Антропология мифа

Лобок А.

Антропология мифа

 

ФИЛОСОФСКИЙ АНДЕГРАУНД УРАЛА

А.М.ЛОБОК

 

Отдел образования

Адрминистрации Октябрьского района

города Екатеринбурга

ББК87 Л 68

15ВЫ 5-7851-0013-4

© А.М.Лобок, 1997 г. © Банк культурной информации, 1997 г.Оформление. Серия.

Неправильная книжка

(В.И.Ленин. Фольклор)   Алексей Алексеевич Леонтьев, одним из первых прочитавший рукопись "Антропологии мифа", был необычайно весел,…

ЧАСТЬ 1

очертания мифа

 

ГЛАВА 1. ИСТОКИ МИФА

 

Мифологический кентавр

 

В современной культуре и в современной культурологии сло­во "миф" является одним из наиболее популярных и общеупотре­бительных. Им пользуются философы, политики, литературове­ды, психологи; и, тем не менее, это слово, которое до сих пор является неразгаданным и глубоко таинственным. Для историка культуры миф - это прежде всего совокупность странных, фан­тастических повествований, на которых построена вся духовная жизнь древнейших цивилизаций и так называемых "примитив­ных" народов. Вместе с тем, исследователями современных куль­тур термин "миф" достаточно успешно используется в расшири­тельном смысле, когда всякая культура рассматривается как глу­боко мифологичная по своим основаниям. В настоящей работе делается попытка представить целостную концепцию мифа как фундаментального феномена культуры, и, вместе с тем, попытка понять природу древнейшей мифологии как исторически первой формы духовной самореализации человека. Это попытка понять природу человека через миф и попытка понять миф через приро­ду человека. Поэтому термин "миф" будет присутствовать в на­стоящей работе в обоих смыслах: и для обозначения древнейших мифологических повествований, и для обозначения того, что яв­ляется фундаментом всякой культуры. И одна из задач предла­гаемой вниманию читателя книги - стянуть эти два понимания в точку единого смысла. Но начинаю я с того, как бытийствует слово "миф" в пространстве обыденной речи: ведь именно обы­денная речь дает зачастую наиболее тонкие и точные ключи к самым сложным культурным загадкам.

Все мы довольно легко в повседневной своей жизни произно­сим слово "миф", и имеем в виду при этом, как правило, два обстоятельства.

"Это - миф!" - произносим мы, имея в виду, что нечто (некое мнение, некая идея, некое утверждение) является иллюзией, не совпадающей с реальным положением дел. Мы говорим "миф", подразумевая, что перед нами некая беспочвенная конструкция: тронь - и она развеется в дым. Ведь она очевидно нелепа, очевид-

но неустойчива. Она не выдерживает элементарного рациональ­ного анализа. И это настолько очевидно для нас, что просто не­понятно, как она вообще до сих пор существовала в умах тех или иных наших сограждан.

Итак, мы говорим "миф", подразумевая слабость той или иной интеллектуальной конструкции. Мол, вилами по воде писано. Из пальца высосано. И так далее, и тому подобное. Презритель­но и высокомерно. Сверху вниз. Мол, нечего ерунду всякую со­чинять. Мифы они и есть мифы.

Но вот что удивительно. То же самое слово "миф", в том же самом обыденном словоупотреблении мы используем в значении, на первый взгляд, прямо противоположном описанному выше.

"Это - миф!" - произносим мы, имея в виду, что нечто (некое мнение, некая идея, некое утверждение) обладает иррациональ­но-ошеломительной силой воздействия на умы. Обладает фан­тастической и не поддающейся здравому анализу способностью втягивать в свою орбиту самых разнообразных людей - вне зави­симости от их интеллектуального или творческого потенциала. И является при этом одним из самых устойчивых образований со­знания и жизненной практики.

И оттого мы говорим "миф", подразумевая некую иррацио­нальную силу той или иной интеллектуальной конструкции. Мы произносим "миф", подразумевая силу, равной которой нет ни­чего в человеческом существовании. Некий абсолют силы. Некий абсолют воздействия на ум.

Таким образом, в самом бытовании языка термин "миф" ока­зывается удивительно кентавричен. Мы употребляем это слово для обозначения двух, казалось бы, прямо противоположных фе­номенов. Феномена слабости и феномена силы.

Язык точно дразнит нас своим употреблением слова "миф". И на вопрос: так что же такое миф - сила или слабость?, - отвечает странно и невероятно.

"Миф - это абсолютная слабость! Миф - это нечто, неустойчи­вое, как дым или мираж! Миф - это нечто, не имеющее под собой никаких прочных оснований!" - подсказывает нам язык. И назы­вает мифом все, что не выдерживает испытания критикой.

И тут же поправляется: "Миф - это абсолютная сила! Миф -это то, что не имеет себе равных по силе воздействия на умы! Нет уз более крепких, чем узы мифа, нет плена более надежного, нежели плен мифа!". И называет мифом все, что демонстрирует силу своей власти над человеком.

Язык точно сходит с ума, употребляя слово "миф".

Парадокс мифа

Но самое удивительное заключается в том, что, употребляя слово "миф" в двух указанных и явно противоположных смыс­лах, мы говорим отнюдь… 11мическая, как может показаться, проблема. А проблема реально­го бытования… Не просто в языковых определениях, но и в самой культурно-объективной реальности миф - это совершенно невозможный…

Миф, тождественный истине

следующая, ошеломительная мысль: а разве не точно так же об­стоит дело с сознанием любого современного, образованного че­ловека? Мифологическое сознание есть сознание, непроницаемое для опыта, - указывает… Прочитаем еще раз - и задумаемся.

Тайный язык мифа

Начну с того, что люди, погруженные в один и тот же миф, понимают друг друга с полуслова. Им ничего не кажется стран­ным в тех взглядах, которые они… Миф - это своего рода язык-шифр, на котором разговаривают между собой… Исследователи первобытной мифологии обычно удивляются тому факту, что "примитивное" тотемистическое сознание…

Культура как знак другого

Итак, первобытный человек весьма странным образом настаи­вает на том, что его культурно-племенная индивидуальность, от­личающая его от… В сущности говоря, настаивая на том, что он есть красный попугай или водяная… сказал - о сущности культуры. Ведь уверенность первобытного человека в том, что он есть особый животный вид по…

Табу на совокупление культур

Вернемся к тому, что различие между любыми двумя культу­рами настолько же существенно и фундаментально, насколько существенным и фундаментальным является различие между видами в живой… Итак, миф - это знак культурной самоидентичности человека, тогда как у животных знаком видовой самоидентичности…

Непереводимость культуры

Итак, когда один первобытный человек заявляет, что он суть кенгуру, тогда как представитель соседнего племени заявляет, что он суть крокодил, они… В мире первобытной культуры каждый предмет имеет свой • миф. Это значит, что… И оттого сколько бы ни 'пытался представитель одного племени объяснять другому, ЧТО означает то или иное слово его…

Обман, дарующий смысл

Еще раз оглянемся назад и попытаемся систематизировать то, что нам удалось до сих пор рассмотреть в феномене мифа. Итак, что же такое миф? Первое и самое очевидное: миф есть ложь. Но к первому… Не будем, однако, спешить противопоставлять обман и исти­ну. Конечно, истина - это то, с чем приходится смиряться.…

Проблема жизни

Человек - странное существо. Ему мало просто жить. В какой-то момент своего существования он заглядывает за границу соб­ственной жизни, в область… Заметим: человек - это единственный живой вид, который ма­ется смыслом. И эта… мифов? В чем природа этой странной человеческой аномалии, выбивающей его из эволюционной пирамиды жизни?

Искушение культурой

Человек как бы перестает служить великому эволюционному закону жизни, который ставит каждое живое существо в жесткую зависимость от потребности в… Таким образом, человек как бы искусственно перерезает свое­образную пуповину,… с уготованной участью стать органическим удобрением для пос­ледующих, более совершенных видов.

Испытание выбором

Таким образом, пространство культуры оказывается простран­ством, глубоко избыточным по отношению к непосредственным жизненным (биологическим или… Иначе говоря, необходимость расшифровки культурных смы­слов приводит к тому,… Но это означает возникновение такой ситуации, когда мир от­крывается человеку как бесконечность, которая не поддается…

Все живое

Естественно, что в мире, состоящем из огромного числа пред­метов и явлений, существующих вне всякой связи с существова­нием данного животного вида,… рует псе остальное. И в этом сама суть биологического отноше­ния к миру как… При том от конкретной животной особи ровным счетом ниче­го не зависит. Зная, к какому биологическому виду принадлежит…

Точки опоры

Казалось бы: все люди представляют один и тот же биологи­ческий вид, а, значит, порядок восприятия ими окружающего мира должен принципиально… Однако в случае с человеком не наблюдается ничего подобного. Представители… Какова природа столь странного и столь бросающегося в глаза пренебрежения, которое демонстрируют человеческие индивиды…

Инобытие в культуре

Миф воистину открывает человеку мир, находящийся за пре­делами его видовых биологических интересов, приковывает че­ловеческое внимание к этому миру,… "неорганическим телом" - телом культуры. Миф, таким образом, есть… Таким образом, миф - подлинный инициатор культуры. Куль­тура возникает как бы по инициативе мифа и является…

Невозможное животное

В самом деле, представим себе живое существо, у которого есть интерес ко всему на свете, и у которого всякий без исключе­ния предмет вызывает… Поэтому что миф не только стимулирует интерес человека к биологически… Мы начали с того, что миф инициирует возникновение и су­ществование мира культуры. Но что есть сам мир культуры, как…

ГЛАВА 2. ТЕХНОЛОГИИ МИФА

Предмет с навязанным смыслом

 

Бесконечность, открывающаяся познавательному взгляду че­ловека на мир, заявляет о себе сразу в двух отношениях. Как бесконечность вширь и как бесконечность вглубь. "Бесконечность вширь" проявляется в том, что человек заявляет свой познава­тельный интерес по отношению ко всем без исключения предме­там окружающего его мира, независимо от того, какова их биоло­гическая ценность. "Бесконечность вглубь" - это способность и потребность человека заглядывать в неисчерпаемые тайны каждого отдельно взятого предмета, способность простраивать свой по­знавательный акт в глубину окружающих его вещей и явлений. И именно миф является на наш взгляд тем ключом, который моти­вирует человеческое познание к осуществлению этих двух родов бесконечности. Как? Через особый механизм, который можно было бы определить как механизм навязывания предметам смысла.

Миф начинает с того, что дает всем предметам окружающего человека мира некие имена (то, что называется именами сущест­вительными), и, тем самым, зашифровывает эти предметы на некотором культурном языке (эзотеричном, непостигаемом для других культур). Ведь нет ничего более условного и странного, нежели тот факт, что один и тот же предмет в русском языке носит название "стол", в английском - "table" и т.д. Эти названия сами по себе ровным счетом ничего не говорят о сущности данного предмета, однако являются сверхзначимыми реальностями в кон­текстах соответствующих языков (а язык - это и есть не что иное, как предельная мифологическая система). Любое мифологичес­кое имя значимо не само по себе, а в контексте целостной мифо­логической реальности. И оттого предмет, получивший мифоло­гическое имя, автоматически становится предметом мифа: он ста­новится предметом, имеющим сверхзначимый характер для чело­века.

Мифологическая (т.е. условная, иллюзорная, но, тем не менее, сверхзначимая) поименованность мира и дает первичный импульс к тому, что мы называем познавательной активностью человека. Ведь предмет, который наделен мифологическим именем - это предмет, включенный в контекст некоей мифологической реаль-

ности, и, как носитель некоего условного, иллюзорного мифа, он дразнит человеческую познавательную способность.

Имя, которым человек наделяет тот или иной предмет, - это чистая мифологическая условность, которая не имеет никакого отношения к сущности этого предмета, но зато ставит этот пред­мет в контекст какой-то мифологической реальности. И, стало быть, делает этот предмет (еще не имеющий никакого познава­тельного содержания) значимым и даже сверхзначимым для че­ловека. Какой-нибудь случайный осколок камня, получивший имя в некоем мифологическом контексте, становится благодаря этому мифологическому контексту сверхзначимым для данной культу­ры, что и является предельной мотивационной пружиной для раскручивания познавательного отношения к данному обломку.

То, что у предмета есть имя, значит, что у него есть миф. А миф предмета есть знак его значимости для человека. Человек сталкивается с миром имен, и, пытаясь постичь тайну имени того или иного предмета, оказывается вынужден расшифровывать сам предмет, все более и более наполняя мифологическое имя кон­кретным предметным содержанием. В этом и состоит суть того, что мы называем познавательной активностью человека: наполнение мифологического имени расширяющимся образом некоего предметного содержания. Таким образом, мифологичес­кое имя предмета становится источником того, что предмет ста­новится интересен для человека сам по себе, вне зависимости от того, имеет он биологическую значимость для человека или нет. Мифологическое имя - это именно то, что дразнит и возбуждает познавательную активность в человеке. А поскольку миф облада­ет ярко выраженной тенденцией поименовывать все в окружаю­щем человека мире, такого рода поименовательная активность мифа и приводит к тому эффекту, о котором уже неоднократно говорилось выше: для человека исчезает феномен биологически нейтральных предметов. Отныне любой предмет окружающего человека мира, независимо от степени его биологической значи­мости, становится для человека априорно интересным - уже пото­му, что у этого предмета появляется некое культурное имя, а, стало быть, появляется некий мифологический шифр, требую­щий расшифровки.

Мифологические имена всегда культурно эзотеричны: они представляют некоторую культурную самобытность, принадле­жат только данной культурной общности и недоступны чужакам. Но и в самой культуре эти имена приходится расшифровывать. Расшифровывать... с помощью тех предметов, которые этими именами обозначаются. Если я хочу постичь тайну имени (а я просто обязан ее постичь, поскольку это имя сверхценно для меня в контексте моей мифологической реальности), я оказываюсь обязан постичь... тайну предмета. Для меня не значим реальный предмет, но для меня значимо бесплотное мифологическое имя, "привязанное" к данному предмету; и, будучи заинтересован в тайне имени, я оказываюсь вынужден постигать предмет. Спо-

собность к глубинной семантической расшифровке того или иного имени - знак принадлежности к культуре, знак принадлежности к тому или иному культурному виду. Предметы смотрят на чело­века своими мифологическими именами, и дразнят воображение, стимулируют человека на познавательную активность в отноше­нии себя. А поскольку миф способен поименовать весь окружаю­щий человека мир, постольку весь этот мир оказывается способен стать предметом познания.

Но есть и другая сторона человеческого отношения к миру, позволяющая говорить о том, что мир открывается человеку как воистину бесконечный. Мало того, что благодаря поименовательной активности мифа в сферу человеческого внимания и челове­ческой активности попадает практически безграничное число пред­метов и явлений, не имеющих никакого биологического смысла. Вдобавок к этому каждый отдельно взятый предмет раскрывает­ся человеческому взгляду как потенциально бесконечный - и это именно то, что можно было бы охарактеризовать как "бесконеч­ность вглубь". Человек не удовлетворяется тем, что лежит на поверхности предмета, а с помощью своей настойчивой познава­тельной активности "вычерпывает" из предмета все новые и но­вые стороны, свойства и возможности - и это так же происходит благодаря мифу. И в этой своей "активности вглубь", как и в "активности вширь", человек фундаментально отличается от жи­вотного.

"Обыкновенное" Животное подходит к предметам и явлениям окружающего мира глубоко прагматично. Оно отбрасывает как принципиально неинтересные все те предметы и явления, кото­рые не имеют значения для его видовой жизненной стратегии выживания и приспособления. Но и те предметы, которые оказы­ваются удостоены его внимания, оно так же видит принципиаль­но односторонним взглядом. Оно видит и учитывает исключи­тельно те их стороны, которые имеют непосредственный жизнен­ный смысл.

