Жеребенок, отчетливо доносится до меня, и через обломки к нам пробирается конь Дейви, твердя без конца жеребенок жеребенок жеребенок.
Жеребенок, отчетливо доносится до меня, и через обломки к нам пробирается конь Дейви, твердя без конца жеребенок жеребенок жеребенок. - раздел Образование, Патрик Несс Вопрос и ответ Поступь хаоса – 2 Жеребенок Тодд Слышу Я Издалека, И За Желудем Выходит Ангарр...
Жеребенок Тодд слышу я издалека, и за Желудем выходит Ангаррад. Они встают рядышком.
– Вперед, – ржет Ангаррад.
– Вперед, – отзывается Желудь.
– Полный вперед! – кивает им Тодд.
Он обнимает меня за плечи, готовясь поднять, а Желудь, увидев это в его Шуме, подгибает передние ноги и опускается на колени, чтобы мне было удобнее забраться в седло. Когда я сажусь. Тодд легонько шлепает его по боку, и конь встает.
Ангаррад подходит к Тодду и тоже начинает подгибать ноги, но он ее останавливает:
– Нет, девочка моя.
Он ласково гладит ее по носу.
– Что такое? – с тревогой спрашиваю я. – Ты не едешь?
Тодд кивает на мэра.
– Надо о нем позаботиться, – говорит он, пряча глаза.
– Что значит «позаботиться»?
Тодд смотрит куда‑то вдаль, мимо меня. Я тоже оборачиваюсь. Черные жуки пустились в обратный путь.
Скоро армия будет здесь.
– Поезжай, – говорит Тодд. – Тебе нужно к кораблю.
– Ты не можешь его убить.
Он поднимает глаза на меня, его Шум по‑прежнему похож на кашу, и он с трудом держится на ногах.
– Он это заслужил.
– Да, но…
Тодд уже кивает головой:
– Мы сами творим свою судьбу.
Я тоже киваю. Мы поняли друг друга.
– Тогда бы ты перестал быть Тоддом Хьюиттом. А я, знашь ли, больше не собираюсь тебя терять.
Услышав это «знашь ли», я тихонько хихикаю.
– В любом случае я должен остаться с ним, – говорю я. – А ты скачи к кораблю. Я подожду здесь возвращения армии.
Она кивает, но с грустью:
– А потом?
Я смотрю на мэра, развалившегося на камнях, – он без сознания, но едва слышно постанывает.
Ох, как же тяжело.
– Сдается, они не очень огорчатся, что мэра свергли. Сдается, они захотят выбрать себе нового вожака.
Виола улыбается:
– И им будешь ты?
– А если тебе встретится «Ответ»? – тоже с улыбкой спрашиваю я. – Что ты будешь делать?
Она смахивает со лба прядь волос:
– Сдается, им тоже нужен новый вожак.
Я делаю шаг вперед и кладу руку на спину Желудя. Виола не смотрит на меня, просто молча опускает руку, так что кончики наших пальцев соприкасаются.
– Мы не расстаемся, понятно? Ты побудешь здесь, а я ненадолго уеду, но это не значит, что мы друг друга бросили.
– Нет уж, больше я с тобой никогда не расстанусь, – говорю я, глядя на наши руки. – Даже в мыслях.
Она сплетает свои пальцы с моими, и мы молча их рассматриваем.
– Мне пора, Тодд, – говорит она.
– Знаю.
Я забираюсь поглубже в Шум Желудя и показываю ему, где дорога, а где приземлился корабль, и что скакать надо во весь опор.
– Вперед! – ржет он громко и ясно.
– Вперед, – киваю я.
И поднимаю глаза на Виолу.
– Я готова, – говорит она.
– Я тоже.
– Мы победим.
– Обязательно.
Последний взгляд.
Последний взгляд на ту, что близка и дорога.
Последний взгляд в самую глубь души.
И я с силой шлепаю Желудя по бокам.
