Реферат Курсовая Конспект
РАЗНЫЕ СТОРОНЫ - раздел Образование, Патрик Несс Вопрос и ответ Поступь хаоса – 2 (Виола) Ведет Его Госпожа Койл. Лиц...
|
(Виола)
Ведет его госпожа Койл. Лицо у нее еще суровей, чем всегда, лоб нахмурен, губы поджаты. Хоть мы виделись всего раз, я прекрасно понимаю, что она очень недовольна происходящим.
Мэр встает за ее спиной. Высокий, худой, но широкоплечий, весь в белом… и в шляпе, которую даже не потрудился снять.
Мне впервые удается рассмотреть его как следует. Когда он подошел к нам вплотную на площади, я истекала кровью и умирала.
Но это он.
Ошибки быть не может.
– Добрый вечер, Виола, – говорит мэр. – Я так давно мечтал с тобой познакомиться.
Госпожа Койл замечает, что я пыталась скинуть одеяло и что Мэдди тянется ко мне:
– Что случилось, Мадлен?
– Ей кошмар приснился, – отвечает Мэдди, переглянувшись со мной. – Боюсь, как бы шов не разошелся.
– Хорошо, позже посмотрим, – говорит госпожа Койл и серьезным тоном – так что Мэдди сразу настораживается – добавляет: – А пока дай ей четыреста единиц корня Джефферса.
– Четыреста? – удивленно переспрашивает Мэдди, но потом замечает выражение лица начальницы и тотчас кивает: – Хорошо, госпожа Койл.
Напоследок стиснув мою ладонь, она выходит из комнаты.
Оба долго смотрят на меня, потом мэр говорит:
– Спасибо, госпожа.
Она тоже выходит, бросив на меня молчаливый взгляд – то ли она хочет успокоить меня, то ли попросить о чем‑то или предупредить, – но я слишком напугана, чтобы попытаться это выяснить. Она закрывает за собой дверь.
И я остаюсь наедине с мэром.
Он тянет время и молчит, пока мне не становится окончательно ясно: надо что‑то сказать. Я кулаком прижимаю к животу простыню, все еще чувствуя резкую боль при каждом движении.
– Вы мэр Прентисс. – Мой голос дрожит, но я все‑таки произношу это.
– Президент Прентисс, – поправляет меня он, – но ты меня знаешь как мэра, разумеется.
– Где Тодд? – Я смотрю ему в глаза. Не моргая. – Что вы с ним сделали?
Он опять улыбается:
– Твои первые слова были умными, вторые – храбрыми. Думаю, мы подружимся.
– Он ранен? – Я сглатываю поднимающуюся в груди боль. – Он жив?
Первую секунду мне кажется, что он и не подумает отвечать, даже не подаст виду, что услышал мой вопрос, однако в следующий миг я получаю исчерпывающий ответ:
– У Тодда все хорошо. Он жив, здоров и постоянно спрашивает о тебе.
Я вдруг понимаю, что все это время не дышала.
– Правда?
– Разумеется.
– Я хочу его увидеть.
– Он тоже хочет тебя видеть, – говорит мэр Прентисс, – но не торопись, всему свое время.
Мэр продолжает улыбаться, почти по‑дружески.
Передо мной стоит человек, от которого мы бежали несколько недель подряд, он стоит рядом со мной, а я даже не могу толком пошевелиться.
И он улыбается.
Почти по‑дружески.
Если он что‑нибудь сделал Тодду, если он хоть пальцем его тронул…
– Мэр Прентисс…
– Президент Прентисс, – снова поправляет меня он, и вдруг его голос веселеет: – Впрочем, можешь звать меня Дэвид.
Я ничего не отвечаю, только еще сильней давлю на повязку, не обращая внимания на боль.
В мэре есть что‑то странное. Что‑то неуловимое…
– Конечно, если позволишь называть себя Виолой.
Раздается стук в дверь, и в палату входит Мэдди с каким‑то пузырьком в руке.
– Корень Джефферса, – говорит она, глядя в пол. – От боли…
– Да‑да, конечно. – Сложив руки за спиной, мэр отходит от кровати. – Делайте что нужно.
Мэдди наливает мне стакан воды и смотрит, как я проглатываю четыре желтые капсулы – на две больше, чем мне давали раньше. Потом она забирает стакан и, стоя спиной к мэру, бросает на меня многозначительный взгляд – без тени улыбки, зато очень решительный и храбрый, – так что мне сразу становится чуть спокойней, чуть легче.
– Она быстро утомится, – предупреждает Мэдди мэра Прентисса, все еще не глядя на него.
