше собственное

действие в его актуальном настоящем, а постигаем лишь те его мо-

менты, которые уже прошли. Но действия другого мы переживаем

в их живом свершении»1. Таким образом создается пространство

интерсубъективности, где коммуникация становится не просто

возможной, но и эффективной (с точки зрения достижения вза-

имного понимания). Здесь объединяются «со–общники», образу-

ющие «Мы–отношения», хорошо знающие друг друга, позволяю-

щие себе проявлять свою уникальность. К категории «Они–отно-

шения» обращаются, когда речь идет о «современниках», уникаль-

ные биографии которых неизвестны или не имеют значения и по-

ведение которых интерпретируется в терминах типизации. «Мы»

воспринимают «Они» как идеальный тип, и в соответствии с этим

строятся взаимодействия между ними, которые носят опосредо-

ванный характер. Но следует подчеркнуть, что и в этом случае ме-

диаторами оказываются разделяемые (типичные) представления и

их символические репрезентации. Иными словами, и такого рода

отношения осуществляются в пространстве интерсубъективности.

Идеи А. Шюца стали основополагающими для всего направле-

ния социологии повседневности — от П. Бергера и Т. Лукмана до

последних работ И. Гофмана и сравнительно недавних Э. Гидденса.

Однако до сих пор пространство интерсубъективности описыва-

ется в самых общих терминах и остается теоретически неструкту-

рированным. А что касается представлений об интеракциях, то ни

формы, ни типичные последовательности и содержание соответс-

твующих процессов пока до конца систематическим образом не

осмыслены.

Социальное взаимодействие в контексте концепции структу-

рации. Своеобразным синтезом модифицированных версий инс-

титуциональной и феноменологической социологии стала концеп-

туализация социального взаимодействия в рамках теории струк-

турации Э. Гидденса. Он исходит из положения, что структурные

свойства социальных систем существуют в постоянном воспроиз-

водении общественных практик, не выводимых напрямую ни из

интенциональности акторов, ни из институциональных структур.

1 Schutz A. Collected Papers. Hague. 1962. Vol. 1. P. 147. Цит. По: Л.Г. И онин. По-

нимающая социология. М., Наука. 1979. С.123–124.

раз дел 1. соц иолог ия культуры как область з нания

Исходные допущения об интеракционной природе социальных

порядков. В этих теоретических рамках представления о совмест-

ной активности людей и ее динамических последствиях базирует-

ся на совокупности исходных допущений, определяющих предмет-

ную область изучения темы:

– люди совместно производят и воспроизводят социальные по-

рядки на основании практической реализации тех знаний и навы-

ков, которыми они располагают и разными способами используют

в процессах взаимодействий и коммуникаций;

– в то же время они создают эти порядки не в соответствии с рационально выстроенным планом, но в контекс-

те интеракционных процессов и их непредвиденных последствий;

при этом формы совместной активности и их вариации ограниче-

ны неосознаваемыми, принимаемыми как данное условиями су-

ществования;

– структурирование совместной активности людей производит-

ся и воспроизводится в ходе рутинной повседневной практики.

Однако это не означает, что речь идет только об ограничениях,

налагаемых на действия людей: структуры также создают возмож-

ности для их вариаций и модификаций.

Исходя из этих допущений, Гидденс обращается к понятию

социальной системы, которое интерпретирует отличающимся от

структурно-функционального образом. У него такую целостность

составляют размещенные в определенных пространстве и времени

практики, взаимозависимость которых организует действующих

индивидов в группу. Это означает что агенты занимают определен-

ные позиции по отношению друг к другу, выражаемые в их соци-

альных идентичностях или ролях. Таким образом, как и в рамках

структурного функционализма, социальная система трактуется

как структурированная целостность, состоящая из совокупности

единиц, каждая из которых наделена своими правами и обязаннос-

тями. Однако дальше начинаются отличия.

Социальную систему Гидденс рассматривает с точки зрения

организации социального взаимодействия. Это воспроизводящая-

ся общественная практика, воплощенная в упорядоченные взаимо-

связи и взаимозависимости индивидов и групп. Такие отношения,

несмотря на свойственные им структурные свойства, не следует

отождествлять со структурами как таковыми.

Далее, в организованной совместной активности людей

Гидденс косвенным образом проводит различие между взаимо-

действием и коммуникацией. Это следует из его концептуализа-

ции правил, которыми она регулируется и которые предполагают

реализацию «методических процедур» социального взаимодейс-

твия. В этом качестве они регулируют, с одной стороны, произ-

водство значений, а с другой — способы совместной социальной

часть 2. Теор етическ ие ос новы р ешения пробл ем соц иолог ии культуры

активности. Соответственно различаются использование правил и

их формулирование. Причем, умение действовать не предполагает

обязательных навыков четкого изложения, по каким правилам они

осуществляются.

И еще одно важное отличие. Гидденс придает особое значе-

ние эмерджентным, или непреднамеренным последствиям взаи-

модействий и коммуникаций в рамках социальной системы. Они

оказывают влияние на процессы, обусловливающие воспроизведе-

ние структурных характеристик системной целостности, а также

обеспечивающие ее интеграцию, и могут порождать социальные

противоречия и конфликты. Первые в трактовке Гидденса отлича-

ются от общепринятого представления о «функциональной несов-

местимости» элементов системы. Он считает, что это «оппозиция

или дизъюнкция структурных принципов социальной системы, где

эти принципы действуют в рамках друг друга, но в то же время

противоречат друг другу»1. Вторые он рассматривает как особую

форму социальной практики, которая представляет собой борьбу

между акторами в контексте властных отношений.