Виола уезжает – сначала медленно пробирается через обломки, а потом бросается прочь по дороге, навстречу людям, которые (пусть это будет правдой, пожалста пожалста) нам помогут.
Я смотрю на мэра. Он все еще лежит на земле.
Я слышу армию, марширующую по дороге примерно в трех километрах отсюдова.
Ищу глазами веревку.
Нахожу, но беру не сразу: сначала нагибаюсь к Дейви и закрываю ему глаза.
Мы мчимся по дороге, а я изо всех сил пытаюсь не выпасть из седла и не свернуть себе шею.
– Будь начеку! – кричу я между прижатыми к голове ушами Желудя.
Понятия не имею, насколько далеко успела продвинуться армия «Ответа» и не взорвут ли меня сразу, как только увидят на дороге.
И как отреагирует госпожа Койл, если увидит меня…
Когда увидит.
Когда я скажу ей и всем остальным все, что хочу сказать…
– Быстрее, прошу! – кричу я.
Желудь весь вздрагивает подо мной, точно заводит дополнительный двигатель, и припускает еще быстрей.
Она тоже спешит к кораблю. В этом я ни капли не сомневаюсь. Она увидела, как он приземлился, и теперь скачет навстречу. Если она доберется до переселенцев первой, она расскажет им о моей трагической смерти, о злобном тиране, которого «Ответ» идет свергать, и спросит, нет ли на корабле какого‑нибудь оружия, которое можно использовать с воздуха.
А оно есть.
Я еще крепче прижимаюсь к спине Желудя, стискивая зубы от боли и мысленно пытаясь заставить его скакать еще быстрее.
Собор уже давно скрылся из виду, и мы скачем по улице, на которой все магазины закрыты, а двери домов крепко заперты на замки. Солнце окончательно село, и все вокруг превратилось в серые силуэты на фоне темнеющего неба.
Интересно, как «Ответ» отреагирует на весть о падении мэра…
И что они подумают, когда узнают, что поборол его один Тодд…
Я думаю о нем…
О нем…
О нем…
Тодд , думает Желудь.
И мы мчимся дальше, дальше…
Как вдруг неподалеку раздается оглушительный БУМ, от которого я чуть не вываливаюсь из седла.
Желудь резко разворачивается, стараясь не скинуть меня со спины, и мы видим…
Впереди на дороге полыхает пламя.
Горят дома.
И магазины.
И амбары с зерном.
Люди бегут сквозь густой дым – не солдаты, обычные мирные жители бегут мимо нас в темноте.
Бегут со всех ног, даже не глядя на нас.
Бегут от «Ответа».
– Что же она творит? – вслух спрашиваю я.
ОГОНЬ , испуганно думает Желудь, переступая с ноги на ногу.
– Она же спалит весь город, – говорю я.
Зачем?
Зачем?!
– Желудь… – начинаю говорить я.
И вдруг воздух над долиной сотрясает низкий трубный зов.
Желудь испускает резкое ржание – ни слова в его Шуме, только вспышка страха, чистого ужаса, от которого у меня самой замирает сердце. И, словно эхо этого ужаса, испуганные крики людей вокруг. Многие останавливаются, смотрят назад, смотрят на город и за его пределы.
Я оборачиваюсь. В темноте ничего толком не видно.
Вдалеке я различаю огни – они медленно спускаются по зигзагообразной дороге рядом с водопадом.
Но ведь армия мэра идет по другой.
– Что это?! – спрашиваю я неизвестно кого. – Что за огни? Что за звук?
И тут человек, бегущий мимо, останавливается как вкопанный. Его Шум от потрясения искрится и вертится, точно шутиха, и с отчетливым ужасом в голосе он произносит единственное слово:
– Нет. – А через несколько секунд добавляет: – Нет, не может быть.
– Что? – кричу я. – Что происходит?!