Что же касается человека, то он демонстрирует странную спо­собность воспринимать любой предмет многосторонне или даже бесконечносторонне. Его никогда не устраивает то, что он уже знает про тот или иной предмет. Его упорно волнует: а что там еще скрывается в этом предмете, какими еще сторонами он может открыться или повернуться? Ему мало того, что перед его глазами бегает живой кусок мяса, который надо поймать и съесть - чело­век изобретает бессчетное количество способов кулинарной обра­ботки этого куска мяса, превращая процесс удовлетворения некоей естественной потребности в целое искусство, предполагающее тончайшую нюансировку вкуса. И, кажется, трудно придумать что-нибудь менее прагматичное и более выражающее суть избы­точного характера культуры, нежели представляемое разными культурными общностями искусство приготовления пищи. Там, где животное просто съедает доставшийся ему кусок, человек изобретает изощренный процесс опосредования: варка, жарка,

смешение составных частей, добавление различных трав, специй и пряностей. А в результате кухня любых, даже самых прими­тивных народов - это воистину экспериментальная лаборатория, в которой совершается самое настоящее таинство приготовления новых вкусовых оттенков. Никакой биологической необходи­мостью, никакой стратегией выживания невозможно объяснить эти странные кулинарные занятия, отнимающие огромное коли­чество времени и отнюдь не способствующие в итоге качественно­му пищеварению. Хорошо известно, что наиболее полезным с чисто физиологической точки зрения является употребление природ­ных продуктов в их натуральном виде, без какой бы то ни было кулинарной обработки. Тем не менее, даже в самых примитив­ных человеческих сообществах кулинарное искусство имеет чрез­вычайно изощренный характер. Наивное убеждение, будто арха­ический человек разрывал руками добычу и тут же ее пожирал, не выдерживают никакой критики: даже в самых древних куль­турных слоях археологи обнаруживают следы кухни, и феномен кухни может рассматриваться как одно из первых свидетельств культуры как таковой.

Впрочем, и про любой другой предмет окружающего человека мира с уверенностью можно сказать: человека не устраивает то, как этот предмет является ему в натуральном, так сказать, виде: ему важно докопаться до тайных, скрытых сторон и свойств это­го предмета, совершенно не зависимо от того, является ли это биологически целесообразным и значимым. И в этом ключ к тому, что есть человеческое познание (и человеческая культура). Чело­веческое познание - это процесс, в котором каждый предмет ок­ружающего человека мира оказывается воистину бесконечным предметом, скрывающим в себе бесконечное количество возмож­ностей. И самое интересное заключается в том, что все эти воз­можности не столько вытаскиваются человеком из того или иного предмета, сколько... навязываются человеком предмету.

Действительно, содержится ли в природе камня способность быть рубилом или фундаментом дома? Содержится ли "в приро­де зайца" способность быть тушеным зайцем со сложным овощ­ным гарниром? Разумеется, тушка живого, прыгающего зайца обладает некоторыми природными свойствами, которые позволя­ют, в конце концов, при соответствующей кулинарной обработке получить нечто, обладающее неповторимым вкусом тушеной зай­чатины, - но можно ли на этом основании заявить, что вкус за­ячьего рагу потенциально содержится в самом этом живом, пры­гающем зайце? Можно ли утверждать, что живой заяц содержит в себе те многие тысячи вкусовых оттенков, которые будет приоб­ретать зайчатина при различных способах ее обработки, на осно­ве различных кулинарных рецептов?

Сама специфика человеческой деятельности заключается в том, что она лишает природные предметы их естественных смыслов и навязывает им смыслы, не содержащиеся в их природе. Она не столько обнаруживает то, что заведомо в них существует, сколь-

ко предлагает этим предметам такие траектории существования, которые являются для них совершенно неестественными - как неестественной является судьба зайца во французской или же китайской кухне.

Но, таким образом, конкретный предмет природы, становясь предметом человеческой деятельности, становится совершенно другим предметом. Он лишается своей природной качественной определенности, и ему навязываются такая качественная опреде­ленность, которая как бы и не содержится вовсе в его природе. Такого рода навязывание предмету новой качественной опреде­ленности и является тем, что можно было бы назвать культурой. Обыкновенному камню человек может навязать культурный смысл и культурную функцию стола; тому же самому камню он может навязать культурный смысл и функцию стула. Или навязать мил­лионы других качественных определенностей; и всякий раз из камня будут вытаскиваться такие его культурные стороны, кото­рые было бы бессмысленно искать в природе этого камня.

Откуда берутся все эти многообразные значения, которые, вроде бы, и соответствуют природе предмета (ведь далеко не вся­кому природному предмету можно навязать культурную функ­цию стола или стула), но, вместе с тем, - очевидно! - в самом предмете не содержатся? Понятно, что они создаются самим че­ловеком, самой культурой. И главным инструментом навязыва­ния предмету внеположенного смысла опять же является миф. Ибо миф предмета - это и есть предположение того, что в предме­те содержится тайна, что в любом предмете окружающего чело­века мира содержится огромное, неисчислимое количество скры­тых сторон и свойств, которые не явлены в естественном, при­родном бытии объекта, но которые могут быть при определенных обстоятельствах выпростаны наружу. И специфика человеческо­го взгляда на предмет заключается в том, что помимо внешней оболочки предмета он видит тайное, культурно-смысловое содер­жание этого предмета. Причем не только то, которое уже созда­но, придуманное в культуре, но и то, которое еще только может быть. Назовем это содержание мифологическим.

В любом предмете окружающего его мира человек допускает возможность этого не природного, не натурального, не естествен­ного содержания, которым потенциально может обладать этот предмет. Это не явленное содержание, но содержание, которое еще только может быть создано. Это не только смысловой шифр того, что уже заложено в предмет культурой, но и предположе­ние тех культурных измерений (потенциально неисчерпаемых, потенциально безграничных), которые еще только могут быть. Эта-то потенциальная Вселенная возможностей, заключенных в предмете, и удерживается тем, что можно было бы назвать мифом предмета. Если природное содержание предмета есть то, которое явлено в естественной жизни этого предмета, вне и независимо от человеческого вмешательства в эту жизнь, то мифологическое содержание того же предмета - это некая потенциальная беско-

нечность возможностей, которые актуально в предмете скрыты, но которые могут быть навязаны данному предмету в контексте человеческой деятельности.

У всякого предмета, помещенного в контекст культуры, есть навязанный культурой миф. И это не просто культурный смысл предмета, а некое пространство для возникновения все новых и новых смыслов. Таким образом, миф предмета гораздо шире, чем смысл предмета. Миф предмета - это своего рода смысловая во­ронка, обладающая практически неограниченными возможностя­ми по обнаружению все новых и новых смыслов. Это значит, что у предмета есть множество тайных, скрытых сущностей, и эти тайные сущности могут быть обнаружены человеком в процессе познавательного погружения в предмет. Миф предмета означает, что каждый предмет, помимо своей естественной, природной жизни, несет в себе еще и некую потенциальную бесконечность того, чем он может стать в контексте человеческой деятельности. Миф предмета - это знак того, что каждый предмет содержит в себе потенциальную вселенную возможностей, которую еще только предстоит создать рукам и сознанию человека.

Таким образом, миф санкционирует право человека обнару­живать в предмете то, чего в нем как бы и не было. Причем речь идет не только об использовании какого-то предмета в принципи­ально новой, культурно нагруженной функциональной роли, но и в выделывании из природного предмета каких-то совершенно новых вещей, каких-то совершенно новых предметов. И это воис­тину поразительно. Потому что вдруг выясняется, что в обыкно­венном обломке камня прячется бесконечное количество самых разных предметов, которые можно сделать из этого каменного обломка. Функциональных, эстетических - каких угодно. И, возможно, это один из самых удивительных фактов, которые де­монстрирует человеческая культура: из ординарного каменного обломка может быть выделано практически бесконечное количе­ство совершенно разных и совершенно не похожих друг на друга предметов: от каменного ножа до культовой фигурки племенного бога. Причем заранее можно и не знать, что именно получится из данного обломка. Ты производишь над ним какие-то "магичес­кие" операции, ты экспериментируешь с этим обломком, - и вдруг выясняется, что он стал ЧЕМ-ТО, чему можно найти какое-то культурное применение. Сначала - делается, а уже только потом - придумывается, как ЭТО можно назвать.

Культура как творчество

ность предмета, данную ему от природы, и делает качественные очертания предмета размытыми и неопределенными. Человек сби­вает предмет с его… С появлением феномена человеческой культуры практически любой природный… Так, в куске мрамора нет природного предназначения стать статуей Афродиты или облицовочной плиткой для римских бань.…

Миф как прообраз культуры

Я отколол от камня отщеп - значит, этот отщеп уже был зара­нее в этом камне? Я вы делал из камня рубило - значит, рубило уже существовало в этом… Платон, размышляя над этим парадоксом, придет к выводу о существовании особого… 67

Миф жребия

Как пишет Выготский, человек овладевает буридановой си­туацией, прорывая узкий горизонт биологической стимуляции и "вводя иную,… В частности, Выготский замечает, что из многих затрудни­тельных ситуаций, в… Казалось бы, при чем тут миф, коль скоро речь идет о жре­бии? А при том, что по сути своей жребий - это и есть не что…

Миф вкуса

Конечно же, жребий - это чистейшей воды условность, - ну, так ведь в искусственности и условности состоит сама суть фено­мена культуры. И любой миф,… В сущности говоря, жребий - это самая простая форма мифа, предполагающая… Простой пример. Человек приходит в библиотеку и обнару­живает там огромное количество книг, которые при всем желании…

Миф эстетических предпочтений

Среди различных вкусовых пристрастий, манифестируемых человеческим существом в течение своей жизни, наиболее важ­ными с точки зрения построения… Эстетическое восприятие мира растворено в самой повседнев­ной жизни человека.… Вот человек взял в руки кусок дерева. И собирается из него вырезать нечто, чей смутный образ едва только…

Миф как смысл

Как и эстетический выбор, выбор смысловой может совершать­ся сознательно, а может - неосознанно. В первом случае это вы­бор, осуществляемый на… Человек прирожден той или иной культуре, той или иной культурной целостности,… ся до определенной степени нерефлексивно сращен с совокуп­ностью этих неявных смысловых установок культуры. Эти…

Мифологические координаты рассудка

Итак, наряду с эстетической размерностью мира человек соз­дает смысловую размерность, и эта смысловая размерность ни­чуть не в меньшей степени… Смысл - это то, что имеет мифологически-сверхзначимый ха­рактер в жизни… Разумеется, смысл есть иллюзия: ведь сколько культур, столь­ко и смысловых интерпретаций каждого без исключения…

Иерархия смыслов

Впрочем, проблема смысла в культуре имеет гораздо более обыденный характер, нежели экзистенциально-драматическая проблема смысла жизни. Смысл - это… Смысл является фундаментальной психологической характе­ристикой человеческого… ключения предмет окружающего его мира человек склонен вос­принимать сквозь призму смысла. И это превосходно…

Кризис смысла

Кризис смысла - это возрастной феномен. Он принципиально невозможен в раннем детском возрасте, поскольку здесь мифоло­гическое единство смысла… ляющий смысл существования ребенка в мире, явлен этому ребенку de facto, в… Естественно, что по мере взросления ребенка смысловые центры его личной вселенной меняются. Абсолютный и безусловный…

Плата за свободу

Подводя итог вышесказанному, можно было бы заключить, что миф - это своеобразная плата, которую всевозможностный мир взимает с человека за право… Быть свободным - тяжкий труд. Когда вся жизнь предопределена заранее, когда любой выбор априорно заложен в видовой программе живого существа, когда…

Свобода как театр

Но вернемся к странной и загадочной судьбе человека, кото­рый, пытаясь быть свободным, вынужден изобретать мифологи­ческий рамку несвободы,… Любопытно, что уже древние греки отчетливо понимали ус­ловность того, что мы… Но греки же впервые обращают внимание на то, насколько парадоксальной, странной и противоречивой является ситуация…

ГЛАВА З.

МИФ И ПРИРОДА ДЕТСТВА

Человек, возделанный мифом

Итак, миф - это то, что указывает границы человеческой сво­боды, и, тем самым, делает эту свободу впервые возможной. Свобода впервые является… Миф - это своеобразная школа мышления, навязывающая че­ловеческому сознанию… Разумеется, я употребляю здесь термин "школа" в более чем условном смысле: и по своим "учебным…

Миф как имя сущего

Выше уже шла речь о том, что миф не тождественен культуре, а лишь является ее фундаментальным основанием и ее мировоз­зренческой рамкой. И, пожалуй,… На всей без исключения жизни первобытного человека лежит выраженный отпечаток… Мир мифа - это прежде всего мир имен, которые человек дает окружающему миру, которыми человек поименовывает…

Пространство человеческой субъективности

Ниже я приведу несколько достаточно ярких характеристик того, что можно было бы назвать пространством архаического мифа. Вместе с тем, хочу обратить… Начну с блестящего описания мифа у О.М.Фрейденберг. "... Нуж­но уяснить… Иначе говоря, миф строит мир, параллельный реальному, и реальность этого второго мира для него не менее реальна, чем…

Как мыслит ребенок?

В свое время Л.С.Выготский, исследуя закономерности дет­ского мышления в период, когда еще не сформировались поня­тийные структуры, определил это… Уже анализируя феномен детского синкретизма (предшеству­ющего мышлению в… Похожие вещи просматриваются и в осуществляемом Выгот­ским анализе комплексов: это отнюдь не просто несовершенные…

Вероятностный мир

Если вернуться к тем характеристикам мифологического про­странства, которые были предъявлены в предшествующих глав­ках, то описание детского… для ребенка одушевлены; у них есть лицо, они умеют разговари­вать - и это не… Присмотримся к игре ребенка-дошкольника. Здесь нет ни вре­мени ни пространства в нашем представлении. Все может быть…

Детский взрослый миф

Итак, существует естественное детское отношение к миру как к вероятностному - как к такому, о котором можно только дога­дываться. И потому это не… Дело в том, что тотальность, всеобщность феномена мифоло­гического мышления в… В какой-то мере суть тех обществ, которые мы называем пер­вобытными, в том и состоит, что это те общества, в которых…

Человек рождающийся

Чтобы понять природу вероятностного мышления и причины того, почему мышление маленького ребенка формируется на ве­роятностной основе, обратимся к… Я уже писал выше, что принципиальной чертой любой куль­туры является ее… Человек рождается в мир, организованный для него - едва входящего в этот мир существа - по законам тайны. И ему,…

Один на один с семантикой культуры

Ребенок рождается в мир уже существующего языка и сущест­вующей культуры. Однако и то, и другое ему являются как абсо­лютная загадка, которую он… Впрочем, не только язык как живая речь, как совокупность слов и… Ребенок рождается в культурный мир, никем предварительно не объясненный. А это значит, что странный и противоречивый…

Потребность в языке

Та потребность в языке, которая возникает у маленького ре­бенка - это вовсе не потребность в сигнальной коммуникации, знакомая любым представителям… Та непрерывная расшифровка семантики взрослого мира, ко­торой занимается… Что же касается маленького ребенка, то он начинает разгова­ривать - и это удивительно! - вовсе не словами-сигналами.…

Логика имени

О.М. Фрейденберг так описывает работу мифа в сознании первобытного человека: "Тотемистическое мышление не каузаль­но; оно творит слова не в… Итак, миф не реконструирует объект, но дает ему имя. Но именно потому… В самом деле, в мифе человек поименовывает мир, а, значит, наделяет САМ МИР чертами своей субъективности. Дать имя…

Проблема диалога

Итак, ребенок, сталкивающийся с феноменом коммуникации, свойственной взрослому миру, попадает в мир имен, несущих в себе огромное количество тайных,… "Шел в комнату, - попал в другую". Ребенок вовсе не предполагает познавать мир - зачем он ему вообще нужен? Но он сталкивается с феноменом языковых…

ГЛАВА 4. ЯЗЫКИ

 

Иллюзии Происхождения

 

А теперь вновь вернемся к ситуации первобытного человека.

То, что миф - это средство упорядочения взаимоотношений человека со всевозможностным предметным миром, основа для совершения выбора, проявляется в подчеркнутой любви самых разных мифологий - от древнейших до современных - к выясне­нию вопроса о первичности и вторичности различных вещей и явлений, к выяснению вопроса о так называемом "происхожде­нии" всего сущего. Любая древняя мифология, кажется, только тем и занимается, что отвечает на вопрос, откуда что взялось. Практически каждый предмет окружающего человека мира удос­таивается своего мифа, в котором рассказывается о происхожде­нии этого предмета. Либо этот предмет фигурирует в мифах, по­священных происхождению других предметов и вещей.