Формы социального взаимодействия. В своих работах Гидденс

выделяет два состояния социальной системы, — интегрированное

и конфликтное, — из которых можно вывести соответствующие

формы социального взаимодействия. Состояние интеграции обес-

печивается действием институциональных принципов воспроиз-

ведения системной целостности:

– действие причинно-следственных замкнутых связей («каузаль-

ных петель»), обеспечивающих гомеостазис системы;

– саморегуляция системы за счет действия механизма обратной

связи, обеспечивающей фильтрацию информации в процессе вза-

имодействия с окружением;

– саморегуляция посредством рефлексии тех, кто составляет сис-

тему, относительно ее состояний и возможностей (саморефлексии).

Первые два принципа совпадают с теми, что определяют го-

меостазис системы в рамках структурного функционализма.

Последний ближе к феноменологической трактовке поддержания

совместной активности людей. В свете этого можно рассматривать

соответствующие процессы внутрисистемного взаимодействия.

Действие гомеостатических каузальных петель обусловлено

взаимозависимостью индивидов и/или групп, составляющих сис-

тему. Речь идет о том, что изменение формы или содержания взаи-

модействий и коммуникаций в одной из ее компонент может стать

причиной таких событий, происходящих в рамках других, которые

нарушают их ранее сложившуюся рутинную последовательность.

В свою очередь это влияет на форму активности инициатора изме-

1 Гидденс Э. Последствия модерна. С.141.

раз дел 1. соц иолог ия культуры как область з нания

нений таким образом, чтобы вернуть ее к исходному состоянию.

Согласно Гидденсу, этот важный принцип обусловливает действие

простейших механизмов воспроизведения социальной системы.

Процессы саморегуляции, основанные на действии механиз-

мов обратной связи, направлены на контроль над изменениями сло-

жившихся в рамках системы динамических форм. Взаимодействия

с окружением тех компонент системы, которые составляют «кон-

тролирующие информационные фильтры», направлены на то,

чтобы отбирать и пропускать вовнутрь полезные для нее воздейс-

твия и блокировать нежелательные. Задача акторов, занимающих

такие позиции, состоит в том, чтобы регулировать общие условия

воспроизведения системной целостности, Они делают это, стиму-

лируя либо сохранение, либо изменение рутинных паттернов сов-

местной активности.

Деятельность, направленную на построение и применение

механизмов контроля над внутрисистемными взаимодействия-

ми и коммуникациями, Гидденс называет рефлексивной саморе-

гуляцией. Она содержит две компоненты. Первая из них — это

осознанное отслеживание (рефлексивный мониторинг) процес-

сов, происходящих в рамках системы. Вторая — контролируемое

воздействие одних членов системы на других в целях либо подде-

ржания целостности системы, либо улучшения собственного по-

ложения в ее рамках. Иными словами, в этом случае происходит

целенаправленное усиление действия механизмов обратной связи.

Взаимодействия, направленные на интеграцию системных компо-

нент, как правило, осуществляются, согласно Гидденсу, в рамках

«легально-рациональных» институциональных организаций. Когда

же представители определенных групп, составляющих систему,

начинают отстаивать собственные интересы, социальная мобили-

зация приобретает внеинституциональный характер, как это про-

исходит в случае формирования социальных движений. Иными

словами, институциональные организации и социальные движе-

ния представляют собой две зоны социального пространства, где «в

современном мире приводится в движение рефлексивное знание о

социальной жизни»1.

Другим базовым состоянием социальной системы Гидденс счи-

тает конфликт. Его необходимым условием является наличие со-

циальных противоречий. Они неизбежно возникают в процессах

взаимодействий, направленных на воспроизведение социальных

порядков. Это происходит из-за непредвиденных последствий сов-

местной активности людей, объединения которых характеризу-

ются не только взаимосвязанностью, но и определенной степенью

функциональной автономности.

1 Гидденс Э. Девять тезисов. С. 79.

часть 2. Теор етическ ие ос новы р ешения пробл ем соц иолог ии культуры

Однако связь между этими понятиями неоднозначна.

Противоречия не приводят к открытым столкновениям при следу-

ющих условиях:

– если акторы не осознают наличия глубоких социальных рас-

хождений и вызываемых ими общественно значимых проблем, а

также своих возможностей в их преодолении;

– если такие противоречия рассредоточены в социальном про-

странстве, т. е. их носители не находятся в непосредственных вза-

имодействиях.

Наслоение же противоречий и их осознание ведет к публич-

ным столкновениям акторов, к их открытой борьбе, сопровождаю-

щейся попытками взаимных «направленных подавлений». Обе си-

туации активизируют формы интеракции, нарушающие рутинный

ход событий и чреватые изменениями.

При изучении такого рода движущих сил социокультурной

микродинамики Гидденс предлагает исходить из следующих базо-

вых допущений:

– действия осуществляются людьми, и их следует изучать в соот-

ветствии с теориями, репрезентирующими индивидов или группы

как носителей определенных социокультурных характеристик;

– социальные взаимодействия осуществляются в определенных

зонах социального пространства вокруг конкретных типов искус-

ственных объектов (артефактов);

– социальные взаимодействия могут быть направлены на подде-

ржание или изменение существующих социокультурных поряд-

ков; в любом случае разные группы людей могут либо вмешиваться

в существующее положение дел, либо воспроизводить его.

Таким образом, в теории Гидденса есть все указания на то, что

успешное изучение микродинамических процессов, происходя-

щих в обществе и влияющих на воспроизведение или изменение

его состояний, возможно только при их локализации в социальном

пространстве и определении характера отношений между реали-

зующими их субъектами. В то же время ни он, ни кто– либо другой

не предложили общих теоретических моделей, представляющих

«идеальныме типы» как социального пространства, так

и форм взаимодействия, которые можно было бы использовать для

описания процессов, происходящих в разных локусах, и определе-

ния их социокультурных последствий.