И снова над долиной разносится оглушительный трубный зов.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ
– Шум тебя выдает, Тодд Хьюитт.
Голос… из темноты…
Проморгавшись, я открываю глаза. Вокруг сплошные тени и размытые пятна, все кружится, кровь кипит в жилах, в гол
ПРЕЖНИЙ МЭР
(Тодд)
Мистер Коллинз тычками и пинками гонит меня вверх по узкой винтовой лестнице без окон – все выше, выше и выше. Когда ноги мне почти отказывают, мы п
НОГА НА ШЕЕ
(Тодд)
Наступило следующее утро, и у подножия колокольной башни быстро и шумно возвели дощатую сцену с микрофоном. Постепенно к ней подтягиваются мужчины Н
Я ЖИВ! слышу я. ЖИВ, ЖИВ; ЖИВ, ЖИВ!
Мистер Коллинз заталкивает в комнату мэра Леджера.
И вытягивается по струнке, завидев начальника.
– Новую постель получите завтра, – говорит мэр Прентисс, все еще глядя на меня. –
НОВАЯ ЖИЗНЬ
(Тодд)
Выясняется, что утром моим главным поводом для беспокойства становится вовсе не Дейви Прентисс. Я на него и не смотрю.
Это лошадь.
Я – круг, круг – это я.
Отчетливый, словно колокольный звон, голос мэра сплетается у меня в голове с моим собственным голосом, он как будто говорит прямо в моем Шуме. От неожиданности я чуть не падаю с лошади. Даже Дейви
НА СТРОЙКЕ НОВОГО МИРА
(Тодд)
Моя первая мысль – развернуться и убежать. Бежать, бежать и никогда не останавливаться.
– Хотел бы я на это посмотреть, – говорит Дейви, ст
ВИОЛА ПРИХОДИТ В СЕБЯ
(Виола)
Успокойся, дитя.
Голос…
Голос из света.
Я открываю глаза и часто‑часто моргаю. Все вокруг такое ослепительно‑
РАЗНЫЕ СТОРОНЫ
(Виола)
Ведет его госпожа Койл. Лицо у нее еще суровей, чем всегда, лоб нахмурен, губы поджаты. Хоть мы виделись всего раз, я прекрасно понимаю, что она оч
ГОСПОЖА КОЙЛ
(Виола)
– Кораблей всего шесть, – говорю я, лежа в кровати. Говорю уже в третий раз за эти долгие‑долгие дни – дни без Тодда, дни, когда я понятия не
НОВАЯ УЧЕНИЦА
(Виола)
– Но ведь рабство – это очень плохо, – говорю я, складывая повязку пополам.
– Целительницы всегда были против. – Госпожа Койл ставит очере
ВОЙНЕ КОНЕЦ
(Тодд)
– Севодня твоя очередь засыпать яму, – говорит Дейви, бросая мне канистру с известью.
При нас спэки никогда выгребной ямой не пользуются, н
Я – круг, круг – это я.
Фраза звенит у меня в голове, доносится прямо из сердцевины моей души.
Я подпрыгиваю от неожиданности.
– Почему я вас слышу, вы ведь приняли лекарство? – вопрошаю я.
Он т
В ДОМЕ БОЖЬЕМ
(Виола)
– Это ужасно. Мою скорбь не передать словами.
Я отказываюсь принимать чашку корнеплодного кофе из его рук.
– Прошу тебя, Виола. –
СПАС ТЕ ЖИЗНЬ
(Тодд)
– Надо их пронумеровать, – говорит Дейви, вытаскивая с монастырского склада тяжелый мешок и швыряя его на землю. – Это наша новая работа.
В
ПРЕДАТЕЛЬСТВО
(Виола)
Мэр Прентисс стоит на ступенях.
Властелин этого города, этого мира.
Стоит с широко раскинутыми руками.