Тем не менее, я склонен поставить слово "происхождение" в кавычки. И вот почему. Миф - это ведь не только совокупность иллюзий, существенно необходимых человеку. Миф - это настоль­ко сложная, многозеркальная система иллюзий и оптических обманов, что ей ничего не стоит обмануть внешнего наблюдателя и заставить этого наблюдателя принять видимое за реальное. И бесчисленные рассказы о происхождении, на которых строятся практически все первобытные мифологии, относятся, судя по все­му, к разряду этих самых оптических обманов.

Казалось бы: миф первобытного человека только и делает, что дает самые подробные ответы на вопросы о происхождении каких угодно вещей и явлений. Но действительно ли миф отве­чает на вопросы "откуда?" и "почему?". Вопрос не праздный хотя бы потому, что хорошо известно: искать в ответах, которые дает миф, какую бы то ни было логику бессмысленно, поскольку пос­ледовательность разворачивающихся в мифе событий может быть самой нелепой и абсурдной. Любое первобытное племя, на каком бы континенте оно ни существовало, создает многие сотни и даже тысячи самых разнообразных сюжетов "о происхождении", однако напрасно мы будем искать в этих сюжетах действительные объ­яснения - в том смысле, в котором понимает феномен объяснения

ум, воспитанный в рационалистических традициях европейской науки.

Все без исключения мифы происхождения повествуют о том, как и что впервые возникло. Однако у современного человека, впервые знакомящегося с этими мифами, они оставляют более чем странное ощущение: ничего похожего на объяснения в при­вычном для нас смысле он в них не находит. Те или иные вещи, те или иные предметы в этих мифах действительно каким-то об­разом возникают, но рационалистически мыслящий человек ни­чего не может найти в них такого, что хотя бы отдаленно напоминало объяснительные структуры.

И, тем не менее, у исследователей первобытной мифологии, как' правило, не возникает принципиальных сомнений в том, что мифы происхождения что-то объясняют первобытному человеку. Мол, а зачем же тогда первобытный человек в таких неимовер­ных количествах изобретает эти мифы? Ведь в них прямым текс­том повествуется о том, как что возникло - это ли не доказатель­ство того, что они и на самом деле пытаются объяснить, как что возникло? Пусть - наивно, пусть - примитивно, пусть - по законам совершенно не похожей на нашу логики, но все же - объяснить! Ну, а то, что их объяснения совершенно не соответствуют нашим представлениям о том, что значит "объяснить" - так это, мол, объясняется тем, что либо их мышление примитивно и неразви­то, либо тем, что у них другая логика ...

Долгое время странности "объяснительных конструкций" первобытной мифологии - то, что эти "объяснительные конструк­ции" ничего на самом деле не объясняют, - так и трактовали: как следствие примитивности первобытного сознания. И именно это являлось основой для пренебрежительно-снисходительного отно­шения к этому сознанию. Однако этнографические исследования начала XX века убедительно доказали, что сознание первобытно-. го человека далеко не примитивно, а, совсем даже наоборот, представляет собой сложнейшее образование, способное к решению самых изощренных проблем. И тогда, вслед за Л.Леви-Брюлем стал все более развиваться и обосновываться тезис о том, что первобытное мышление не столько примитивно, сколько основа­но на законах другой логики. Было затрачено огромное количе­ство сил на реконструкцию этой другой логики первобытного че­ловека - в частности, в исследованиях К.Леви-Строса и его пос­ледователей, доказавших высокую продуктивность и полноцен­ность мифологического мышления. И именно этот подход стал этнографической классикой XX века.

Но когда современный исследователь мифа заявляет, что у папуаса "другая логика", или пытается другими способами опро­вергнуть тезис о наивности и примитивности первобытного мыш­ления, это, в сущности, оказывается вариантом манифестации все того же европоцентризма, поскольку в качестве априорного допущения он предполагает, что в мифе ЕСТЬ какая-то логика как инструмент доказательства. Да - другая, да - построенная по

совершенно иным мыслительным законам но... все же ЛОГИКА, все же - СРЕДСТВО ДОКАЗАТЕЛЬСТВА, средство объяснения. И если в каком-то туземном мифе ведется более или менее подробный рассказ о происхождении Солнца, Луны, человека или какого-нибудь животного, кажется таким естественным при­нять за аксиому, что люди, создавшие этот миф, пытались тем самым именно ОБЪЯСНИТЬ происхождение тех вещей, предме­тов и природных явлений, о которых повествуется в мифе. Это кажется настолько очевидным, что даже сформировалась своеоб­разная научная традиция при публикации мифов давать им соот­ветствующие европейскому пониманию заголовки: "как возникла луна", "как возникли звезды", "как появился человек" -заголовки, подчеркивающие будто бы объяснительный характер этих мифов. И при том собирателей и публикаторов мифов нисколько не сму­щает то обстоятельство, что ровным счетом ничего, сколько-ни­будь похожего на объяснение этих "мифах происхождения" не содержится. Но все странности такого рода с готовностью отно­сят если не на счет наивности и примитивности туземного мыш­ления, то уж во всяком случае на счет другой логики, присущей первобытному человеку. Исследователи готовы даже построить изощренное здание реконструкции этой другой логики, но менее всего склонны усомниться в том принципиальном допущении, что мифы происхождения есть не что иное, как попытки объяс­нения. Ведь миф САМ усиленно убеждает наблюдателей в том, что он есть именно объяснительная структура, что он, якобы, отве­чает на какие-то вопросы - а именно, на вопросы о происхожде­нии каких-то вещей и явлений. И эти, лежащие на поверхности мифа подсказки, кажутся настолько очевидными, что кажется невозможным ими пренебречь.

Скажем, у папуасов маринд-аним (Новая Гвинея), согласно данным П.Вирца, среди сотен сюжетов о происхождении, можно найти сюжеты о том, "как появились бананы и луна", "как по­явилась кокосовая пальма", "как появилась жемчужница", "как появились кенгуру", "как появился крокодил", "как появилась арековая пальма", "как возникли грунтовые воды", "как появи­лись собаки", "как появились собаки и горгониды", "как появилось саго", "как появились голуби", "как появился человек" -так далее, и тому подобное, без какой бы то ни было претензии на систему, но с выраженной претензией на всеохватность. Ка­жется, нет такого предмета во всем окружающем человека мире, по поводу которого первобытным человеком не был бы сочинен такого рода миф происхождения '. Разве наличие всех этих и сотен других аналогичных сюжетов не является прямым доказа­тельством того, что первобытный человек с помощью мифа пыта­ется найти ответы на какие-то волнующие его вопросы о проис­хождении сущего, и дает эти ответы - пускай в меру своего пони­мания и по законам своей, совершенно особой логики, но - дает?!.

И все же вспомним знаменитое: если на клетке с буйволом написано слон, не верь глазам своим. Попробуем присмотреться

к этим бесчисленным "мифам происхождения" повнимательнее и попробуем ответить на вопрос: действительно ли присуща этим мифам хоть какая-то объяснительная интенция?

Вот как, к примеру, выглядит в конспективной записи П.Вирца распространенный среди исследованной им группы папуасов миф "о происхождении кенгуру".

"Яно (тотемный прародитель кенгуру и людей-кенгуру - А.Л.) и Саманимб (избранная им девушка - А.Л.) пришли в деревню Тангем на реке Кумбе. Они проголодались и захотели поесть. "Разведи огонь, - сказал Яно Саманимб, - и положи в него камни". Потом он отрезал от себя самого кусок мяса и дал Саманимб, чтобы она испекла. Когда камни накалились докрасна, Саманимб положила на них несколько нарезанных кусочков мяса и покры­ла эвкалиптовой корой. Спустя некоторое время она приподняла кору и, к своему удивлению, увидела под ней столько жареных кенгуру, сколько она положила туда кусочков мяса. Они сели и поели. После этого Яно снова отрезал от себя несколько кусков мяса. Только на этот раз он смазал их спермой, а потом опять положил на камни и покрыл эвкалиптовой корой. Спустя неко­торое время Саманимб подняла кору и из-под нее выскочили не­сколько молодых кенгуру. Так появились кенгуру. Их и теперь больше всего на берегах реки Кумбе. Ведь появились они здесь и уже из этих мест распространились повсюду" ².

И что же? Неужели мы на самом деле должны предположить, что в данном мифе изложена своеобразная теория происхожде­ния кенгуру в представлении новогвинейского папуаса? Предпо­ложить, что он и в самом деле считает, будто кенгуру возникли когда-то в результате того, что... голодный Яно отрезал от самого себя ломти мяса, обильно смачивал их спермой и выкладывал их на раскаленные камни под эвкалиптовой корой?

Парадокс заключается в том, что, если ту же самую историю вернуть тому информатору, который ее сообщил, но в виде сухо­го теоретического остатка: "так значит, кенгуру возникли когда-то из поджаренных кусков мяса, которые Яно отрезал от самого себя и покрыл спермой?", - информатор будет немало удивлен и будет вынужден заново повторить свой миф тупому и непонятли­вому собеседнику. В том-то все и дело, что из мифа в принципе невозможно сделать теоретическую вытяжку или приготовить некий сухой экстракт. Миф принципиально тождественен само­му себе: в нем не содержится никакого содержания, которое можно отделить от формы и пересказать своими словами. И информатор, рассказывающий соответствующий миф, вовсе не излагает некую теорию происхождения кенгуру, а рассказывает МИФ происхож­дения кенгуру, миф, который имеет для него сакральный, свя­щенный характер, и который ничего не объясняет, а ПРОСТО СУЩЕСТВУЕТ.

Конечно, любому внешнему наблюдателю может показаться, что приведенный выше миф по своей структуре объяснительный. Эта-то внешняя объяснительная структура мифа и вводит, судя

по всему, в заблуждение. В самом деле, если папуасу марин-даним задать вопрос: "как на свете появились кенгуру?", - он вполне может в ответ рассказать этот миф (хотя, впрочем, вовсе не обязательно). Но означает ли это, что его рассказ будет дейст­вительно ответом? Будет ли папуас отвечать на вопрос, или же он будет просто рассказывать миф, приходящий ему в голову по ас­социативной реакции на слово "кенгуру"? Ведь понятно, что ответ на ВОПРОС о происхождении требует определенной проработан­ности причинно-следственных структур мышления. Если же при­чинно-следственные структуры не проработаны, это значит, что человек в принципе не способен отвечать на вопросы типа: "от­куда это взялось?" Точнее, он может быть и будет отвечать, но это будут псевдоответы, вовсе не имеющие в виду содержание вопроса.

Так четырехлетний ребенок готов строить бесконечные псев­допричинные цепочки. "Как ты думаешь, откуда взялась эта иг­рушка?" - "Из потолка!" - "А откуда взялся потолок?" - "Из дивана!" - "А откуда взялся диван?" - "Из телевизора!" - "А отку­да взялся телевизор?" - "Из самолета!"..., и т.д., и т.п. И точно такие же псевдопричинные цепочки ребенок с удовольствием стро­ит с помощью вопроса "почему?". Эти цепочки свидетельствуют о том, что для ребенка определенного возраста на самом деле не существует вопросов "почему?" и "откуда?" в их реальной логи­ческой нагруженное™. Ведь эти вопросы предполагают опреде­ленный уровень понимания того, что есть причина и того, что есть причинно-следственная связь. А как раз последнее отсутст­вует как у маленького ребенка, так и у первобытного человека.

Но если первобытное мышление вообще равнодушно к при­чинно-следственным связям - с какой стати следует полагать, что рассказ "о происхождении кенгуру" является для рассказываю­щего его человека ответом на вопросы "почему?" или "как?"? И с какой стати мы должны полагать, что бесконечные "почему?" ребенка-дошкольника действительно являются вопросами в стро­го логическом смысле этого слова? Да, традиционно эти каскады вопросов, начинающие вдруг фонтанировать из ребенка, рассмат­риваются как свидетельство яркой познавательной активности ребенка этого возраста. Но так ли это на деле? Фактом является лишь то, что ребенок этого возраста может буквально забрасывать взрослого вопросами "как?", "почему?" и "откуда?" - но являет­ся ли это свидетельством того, что ребенок-дошкольник НА САМОМ ДЕЛЕ интересуется вопросом "почему птица летает" и "откуда люди взялись" в том смысле, в котором понимает эти вопросы взрослый? Увы, до определенного возраста все эти во­просы в устах ребенка вовсе не связаны с выяснением причин и природы чего бы то ни было, а являются, скорее, своего рода коммуникативными провокациями, т.е. способом активизации речи взрослого. И потому ребенок вовсе не стремится выслушать ответ на свой вопрос, а тут же, на полуслове перебивает старательно отвечающего взрослого другим вопросом, зачастую не имеющим никакого отношения к первому, и, в конце концов, доводит взрос-

лого до бешенства: "да отстань ты, наконец!". А если вниматель­но отследить эти серии и каскады вопросов, можно прийти к выводу, что ребенка отнюдь не волнует какая-то истина. Ему, в общем, все равно, что конкретно ему отвечают - ему важен факт принципиального открытия, что можно задавать вопросы и полу­чать на них ответы. А то, что ответы при этом должны быть отве­тами на поставленные вопросы и должны быть сколько-нибудь достоверными ответами - это его не волнует совершенно. Абсурд­ный, фантастический ответ его удовлетворит ничуть не меньше, нежели ответ, сверенный с последними научными данными. Более того, фантастический рассказ в связи с заданным вопросом его заинтересует даже больше. Его интересует не столько выяснение действительных причин, сколько построение разветвленных псев­допричинных цепочек, с помощью которых организуется содер­жание его внутреннего МИФОвоззрения. И его совершенно не волнует, что за этими псевдопричинными цепочками не скрыва­ется никакого реального причинного содержания, что они явля­ются всего-навсего игрой фантазии и игрой слов.

Если мы теперь вернемся к первобытному мышлению, то в его отношении, судя по всему, следует сделать те же самые ого­ворки: вопросы и ответы здесь находятся в каком-то существен­но ином соотношении, нежели вопросы и ответы в каузально простроенном мышлении цивилизованного человека. И если па­пуасы маринд-аним (или какие угодно иные аборигены) расска­зывают некую мифологическую историю о том, "как появились кенгуру" (или любой другой миф происхождения), это вовсе не значит, что они тем самым ОТВЕЧАЮТ НА ВОПРОС о том, как же все-таки на самом деле появились на свете кенгуру. Как раз вопрос о том, как на самом деле появились на свете кенгуру, их ни в малой степени не интересует. И если начать им искрен­не отвечать на поставленный "вопрос" с позиций другого мифа - будь это представитель другого племени или этнограф-наблю­датель - они просто не будут это слушать. Потому что все, что им на самом деле нужно, уже сказано в ИХ мифе. Мифе, кото­рый на самом деле вовсе не является никаким мифом "о проис­хождении кенгуру", но является мифом о чем-то существенно другом. Мифом о некоторой сакральной, священной тайне, ко­торая является сверхзначимой для данного племени. Ибо лю­бой миф ценен вовсе не истиной, которая в нем будто бы содер­жится, а как раз тем, что он есть миф. Миф не является источ­ником истины - он является источником сакральности, и это неизмеримо важнее.

В мифе о происхождении кенгуру безусловно содержится знание. Но это вовсе не знание о происхождении кенгуру, а знание САКРАЛЬНОЙ СЕМАНТИКИ слова "кенгуру". Это знание не имеет ровным счетом ничего общего с естественнонаучным взгля­дом на вопрос о причинах появления. И не следует обманываться мифологической ремаркой "так появились кенгуру", поскольку такая реплика в трактовке первобытного человека вовсе не пред-

полагает того фактора времени, который очевиден для современ­ного человека.

Парадокс заключается в том (и это хорошо известно этногра­фам), что появление кенгуру, равно как и возникновение любых других вещей и явлений в мифе вообще не является событием, происходящим во времени. Мифологическое сознание первобыт­ного человека построено таким образом, что для него в каком-то смысле КЕНГУРУ БЫЛИ ВСЕГДА. И, если попросить папуаса .маринд-аним: "расскажи о времени, когда не было кенгуру!", -он не поймет вопроса. Потому что - хотя у него и есть миф проис­хождения кенгуру! - кенгуру для него были "с самого начала". Он может даже произнести ритуальную формулу "вначале кенгу­ру не было". Однако, это вовсе не значит, что у него есть пред­ставление о некоем особом ВРЕМЕНИ, в котором не было кенгу­ру. Тот факт, что в его мифе кенгуру возникает как бы из небы­тия, вовсе не значит, что "небытие кенгуру" существует для этого человека как некий пласт времени. И это означает то, что само слово "происхождение" имеет для первобытного человека совер­шенно иную семантическую нагрузку, нежели для человека со­временного.