– Понимаю, – кивает тот.
Мэдди выходит, закрывает за собой дверь, и по моему животу тут же разливается приятное тепло. Однако боль и дрожь уходят не сразу.
– Ну, можно? – спрашивает мэр Прентисс.
– Что?
– Называть тебя Виолой?
– Я не в силах вам помешать, – говорю я. – Зовите как хотите.
– Хорошо, – отвечает мэр, не садясь и не шевелясь, с прежней улыбкой на лице. – Когда тебе станет лучше, я бы очень хотел с тобой побеседовать.
– О чем?
– Как же, о кораблях, разумеется. Которые с каждой минутой все ближе и ближе.
Я проглатываю слюну:
– О каких еще кораблях?
– О нет, нет, нет. – Он качает головой, хотя продолжает улыбаться. – В начале нашего знакомства ты проявила такую храбрость и ум… Прошу, не порть это впечатление. Страх не помешал тебе обратиться ко мне уверенным и спокойным голосом. Твое поведение достойно восхищения. – Он опускает голову. – И все же этого недостаточно. Мне нужна честность. Мы должны начать с честности, Виола, иначе как мы вообще можем чего‑то добиться?
«Добиться чего?» – думаю я.
– Я сказал тебе, что у Тодда все хорошо, – говорит мэр Прентисс. – И это чистая правда. – Он кладет руку на спинку моей кровати. – С ним и дальше будет все хорошо, обещаю. – Он умолкает. – А ты будешь честна со мной.
Я начинаю понимать, что это ультиматум.
Тепло от живота расходится по телу, замедляя и сглаживая все вокруг. Молнии в животе утихают, но с облегчением приходит и сон. Зачем мне дали целых две дозы? Я так быстро усну, что даже не смогу поговорить с…
О…
О!
– Мы с Тоддом должны увидеться, иначе я вам не поверю, – говорю я.
– Скоро, – отвечает мэр Прентисс. – Сперва нам предстоит еще очень многое сделать в Нью‑Прентисстауне. И переделать.
– Даже если никто этого не хочет. – Мои веки начинают смежаться. Я с трудом их разлепляю и только тогда до меня доходит, что я сказала это вслух.
Мэр вновь улыбается:
– Последнее время мне часто приходится это говорить, Виола. Война кончилась. Я тебе не враг.
Я поднимаю на него удивленный и сонный взгляд.
Я боюсь его. Честное слово.
Но…
– Вы были врагом женщин Прентисстауна, – говорю я. – И всех жителей Фарбранча.
Его лицо неуловимо каменеет, и ему явно не хочется, чтобы я это заметила.
– Сегодня утром в реке обнаружили труп, – говорит он. – Труп с ножом в горле.
Я изо всех сил стараюсь удержаться, чтобы не вытаращить глаза: не помогает даже корень Джефферса.
– Вероятно, смерть эта вполне объяснима. У жертвы определенно были враги.
Я вспоминаю, как сделала это…
Как вонзила нож…
И закрываю глаза.
– Что же до меня, – говорит мэр, – то война кончена. Моя военная служба подошла к концу, теперь моя задача – править и объединять людей.
Ну‑ну, объединять, разлучая, думаю я, но дышу все медленней, а белый цвет стен вокруг становится все ярче и ярче – он не слепит, он мягкий и ласковый, в нем хочется утонуть и спать, спать, спать. Я еще глубже погружаюсь в подушку.
– Что ж, я пойду, – говорит мэр. – До скорых встреч.
Я начинаю дышать ртом. Со сном бороться уже невозможно.
Мэр видит, что я уплываю.
И делает ужасно странную вещь.
Он подходит ближе и почти заботливо накрывает меня простыней.
– У меня к тебе последняя просьба.
– Какая? – спрашиваю я, не открывая глаза.
– Зови меня Дэвид.
– Что? – Язык едва ворочается.
– Я хочу, чтобы ты сказала: «Спокойной ночи, Дэвид».
Из‑за лекарства я совершенно не владею собой, и слова слетают с губ без моего ведома:
– Спокойной ночи, Дэвид.
Сквозь дымку наркотического сна я вижу, что мэр выглядит удивленным… и даже немного расстроенным.
Однако он быстро берет себя в руки:
– И тебе, Виола. – Он кивает и шагает к двери.
Тут до меня доходит, в чем дело, что именно в нем изменилось.
– Не слышу вас, – шепчу я.
Он замирает и оборачивается:
– Я сказал: «И тебе…»
– Нет, я про другое, – кое‑как выдавливаю я. – Я не слышу ваших мыслей.