Как будто это – п
ПРЕДАТЕЛЬСТВО
(Тодд)
– Ядерное топливо, сэр, смешивают с сухой глиной до абразования пасты…
– Я знаю, как сделать фугас, полковник Паркер, – говорит мэр, осматр
О». Просто «О».
– Как он мог отправить нас к спэклам на следующий же день после бунта? – ворчит Дейви по дороге к монастырю.
Если честно, мне тоже до сих пор не верится. Дейви еле ходит, д
ВТОРАЯ БОМБА
(Виола)
Солдаты ждут до середины дня и только потом забирают нас с Коринн. Ее приходится почти силком отрывать от оставшихся больных, а потом нас отводят в
ТЯЖКИЙ ТРУД
(Тодд)
Это звук и в то же время не звук, невозможно громкий – кажется, что барабанные перепонки лопнут, если слушать его ушами, а не просто чувствовать в г
Я – круг, круг – это я.
Эти слова извиваются в моем мозгу, будто червяки в яблоке.
Снова и снова, прямо внутри меня.
– Что это значит? – еле выговариваю я, потому что от тяжести этих слов мне трудно даже
ЖИТЬ И БОРОТЬСЯ
(Виола)
После того как мэр и его солдаты уводят Тодда, меня начинает бить такая истерика, что Коринн в итоге приходится вколоть мне успокоительное – правда
ТО, ЧЕГО ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ
(Виола)
– Слезьте с меня!
Она залепляет мне рот рукой и давит, придавливает меня к земле всем своим весом.
– Перестань орать, – шипит она
ЧТО‑ТО БУДЕТ
(Виола)
– Насос как новенький. Хильди!
– Спасибо, Уилф. – Я вручаю ему поднос с горячим свежим хлебом, от него так и пышет жаром. – Отнесешь это Д
ТЮРЕМНЫЕ СТЕНЫ
(Тодд)
– Неплохо, – говорит мэр, сидя верхом на Морпете, – особенно для неквалифицированной рабочей силы.
– Мы бы еще больше успели, – говорит Дей
Тепло, думает она. Жеребенок
– Ангаррад, – отзываюсь я.
Лошади – не домашние питомцы, и большую часть времени у них в голове творится черте что, безумие прямо, но зато теперь я знаю: если хорошо с ними обращаться, они
Я – круг, круг – это я.
Хватаюсь рукой за висок:
– Как вы это делаете?
– Шум можно использовать, Тодд, – говорит он, – если ты достаточно владеешь собой. А первый шаг к такой внутренней десцеплине – мое
Я – круг, круг – это я.
На сей раз эти слова повторяет мой собственный голос.
– Я так многому хочу тебя научить, – говорит он и уходит, даже не пожелав спокойной ночи.
Я хожу вдоль стен к
РОКОВАЯ НОЧЬ
(Виола)
– Мне нужна твоя помощь, – говорит госпожа Лоусон, стоя в дверях кухни.
Я показываю ей перепачканные мукой руки:
– Вообще‑т
НАША НОВАЯ ЖИЗНЬ
(Тодд)
– Это лишь затишье перед бурей, не давайте им себя одурачить, – говорит мэр, стоя на помосте.
Его голос гремит из динамиков, стоящих по угл
ИСКУССТВО ЗАДАВАТЬ ВОПРОСЫ
(Тодд)
Женщина привязана к железной раме: руки задраны вверх и чуть заведены назад.
Она как будто собралась нырять.
Только на лице у нее
ЖЕЛЕЗНАЯ ЛЕНТА
(Виола)
Только я запустила таймер и повернулась к госпоже Брэтит – сказать, что все готово и можно уходить, – как из кустов за нашими спинами вываливается
ЦИФРЫ И БУКВЫ
(Тодд)
Дни тянутся один за другим. Каждый день – хуже предыдущего.
– Всех‑всех? – спрашивает Дейви отца. В его Шуме звенит плохо скрываемая
ПОСЛЕДНИЕ ПРИГОТОВЛЕНИЯ
(Виола)
Я прячусь за деревом; сердце едва не выпрыгивает из груди.