Искусство семантики

А вот, к примеру, как выглядит "миф происхождения" луны в мифологии маори, коренного народа Новой Зеландии. "Давным-давно, когда дорога в нижний мир еще была от­крыта для смертных,… Как в сюжете "про происхождение кенгуру" у маринд-аним, так и в сюжете "про происхождение луны" у…

Некоммуникативная природа языка

Все сказанное позволяет существенно по-новому поставить вопрос о природе языка и о его генетической роли в культуре. Существует широко распространенное (и кажущееся более чем очевидным)… Так, есть удивительный факт, который до сих пор ставит в тупик этнографов, занимающихся систематическим изучением…

Ритуал и обряд как способ существования мифа

Миф нагружает мир смыслами (или, точнее, человек нагру­жает мир мифами) принципиально хаотично, случайно, без вся­кой видимой системы, по принципу… Вот как, к примеру, описывал трудности сбора мифов у папу­асов маринд-аним… Любопытно: многим собирателям мифов, похоже, просто не приходило в голову, что фрагментарность мифа, его отрывочность…

Структуры ритуала

Итак, ритуал в первобытном обществе - это и есть непосред­ственное бытие мифа. Ритуал - это и есть та структура, посредст­вом которой происходит… Мифологическое имя предмета - это и есть подлинный энерге­тический центр… Тем самым слово, как тонко замечает О.М.Фрейденберг, ока­зывается способом создания особой мифологической СЛАВЫ того…

Тайна ритуала

Представление о том, что сама суть ритуала - это символиза­ция окружающего человека мира, достаточно убедительно пред­ставлено, в частности, в… Так, анализируя ритуалы африканского племени ндембу, Тэрнер указывает, что… Сами ндембу называют любой элемент, любую единицу риту­ала словом, обозначающим "веху",…

Феномен слова

Итак, жест, ритуал, действо есть генетически исходная форма бытия мифа, совершенно не похожая на поздние формы его бы­тования в виде мифологического… Встроенный в ритуал жест - это отнюдь не сигнальный жест, характерный для… чаемую словом, и некий реальный предмет, которому навязывается слово-миф. Тем самым оформляется структура слова,…

Мир поименованный

Само собой разумеется, что за долгие тысячелетия существо­вания первобытного общества каждый предмет окружающего мира нагружается огромным числом… Потому-то и происходит так, что для первобытного человека" мир предметов… Для первобытного человека, находящегося еще только в самом начале своей поименовательной активности, мир распадается…

ЧАСТЬ 3

ИСКУШЕНИЯ МИФА

ГЛАВА 1. ФАЛЛОЛОГИЯ МИФА

 

Фаллические мотивы культуры

Итак, миф - это целая Вселенная, которая в своих истоках оказывается тождественна феномену человеческой культуры. И, в частности, миф - это… Впрочем, те мифологические механизмы культуры, которые были описаны в… В ближайших главах я попробую ответить на этот вопрос, и попробую доказать, что первобытный миф может быть…

Загадка обожествленной сексуальности

Примеры, подобные тем, что приведены выше, можно множить и множить, но суть их сводится к тому, что для всех религий, которые принято называть… Возникшие в противовес древнейшим языческим религиям ре­лигии второго порядка… религиях - независимо от региона их возникновения и распростра­нения - свидетельствует о том, что феномен…

Сила фаллоса

Разумеется, было бы глупо полностью отрицать факт присут­ствия идеи плодородия в древнейших религиозных культах. Однако есть основания полагать, что… ведь прекрасно известно, что культ фаллоса, культ коитуса от­четливо заявлен… И когда Фрезер, а вслед за ним поколения исследователей пытаются прагматизировать иррационально-сексуальное…

Парадоксы человеческой сексуальности

Возможно, что одна из самых загадочных особенностей чело­века как биологического существа заключается в характере его сексуальности, абсолютно… Пожалуй, особенность главная человеческой сексуальности состоит в… со спецификой женского оргазма. Это оргазм, который может достигать исключительной силы, быть многократным; однако…

По ту сторону эволюции

Вообще сексуальные инновации, связанные с феноменом че­ловека, приводят в конце концов к тому, что он оказывается как бы "по ту сторону"… Вообще надо сказать, что закон жизни обезьяньей стаи - ин­тенсивный обмен… Что касается мужских особей человеческого рода, то они ока­зываются существами с весьма слабой по сравнению со своими…

Рождение культуры

Вернемся к ключевому для понимания феномена человека фактору несостыкованности мужской и женской сексуальной кон­ституции, которую демонстрирует… Приведу простой пример. Часто ли в животном мире сразу же после того, как… на. Сама суть логики биологического заключается в том, что ак­ция совершенного оплодотворения имеет для самки…

Фаллическая карта культуры

В предыдущих главах уже говорилось о том, что миф как бы размечает мир, делает своеобразную карту местности, на которой каждому предмету оказывается… "Бог творящий" первобытного человека, подлинный провоз­вестник всех… Фаллос, путешествующий по Ойкумене, не просто дает всему имя; он оказывается одновременно и создателем всего сущего, и…

Фаллос, творящий Ойкумену

В скобках замечу, что осуществленные в конце XIX - начале XX вв. полевые этнографические наблюдения за функциониро­ванием мифологического сознания… Весь сюжет этого чрезвычайно обширного мифа посвящен описанию странствий… Все начинается с того, что Юлана (т.е. пенис, фаллос) отде­ляется от своего хозяина Ньираны, человека, и начинает…

Посвящение в культуру

А теперь посмотрим, как миф - в частности, конкретный миф о приключениях Ньираны и его пениса Юланы - "работает" в первобытном обществе,… Начнем с того, что нет мифов вообще. В реальном первобыт­ном обществе… Любой ребенок имеет право на инициацию, а, значит, имеет право на посвящение в эзотерическую группу мифов с…

Обряды, воистину безумные

По своему внешнему рисунку система инициационных обря­дов заключается в том, что в течение достаточно долгого времени инициируемых мальчиков и… лос, вырывание ногтей, просверливание носовой перегородки, разрезание нижней… Вот как описывал жестокости инициационных обрядов Л.Леви-Брюль: "...Новопосвящаемые обязаны пассивно подчиняться…

Фаллические игры на грани фола

Безусловным центром всей системы инициационных обрядов являются крайне болезненные операции, осуществляемые по от­ношению к половым органам… Вернемся к инициационной практике австралийских абориге­нов. Накануне обрядов… Итак, женщины начинают плакать и причитать, а мужчины отлавливают мальчиков и отводят их на священную землю. После…

Укрощение фаллоса

Впрочем, главные, центральные инициационные обряды - это обряды обрезания и подрезания. Если в большинстве прочих об­рядов фаллос, скорее, только… Обряд обрезания уникален среди других обрядов по степени распространенности… В современной сексологии вопрос о природе обряда обрезания принято увязывать с вопросами биологической…

Культура возделанной сексуальности

Итак, положительный, конструктивный смысл болезненных фаллоцентрических обрядов инициации заключается в том, что у мальчиков формируется способность… правленность секса, смыслом которого отныне становится не сброс спермы в… Еще раз напомню, что фундаментальный сексуально-биоло­гический парадокс человека заключается в том, что это…

Культура, построенная педагогикой

Строгий и изощренный сексуально-социальный порядок, ца­рящий в первобытном обществе, получает в мифе свое наоборотное отражение. А сексуальный… Итак, господствующий в первобытном сознании мифологичес­кий хаос - это отнюдь… шенный всякого намека на структурированность. Это, скорее, игра в хаос, постоянно имеющая впереди себя определенный…

По ту сторону фаллоса

В свете сказанного выше становится понятной фаллическая тайна древних религий - тайна того, почему именно фаллос стано­вился здесь предметом… С подавлением свободного сексуального влечения древнейшие культуры связывают… И это - весьма существенный урок мальчикам, обретающим взрос­лый статус. Так формируется система жестких табу,…

Женщина как миф

Итак, укрощение сексуального есть элементарная клеточка социального. И именно в этой точке обнаруживается исток эсте­тического созерцания. Ведь… Именно эффект дистанции, эффект культурной невозможнос­ти мгновенно, по… Три года подросток подвергается обрядам инициации. Три года его эротическое воображение дразнят разыгрывающейся на его…

ГЛАВА 3.

ГНОСЕОЛОГИЯ АБСУРДА

Мифологическая память культуры

Казалось бы, будучи ориентирован не на структуры естест­венного, природного, а на структуры социального, ближайшего к человеку (а, следовательно, на… Но... никакого блуждания в потемках не происходит. Как это ни удивительно, миф… Скажем, описанный выше миф о приключениях Юланы не просто помогает первобытному человеку смириться с необходи­мостью…

Фаллос как стержень мифологического познания

Драма инициации, драма обрезания и других сопровождаю­щих его кровавых обрядов - это и есть тот шоковый сценарий, который предопределяет… Драма инициации - это процесс, который повязывает обрета­ющего статус… Наоборот, человек цивилизации уже не должен удерживать в своей памяти всю культурную информацию, коль скоро возника­ет…

Педагогика в гениталъных тонах

Так или иначе, но наиболее эффективный способ усвоения информации - это способ мифологический. Обрядово-ритуальные инструменты мифологической… "Мы знаем то, что делают животные, каковы потребности боб­ра, медведя,… Например, это может выглядеть так. Члены племени разы­грывают длинный мифологический обряд с участием…

Информационный Клондайк

Информация - религия первобытного человека, а миф - уни­версальный носитель этой информации (при том, что сам человек - носитель мифа) и источник… Первобытный человек весь свой жизненный цикл, с момента рождения и до момента… абсолютной точностью знать. Именно знание, содержащееся в мифе, является для первобытного человека главным средством…

Магические инструменты познания

Мир мифа - это гигантский склад информации, гигантский мир знаний об окружающем человека мире. Причем мир знаний, нани­зываемых на энергетический… Для современного наблюдателя это склад, на котором царит абсолютный хаос,… Но как же в таком случае пользоваться этой информацией? Ведь факт заключается в том, что первобытный человек весьма…

Сотворение знания

Впрочем, остается еще один чрезвычайно важный вопрос, ка­сающийся мифологического знания. Ведь прежде чем складиро­вать какие-то знания, прежде чем… Каким же образом первобытный человек создает свои знания? В современном мире, и, в частности, в современном образова­нии вопрос о сотворении знаний практически не ставится.…

Сила мифа

Итак, одна из самых удивительных вещей, связанных с ми­фом, заключается в том, что он не только не противоречит миру знаний, но является… Однако это вовсе не гегелевское "тем хуже для фактов", когда факты,… Вернусь к образу улицы Шершевского: ведь самой этой вооб­ражаемой улице совершенно все равно, какие факты будут…

У истоков творчества

Ключ к пониманию того, как организовано мифологическое творчество, дает проанализированный в предшествующих главах принцип наоборотного упорядочения… Напомню, что одной из удивительных особенностей мифоло­гического сознания… Однако, это не просто хаос, а хаос, так сказать, творческий. Это хаос, который устремлен к порядку через творение…

Мускулатура мифа

То, что господствующая в первобытном мифе анархия воз­можностей являет собой прямое отражение открывающихся взо­ру человека предметных возможностей… Вернемся к тому, что в мифе царит хаос, где все превращается во все, и когда… Основной парадокс творчески-познавательного отношения к миру заключается в том, что каждый предмет этого мира нужно…

Творчество: от абсурда к логике

Но ведь у мифа, как было показано выше, есть и другая сто­рона. Являясь, с одной стороны, сферой безудержных фантазий, с другой стороны он является… Сама суть мифа заключается в том, что он каким-то образом удерживает это поле… Такой мифологический подход к миру позволяет в каждой без исключения вещи окружающего мира видеть, с одной сторо­ны,…

Двойной отщеп

Итак, можно говорить о двухполюсной структуре мифа. С одной стороны - полюс всевозможности, потенцирующий какие угодно… Если первый полюс - это полюс -воронка, втягивающий в себя все новую и новую информацию, но остающийся всегда…

ЧАСТЬ 4

ОСНОВАНИЯ МИФА

ГЛАВА 1. АРХЕОЛОГИЯ МИФА

 

Загадка древнейшего производства

Почему первобытный человек производит так называемые "ору­дия труда"? Кто-то пожмет плечами: "Что за странный вопрос! Конечно,… Много ли вообще орудий требуется человеку в его повседнев­ной жизни при… Однако количество предметов, которые археологи называют по привычке орудиями труда и которые обнаруживаются ими на .…

Парадокс хабилиса

Согласно современным археологическим данным, самые древ­ние предметы, несущие на себе несомненные следы искусствен­ной обработки, - это предметы так… логическая традиция однозначно именует эти предметы "орудия­ми",… Впрочем, прежде чем переходить к существу разногласий, опишу вкратце то, что можно считать бесспорным в отношении…

Проблема орудийности

Традиционное объяснение феномена искусственно сколотых галек - чопперов и других олдувайских камней со следами искус­ственной обработки - состоит в… Замечу сразу: то, что обработанные хабилисами камни явля­ются непременно… Вместе с тем, любая научная парадигма имеет некоторый ин­терпретационный предел, за границами которого она теряет…

Орудийный барьер

Так или иначе, но проходит немало времени, прежде чем этот ребенок становится готов к освоению внутренней (и, в том числе, утилитарной) логики… мет как знаково-символический, нагружая его своими собствен­ными, личными… Впрочем, ситуация годовалого ребенка, приступающего к ос­воению предметной утилитарности, относительно проста:…

Границы мозга

Известно, что в 50-60-е гг. XX в. среди антропологов была весьма популярна идея "мозгового рубикона" как некоей прин­ципиальной… мальном объеме головного мозга, наличие которого являлось бы необходимым (но,… В последующие десятилетия идея такой границы была под­вергнута достаточно жесткой критике. И, в частности, эта…

Благими намерениями...

Как возможно возникновение деятельности по изготовлению орудий труда, если такого рода деятельность может осуществлять­ся только человеком, а возникновение феномена человека являет­ся, в свою очередь, результатом длинного пути развития орудий­ной деятельности? В отечественной традиции интерпретации архе­ологических фактов весьма распространена позиция, которая по­чему-то именовалась "диалектической", но которая на самом деле попросту является уходом от вопроса. Вот типичный образец тако­го рода псевдодиалектического рассуждения: "Итак, человек до труда или труд до человека? Даже будучи полемически заострен­ной, такая постановка вопроса напоминает споры средневековых схоластов о том, что возникло раньше: курица или яйцо? Человек невозможен без труда, а труд без социального субъекта. Человек и труд составляют единую систему, формирование которой прохо­дит свои закономерные этапы. Именно этим объясняется принци­пиальная синхронность скачков в морфологическом оформлении человека и в орудийно-трудовой деятельности" ^|2.

Однако на самом деле такого рода постановка вопроса ровным счетом ничего не объясняет, не говоря уже о том, что вступает в прямое противоречие с археологическими фактами. Как отмеча­лось в предыдущей главе, между возникновением прямохождения и развитой кисти руки, с одной стороны, и возникновением феномена каменной индустрии, с другой, вовсе нет никакой син­хронности, а лежит разрыв, по меньшей мере, в миллион лет. И точно так же можно говорить об очевидном и огромном разрыве (тоже не менее миллиона лет) между возникновением каменной индустрии и феноменом питекантропа как первого существа, ко­торое однозначно относится к роду Homo. Таким образом, ис­тория наиболее древних ступеней антропогенеза - это вовсе не история синхронности орудийного и морфофизиологического, а история весьма и весьма существенных разрывов.