Мэр вскидывает брови:
– Ну еще бы.
Я засыпаю прежде, чем за ним закрывается дверь.
Я сплю долго, очень долго, а когда открываю глаза, комната уже залита солнечным светом, и я пытаюсь понять, что произошло на самом деле, а что мне приснилось.
(…отец протягивает руку и помогает мне забраться по лестнице в люк. «Добро пожаловать на борт, шкипер…»)
– Ты храпишь, – произносит чей‑то голос.
На стуле сидит Коринн и так быстро орудует иголкой над тканью, что кажется, это чьи‑то чужие и злые руки летают над ее коленями.
– Неправда, – говорю я.
– Ей‑богу, как корова в охоте.
Я сбрасываю одеяла. Кто‑то сменил мне повязки, и резкая боль в животе исчезла – видимо, швы наложили заново.
– Давно я сплю?
– Больше суток. – В ее голосе слышится укор. – Президент уже дважды присылал людей – справиться о твоем здоровье.
Я кладу руку на бок и осторожно щупаю рану. Боли почти нет.
– Что же, тебе нечего на это сказать? – вопрошает Коринн, яростно работая иголкой.
Я хмурюсь:
– Что тут скажешь? Я его первый раз в жизни видела.
– Зато он хорошо тебя знает, не так ли? Ай! – Она шипит и сует в рот уколотый палец. – Все это время мы сидим взаперти и даже на улицу выйти не можем!
– А я тут при чем?
– Ты ни при чем, дитя мое. – В палату заходит госпожа Койл и строго смотрит на Коринн. – Никто здесь тебя не винит.
Коринн встает, вежливо кивает госпоже и молча выходит за дверь.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает госпожа Койл.
– Голова кружится. – Я немного приподнимаюсь на руках – получается гораздо лучше. Ноги не очень‑то гнутся, но в конце концов мне удается встать и даже пройтись до двери.
– Не зря Мэдди говорит, что вы – лучшая целительница в городе! – с восхищением говорю я.
– Мэдди никогда не лжет.
Госпожа Койл провожает меня по белому коридору к туалету. Когда я выхожу оттуда, мне протягивают белую рубашку – она теплей, длинней и вообще приятней, чем рубашка с завязками на спине. Я переодеваюсь, и мы идем обратно в палату, меня немного шатает, но все же я иду.
– Президент интересуется твоим здоровьем, – говорит госпожа Койл, придерживая меня рукой.
– Коринн уже сказала. – Я тайком кошусь на нее. – Это все из‑за новых переселенцев. Я знать не знаю мэра! Я не на его стороне.
– О! – Госпожа Койл заводит меня обратно в палату и укладывает на кровать. – Так ты признаешь, что есть разные стороны?
Я откидываюсь на подушку, крепко прижимая язык к зубам.
– Вы мне нарочно вкололи две дозы Джефферса, чтобы я не смогла долго с ним разговаривать? – спрашиваю я. – Или чтобы я не успела рассказать ему лишнего?
Она одобрительно кивает, словно хвалит за сообразительность:
– Если я скажу, что и то, и другое – правда, ты ведь на нас не обидишься?
– Могли бы и спросить для начала, – говорю я.
– Времени не было, – отвечает госпожа Койл, садясь на стул рядом с кроватью. – О Прентиссе мы знаем только из истории, а история эта – очень, очень скверная. Что бы он ни говорил о новом мире и новом обществе, лучше заранее подготовиться к беседе с таким человеком.
– Я его не знаю, я вообще ничего не знаю! – повторяю я.
– Но ты еще можешь узнать, – произносит она с легкой улыбкой. – А как сложится ваше знакомство, зависит от человека, который проявит к этому интерес.
Я пытаюсь прочесть ее, понять, что она имеет в виду, но у местных женщин тоже нет Шума, так ведь?
– Что вы такое говорите?
– Что тебе давно пора хорошенько поесть. – Она встает, стряхивая с белоснежного халата невидимые соринки. – Попрошу Мэдди принести тебе завтрак.
Госпожа Койл подходит к двери и берется за ручку, но поворачивает ее не сразу.
– Знай вот что, – говорит она, стоя ко мне спиной. – Если стороны все‑таки есть … – она косится на меня из‑за плеча, – то мы с президентом точно на разных.
– Конец работы –
Эта тема принадлежит разделу:
Вопрос и ответ... Поступь хаоса http oldmaglib comScan tetris OCR ReadCheck Bianconeri...
Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: РАЗНЫЕ СТОРОНЫ
Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:
Твитнуть |
Новости и инфо для студентов