В руке – пистолет.
Я прислушиваюсь к хрусту веток, звукам шагов, – сло
ОТЦЫ И СЫНОВЬЯ
(Тодд)
– Он не сказал тебе, чего хочет? – спрашивает Дейви.
– Мы с ним только при тебе разговариваем, не заметил?
– Да брось, ушлепок, вы
ПОСЛЕДНИЙ ШАНС
(Виола)
– Оставьте нас, – велит Тодд мужчине, который меня впустил. При этом он не сводит с меня взгляда.
– Говорил же, хорошенькая! – усме
Я – круг, круг – это я.
– Тодд? – Я уже могу протянуть руку и дотронуться до него. – Тодд, посмотри на меня.
Он поднимает голову, и горе утраты в его Шуме так велико, что я словно стою на краю пропасти: вот‑
ВИОЛЕ ЗАДАЮТ ВОПРОСЫ
(Тодд)
– ОТПУСТИТЕ ЕЕ!!!
Я барабаню кулаками по стеклу, но оно все не бьется, как бы сильно я не колотил.
– ОТПУСТИТЕ ЕЕ!!!
Мой
ПОРАЖЕНИЕ
(Виола)
Я слышу, как Тодд входит в зал – впереди летит его Шум, – но головы не поднимаю.
– Виола? – говорит он.
Я не смотрю на него.
ЛЕЙТЕНАНТ
(Тодд)
Когда мы с Иваном уходим по коридору, я чувствую на своей спине взгляд Виолы. Она сомневается, можно ли ему доверять.
Я, если честно, тоже.
МАРШ К СОБОРУ
(Виола)
– Ты это серьезно сказала? – спрашивает Тодд, затягивая седельные ремни. Он говорит очень тихо и смотрит только на свои руки. – Про то, что у мэра
ТВОЙ ЗАКЛЯТЫЙ ВРАГ
(Тодд)
Над моим плечом пролетает первый Шумовой удар – в сторону вооруженных солдат проносится пуля из слов, звуков и картинок. Я отшатываюсь и мигом падаю
Я – круг, круг – это я.
– Хватит! – доносится откудато издалека крик Виолы.
Мэр кладет руку мне на плечо.
– Ты мог бы стать моим сыном, Тодд Хьюитт, – говорит он. – Моим единственным и настоящим наследни
НИЧТО НЕ МЕНЯЕТСЯ, МЕНЯЕТСЯ ВСЕ
(Виола)
Тодд мгновенно вскакивает со стула и встает между мной и мэром. Его Шум полыхает красным и белым – так громко и яростно, что мэр невольно пятится.
СУДЬБА ДЕЙВИ ПРЕНТИССА
(Тодд)
Это корабль.
Клятый корабль, ей‑богу.
– Твои люди, – говорю я Виоле.
Она качает головой – не возражая мне, а просто
КОНЕЦ ИГРЫ
(Виола и Тодд)
– Тодд! – Выстрел грохочет где‑то слева от моего уха, стирая собой весь мир и оставляя в нем только страх за Тодда, только вопрос – жи
НАЧАЛО ТРЕТЬЕЙ КНИГИ
Мэр приходит в себя раньше, чем я успеваю связать ему руки.
Он стонет; из него так и прет самый обыкновенный Шум, какого раньше я от него не слышал. Но теперь он потерял бд
Морпет, думает она, сдавайся.
– Вот‑вот! – говорю я, гладя ее по морде. – Пусть сдается.
Она игриво тычет в меня носом раз или два, а потом уходит на задний двор.
Вдалеке снова гремит взрыв. Во мне на се
Хотите получать на электронную почту самые свежие новости?
Подпишитесь на Нашу рассылку
Наша политика приватности обеспечивает 100% безопасность и анонимность Ваших E-Mail
Новости и инфо для студентов