В общем и целом указание на пресловутую синхронность раз­вития каменной индустрии и человеческой морфофизиологии -это не что иное, как известный школярский трюк, который по­зволяет не думать над проблемой там, где она есть. Мол, доста­точно указать на то, что все происходило "постепенно и одновре­менно", и тогда на конкретные противоречия и проблемы уже можно не обращать внимание. Однако как только тот или иной автор пытается смоделировать конкретный механизм этой "по­степенности и одновременности", становится очевидной поверх­ностность такого рода интерпретаций.

Скажем, авторы уже упоминавшегося фундаментального трех­томного исследования по истории первобытного общества, создан­ного силами ведущих специалистов Института этнографии в сере­дине 80х гг, всерьез доказывают, что деятельность по изготовлению орудий труда могла возникнуть как условно-рефлекторная деятель­ность, как деятельность, не опосредованная сознанием и целеполаганием. Но тогда становится совершенно непонятно, что вообще эти авторы обозначают с помощью словосочетания "орудие труда".

В частности, Ю.И.Семенов, являющийся автором соответст­вующего раздела в указанной монографии, подчеркивает: "В све­те современных данных о механизме поведения высших живот­ных форму, в которую была облечена при своем возникновении производственная деятельность, нельзя охарактеризовать иначе, как условнорефлекторную" ". Мол, сначала предки человека просто пользовались случайно подобранными камнями в процес­се охоты или драк, а когда камни случайно разбивались при со­ударениях друг о друга, получавшиеся осколки с острыми края­ми привлекали особое внимание и начинали использоваться в различных нуждах. А далее все, как в святочном рассказе для маленьких детей: "...если первоначально это происходило чисто случайно, то в дальнейшем, по мере накопления опыта, предлюди намеренно стали ударять одними камнями по другим, разби­вать одни камни при помощи других, а затем выбирать из числа образовавшихся осколков наиболее пригодные для использова­ния в качестве орудий. Как показали эксперименты, в результате простого бросания камня на глыбу или глыбы на камень помимо бесформенных обломков нередко получаются отщепы правиль­ной формы с выраженным острым краем" ^и.

По всей видимости автор убежден, что описываемый им про­цесс достаточно прост в интеллектуальном отношении, коль ско­ро речь идет о ее "условнорефлекторном" возникновении. Однако я обращу внимание всего на два слова, которые походя употреб­ляет Ю.И.Семенов - очевидно, предполагая, что никаких особых проблем за этими словами не скрывается. Это слова "намеренно" и "выбрать".

Между прочим, это именно те два слова, которые являются ключевыми для понимания самого феномена человека. Во вся­ком случае, реальная теоретическая сложность в интерпретации процесса антропогенеза заключается вовсе не в том, чтобы ука­зать на имеющиеся в самой природе факты раскалывания камней, а в том, чтобы объяснить, как стало возможно то, что скрывается за этими двумя словами: как могла у предчеловека возникнуть интенция к преднамеренной обработке камней и как у него могла сформироваться способность к выбору из многофакторных абиологических возможностей.

В самом деле, можно сколько угодно рассказывать о том, каким образом в естественных условиях образуются каменные осколки. В любой скалистой местности (а именно таково олдувайское уще­лье, в котором обнаружены древнейшие артефакты культуры)

таких осколков любых размеров и конфигураций неисчислимое множество - на любой, что называется, вкус. И, разумеется, лю­бая обезьяна может наблюдать процесс образования новых ос­колков в процессе соударения камней. Но проблема состоит со­всем не в этом, а именно в том, почему предок человека присту­пает вдруг к НАМЕРЕННОМУ соударению камней.

Ведь намерения животного всегда связаны с его биологичес­кими потребностями, а любая намеренная деятельность, не связан­ная с прямыми биологическими смыслами, - это уже сознательная деятельность, т.е. деятельность связанная с сознательным целеполаганием. Поэтому возникновение способности к намеренному со­ударению камней не может служить объяснительной схемой, а само должно быть как-то объяснено. И указание на то, что некие древ­нейшие предки человека "постепенно" переходят от случайно рас­колотых камней к их намеренному раскалыванию, ровным счетом ничего не объясняет: условнорефлекторное подкрепление не мо­жет совершаться посредством факторов, которые не имеют непо­средственной биологической значимости.

Скажем, обезьяна, случайно расколовшая кокосовый орех с помощью камня, может перейти к намеренному использованию камней при раскалывании кокосовых орехов, - но именно пото­му, что внутри кокосового ореха содержится подкрепление данного условного рефлекса в виде вкусной мякоти и молока. На созда­нии такого рода условнорефлекторных цепей и строится, как из­вестно, все обучение в животном мире. Однако процедура раска­лывания одного камня с помощью другого камня не содержит в себе никакого естественного биологического подкрепления, и по­тому не может быть закреплена условнорефлекторно.

Широко известны опыты, которые доказали, что не только изготовление каменных орудий, но и использование орудий из камня не удается смоделировать у высших приматов в лаборатор­ных условиях. Всякий раз, когда подобного рода попытки совер­шались, "реакция шимпанзе на камень приобретала характер активного отвергания" '', - подчеркивают исследователи.

Но, таким образом, идея условнорефлекторного происхожде­ния деятельности по изготовлению каменных орудий выглядит более чем странно. У любого живого существа условнорефлек­торно закрепляется лишь то, что является непосредственно зна­чимым в биологическом отношении, - но возможно ли обработку каменных предметов интерпретировать как биологически значи­мую? Если бы деятельность такого рода могла возникать как ус­ловнорефлекторная, ее бы вполне можно было смоделировать у любых высших обезьян, но это, как известно, задача которую так и не удалось решить. Но если даже в искусственных условиях специальной дрессировки невозможно заставить обезьяну превра­тить круглую гальку в чоппер - с тем, чтобы она начала этим примитивным орудием пользоваться в практических целях, то можно ли вообразить те факторы, которые позволили возник­нуть этой способности в естественных условиях?

Дело ведь вовсе не в том, что морфофизиология обезьяньей руки не позволяет ей расколоть один камень с помощью другого - как раз с морфофизиологической точки зрения такая операция обезьяне вполне подвластна. Проблема совсем в другом. Пробле­ма в том, что задача создания любого, даже самого примитивного орудия труда из камня - это интеллектуально сверхсложная зада­ча, коль скоро существо, создающее такое орудие, должно удер­живать в голове цепочку из нескольких звеньев, не имеющих прямой биологической значимости.

Прекрасно известно, что высшие обезьяны способны опериро­вать различными подсобными орудиями при решении каких-то биологически значимых задач и даже способны предварительно обрабатывать эти подсобные орудия - например, заострять с по­мощью зубов палки и ветки, чтобы вытаскивать термитов из тер­митника. Но производство каменных орудий - это деятельность, предполагающая двойное и даже тройное целевое опосредование: "я должен взять камень, чтобы с помощью него оббить другой камень, чтобы в результате получился некий осколок, и чтобы этот осколок использовать для..." А для чего, собственно говоря, может использовать полученный осколок Homo habilis? Для охоты такой осколок ничуть не более полезен, чем целый камень, а если, как указывают различные авторы, "для разделки туш" или "для изготовления дубин" ^|г), то это уже четвертый уровень целевого опосредования. Естественно, что условнорефлекторное возникновение столь сложной процедуры выглядит более чем проблематично.

Опоры выбора

Но почему даже в условиях искусственной дрессировки, когда дрессировщик создает систему условнорефлекторных подкрепле­ний, не удается сформировать… "А затем выбрать из числа образовавшихся осколков наиболее пригодные для… Однако в том-то и состоит суть дела, что выбор подходящего осколка - это совсем не просто. Это, между прочим, в не…

ГЛАВА 2.

КОРНИ КУЛЬТУРЫ

Странный мир

Вообще сама по себе галечная культура - это большая загадка. Загадка не только потому, что столь радикальное новообразова­ние как культура… Первая существенная черта галечных орудий, которая броса­ется в глаза при их… Образно выражаясь, у каждой гальки, оббитой руками хабилиса, - свое лицо, и это крайне странно, если предполагать,…

Культура каменных меток

Хорошо известно, что внешний вид галечного псевдоорудия принципиально отличается от внешнего вида любых орудий пос­ледующих эпох. Любое галечное… Обращу в этой связи внимание на еще одну удивительную особенность галечных… Вот как пишет об этом феномене первооткрыватель алтайской галечной культуры академик А.П.Окладников. "Первые…

Память в камне

Понятно, что на этом этапе речь может идти не об утилитар­ной, а исключительно о мифологической, знаковой ценности ско­лотого камня - о ценности тех… Итак, все начинается со случайно расколотого галечного камня в контексте той… Впрочем, эмоциональная этиология первичных каменных рас­колов - являлись ли они сублимированным выходом подавленной…

Рождение утилитарности

Итак, нами сформулирована гипотеза, что древнейшая каменная индустрия - это стихийное производство первичных знаковых систем, выступающих… Но если происхождение галечных псевдоорудий не связано с утилитарностью, а… То, что меточные камни могут использоваться в утилитарно-прагматических целях, в качестве орудий - несомненно, и…

Знание на фундаменте мифа

Итак, если утилитарный интерес к камню может возникнуть только на высокой ступени интеллектуального опосредования и потому никак не может служить… Суть дела, грубо говоря, заключается не в том, что у архантропа появляется… хабилисе, который манипулирует не простым осколком, а оскол­ком, который для него МИФОЛОГИЧЕСКИ ЗНАЧИМ, такая ситуация…

Магия орудийности

Итак, концепция знакового происхождения каменной инду­стрии позволяет понять феномен орудийности не как исходную ступеньку человеческой культуры, а… Однако открытие утилитарности вовсе не означает переквали­фикацию меточных… И это чрезвычайно важно для понимания самой сути феномена культуры: ту или иную утилитарную функцию начинает исполнять…

ГЛАВА З.

ИСКУШЕНИЕ СОЦИАЛЬНОСТЬЮ

В начале было слово

Итак, в предыдущих главах была выдвинута принципиальная гипотеза, согласно которой, человеческая культура начинается не как деятельность по… Но тем самым меточный камень оказывается не чем иным, как своего рода… В предшествующих главах уже шла речь о том, что слово че­ловеческого языка - это воистину многослойная Вселенная.…

В преддверии языка

Итак, феномен культуры начинается с того, что некий слу­чайный каменный скол становится носителем информации, - но информации особой, легендарной,… самого начала каменный скол несет в себе информацию о внут­реннем,… Но, таким образом, культура начинается с феномена знака, и этот конкретный знак, конкретная метка на первых порах не…

Явление языка в обряде

Начнем с того, что эмоционально-субъективное переживание, оказавшееся объективно зашифрованным в каменном сколе, спо­собно спровоцировать в авторе… Именно по этой причине уже на достаточно ранних ступенях культуры должна была… по поводу тайной мифосемантики первичных культурных пред­метов, каковыми являются меточные камни.

Восхождение к образцу

Идея культурного образца, мультиплицируемого во множест­ве копий, т.е. становящегося основой для многократного воспро­изведения в деятельности… Если первые искусственно обработанные гальки появляются около двух с половиной… разцу можно обнаружить, пожалуй, лишь в так называемых проторубилах, появляются в эпоху ашельской индустрии. Это…

Прыжок питекантропа

Полтора миллиона лет продолжается эпоха галечной культу­ры, знающей только одну форму культурной трансляции - куль­товую, обрядово-ритуальную… Так или иначе, но только на базе этой стихийной манипуля­тивной активности… ществования олдувайской галечной индустрии не происходит никакого функционального оформления знаково-меточных камней,…

Фактор отбора

Итак, мы пришли к выводу, что именно питекантроп несет всю полноту ответственности за изобретение действительно ути­литарного измерения каменной… кой эпохи, который в течение двух миллионов лет создавал куль­туру оббитых… Но парадокс заключается в том, что утилитарность индустрии, создаваемой питекантропом, так же весьма условна и…

Возможны варианты

 

Эпоха питекантропа - это эпоха, которая продолжается не менее миллиона лет, и важнейшей особенностью ее материальной куль­туры является крайне незначительное количество эволюциониру­ющих орудийных форм. Как уже отмечалось, это эпоха, пред­ставленная в основном одной развитой орудийной формой - руч­ным рубилом, да еще несколькими формами, которые остаются на периферии каменного конвейера этой эпохи. И такого рода орудийное монопроизводство существует вплоть до эпохи мустье, созданной руками неандертальца в промежутке между 70 тыс. лет до н.э. и 32 тыс. лет до н.э.

Эпоха неандертальца поразительна сразу в двух отношениях. Прежде всего бросается в глаза ее крайняя непродолжительность, если сравнивать с предшествующими ей двумя археологическими хрономонстрами, археологическими хронодинозаврами - двумя эпохами, каждая из которых занимала отрезок в миллион-полтора миллиона лет. На этом фоне 40 тысяч лет, охватываемых со­зданной руками неандертальца культурой мустье, кажутся сущей безделицей.

В то же время, это воистину эпоха, и главным ее своеобразием следует признать своего рода взрыв множественной предметнос­ти - разумеется, речь идет о культурной предметности. На смену моноорудийности питекантропа приходит культура, насыщенная чрезвычайно высоким разнообразием предметов, причем предме­тов, которые, в отличие от олдувайской культуры, легко типоло­гически классифицируемы. Можно было бы даже сказать, что в эту эпоху происходит своего рода инновационный взрыв. Моно­производство эпохи питекантропа уступает место производству множественных культурных форм, и нет сомнения, что за этими количественными изменениями скрывались существенные миро­воззренческие перемены, привнесенные представителем нового биологического вида.

Как объяснить феномен этого орудийного взрыва, произошед­шего менее ста тысяч лет назад и обозначившего принципиально новый рубеж культуры, начиная с которого происходит экспоне­нциальное развитие последней?

Напомню, что питекантроп - это существо, которое абсолютно несвободно в своей производительной деятельности. Каменная индустрия питекантропа - это индустрия, основанная на культе образца, причем образца, который ДИКТУЕТ содержание про­изводительной деятельности через систему обрядов и ритуалов. Поэтому глубоко естественно, что мир питекантропа - это мир,

которому нет дела до поиска вариантов. Это мир одной-единственной или нескольких близких орудийных форм, которые на протяжении сотен тысяч лет транслируются из поколения в поколение как священные культовые ценности, и их историчес­кая трансформация происходит исключительно за счет действия того феномена естественного орудийного отбора, механизм дей­ствия которого был описан выше. Иначе говоря, в своей предмет­ной деятельности питекантроп является заложником какой-то культурной традиции и не способен к сознательным отклонениям от образца, не способен к тому, что можно было бы назвать твор­ческим экспериментированием - настолько же, насколько не спо­собны к творческому экспериментированию живые существа в процессе видообразования.

Эпоха мустье - это эпоха, в которую рождается феномен сво­боды .

Феномен неандертальца - это феномен существа, которое, судя по всему, уходит от диктата жестких обрядово-ритуальных схем, заставлявших питекантропа строго следовать некоему орудийно­му канону. Гигантский и беспрецедентный прорыв неандерталь­ца заключается в том, что он начинает создавать в некотором роде свободные вариации на те или иные орудийные темы. Можно сказать, что в эпоху мустье начинается своеобразное вариативное экспериментирование с базовыми культурными схемами. Если высшая доблесть питекантропа состояла в том, чтобы с макси­мальной точностью воспроизводить некий священный орудийный образец, и потому сознание питекантропа можно было бы опре­делить, как глубоко каноническое сознание, то сознание неан­дертальца - это сознание еретика, т.е. сознание существа, которое способно нарушать священный канон и создавать орудия за гра­ницами канонических форм. Если основным содержанием каменной индустрии в ашельскую эпоху являлась трансляция некоего базового орудийного стереотипа и следование закону об­разца, то теперь, в эпоху мустье идущая из глубин тысячелетий единообразная традиция сменяется активным инновационным поиском и экспериментированием.

Неандерталец решительно отказывается от того, чтобы слепо следовать устойчивым традициям ашельской культуры и начина­ет собственное вариативное экспериментирование с каменными формами, создавая в результате многие десятки совершенно не похожих друг на друга форм. Это и обретающие совершенно раз­личные формы рубила, это и разнообразные остроконечники, это и скребла самых разнообразных форм, это и зубчатовыемчатые орудия, чьи формы так же весьма и весьма различны. Наконец, это достаточно разнообразная костяная индустрия. Многообра­зие различных предметных форм, изготавливаемых неандерталь­цем, просто фантастически велико, и этим оно напоминает псев­доорудия олдувайской культуры - с той лишь разницей, что пред­меты, изготавливаемые неандертальцем, это ни в коем случае не меточные камни, получаемые в результате немногочисленных

грубых сколов, а высокофункциональные орудия, изготавливае­мые в результате чрезвычайно сложной технологической обра­ботки камня и предназначенные к реализации в весьма разнооб­разных утилитарных функциях.

По-видимому, неандерталец - это первое существо на эволю­ционной лестнице антропологических предшественников челове­ка, которое начинает заниматься такого рода вариативным экспе­риментированием с абстракциями культурных форм, а, значит, и с физическими формами производимых им предметов. Если Homo erectus создает своего рода производственный культ некоей базовой орудийно-функциональной формы, то неандерталец - это тот куль­турный еретик, который пренебрегает нормами обрядово-ритуальной традиции и начинает активно экспериментировать с камнем, создавая принципиально новые утилитарные формы, не известные предшествующим поколениям. Это еретик, который пытается освободиться от жесткого давления культурной тради­ции и впервые заявляет претензию на творческую свободу в со­здании своего утилитарного арсенала.

Разумеется, это предполагает новые интеллектуальные возмож­ности, которыми обладает неандерталец. Известно, что средний объем мозга неандертальца был настолько высок, что даже пре­вышал средние показатели мозга Homo sapiens, достигая 1600 куб.см. И, судя по всему, сложность архитектоники и дифферен­цированное™ функциональных мозговых структур у этого мозга была так же достаточно высокой; во всяком случае, артефакты созданной неандертальцем культуры позволяют утверждать, что сознание неандертальца было способно справиться как с задачей удержания множественных образцов предметной культуры, так и с созданием новых функциональных форм, находящихся за границами тех, которые предписаны обрядово-ритуальной тра­дицией.

Способность неандертальского человека отойти от строгого соблюдения канонической традиции, активное экспериментиро­вание с орудийными формами, создание множественных орудий­ных вариаций на непродолжительной временной дистанции - все это приводит к возникновению феномена локальной дифферен­циации культур, что является важнейшей особенностью, харак­теризующей эпоху неандертальца.

В самом деле, как подчеркивают многочисленные исследова­тели, созданная питекантропом ашельская культура, отличалась настолько высокой стандартизованностью производимых орудий, что эти орудия вообще не знали пространственной дифференциа­ции. Как бы далеко ни отстояли друг от друга регионы, в кото­рых обнаруживаются орудия ашельской культуры, всякий раз приходится делать вывод о практической идентичности этих тер­риториально разбросанных культурных очагов. Фундаменталь-

ным фактом ашельской культуры является то, что "рубила из Европы, Южной Африки и Индостанского полуострова являют­ся по существу однотипными орудиями, и это так же относится к остальному крупному и мелкому инвентарю" '.

Наоборот, в эпоху мустье впервые возникает феномен терри­ториально разноликих культур. Лишенный свободы монологизм ашельской культуры, когда культуры разных регионов представ­ляли собой практически одну и ту же культуру, сменяется регио­нальной полифонией культур, создаваемых руками представите­лей вида Homo neanderthalensis. Если ашельская культура раз­личных регионов представляет, по сути дела, одну и ту же куль­турную традицию, то мустьерская культура различных регионов представлена существенно различными орудийными комплекса­ми, а, значит, различными культурными традициями.

Вместе с тем, исследователи подчеркивают, что множествен­ные неандертальские культуры демонстрируют поразительное нежелание к ведению какого бы то ни было диалога друг с дру­гом. "Частой, если не вообще характерной для позднего мустье является ситуация, когда в одном и том же районе бок о бок существуют стоянки, относящиеся к разным археологическим культурам. Так, например, в районе Дордонни-Вьенна во Фран­ции сосуществовали такие выделенные Ф.Бордом культуры, как мустье с ашельской традицией, типичное мустье, зубчатое мустье и, наконец, два варианта шарантского мустье: мустье типа Ля Кина и мустье типа Ля Феррасси. И хотя коллективы, относя­щиеся, к разным археологическим культурам, жили вперемешку на одной ограниченной территории в течение десятков тысяч лет, никаких влияний их друг на друга не обнаруживается. Это сви­детельствует об отсутствии между ними сколько-нибудь регуляр­ных контактов, об их замкнутости, изоляции друг от друга" ².

В этой связи напомню, что огромное культурное значение эпо­хи, созданной питекантропом, состояло в том, что именно в эту эпоху человечество обрело свое социальное измерение, обрело язык социальной коммуникации, создало систему обрядово-ритуальных структур как основу мифосемантического диалога. Именно в эту эпоху предчеловек впервые обрел свое социальное "Я", и мани­фестировал это свое социальное "Я", с одной стороны, - в языке, а, с другой, - в трансляции принципиально устойчивых орудий­ных форм. И ровно на столько же, на сколько питекантроп являл­ся первооткрывателем и первосоздателем феномена человеческой социальности, неандерталец может быть представлен в качестве существа, несущего всю полноту ответственности за обретение че­ловеком качества культурной индивидуальности.

Что карается "авторской" меточной культуры олдувайского человека, то здесь, конечно же, может идти речь лишь о псевдо­индивидуальности: здесь индивидуальный меточный скол не яв­ляется выражением и воплощением человеческой индивидуаль­ности, а является индивидуальностью случая. Это та индивиду­альность скола, которая в принципе не способна пока еще стано-

424

виться предметом культурного наследования, а, значит, не явля­ется индивидуальностью в специфически культурном смысле. И лишь после того, как представители вида Homo erectus создают традицию культурного наследования как такового, создают тра­дицию преемственности и воспроизводимости культурно-орудий­ного производства, закладываются основы для совершения сле­дующего шага - шага культурной индивидуации. Именно этот шаг совершают впервые представители вида Homo neandertha­lensis, создавая феномен территориальной множественности культ тур, и доводя тем самым феномен человеческой культуры до своего рода логического завершения.

Принцип мутаций

Однако следует подчеркнуть, что едва ли орудийные экспери­менты неандертальца совершались ПОД те или иные утилитар­ные задачи, т.е. едва ли… Но что же в таком случае я имею в виду, когда говорю о вариативном… В сущности говоря, это тот род вариативного псевдотворчест­ва, который столь характерен для маленького ребенка,…

Homo sapiens - человек спасенный

Оказалось, что вкус свободы имеет выраженный привкус го­речи. Оказалось, что испытание свободой - это крайне нелегкое ис­пытание, к которому… риации, неандерталец вместе с тем не сумел создать ту сложную и динамичную культуру, которая уже в верхнем палеолите…

ГЛАВА 4.

АРХЕОЛОГИЯ ДЕТСТВА

От истории культуры к истории детства

Изложенная в предшествующих главах гипотеза о происхож­дении человеческой культуры - при всей ее заведомой спорности - позволяет существенно… Вообще идея о существовании глубокой коррелятивной связи между процессами… Ничуть не менее естественным выглядит предположение, со­гласно которому культурное и психологическое развитие ребенка…

Миф метки

Начну с фактов общепринятых и общеизвестных. Ребенок периода младенчества, начиная с ползункового воз­раста, осуществляет… Вместе с тем развитие предметной активности обезьян засты­вает на ступени манипулирования, тогда как человеческий…

Собственно человеческое

Вопрос о том, когда и каким образом начинается генезис куль­турной позиции ребенка - это вопрос, которому были посвящены в XX веке многие сотни… между тем принципиальный и роковой для понимания самого феномена человека. Так, Л.С.Выготский, принимая в общем и целом доказатель­ства Бюлера относительно того, что предметная активность…

Педагогика ритуала

Итак, ребенок вступает в этап освоения культурных норм, в этап дешифровки культурной тайнописи предметов, опираясь на то отношение к предметному… кой для последующего диалога с его объективно-культурной сущ­ностью. И вот наступает момент, когда годовалый малыш начинает осваивать совершенно новую для себя позицию - позицию…

Мир категорий

Вообще использование любого предмета в соответствии со встроенной в него культурной схемой - это крайне нелегкое в интеллектуальном отношении… Использование предмета в соответствии с характеризующей его… В самом деле, культурный схематизм, ориентация на образец, сверхценность обрядово-ритуальных структур и формирующаяся…

Магия ритуала

Итак, парадокс освоения ребенком культурно-утилитарного статуса предметов заключается в том, что он осваивает этот ста­тус, вовсе не имея в виду… по себе, а не как средство решения каких-то задач или достиже­ния каких-то… Но разве ребенок не пользуется одеждой, ложкой, тарелкой и множеством других предметов окружающего его культурного…

Школа варианта

 

Итак, до двух лет высшей ценностной ориентацией ребенка является исполнение различных культурных обрядов, культур­ных ритуалов, культурных норм. На третьем году жизни он де­лает великое открытие: оказывается, можно идти ПРОТИВ, ПОПЕРЕК нормы. Оказывается, возможны индивидуальные ва­рианты трактовки нормы. И это есть начало вариативного диалога ребенка с культурой. Диалога, который отныне предполагает не просто усвоение ребенком тех или иных культурных норм, но и спор с нормой, творческий спор с культурной нормой. Тот твор­ческий спор, без которого невозможен культурный прогресс.

На предшествующих ступенях своего развития ребенок был, в сущности, лишен самой возможности культурного выбора. Сна­чала факт авторской меточной деятельности, а потом и факт дея­тельности по образцу были как бы генетически запрограммиро­ваны, и потому содержание культурной деятельности на этих сту­пенях было принципиально предсказуемым содержанием.

Разумеется, мифосемантика меток, делаемых девятимесячным ребенком, носит абсолютно субъективный, абсолютно индивиду­альный характер. И, в то же время, сам процесс меточной дея­тельности, осуществляемой девятимесячным ребенком, принци­пиально предсказуем, и мифосемантические следы, оставляемые различными детьми этого возраста, не обладают какой бы то ни было культурной ценностью: это просто царапины и следы зубов, практически одинаковые у всех детей.

Точно так же и на следующем, обрядово-ритуальном этапе процесс освоения культурных норм и предметных абстракций носит глубоко субъективный и индивидуальный характер. Лю-

бой ребенок осваивает культурные нормы неповторимо-индиви­дуальным образом. Однако и в этом случае содержание того диалога, который ведут различные дети этого возраста с миром культуры, является практически идентичным у различных детей.

И только с того момента, когда ребенок вступает в период культурного еретичества и обнаруживает способность к вариативному культурному мышлению, содержание индивидуального диалога ребенка с миром культуры приобретает черты культур­ной неповторимости. И именно с этого времени начинается бур­ный всплеск детского творчества, которое проявляется в языке, в рисунках, в характере поведения.

Это творчество, которое пока еще менее всего опосредовано какими-то сознательными целями и которое менее всего отдает себе отчет в том, что оно - творчество. Ребенок все еще не изо­бретает целевым образом, он просто создает варианты, и каж­дый созданный им вариант является для него ценным и самодостаточным. Ребенок не ставит перед собой никаких творческих задач, не пытается сознательно произвести нечто, обладающее культурной неповторимостью. Он просто создает один вариант за другим, получая от самого этого процесса выраженное удо­вольствие. Скажем, ребенок пяти лет садится за стол, берет в руки краски или фломастеры, и в течение пятнадцати минут с необыкновенной легкостью, без каких бы то ни было творческих мук создает множество рисунков, поражающих удивительной свежестью восприятия. Одновременно с этим ребенок демонстри­рует способность к совершенно своеобразной речи, насыщенной множеством неологизмов и непривычных фразеологических обо­ротов.

Однако другая сторона этого вариативного творчества заклю­чается в том, что сам ребенок абсолютно не способен отделить удачный вариант от неудачного, т.е. не способен к культурной оценке плодов своей собственной деятельности. Только взрослый наблюдатель может вычленить в речи ребенка и записать какую-то яркую, нестандартную фразу или выбрать из кипы детских рисунков тот, который действительно заслуживает самого при­стального внимания. Что же касается самого ребенка, чье мыш­ление находится на ступени культурной вариативности, то он творит, что называется, без разбору - скажем, создавая на листе бумаги бесконечные вариации на тему принцесс или домов. И это воистину пир вариантов. Но вариантов, которые принципиально равны по отношению к друг другу. И потому потенциально стагнированы, т.е. не знают прогресса.

Мышление, которое действительно продуктивно в культуре, это мышление не просто вариативное, но и ВЫШКОЛЕННОЕ, т.е. мышление, способное осуществлять достаточно жесткую цен­зуру и редактуру по отношению к множеству сочиняемых вари­антов. Только в этом случае оказывается возможен культурный прогресс, только в этом случае за многообразием равновеликих возможностей начинает прорисовываться тенденция роста. Толь-

ко в этом случае вариативное мышление получает возможность стать действительно творческим.

Именно в этом можно видеть историческую миссию школы, которая предлагает ребенку ориентацию на более или менее жест­кий культурный образец, а, значит, дает принципиальную систе­му координат, в рамках которых можно осуществлять цензуру и редактуру вариативного поиска.

Впрочем, беда школы в ее исторических вариантах заключа­ется в том, что, настаивая на освоении тех или иных культурных образцов, она, как правило, приводит к существенному подавле­нию самого потенциала вариативности. Школя мышление ребен­ка, ориентируя его на культурный образец, она, в сущности, по­давляет само стремление к производству вариантов, формирует у ребенка недоверие к собственным авторским силам, и это являет­ся одной из причин кризиса традиционной школы в современных условиях, когда на повестку дня во все большей степени выходит проблема формирования творческой личности.

Разумеется, школа должна быть школой, т.е. она должна школить мышление через систему культурных образцов. Но зна­чит ли это, что авторская вариативность ребенка заведомо обре­чена на подавление? Ведь факт заключается в том, что те люди, которые оказались значимы в истории культуры, - это люди, су­мевшие сохранить в себе вариативный пафос, но канализировать его в жесткие рамки культурных требований. Как это оказалось возможным? И можно ли построить такое содержание школьно­го образования, чтобы этот путь оказался возможен для каждого ребенка, а не для избранных единиц? В этом - главный вопрос современных попыток обновления школы. Но, чтобы ответить на него, надо, как минимум, разобраться в сути самого феномена вариативного мышления.

Увы, в современных психологических исследованиях мы не найдем ответа на вопрос о природе вариативности в детском мыш­лении. Более того, вариативность детского мышления здесь вооб­ще не фигурирует как самостоятельная ценность. Хотя в ряде классических исследований содержатся весьма важные методо­логические указания, касающиеся феномена вариативности в мышлении ребенка дошкольного и младшего школьного возрас­та. В частности, Л.С.Выготский, анализируя генезис понятийно­го мышления, указывает на то, что вплоть до наступления под­росткового возраста в мышлении ребенка доминируют такие до-понятийные структуры, как комплексы. А мыслительные ком­плексы - это и есть те структуры, которые выстраивают диалог ребенка с миром по законам чистой вариативности.

"Многообразие связей, лежащих в основе комплекса, состав­ляют главнейшую, отличающую его черту от понятия, для кото­рого характерно единообразие лежащих в основе связей. (...) Каждый элемент комплекса может быть связан с целым, выра­женным в комплексе, и с отдельными элементами, входящими в его состав, самыми различными связями. В понятии эти связи в

основном являются отношением общего к частному и частного к частному через общее. В комплексе эти связи могут быть столь же многообразны, как многообразно фактическое соприкоснове­ние и фактическое родство самых различных предметов, находя­щихся в любом конкретном отношении друг к другу" ^э.

Л.С.Выготский выделяет пять основных форм мышления в комплексах, и нельзя не заметить, что все пять форм указывают на специфические особенности того мышления, которое принято называть творческим или эвристическим.

Скажем, ассоциативный комплекс - это такая мыслительная структура, когда в основу обобщения кладутся случайные и про­извольные ассоциативные связи. Ребенок идет за случайной ас­социацией и делает на ее основе обобщение, которое безусловно является неправильным. Но в то же время нельзя не заметить, что способность к такого рода случайно-ассоциативному обобще­нию является важнейшей чертой творческого мышления.

То же самое можно сказать и про коллекционный комплекс, когда обобщение совершается на основе принципа случайной до­полнительности: ребенок объединяет в одну группу самые раз­личные предметы и явления как коллекционер, собирающий то, чего у него пока еще нет; при этом он нимало не озабочен тем, чтобы у его коллекции было какое-то общее основание.

На вероятностной псевдологике основан и цепной комплекс, когда совершающий работу обобщения ребенок кладет в основу обобщения несколько различных оснований; причем переход от одного основания к другому совершается по вероятностной, слабомотивированной цепочке.

Также на вероятностной основе строится диффузный комплекс, когда ребенок поражает исследователей своей способностью мыс­лить в размытых, приблизительных, неясных очертаниях, а его мысль бесконечно диффундирует и совершает такие скачки, ко­торые совершенно невозможно рационально понять.

И даже то, что по внешнему образу напоминает понятие, у ребенка этого возраста строится на вероятностной, ложной осно­ве и потому Выготский определяет такие обобщения как псевдо­понятийные.

Все перечисленные комплексы являются ключевыми для по­нимания того, что мы называем вероятностным мышлением. И одновременно - для понимания природы творчества. И было бы крайне опасно отнестись к вероятностным формам мышления как к "неправильному" мышлению, которое должно быть однознач­но преодолено при освоении ребенком строго понятийных форм. Ведь ребенок, находящийся на классической ступени комплекс­ного мышления и мыслящий в границах ассоциативного, коллек­ционного, цепного, диффузного или псевдопонятийного комплек­сов - это ребенок, отваживающийся мыслить на свой страх и риск. Его мышление лишено формально-логической и понятийной строй­ности, оно еще в значительной степени случайно и вероятностно, но зато это СОБСТВЕННОЕ мышление, имеющее риск осущест-

вляться по траектории заведомо ошибочной и неправильной. И, возможно, это именно тот фундамент самости, без которого и вне которого формальнооперациональное понятийное мышление ока­зывается в чем-то неполноценно.

Напомню в этой связи, что любое теоретическое мышление, как показали исследования науки уже в XX веке, имеет в своем основании некую образную подкладку - совокупность того, что можно было бы назвать интеллектуальной образностью. Любое подлинное понимание начинается вовсе не на понятийном уров­не, а на уровне интуитивного схватывания образа понимаемого. И только через личностные образные структуры происходит вос­хождение к сущности собственно понятия. И хотя образ не обла­дает точностью и четкостью понятийных структур, зато он обла­дает огромным потенциалом эвристичности. Образ всегда личен. В нем нет универсальной всеобщности понятия, но есть сверну­тая пружина огромного познавательного интереса. Любое поня­тийное мышление, сколь бы ни было оно развито, имеет в своем основании такого рода образную подкладку, которая всегда глу­боко индивидуальна, личностна и не транслируема другому. При­чем по сути своей эта образная подкладка функционирует по законам неточного, приблизительного, размытого, неправильно­го мышления - как раз того типа мышления, которое было оха­рактеризовано Выготским как мышление в комплексах; а это зна­чит, что мышление в комплексах вовсе не снимается, вовсе не преодолевается "более высокой", понятийной формой мышления, а сохраняет самостоятельную ценность и находится в сложном диалоге с понятийным. Иначе говоря, мышление в комплексах -это не просто ступенька к понятийному, а нечто, имеющее вполне самостоятельную интеллектуальную ценность и заслуживающее специального и особого развития наряду с формированием и раз­витием собственно понятийных структур.

Традиционная школа - это школа, которая демонстрировала подчеркнутое равнодушие к вероятностным структурам мышле­ния. Задача радикального обновления школы в современных ус­ловиях во все большей степени осознается как задача налажива­ния диалога между вероятностными и понятийными структурами мышления. Конечно, школа должна вводить жесткие культур­ные ориентиры; однако не за счет подавления вероятностных мыслительных структур.

Разумеется, дети, обучающиеся в школе, должны продви­гаться к общему культурно-понятийному содержанию. Однако вместе с тем школа должна решать задачу по формированию индивидуальных интеллектуальных образов, по формированию первичных понимательных интуиций, причем у каждого ребен­ка на свой лад. Не универсальная точность понятия, а индиви­дуальное своеобразие личного образа, личной понимательной интуиции, личного, пусть неправильного, но индивидуально богатого варианта - вот что является высшей ценностью в систе­ме вероятностного обучения. В развитии вероятностно-разноли-

ких, принципиально допонятийных способов мышления и по­нимания состоит одна из важнейших задач современной шко­лы, если она желает быть не просто школой нормы, но и шко­лой творчества. И не случайно ключевыми, основополагающи­ми идеями вероятностной системы образования являются идея авторства в культуре и идея культурной вариативности. Соот­ветственно ключевой задачей новой образовательной стратегии выступает не столько задача трансляции ребенку некоторой сум­мы культурных знаний, сколько задача формирования его ав­торской позиции в культуре, задача формирования его автор­ской индивидуальности и способности вести самостоятельный, индивидуально-авторский диалог с культурой.

Итак, подводя итог предшествующему анализу, гипотетичес­ки можно выделить несколько фундаментальных этапов станов­ления человеческой культуры и коррелирующих с ними этапов культурного становления ребенка в онтогенезе.

Первый этап - это этап, связанный с феноменом хабилиса и древнейшего галечного производства. Это принципиально доорудийный, но знаковый этап культуры. В онтогенезе ребенка ему соответствует позднее младенчество, связанное с появлением у манипулятивной деятельности ребенка татуировочно-меточного измерения. Искусственное в этой ситуации пока еще не является средством, не является орудием, а является только лишь знаком, первичным культурным шифром.

Второй этап - это этап магической орудийности. В антропоге­незе это этап, связанный с формированием и развитием антропо­логического вида, получившего название Homo erectus. Это этап, на котором человек уже активно пользуется производимыми им каменными орудиями, однако сами эти орудия продолжают про­изводиться принципиально нецелевым образом, в процессе обрядово-ритуальной деятельности. Эффект магической утилитарности является на этом этапе главным фактором, под влиянием которо­го происходит то, что было нами названо естественным орудий­ным отбором. Главная культурная стратегия этого этапа может быт охарактеризована как коммуникационная стратегия. Это стра­тегия, связанная с безусловной и невариативной ориентацией на некий культурный образец. Именно на этом этапе возникают пер­вые механизмы трансляции культуры и формируется феномен языка как особой реальности, соединяющей мифосемантическую основу и способность к коммуникации. Это этап, на котором про­исходит становление первичных структур социальности. В онто­генезе ребенка этот этап коррелирует с ранним детством - тем возрастом, в котором ребенок осваивает базовые культурные сте­реотипы, и, в частности, стереотипы культурных норм и языка. Верхняя граница этого этапа условно связана с так называемым кризисом третьего года жизни, когда у ребенка формируется спо-

собность к вариативному мышлению и вариативному диалогу с миром культуры.

Третий этап - это этап, на котором происходит своеобразная вариативная индивидуализация культуры. Это этап, охватываю­щий средний и верхний палеолит, и связан он с культурной дея­тельностью сначала - неандертальского человека, а затем - чело­века современного вида. В онтогенезе ребенка этот этап достаточ­но отчетливо коррелирует с этапом дошкольного детства, начи­ная с кризиса третьего года жизни, когда доминирующим факто­ром детского мышления становится идея вариативности.

И, наконец, только на следующем этапе, этапе, связанном с феноменом цивилизации, человек начинает сознательно изобре­тать и создавать орудия труда под те или иные практические за­дачи. Это этап, на котором движущей силой развития культуры впервые становится сознательное индивидуальное творчество. Это этап, на котором появляется принципиально новый социальный и культурный институт - институт школы. Это этап собственно орудийности, этап сознательного изобретательства - этап, кото­рый в онтогенезе достаточно определенно коррелирует в со вступ­лением ребенка в возраст образования, т.е. в возраст семи лет.

Нетрудно заметить, что эпохи, которые в процессе генезиса культуры являлись наиболее продолжительными, оказываются редуцированы до весьма незначительных отрезков времени в про­цессе культурного становления ребенка. Так, полтора или два миллиона лет галечной культуры хабилиса оказываются спрессо­ваны до нескольких месяцев; полтора миллиона лет обрядово-ритуальной ориентации на образец, характерной для культуры эректуса, оказываются сжаты до года или до полутора лет - в зависи­мости от того, когда у конкретного ребенка начинается кризис третьего года, и на повестку дня выходит пафос культурного еретичества, доставляющий столько хлопот и головных болей родите­лям. Наконец, культуры, основанные на принципе творческой ва­риативности, т.е. культуры среднего и верхнего палеолита, насчи­тывающие в общей сложности не более сотни тысяч лет, коррели­руют в онтогенезе с достаточно продолжительным периодом до­школьного детства протяженностью в три или даже четыре года.

Такого рода взаимная непропорциональность истории культу­ры и истории детства нисколько не удивительна: ведь в истории культуры совершается процесс создания тех или иных механизмов культуры впервые, тогда как в истории детства происходит всего лишь смена способов диалога с культурой. А кроме того чрезвы­чайная медленность культурного развития на самых ранних его ступенях связана с тем, что каждый новый стратегический поворот требует формирования нового антропологического вида на эволюци­онной лестнице, а процесс нового видообразования - это процесс, который объективно совершается чрезвычайно медленно, на осно­ве действия механизмов естественного отбора.

Что же касается развития ребенка в онтогенезе, то здесь воз­растная смена способов культурного диалога оказывается как бы

заранее запланирована на уровне генетического механизма в виде каких-то пусковых структур этих различных способов культур­ного диалога. Здесь не приходится осуществлять долгий поиск и отбор биологически перспективного материала, не приходится конструировать те или иные биологические параметры, которые бы соответствовали новым культурным потребностям - эти био­логические параметры как бы исходно заложены в генетической программе любой человеческой особи. Потому-то ребенок в про­цессе своего биологического взросления проходит древнейшие культурные стадии в ускоренном темпе - по мере того как вклю­чаются соответствующие генетические пусковые механизмы; однако, как только он вступает в период творческой вариатив­ности, такого рода спешка теряет смысл: ведь отныне культурное развитие ребенка перестает зависеть от степени сформированности тех или иных биологических предпосылок, а приобретает вполне автономный характер. Вхождение ребенка сначала в воз­раст неандертальца, а затем - в возраст верхнепалеолитического человека означает то, что генетические пусковые механизмы ис­черпывают свой потенциал, и дальнейшее культурное становле­ние ребенка зависит отныне исключительно от него самого и от совокупности факторов самой культуры. Разумеется, это не зна­чит, что у ребенка исчезают возрастные ограничители развития, однако эти ограничители носят уже сугубо внутрикультурный характер и не заложены на уровне генетической программы.

 

1. Эльконин Д.Б. Избранные психологические труды. М., 1979, с.70.

2. Мухина B.C. Детская психология. М., 1985, с.72-73.

3. Эльконин Д.Б. Избранные психологические труды. М., 1979, с.70.

4. Мухина B.C. Детская психология. М., 1985, с. 67.

5. Севастьянов О. Двигатель к воздушному змею, или сравни­тельная психолингвистика. - В кн.: Популярная психология. Хрес­томатия. М., 1990, с.119.

6. Л.С.Выготский. Собр. соч. в 6 тт., т.6. М., 1984, с.22

7. Там же, с.29.

8. Там же, с.30.

9. Выготский Л.С. Собр.соч. в б тт., т.2, М., 1982, с. 141

ЧАСТЬ 5. ИНОБЫТИЕ МИФА

 

ГЛАВА 1.

ДИАЛОГ С МИФОМ

Тайна поэзии

Любому специалисту по историческим мифологиям понятно, что предложенная в предшествующих главах трактовка мифа как такого фундаментального… Вместе с тем смысл предшествующего анализа очевиден: вскрыть глубинные,… Напомню, что один из наиболее радикальных выводов, к ко­торому подвел нас предшествующий анализ, заключается в том,…

Миф в зеркале слова

Есть все основания полагать, что словесная обработка мифов и трансляция их в виде каких-то устных преданий означала не что иное, как подлинную… Насколько эта деятельность трудна, можно представить хотя бы по тому, с какими… Действовать, играть любому маленькому ребенку чрезвычай­но легко, хотя во время игры ему приходится удерживать в…

Рождение эпоса

В самом деле, когда миф бытийствует в ритуале с помощью сложной системы коллективных символических действий, масок, песен и танцев, его бытие… Правда, очевидной эта фрагментарность становится исключи­тельно для мышления,… Впрочем, возникновение самой потребности и способности к словесному описанию содержания своих действий - это уже…

Космос эпоса

Вне всякого сомнения, одно из сущностных звеньев описыва­емой мировоззренческой революции состоит в осознании факто­ра времени как некоей… В этой связи напомню, что в одной из ранних глав настоящего исследования, а… некую рефлексивную деятельность по отношению к основаниям собственного сознания.

Тайна жречества

Напомню, что доповествовательный миф носил, если угодно, характер естественно-сакрального. Он был естественно-эзотеричен: чтобы вызвать к жизни… Нетрудно понять, что превращение мифа в повествование, рассказ радикальным… ниям, но многие ли смогут перевести эти свои переживания на язык слов?

Восстановление целого

Однако, похоже, что Фрейденберг излишне увлекается. "Не может быть речи о том, что формы, из которых религия строит свою систему, созданы… Вот с последним, пожалуй, согласиться нельзя. Потому что переосмысляя миф,… Разумеется, арсенал религии - это арсенал, доставшийся ей в наследство от мифологической архаики. В задачу религии…

Тайна школы

Если вернуться к той особой эпохе, когда семантический миф уже обрел свое повествовательное инобытие но еще не пережил процесса ресакрализации, то… Иначе говоря, один и тот же миф может иметь множество вари­антов… Ситуация меняется самым решительным образом, когда про­исходит канонизация повествовательного мифа. Ведь…

ГЛАВА 2.

ПРИВКУС ИСТОРИИ

Проблема производства

Понятно, что было бы большой неосторожностью сводить при­чины происходящих на заре цивилизации культурных изменений исключительно к возникновению… Поэтому в объяснении феномена цивилизации и сопутствую­щих этому феномену… Традиционно неолитическую революцию, происходящую в позднепервобытном обществе приблизительно в восьмом или седь­мом…

Производство из мифа

Напомню один из парадоксальных выводов предшествующего анализа: удивительнейшей особенностью древнейшего палео- логического производства является то, что это производство, ко­торое не… На втором этапе - это сколы, воспроизводимые сознательно, в ритуальном действе, но опять же нецелевым образом - не…

Земледелие: детерминация целью

Итак, сама суть производительной деятельности донеолитического человека, состоит в том, что она является странным обра­зом нецелевой (в отличие от… Феномен утилитарного изобретательства, когда ставится ка­кая-то цель, какая-то… Создание "food-producing economy" - это ведь лишь внешняя сторона неолита. Подлинная тайна неолита…

Феномен труда

Итак, мировоззренческие последствия возникновения земле­делия носят поистине ошеломительный характер. Но они будут выглядеть еще более значительно,… Парадокс заключается в том, что человек преодолевает абсо­лютную зависимость… Впрочем, вопрос о трудовой зависимости, да и вообще о труде требует специальных пояснений, поскольку широко…

Творение времени

Впрочем, радикальная новизна земледельческого производст­ва состоит не только в том, что оно становится целесообразным и изнуряюще трудным.… Это связано с тем обстоятельством, на которое я уже неодно­кратно указывал: в… Таким образом, не знающая земледелия производственная деятельность первобытного человека абсолютно не зависит от…

Загадка земледелия

Итак, подводя итог вышесказанному, мы должны сделать до­статочно однозначный вывод, что распространенное представле­ние о тяжелом повседневном труде… Феномен труда как чего-то принципиально трудного возника­ет только с… "...Проклята земля за тебя: со скорбию будешь питаться от нее во все дни жизни твоей.

546 .

скольку в этой стране, выглядевшей обездоленной, они знали не менее 60 пищевых и 28 других растений с наркотическими, сти­мулирующими, либо лекарственными свойствами" ^и.

Более того, по множеству параметров раннее земледелие ухуд­шает условия существования древнего человека. В частности, доказано, что привязывание к земле при условии неразвитости агротехнических приемов зачастую приводило к тяжелым голодовкам, практически не знакомым охотникам и собирателям. "Будучи менее специализированными видами занятий, охота и собирательство создавали более гибкую структуру и облегчали маневрирование и приспособление к меняющейся внешней среде. Неслучайно голодовки, которые порою испытывали земледель­цы, имели для них более тяжкие последствия, чем временные перебои с питанием для охотников и собирателей" ''.

Земледельцы резко теряют в подвижности, в свободе переме­щения, а, главное, земледельческий труд отнимает огромное ко­личество времени, и, чем дальше оно развивается, тем меньше остается возможностей заниматься охотой и собирательством "на параллельных" основаниях. Как подчеркивает В.А.Шнирельман, "...рост роли земледелия, отнимавшего много сил и времени, вхо­дил в противоречие с потребностями рыболовства и особенно охоты и неизбежно вел к острой нехватке белковой пищи" ¹⁶. И не уди­вительно, что на ранних ступенях освоение земледелия не только не давало каких бы то ни было преимуществ, но и наоборот, приводило к заметному ухудшению качества жизни по сравнению с традиционным, "присваивающим" хозяйством. "Во многих слу­чаях, по крайней мере на первых порах, наличие эффективного присваивающего хозяйства создавало более высокий уровень жизни, чем раннее земледелие" ".

Несомненно, что раннее земледелие ведет и к другим систем­ным ухудшениям условий существования древнего человека. В частности, оно приводит к существенным изменениям структуры питания, причем достаточно неблагоприятным для человеческой физиологии: злаковая диета - весьма странный вариант питания для потомков приматов, чьи желудки задуманы вовсе не для пи­тания зерном и хлебом. Так или иначе, но "...с переходом к зем­леделию характер питания изменился далеко не в лучшую сторо­ну. Как бы ни были противоречивы сравнительные данные о пи­тании охотников и собирателей и ранних земледельцев, они не­двусмысленно свидетельствуют об обеднении рациона у послед­них. У земледельцев повсюду наблюдалась менее разнообразная, преимущественно растительная диета с резким преобладанием углеводов. Практически повсюду у них отмечалось белковое голодание, уменьшение содержания в пище необходимых орга­низму веществ. Все это ослабляло сопротивляемость к инфекци­ям, вызывало хронические заболевания и обусловливало слабое физическое развитие. Распространению инфекций способствова­ла и высокая концентрация населения в земледельческих посел­ках" ¹⁸. "Как показывают специальные исследования, переход к

земледелию, как правило, по крайней мере, на первых порах, создавал обстановку неблагоприятную для здоровья людей. Рас­тительная пища, которая теперь стала основой ежедневного ра­циона, была бедна белками, аминокислотами и не содержала не­которых важных витаминов, необходимых для нормального раз­вития организма. Все это вело к недоеданию, создавало неблаго­приятную эпидемиологическую обстановку и в ряде случаев по­вышало уровень смертности" ^1Э.

Стоит ли удивляться, что одним из ближайших следствий перехода к земледелию становится сокращение продолжитель­ности жизни? Особенно показательно в этом плане сравнение неолитических современников - тех, кто перешел-таки к земледе­лию и тех, кто остался верен "старым, добрым" способам добы­вания пропитания - охоте и собирательству. Те племена, которые игнорируют земледельческую деятельность и ориентируются на традиционные способы добывания пищи, устойчиво демонстри­руют более высокую продолжительность жизни по сравнению с теми, кто начинает систематически заниматься земледелием. "Судя по палеоантропологическим данным, средняя продолжительность жизни во многих районах с неолитическим присваивающим хо­зяйством была не ниже, или даже больше, чем в палеолите. Зато при переходе к земледелию средняя продолжительность жизни нередко падала" ²⁰.

Таким образом, преимущества, которые будто бы дает челове­ку земледелие уже на самых ранних своих ступенях, более чем проблематичны. Скорее, оно резко осложняет человеческую жизнь, и должно пройти еще немало времени, прежде чем земледелие обнаружит-таки свою эффективность. На первых же порах пере­ход к систематическому и тотальному земледелию как основному источнику пищевых ресурсов выглядит, мягко говоря, малооп­равданным, чего, кстати, не скажешь о возникновении скотовод­ческих хозяйств, которые имеют ряд выраженных прагматичес­ких достоинств. Однако именно земледелие, а не скотоводство становится основой наиболее динамичных цивилизаций, и это обстоятельство резко обостряет значимость вопроса о природе земледелия и причинах его воцарения в неолитическую эпоху. Что явилось глубинной причиной того, что совершилось это более чем странное восшествие на престол деятельности во всех отно­шениях малоубедительной? Что явилось тем основным стимулом, который заставил древнего человека не только обратиться к этой - более чем неблагодарной на первых порах - форме деятельнос­ти, но и создать в конечном итоге своеобразную "религию земле­делия"?

Злаковые оттенки земледелия

Чтобы ответить на поставленные выше вопросы, обращу внимание на еще одну странность. Но странность, как покажет дальнейший анализ, ключевую. Дело в… дельческой культурой неолитического человека - в тех случаях, которые привели… В конце концов, если бы проблема действительно состояла в поиске неолитическим человеком новых источников пропитания,…

Мировоззрение хлебной лепешки

Дело в том, что злаки - это такой природный продукт, кото­рый, прежде чем стать приемлемым для человеческого организ­ма, должен пройти ряд… В самом деле, зерно - это чрезвычайно странный и трудоем­кий растительный… Почему эти два процесса могли иметь для первобытного чело­века радикальные мировоззренческие последствия - чуть позже,…

Глиняные маски истории

Если, таким образом, попробовать расставить какие-то исто­рические вехи, картина получится следующая. Принципиальное использование диких злаков в пищу, судя по всему, уходит своими… Однако радикальным образом ситуация меняется в эпоху, которую именуют мезолитом и протонеолитом - относительно…

ГЛАВА 3.

РОЖДЕНИЕ ИСТОРИИ

История, выплавленная в тигле

Мы говорим по привычке: век каменный сменился веком же­лезным, имея в виду, скорее, известные социологические схемы о значении, которое имеет для… Индустрия каменного века существует на протяжении десят­ков тысяч лет, и на… взаимопонимание. Основное своеобразие этого времени - стабиль­ность культурного языка, стабильность культурной…

Жизнь внутри времени

Итак, появление огромного количества новых культурных предметов в эпоху неолитической революции приводит к неиз­бежному смещению традиционных… И это дает ключ к пониманию тех трансформаций, которые происходят в это время… "Мирское", повседневное повествовательное бытие мифа об­ретает самодостаточный характер, окончательно…

Космологическая мифологема мифоведения

Другое общее место, другая фундаментальная мифологема современного мифоведения, самым тесным образом связанная с описанной выше, состоит в том, что… В общем и в целом признание того факта, что мифологичес­кое мышление… Впрочем, здесь есть некоторая тонкость, которая создает не­обходимость специального разговора о космологической…

Ритуал: между педагогикой и космологией

Однако все встает на свои места, если мы строго разделяем две исторические формы ритуала: ритуал, поддерживающий се­мантическое пространство… В том-то и состоит суть дела, что обыденность, повседневность ритуальных… Практически вся жизнь первобытного человека носит глубоко ритуализованный характер. Любой предмет, любое действие…

Фактор времени: культура и ребенок

Итак, специфика мифологии, характеризующей сознание до-неолитического человека, заключается в том, что она позволяет 586 осуществлять синхроническое упорядочение окружающего чело­века мира.

История, сочиняемая ребенком

Пройдет какое-то время, и уже в возрасте младшего школьни­ка историческое сознание, измерение своей прошлой жизни мер­кой "раньше-позже"… Характерно, что в экспериментах Пиаже даже дети 6-7 лет демонстрируют… Впрочем, они выглядят нелепыми и неуместными, только если мы соотносим детское описание с течением реального процесса.…

Теогенез истории

Что такое временная последовательность в теогониях ранних цивилизаций? Это твердое представление о том, какое мифоло­гическое деяние было раньше, а… Разумеется, это порядок, который не подвержен критике, он -высший исторический… Для каждого народа, для каждого племени существует и зна­чима только его собственная теогоническая последовательность.…

М. Элиаде. Священное и мирское.M,1994, с 86

14. Там же, с. 56.

15. Там же, с.57.

16. Там же.

17. Ж.Пиаже. Речь и мышление ребенка. М.,1994,с.91.

18. См.: там же, с. 93.

19. Там же. .

20. Там же.

21. Там же.

22. Цит. по: Коллингвуд Р.Дж. фия. М., 1980, с.14.

23. Там же, с. 15. и

24. Там же.

25. Там же, с. 17-18.

ГЛАВА 4.

МИФОВОЗЗРЕНИЕ ТЕОГОНИИ

 

Мифосемантика древних богов

Что представляет собой теогоническая последовательность появления богов у разных народов? По внешнему своему рисун­ку теогонический эпос - это… А из этого следует, что общее количество различных вариан­тов теогонии в… Такие теогонические генеалогии, несущие на себе отпечаток синтетической сборки и представляющие собой незыблемый…

Пастбище для небесной коровы

Представление о том, что миф - это осмысление мира, что с помощью мифа древние люди пытались что-то понять и объяснить в окружающем их мире - это… Так, хорошо известно, что древнеегипетская богиня Нут (пред­ставляющая по… Р.Антее твердо уверен: в данной группе изображений и ми­фов представлено понимание древним египтянином того, ЧТО есть…

Боги разных земель

Между прочим, тот факт, что древние боги вовсе не предста­вительствуют предметную реальность (скажем, какие-то природ- ные стихии или силы), а представительствуют что-то совершенно иное, проявится… Хорошо известно, что практически во всех древних религиях существуют так называемые "боги земли" или,…

Иллюзии космогенеза

Я уже писал в предшествующих главах о том, что в современ­ном мифоведении довольно широкое распространение получила тенденция, которую можно было бы… Специалисты по мифу, увлеченные идеей космогонической сущности древней… Скажем, в гелиопольской версии древнеегипетской мифоло­гии основная канва теогонического сюжета выглядит так. Внача­ле…

Вкус философии

То, что в результате аллегорического истолкования мифов действительно можно создать ту или иную космогоническую мо­дель вселенной - несомненно. Это… В большинстве древних цивилизаций (за исключением Древ­ней Греции) философия… пантеон данной цивилизации. В частности, чрезвычайно объем­ный и разветвленный характер такая деятельность имела в…

Между небом, и землей

Возьмем в качестве примера отмечаемую В.Н.Топоровым "кос­могоническую акцию" по "установлению космического простран­ства",… Если мы обратимся к текстам наиболее древних теогонии, со­общающих о порядке… Правда, можно указать на факт существования некоторых ре­лигиозных текстов, которые - подобно иудейско-ветхозаветному…

Порядок богов

Итак, акция творения всего сущего, т.е. собственно космого­ническая акция в древних теогониях - это лишь повод, позволяю­щий определенным образом… В сущности говоря, точка творения - единственное место, сви­детельствующее о… То обстоятельство, что древние теогонии не являются по своей исходной сути космогонически-мировоззренческими…

Загадка хаоса

Вообще вопрос о том, что есть начало древних теогонии - во­прос чрезвычайно интересный. Существует убеждение, будто точка начала в разных теогониях… Так, Е.М.Мелетинский создает следующий портрет хаоса. "В космогонических мифах развитых космогонических сис­тем упорядочивающая деятельность богов более ясно и полно…

Рождение богов

Но вот заканчивается время отсутствия и начинается время рождения богов. Скажем, в теогоническом эпосе вавилонской литературы "Энума элиш"… "Когда вверху - небеса без названья, а внизу земля была безы­мянна, когда Апсу, первородный их создатель, и хаос…

ПЕPEKPECTOK ОБРАЗОВАНИЯ

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

Возможность и драма образования

Как вообще оказывается возможен в истории культуры выход за границы тех или иных мифологических установок? Ведь без­условным фактом является то, что… Реальным инструментом, позволяющим преодолеть тот или иной миф и выйти в… Рефлексия - это особая мыслительная операция, позволяю­щая осуществить своеобразное удвоение сознания с последующей…

Дороги смирения

Итак, образованный человек - это человек, который так или иначе пережил травму образованием и научился дистанцироваться по отношению к тем знаниям,… И если до сих пор знания осваивались как бы сами собой, то специфика школьного… Вспомним молитву безвестного шумерского ученика: "Я пишу свою табличку, я учу свою табличку, я рассказываю свою…

Протестное пространство личности

И именно здесь находится ключ к тайне образования. Десять или пятнадцать лет существования вне жизни, но внутри некоторого… Так часто проклинаемые внежизненность и иллюзорность об­разования оказываются отнюдь не недостатками последнего, если…

Миф на тропе войны

По своей сути образование есть не что иное, как выход за пределы всевозможностного сознания, которое в равной степени характеризует позицию… Однако между возможностью диалога и фактом диалога - ог­ромная дистанция.… Доисторическое время - это время мирного сосуществования различных культурно-мифологических целостностей. Это время,…

Бес во Христе

Разумеется, речь не только о древнем греке. Любая древняя цивилизация замешена на точно такой же, кровавой интерпретации… И даже когда отцы христианства провозглашают великую ис­тину: "Нет ни эллина, ни иудея...", - она не…

Время еретичества

Понятно, что тоталитарный исход культуры, открывшей факт существования различных мифологий и не желающей с этим сми­риться, далеко не самое лучшее… Идеологизированный миф, пытающийся подчинить разные типы культурного… Однако глубокий культурный парадокс любой государствен­ной идеологии заключается в том, что она, стремясь, казалось…

Платформа природы

Агрессивным богам всемирных религий недоступна идея того, что встречающиеся им необычные культурные миры - это вовсе не явление бесовщины, а просто… здание единой платформы взаимного понимания носителей раз­личных культур. И,… В самом деле, участнику крестового похода - даже если это образованный человек своего времени, - в голову не приходит…

Средневековье образования

сылка диалога культур вступила в разительное противоречие с постсредневековой концепцией образования как процесса транс­ляции знаний, образования… В каком-то смысле можно было бы утверждать, что XX век проходит под знаком… Казалось бы, весь ход развития культуры и науки в веке XIX свидетельствовал о небеспочвенности таких ожиданий.…

Образованный миф

Образованный человек в контексте культуры - это отнюдь не человек, который покинул почву своей естественной мифологии, но человек, который обрел… Образованному человеку кажется недостаточным того, что миф смысловым образом… И это, если угодно, позиция образованного невротика. По­лученное им образование и навык рациональной аргументации не…

Между образованием и диалогом

Одна из важнейших ценностей, завоеванных культурой XX века - это ценность полимифии как важнейшего условия выжива­ния культуры и цивилизации. Когда… Сама суть религиозного образования (до сих пор господству­ющего в современной… Религиозно-тоталитарный тип образования, т.е. образование в форме информационного насилия над ребенком зачастую…

Б.Д.Эльконин

доктор псих, наук

СОДЕРЖАНИЕ

Неправильная книжка ........................ 5

ЧАСТЬ 1. ОЧЕРТАНИЯ МИФА

Парадокс мифа ........................................... 11 Миф, тождественный истине ....................... 14 Миф равнодушен к эксперименту ................ 18

ЧАСТЬ 2. ИСКУШЕНИЯ МИФА

Фаллические мотивы культуры ................... 196 Загадка обожествленной сексуальности ....... 202 Сила фаллоса ............................................. 207

ЧАСТЬ 3. ОСНОВАНИЯ МИФА

Загадка древнейшего производства .............. 320 Парадокс "хабилиса" .................................. 326 Проблема орудийности ................................ 331

ЧАСТЬ 4. ИНОБЫТИЕ МИФА

Тайна поэзии .............................................. 483 Пространство прозы .................................... 487 Миф в зеркале слова................................... 491

Александр Михайлович Лобок

АНТРОПОЛОГИЯ МИФА

Художник Юлия Колинько

Вёрстка Алексей Яценко

А. Лобок

Антропология мифа.- Екатеринбург: Банк культурной информации, 1997.- 688 с. (Библиотека философа: Философский андеграунд Урала).

В книге представлена новая теория языка, оригинальная концепция происхождения человека, человеческого-сознания, древнейших человеческих цивилизаций. На основе анализа феномена мифа.